Красная Армия упустила наиболее благоприятный по условиям погоды период для наступления. В первой половине декабря снега было мало, и температура держалась около нуля. Со второй половины месяца ударили морозы и повалил снег. В 20–х числах температура упала до 20–30° ниже нуля, а в январе 1940 года по ночам были уже 40–градусные морозы. Толщина снежного покрова достигала одного метра, что вынуждало пехоту наступать только вдоль дорог, где ее легко могли задержать небольшие по численности финские отряды. Метель заметала землянки, шалаши и палатки, в которых красноармейцы пытались укрыться от морозов. Туман и обледенение затрудняли использование авиации.
Финны оказались гораздо лучше подготовлены для войны в зимних условиях. У них было заранее запасено теплое обмундирование и отрыты глубокие землянки, обшитые изнутри досками. К тому же финская армия располагала значительным количеством дотов и дзотов и занимала позиции в населенных пунктах, где солдаты могли укрыться в домах эвакуированного гражданского населения.
После перегруппировки войска 7–й армии 15–17 декабря предприняли новое наступление на востоке Карельского перешейка и 17–21 декабря - в центральной части в районе города Сумма. Оно окончилось безрезультатно. На поле боя остались десятки подбитых танков, в том числе 67 тяжелых. Это были громоздкие пятибашенные Т-35, плохо приспособленные к ведению той войны. Командир танка все равно не мог управлять огнем всех пяти башен, а тонкая 20–30–мм лобовая и башенная броня не спасала от финской противотанковой артиллерии эту маломаневренную машину - хорошую мишень.
Мерецков так описывает второй штурм линии Маннергейма:
"Атаковали главную полосу, однако безуспешно. Отсутствие опыта и средств по прорыву такого рода укреплений опять дало о себе знать… Обнаружилось, что оборона противника не была подавлена. Доты молчалиI, а когда наши танки устремлялись вперед, они открывали огонь и подбивали их из орудий с бортов, сзади, пулеметами же отсекали пехоту, и атака срывалась. Танки того времени, не имея мощного орудия, не могли сами подавить доты и, в лучшем случае, закрывали их амбразуры своим корпусом. Выяснилось также, что нельзя начинать атаку издали: требовалось, несмотря на глубокий снег, приблизить к дотам исходное положение для атаки. Из‑за малого количества проходов в инженерных заграждениях танки скучивались, становясь хорошей мишенью. Слабая оснащенность полевыми радиостанциями не позволяла командирам поддерживать оперативную связь (у финнов радиостанций тоже не хватало. - Б. С.). Поэтому различные роды войск плохо взаимодействовали. Не хватало специальных штурмовых групп для борьбы с дотами и дзотами. Авиация бомбила только глубину обороны противника, мало помогая войскам, преодолевавшим заграждения".
Действительно, советская авиация, как и артиллерия, бомбила почти исключительно по площадям, не нанося дотам никакого вреда. Для прицельного бомбометания и обстрела наземных целей не было пикирующих бомбардировщиков и штурмовиков.
На апрельском совещании 1940 года Кирилл Афанасьевич нарисовал картину первоначальных неудач последующих удач:
"Первый период наступления в полосе предполья показал, что мы были подготовлены наступать слишком схематично. Когда при преодолении заграждений авангард задерживался и наступление теряло темп, то сейчас же развертывали главные силы и полностью их вводили в бой. В результате, пробив одну оборонительную линию, войска подходили ко второй в невыгодных боевых порядках, требовалась перегруппировка, на что затрачивалось лишнее время и в связи с чем суточное продвижение ограничивалось 5–7 км вместо 10.
В процессе боев мы убедились, что преждевременный ввод в бой главных сил, вызванный не слабостью авангарда, а задержкой его для организации наступления был вреден. Происходило это потому, что командиры, наученные строить боевой порядок по шаблону, с обязательным наличием второго эшелона, который применяется в случаях потери темпа наступления или для развития прорыва, несмотря на то, что встретились с такой обороной, когда нельзя было допустить механический ввод в бой вторых эшелоновг, продолжали наступать по схеме устава.
