Идет перекрестная информация с границы и от закордонной агентуры, что немцы готовят войну с нами. На восточной границе имеется до 40 дивизий. Это немного, но войска прибывают. Есть сведения, в район станции Тересполь ожидается прибытие 18 дивизий. Это вряд ли, в один район такая масса войск не войдет. Все равно надо взять на контроль.
Мы такое строительство развернули, положение в стране улучшается, а тут получается надо воевать. Не хотелось бы. Коба говорит, что эпоха войн неизбежна. Не знаю, с немцами можно не воевать. У них там не социализм, но чистого капитализма тоже нет. Государственный капитализм. И для народа делается много. По данным агентуры внутреннее положение в Германии не очень прочное. Сообщают, что если война с Англией затянется, может произойти революционный под’ем. Это вряд ли.
В германской части Польши немцы берут украинцев в армию, создают хорошие условия и настроения самые националистические. Говорят, что пойдут с великим рейхом освобождать Украину от Советов. А концентрация войск продолжается.
Думаю, в этом году они уже не пойдут в любом случае. Развернутых войск мало, дело к осени, а в дождь они не полезут. А на следующий год?
В Восточной Пруссии наблюдается оживленное движение войск. Зачем? Может они шебаршатся для вида? Мальчик кричал: "Волки, волки". Шутил. А когда волки пришли, к нему никто не прибежал. Думали шутит. Может и они так. То активизируют, то затихают, а мы не поймем что к чему.
16/VIII 40
Коба вызвал меня и Вячеслава (В.М. Молотова. – С.К.). Показал статью в "Правду" о Троцком. Начинается: "Телеграф принёс известие о смерти Троцкого". Смотрит на меня. Я говорю: "Все правильно. По сообщениям на него покушался его близкий последователь. Не помню имени, трудное". Он говорит: "Ну, правильно. Иуде иудина смерть".
Комментарий Сергея Кремлёва
Как правило, Л.П. Берия вёл записи в дневнике весьма откровенно, однако показательно то, что, если бы произошло непредставимое и фотокопия его дневника оказалась у потенциального противника, много ценной конкретной информации из дневника Берии тот не извлёк бы.
Похоже, здесь срабатывал профессиональный инстинкт – конкретные сведения (имена и псевдонимы закордонных агентов и резидентов, методы ведения разведки, планы конкретных операций, их результаты и т. п.) лучше всего держать в голове и не доверять бумаге, а если уж доверять, то – только хранящейся в служебном сейфе под многослойной охраной.
Как видим, даже в личном дневнике, даже наедине с ним, Берия ни словом не обмолвился о причастности руководства СССР к ликвидации Троцкого.
Точно так же, как в этом убедится читатель по мере дальнейшего знакомства с дневником, Берия ничего не пишет, например, об эффектных фигурах типа актрисы Ольги Чеховой или польского князя Радзивилла. Эти, и им подобные, то ли действительные, то ли – мифические агенты советской разведки густо заселяют мемуары бывших сотрудников советских спецслужб. Однако Берия не вспоминает о той же Чеховой ни разу, как ни разу не упоминает в дневнике и крупные радиоигры советской разведки с абвером во время войны – операции "Монастырь", "Бородино" и т. д. и т. п.
Бывший подчинённый и соратник Л.П. Берии генерал Павел Судоплатов в предисловии к своей книге "Разведка и Кремль", изданной в 1996 году ТОО "Гея", заявил:
"Соблюдая военную присягу, я молчал, пока существовал Советский Союз. Когда деятельность советской разведки и ряд аспектов внешней политики СССР перестали быть секретными после известных событий 1991 года (это П.Я. Судополатов так деликатно определяет буржуазную контрреволюцию Горбачёва – Ельцина – ЦРУ. – С.К.) и все то, чему я верно служил, перестало существовать (ну-ну. – С.К.), я не мог и не имел права (вот как? – С.К.) дальше молчать. К сожалению, у меня не было иного выхода, как издать воспоминания первоначально на Западе, так как отечественные издатели намерены были их опубликовать только после консультации в компетентных инстанциях…"
Но, простите, а как же иначе? Ведь Судоплатов и множество других бывших чекистов за последние два десятилетия вывалили на обозрение публики столько сведений о работе советских спецслужб, что можно лишь удивляться тому, почему они относили свои труды в издательства – за весьма скромные гонорары.
Думаю, они получили бы гораздо больше, если бы предложили вначале аннотации своих мемуаров, а затем – и полные рукописи той или иной западной спецслужбе. Их бы там оторвали с руками и ногами! Потому что очень уж информативной и ценной для практических целей вражеских спецслужб оказалась коллективная сдача многих тайн советской разведки (и, не забудем – также контрразведки!) её бывшими руководителями и сотрудниками.
Они, видите ли, молчали, "соблюдая военную присягу" до 1991 года. Они, оказывается, повторяли "Служу Советскому Союзу!" не по убеждению, а по служебному долгу. Предатели предали Советский Союз, и теперь служить ему для Судоплатова и прочих, сохраняя тайны Советского Союза, стало уже не обязательно.