Все это вызывало нарушение боевого порядка и приводило к наступлению без предварительной обработки и детальной разведки противника. Войска наступали сразу массой в развернутом порядке, за что тов. Сталин неоднократно нас упрекал, но мы, приученные к шаблону, этой ошибки быстро выправить не могли, и только боевая практика постепенно изжила этот недостаток.
Некоторые товарищи хотят все недостатки отнести за счет качества войск, все неполадки сваливают на войска. Это будет несправедливо. В первый период войны на выборгском направлении наступали кадровые войска, которые были хорошо подготовлены к бою, были дивизии тройного развертывания (где кадровые военнослужащие составляли только одну треть от общей численности; у военного руководства из‑за низких боевых качеств такие дивизии получили ироническую кличку "тройчатка". - Б. С.), но они шли во втором эшелоне. Нечего на войска пенять, надо выявить ошибки, недостатки начальников и недостатки в обучении войск.
Как мы наступали на УР? Неправильно говорят, что мы пробовали УР брать с ходу, это неверно. Атака укрепленного района была подготовлена в соответствии с нашими уставными нормами… Взаимодействие было прочно организовано, люди работали хорошо, это подтверждают те, кто сам непосредственно видел это на поле боя. Артиллерийский огонь был дан такой мощный, что противник из траншеи бежал, но наступление все же было отбито. Почему? Потому что не сделали главного: не был разрушен бетон. Защитники обороны оставались в бетоне и пулеметным огнем отрезали пехоту, наступающую за танками. Мы видели героизм танкистов, прорвавшихся через УР, но благодаря тому, что бетон не был разрушен, разрыва между танками и пехотой мы ликвидировать не могли. Поэтому, для того чтобы взять укрепленную полосу, надо сперва разрушить бетон, а разрушить бетон можно только тогда, когда предварительно потрясешь всю систему обороны на участке прорыва.
После этой попытки прорыва было получено указание от главного командования, что нужно подойти к вопросу прорыва по - другому. Мы были вызваны в Москву и получили инструкцию лично от тов. Сталина о том, как нужно подойти к решению задачи прорыва. Это указание сводилось к следующему:
Во - первых, нужно рвать противника на широком фронте. Главное командование решило вести наступление одновременно на всех фронтах, причем отдельные армии должны были наступать в разное время, с тем чтобы лучше растащить резервы противника.
При подготовке операции прорыва учить войска на частных операциях и этими частными операциями вскрыть систему обороны противника. Следующее указание - резервные войска обучать на фронте, а не в тылу; обучать должны командиры, уже участвовавшие в боях.
До начала общего наступления разрушить бетон и обработать хорошенько передний край обороны противника, а также хорошо оборудовать исходный плацдарм для наступления.
В соответствии с этими указаниями товарища Сталина мы и вели подготовку к прорыву. Мы выделили на каждый полк первого эшелона - четыре дня на обучение. В эти четыре дня была проведена с каждым полком репетиция атаки.
Я считаю, что успехи 7–й армии произошли именно потому, что мы полученные указания добросовестно выполнили… Нам удался прорыв потому, что в соответствии с указаниями тов. Сталина одновременно атаковали весь фронт финнов, сковали все силы противника, растащили резервы и, когда получили прорыв, то смело, не боясь фланговых ударов со стороны приморской отсечной позиции и позиции севернее озера Муолаярви, приступили к развитию прорыва".
Забегая вперед, скажу, что Сталин использовал опыт Брусиловского прорыва. Как известно, командующий Юго - Западным фронтом для прорыва австрийского фронта в мае 1916 года создал несколько ударных группировок. Это затруднило противнику концентрацию сил для отражения предстоявшего наступления. Однако и Брусилову распыление собственных сил не позволило развить достигнутый первоначальный успех. Точно так же принятая Сталиным стратегия распыляла не только финские силы, но и резервы Красной Армии. Поэтому прорыв линии Маннергейма в феврале - марте 1940 года не увенчался разгромом финской армии: она смогла сохранить боевой порядок и отступить на новые позиции.
Вместе с тем идея наступления на широком фронте отражала некоторую боязнь советского командования повторения неудач на Карельском перешейке, к северу от Ладоги. Там соединения, дальше всех прошедшие на финскую территорию, подверглись фланговому обходу, а некоторые и окружению. Поэтому теперь было решено растянуть оборону противника с целью заставить его использовать в первые же дни свои немногочисленные резервы.
Не лучше обстояли дела и на море. Балтийский флот в начале декабря высадил десанты на островах в Финском заливе, ранее оставленных гарнизонами. Но недостатки в проведении разведки и оповещении кораблей десанта вызвали задержку в проведении операции и напрасный расход сил и средств (было сброшено более 2 тысяч бомб общим весом около 65 тонн). Авиационная и артиллерийская подготовка была проведена по укреплениям, уже оставленным противником. Более того, авиация Балтфлота ухитрилась накрыть огнем собственные корабли в походе и уже высадившихся на острова десантников. Корабли обстреливали финские береговые батареи по площадям, без корректировки и предварительной разведки с воздуха. В тех редких случаях, когда с самолетов поступали данные о целях, стрельба все равно оказывалась неэффективной из‑за неопытности артиллеристов. Огонь и бомбардировки по площадям вообще не могли нанести урон финской береговой обороне.
Для действий на морских коммуникациях противника с средней части Балтийского моря и в устье Финского залива, на базах в Латвии и Эстонии, были развернуты 3 бригады подводных лодок и корабли отряда легких сил. 1 декабря подводная лодка "Л-1" выставила две минные банки в районе Нюхамнских шхер с целью не допустить ухода финских броненосцев в Швецию. В этот же день отряд в составе крейсера "Киров" и эсминцев "Стремительный" и "Сметливый" под командованием капитана 1–го ранга Н. Э. Фельдмана обстрелял батарею на острове Руссааре, и она открыла ответный огонь. Артиллерийская дуэль окончилась ничем, поскольку финнам не удалось достичь попаданий в наши корабли, а те, в свою очередь, не сумели подавить их.
9-10 декабря дивизион канонерских лодок ("Кронштадт", "Сестрорецк" и "Красная Горка") под командованием капитан - лейтенанта Э. И. Лазо поддерживал наступление 123–й стрелковой дивизии, которая при выдвижении в район Бобошино попала под огонь самой мощной - шестиорудийной 254–мм финской береговой батареи на острове Койвисто. В связи с этим командующий Балтийским флотом флагман 2–го ранга В. Ф. Трибуц приказал командующему эскадрой флагману 2–го ранга Н. Н. Несвицкому поддержать огнем продвижение 123–й стрелковой дивизии и подавить батареи на островах Койвисто и Тиурин - саари. 10 декабря для выполнения задачи вышли линкор "Октябрьская революция", лидеры "Ленинград" и "Минск", эсминцы "Стерегущий" и "Артем", а также приданные им 4 тральщика и 6 малых охотников. Помимо этого по пути к группе под командованием капитана 2–го ранга Д. Д. Вдовиченко присоединились эсминцы "Энгельс" и "Володарский". Линкор с дистанции 102 кабельтовых произвел 30 двухорудийных залпов по 254–мм батарее, расположенной у Саренпяя, но противник не отвечал. Отряд же из 2 лидеров и эсминца "Стерегущий", которому была поставлена задача обстрелять батарею на Тиурин - саари, из‑за плохой видимости, не открывая огня, вернулся на базу.