Ну-ну…
А ведь по сей день находится немало людей, которые служили, сегодня служат и будут служить СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ! Прошлому, настоящему и будущему!
Тому Советскому Союзу, которому верой и правдой всю жизнь служил Берия.
23/VIII 40
Просидел час у Кобы с Шолоховым. Коба срочно вызвал, сказал, что есть срочный разговор. Может ему и показалось, но надо расследовать. Срочно поручаю Абакумову.
Потом остались одни, Коба спрашивает, как немцы. Говорю, данные противоречивые. Вроде окапываются, а вроде и готовят удар. Пока выясняем. Самолеты залетают, это уже стало нормой.
Спрашивает: "Далеко залетают?" Гворю (так в тексте. – С.К.): "Да не очень". Он говорит: "Следите".
30/VIII 40
Новые территории это хорошо. Но надо крепко чистить. Теперь по всем Наркоматам новые хлопоты. Только у одних приятные, а у Наркомвнудельцев приятных не бывает. Раз хлопоты, значит новая [тяжесть] на шею. Надо чистить республики. Тут опыт есть, но возни много. Хорошо то, что Прибалтика неплохо агентурно разработана.
Надо крепко охранять новую Границу. Много нарушений и больше серьезные. Не контрабанда и не в гости, а разведка. Как всегда много возни с ОУН. Работают и сами, и на немцев. Тяжело, местную обстановку они знают не хуже нас и даже лучше.
14/IX-40
Коба поручил непростое дело. Надо крепко подумать. Знаем только Вячеслав и Андрей. Я считаю, что это сделать надо. Андрей тоже. Коба колеблется, Вячеслав его отговаривает.
Комментарий Сергея Кремлёва
Смысл этой записи достоверно расшифровать не удалось. Однако ниже я привожу некоторые точные исторические сведения, анализ которых позволяет высказать обоснованные предположения относительно того, что имелось в виду в записи в дневнике Л.П. Берии от 14 сентября 1940 года.
10 сентября 1940 года Сталин не принимал никого, но в самом начале суток – в десять минут первого ночи он вызвал к себе трёх: в 0.10 появился Жданов, в 0.15 – Берия и в 0.20 – Молотов. Они были у Сталина до часу ночи, и затем весь день 11 сентября приёма у Сталина не было.
Лишь вечером 11 сентября 1940 года Сталин провёл ряд совещаний, в которых принимали участие также Молотов, Жданов и Берия. Но это были обычные текущие дела: строительство гидросооружений, металлургия, проблемы Закавказья и т. п.
12 сентября 1940 года Сталин вновь не принимал никого, и лишь в самом конце суток – в 23.35 – вызвал к себе вновь Жданова, Молотова и Берию, которые пробыли в кабинете всего 25 минут, после чего все трое ушли от Сталина ровно в 24.00.
13 сентября 1940 года Сталин не принимал никого. А 14 сентября (день, в который Берия сделал запись в дневнике) Сталин вначале пригласил к себе Жданова (пришёл в 19.50) и Молотова (пришёл в 20.00). С 20.30 до 21.40 в кабинете был Большаков, председатель Комитета по кинематографии при СНК СССР, а в 22.10 к Сталину, Молотову и Жданову присоединился Берия. Через 50 минут, в 23.00, Молотов, Жданов и Берия все вместе ушли.
15 сентября 1940 года Сталин в своём кабинете не принимал никого. Возможно, он в этот день (а также 13 сентября) вообще отсутствовал в Кремле. Но уже 16 сентября 1940 года Сталин вновь провёл ряд текущих совещаний, в том числе по работе Наркомата авиапромышленности, и жизнь потекла вроде бы как обычно.
Однако 21 сентября 1940 года Сталин провёл лишь одно совещание – с 18.55 до 20.00 у него были Молотов, Берия и два заместителя Молотова по НКИД – Вышинский и Деканозов (будущий посол СССР в Германии до 22 июня 1941 года).
Так вот, анализ всей этой хронологии позволяет предположить, что Сталин тогда очень серьёзно обдумывал все плюсы и минусы его возможной встречи с германским рейхсканцлером Гитлером и обсуждал этот вопрос в предельно узком кругу: его ближайший соратник Молотов, широко мыслящий идеолог Жданов и шеф НКВД Берия как неизбежный член компании.
Возможно, что в те дни, когда Сталин не вёл приёма в Кремле, он размышлял над проблемой в Кунцево. Возможно – вместе с Ждановым и Молотовым. Берию Сталин в этот узкий внешнеполитический "мозговой центр", конечно, не включал, считая его мощным управленцем, но не дипломатом и идеологом.
Достоверно известно, что Гитлер добивался встречи со Сталиным. Так, 28 марта 1940 года, то есть ещё до майского наступления вермахта на Западе, министр иностранных дел рейха фон Риббентроп подписал шифротелеграмму № 543 германскому послу в Москве фон Шуленбургу, где, кроме прочего, говорилось:
"…я не расстался с мыслью о визите господина Молотова. Наоборот, мне хотелось бы сделать это уже в ближайшее время… Понятно без слов, что приглашение не ограничивается одним Молотовым. Если в Берлин приедет сам Сталин, это еще лучше послужит нашим собственным целям, а также нашим действительно близким отношениям с Россией. Фюрер, в частности, не только будет рад приветствовать Сталина в Берлине, но и проследит, чтобы он был принят в соответствии с его положением и значением, и фюрер окажет ему все почести, соответствующие данному случаю".
Итак, Гитлер был готов к личной встрече со Сталиным! Но был ли готов к ней Сталин? В шифровке Риббентропа об этом было сказано так:
"Как Вы знаете, устное приглашение как Молотову, так и Сталину было сделано мною в Москве и обоими было в принципе принято. В какой форме следует теперь повторить эти приглашения, решайте теперь сами…
Приглашение господину Молотову выскажите более определенно, а приглашение господину Сталину сделайте от имени фюрера в менее определенных выражениях… Мы, конечно, должны избежать открытого отказа Сталина…"
30 марта 1940 года Шуленбург направил в Берлин ответную шифровку № 599, где докладывал:
"Лично я твердо уверен… что Молотов, сознающий свою обязанность, посетит Берлин, как только время и обстоятельства покажутся советскому правительству благоприятными. После внимательного изучения всех известных мне факторов я не могу, однако, скрывать, что считаю в настоящее время шансы на принятие приглашения ничтожными…"
Далее посол сообщал, что в ведущейся войне Германии с Западом Советский Союз полон решимости придерживаться нейтралитета и склонен избегать всего, что может вовлечь его в конфликт с западными державами. Шуленбург предупреждал Берлин:
"Советское правительство, вероятно, боится, что демонстрация существующих между Советским Союзом и Германией отношений, такая, как визит Молотова или самого Сталина в Берлин, может таить в себе риск разрыва дипломатических отношений или даже начала военных действий с западными державами".
Однако так было до разгрома Франции. А к осени 1940 года, в новой обстановке, Сталин мог серьёзно задуматься о возможности коренного разворота в сторону Германии. А также о том, стоит ли закреплять его личным визитом в Берлин.
Во всяком случае, есть основания предполагать, что вышеприведённая реконструкция событий середины сентября 1940 года не так уж и не верна.
К сожалению, Сталин не решился на коренной разворот, и 17 октября 1940 года инициативу проявил Берлин. В этот день Шуленбург передал Молотову официальное приглашение прибыть в Берлин с визитом.
21 октября 1940 года Сталин ответил Риббентропу согласием на визит Молотова.
15/IX-40
Амаяк передает из Берлина интересные обзоры. Очень полезно, я их полностью передаю Кобе и он их тоже читает. Вот тоже человек из новой смены. Очень вырос.
Прислал отчет о беседе с профессором Нидермаером (точно: Оскар фон Нидермайер. – С.К.). Очень интересно. Этого профессора мы хорошо знаем. Сотрудник генерала Секта и долго жил у нас. Справлялся о Радеке и Гиршфельде. Сейчас он профессор Берлинского университета по военным делам и полковник для особых поручений при начальнике штаба верховного командования Кейтеле. Говорит, что сторонник советско-германского сближения.
Самое важное.
Нидермаер хвалился, что немцы до войны разведали в Англии все цели и бомбят точно, а англичане не знают расположения важных военных об’ектов и 50 % бомб падает на невоенные об’екты. Вывод: они ведут такую разведку и у нас, надо усилить оперативно-чекистское обслуживание по всем об’ектам доступным для бомбежки.
Считает, что будущее за Америкой – это одна часть, Германией и СССР – это вторая часть. Придет время их столкновения.
Остерегал нас от угрозы бомбежек Баку англичанами. Говорит, что хватит десятка бомб. Ну это мы и сами знаем. Но надо учесть тоже.
Говорит, что национал-социализм враг буржуазии и друг рабочих. А бюргер их мало трогает.
Интересно.
25/IX-40
Начинаем работу по железной дороге Коноша – Котлас для соединения Горьковской и Северной железных дорог. Надо построить за год. Работы много, почти 400 км. Надо сказать Френкелю, чтобы крепко нажал на внедрение премиальной системы и усиленного питания рекордистам, отличникам и ударникам.
На украинском участке границы доходит до прямых боестолкновений с бандами националистов. Идут в Германию, из Германии. Руководители подполья получили приказ переходить в Германию и следовать в Берлин.
В ночное время усиленное передвижение воинских эшелонов. Что-то они шебуршат. Говорил с Тимошенко, он согласен, что это не может быть передислокацией перед нападением. В этом году уже поздно и у них в Польше мало войск.
5/X-40