Вышедшая из Либавы 3 декабря подводная лодка "С-1" 10 декабря потопила в Ботническом заливе, в районе Раума, транспорт "Больхайм" водоизмещением более 3 тысяч тонн. Двумя днями раньше подводная лодка "Щ-322", находясь в надводном положении на позиции в районе Хельсинки, обнаружило на дистанции 20 кабельтовых финский транспорт. Командир лодки капитан - лейтенант В. А. Полещук решил потопить судно орудийным огнем, но из‑за обмерзания обеих пушек стрелять было невозможно, и транспорт ушел от преследования. 10 декабря в районе острова Уте подводная лодка "Щ-323" артиллерийским огнем уничтожила эстонский транспорт "Кассари" вместимостью 379 регистровых тонн.
13-17 декабря дивизион канонерских лодок продолжал обстрел позиций противника в районе Муури- ла с дальней дистанции: при приближении к берегу канонерки подвергались обстрелу береговых батарей противника, в том числе и 254–мм у Саренпяя.
В связи с этим командующий Балтийским флотом вновь поставил перед командующим эскадрой задачу подавить батарею у Саренпяя. Для этого были выделены линкор "Октябрьская революция", лидер "Минск", эсминцы "Стерегущий", "Артем", "Карл Маркс", "Энгельс" и "Ленин", а также 4 сторожевых корабля, 4 тральщика и 6 малых охотников. 10–й авиабригаде была поставлена задача нанести бомбовый удар по батарее.
18 декабря, в 13 часов 54 минуты, линкор "Октябрьская революция" с дистанции 120 кабельтовых начал обстрел батареи - она на этот раз открыла ответный огонь. За время стрельбы линкор выпустил 209 снарядов, противник ответил 25–30 залпами. Авиационная группа в составе 22 бомбардировщиков и 44 истребителей совершила 13 атак на батарею, сбросив 14 250–килограммовых бомб, 60 100–килограммовых и большое количество мелких бомб. В результате, как доносили наши моряки и летчики, батарея понесла большие потери, два ее орудия были выведены из строя. На следующий день обстрел продолжался под руководством заместителя наркома ВМФ флагмана 2–го ранга И. С. Исакова с линкора "Марат", лидера "Ленинград", 5 эсминцев, 3 сторожевых кораблей. Линкор выпустил 136 снарядов главного калибра, противник ответил 27 залпами сначала из одного, затем из двух орудий, но попаданий в корабли вновь не было. Авиация Балтийского флота (35 бомбардировщиков и 52 истребителя) сбросила за день 28 250–килограммовых и 500–килограммовых, а также 220 100–килограммовых бомб и, большое количество мелких фугасов.
В действительности, несмотря на оптимистические доклады советских командиров, ни одно орудие батареи в Саренпяя так и не было выведено из строя. Не помогло и использование самолета - корректировщика. Выяснилось, что даже взрыв 500–килограммовой бомбы в 20 метрах от орудия не наносил ему повреждений.
Но 20 декабря авиация Балтфлота все же достигла успеха, но не в бою с береговыми батареями. Бомбардировщики в порту Турку потопили транспорт "Лео".
21 декабря на боевую позицию в проливе Южный Кваркен вышла подводная лодка "С-1". 24 декабря она была замечена канонерской лодкой противника, попытавшейся ее таранить. Благодаря быстрым и слаженным действиям команды лодка смогла быстро уйти на глубину. "С-1" находилась на позиции три недели, не обнаружив неприятеля, за исключением двух самолетов, которые 19 января пролетали над нею. По ним был открыт огонь из обоих орудий - один из самолетов был поврежден. При возвращении "С-1" пришлось пробиваться через льды - был поврежден легкий корпус лодки и сорвана обшивка и козырек рубки. Вскоре после возвращения "С-1" была награждена орденом Красного Знамени, а ее командир капитан А. В. Три- польский удостоен звания Героя Советского Союза.
В период с 30 декабря 1939–го по 3 января 1940 года был совершен последний выход сил эскадры в Финском заливе для обстрела батарей у Саренпяя и на Тиурин - саари. На этот раз в море вышли линкор "Октябрьская революция", оба лидера, эсминцы "Ленин", "Артем" и "Володарский", а также два сторожевых корабля и тральщики. Корабли вынуждены были прибегнуть к помощи ледоколов. Из‑за плохой видимости обстрел был отменен. 2 января Военный совет флота приказал линкору возвратиться в Кронштадт, а легким силам следовать в Таллинн и Лиепаю.
30 декабря согласно директиве наркома ВМФ Военный совет Балтийского флота приступил к созданию зимней обороны в восточной части Финского залива от Кронштадта до острова Гогланд. Коменданту зимней обороны были подчинены укрепленные районы, а также особая стрелковая бригада, три батальона учебного отряда флота, местный стрелковый полк и береговой отряд сопровождения, окончательно сформированный 10 января 1940 года. Главной задачей зимней обороны было отражение внезапных налетов противника со стороны Карельского перешейка и пролива Бьорке - зунд, а также охрана захваченных островов.
28 декабря на позицию в районе Васы вышла подводная лодка "Щ-311". Уже в ночь на' 29 декабря она обнаружила германский транспорт "Зигфрид", шедший к берегам Финляндии. Лодка открыла с дистанции 10 кабельтовых артиллерийский огонь, но благодаря слабости вооружения лодки (две 45–мм пушки, в отличие от лодок серии "С", имевших 100–мм орудия) транспорту удалось уйти. Через четыре часа "ИЦ-311" обнаружила и потопила финский транспорт "Вильпас".
5 января лодка обнаружила шведский транспорт "Фенрис". После предупредительного выстрела транспорт продолжал движение. После следующих выстрелов он остановился, но при приближении "Щ-311" внезапно дал полный ход, после чего по нему вновь был открыт огонь - "Фенрис" затонул. 10 января лодка возвратилась на базу. Так же, как и "С-1", "Щ-311" была награждена орденом Красного Знамени, а ее командир капитан - лейтенант Ф. Г. Вершинин удостоен звания Героя Советского Союза.
8 января противника в Финском заливе у острова Экере обнаружила подводная лодка "Щ-324". Это были минный заградитель "Свеаборг" и вспомогательное судно. Однако атака не состоялась. 13 января лодка обнаружила конвой из трех транспортов в сопровождении сторожевого корабля "Аура-2" и тральщика. Торпеда, выпущенная в один из транспортов, прошла мимо. После этого лодка подверглась атаке глубинными бомбами, от которой удалось уйти погружением на глубину. Тем временем на неприятельском корабле от детонации взорвались собственные глубинные бомбы - он быстро затонул. 19 января "Щ-324" получила приказание возвратиться на базу. Часть пути до Либавы (в Таллинн было нельзя пробиться из‑за мощного льда) пришлось проделать подо льдом. 20 января лодка возвратилась. Вскоре весь ее личный состав наградили орденами и медалями, ее командир капитан 3–го ранга А. М. Коняев был удостоен звания Героя Советского Союза, а его лодка - ордена Красного Знамени.
3 января прекратилась связь с подводной лодкой "С-2", вышедшей из Либавы 1 января. По всей вероятности, она погибла на минном заграждении в проливе Южный Кваркен.
20 января 1940 года было решено прекратить боевые действия подводных лодок по причине сложных погодных условий.
В целом, несмотря на героизм экипажей, советские подводные лодки не оказали серьезного давления на судоходство у берегов Финляндии. Оно осуществлялось по фарватерам в шхерах, куда подводные лодки, не имевшие навыков плавания в скалистом мелководье и необходимых лоций, проникнуть не могли. Не удалась и морская блокада Финляндии. Для ее осуществления было выделено слишком мало самолетов - всего 28, а из кораблей - только тральщики и сторожевики. Командование Балтфлота опасалось гибели крупных кораблей от ударов авиации и подводных лодок противника, но страхи были явно преувеличены. Финны не имели возможности выделить значительные силы авиации для действий на море. Почти все их самолеты были заняты поддержкой сухопутных войск и защитой городов и побережья от атак советских ВВС.