Не прошло и трех месяцев со дня основания Санкт-Петербурга, как случилось первое наводнение. В ночь с 30 на 31 августа 1703 года вода в реке поднялась выше ординара на 7 футов (более 200 см). Мощный поток разнес часть леса и других строительных материалов, приготовленных для сооружения Петропавловской крепости. Начальник гарнизона А. И. Репнин доносил Петру I: "Зело, государь, у нас жестока погода с моря и набивает в нашем месте, где я стою с полками, воды аж до моего станишки…" Петром были изданы указы о принятии мер по спасению имущества во время наводнений. Но следующие восемь, случившиеся еще при его жизни, немало озадачили царя.
Царь Петр издавал указы "возвышать сушу с великим поспешанием", заботился и об экологии, требуя "никакого сору и помета на Неву не бросать". После каждого наводнения следовали мероприятия по защите – возведение валов, проведение каналов, конкурсы проектов… Чтобы предотвратить частые наводнения в Петербурге, еще в первые годы, при его основании, архитекторы Леблон и Трезине предложили весь Васильевский остров и Петербургскую сторону поднять на 3,2 метра. Петр предполагал застраховать Васильевский остров от наводнений, перерыв его большими каналами, как в Венеции, но исполнению этого проекта, видимо, что-то помешало, и потому в 1723 году он повелел на острове выкопать пруды, чтобы везде иметь воду в случае пожара. Но и пруды тоже не были выкопаны. После, уже в 1736 году, последовал высочайший указ: от пожара вырыть на дворах колодцы. Император Петр II, после наводнения 12 октября 1729 года, даже подумывал перенести столицу навсегда в Москву, оставив в Петербурге одно Адмиралтейство и 40-тысячное войско. При императрице Елизавете отец фельдмаршала Кутузова, Илларион Матвеевич, представил проект "О проведении канала для предотвращения жителей столицы от гибельных последствий наводнений". Проект этот был приведен в исполнение только в царствование Екатерины II. Канал назвали в честь императрицы Екатерининским.
Но не успели еще его достроить, как на город обрушилось наводнение, которое и было отнесено к разряду катастрофических (первое по времени и третье по мощности). В ночь с 21 (10) сентября 1777 года уровень воды поднялся на 321 см. Весь город был затоплен, только Литейная и Выборгская части не скрылись под водой. В седьмом часу вечера вода начала сбывать и в полдень вступила в свои берега. За два дня до этого бедствия в Петербурге прошла буря, которая принесла большие разрушения в город и сопровождалась человеческими жертвами. После этого бедствия Екатерина II в указе, данном вице-президенту адмиралтейств-коллегий и главному галерного флота командиру графу И. Г. Чернышеву, повелела учредить знаки и сигналы, по которым жители должны были принимать спасательные меры.
Но ни работы по строительству спасительного Екатерининского канала, окончившиеся в 1790 году, ни начатая постройка Обводного канала при Александре I, не смогли предотвратить бедствия, названного "потопом XIX века". А ведь многие народные приметы предвещали катастрофу еще месяца за четыре до того рокового дня – 18 (7) ноября 1824 года. Так, летом камень, лежащий близ берега на Каменном острове, был весь покрыт водой, а муравьи устроили свои "склады" зимних запасов необыкновенно высоко – на верхней перекладине ворот. По приметам старожилов, это предвещало повышение воды осенью. За день до наводнения кошка в одном из домов перетащила своих котят на ту ступеньку лестницы, до которой вода потом не поднялась. Крысы и мыши из подвалов перебрались на чердаки. Но большая часть жителей отнеслась к чудовищным порывам ветра с беспечной легкомысленностью, хотя ветер вздымал воду в реках и каналах Петербурга и вода в Неве сильно поднялась. "Нева металась, как больной…" Многочисленные реки и каналы Невской дельты слились с водами, покрывающими улицы. Вода все продолжала прибывать. В середине дня ветер достиг особой силы. Именно это катастрофическое наводнение было описано в знаменитой поэме А. С. Пушкина "Медный всадник":
Но силой ветра от залива Перегражденная Нева Обратно шла, гневна, бурлива, И затопляла острова, Погода пуще свирепела, Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь… И всплыл Петрополь, как тритон, По пояс в воду погружен.
"Ужасный день!" С вечера 6 ноября, когда вода только поднялась на три с половиной фута, на Адмиралтействе были зажжены сигнальные фонари, и всю ночь (на 7 ноября) неоднократно раздавались пушечные выстрелы. Вот как писал об этом в своих записках писатель Фаддей Булгарин: "К 10 часам толпы любопытных все равно устремились на берега Невы, которая высоко вздымалась пенистыми волнами и с ужасным грохотом разбивала их о гранитные берега. Невозможно описать того ужасного явления, которому были свидетелями люди, бывшие в это время на берегу Финского залива и чудесно спасшиеся от гибели. Необозримое пространство воды казалось кипящей пучиною, над которой распростерт был туман от брызгов волн, гонимых против течения и разбиваемых ревущими вихрями. Белая пена клубилась над водяными громадами, которые, беспрестанно увеличиваясь, наконец, яростно устремились на берег… Люди спасались как могли, в уцелевшие дома, на бревнах, плавающих кровлях, воротах и т. д. Многие погибли, как и домашний скот и пожитки… в одно мгновенье вода полилась через края набережных, через подземные трубы она хлынула в виде фонтанов".
В полдень улицы уже представляли собой быстрые реки, по которым носились барки, галеоны, полицейские будки, крыши с домов, дрова и вообще всякий хлам. Среди порывов ужасной бури со всех сторон раздавались отчаянные людские крики, ржание коней, мычание коров и истошный лай собак. Исаакиевский мост, который представлял тогда из себя крутую гору, бурей был разорван на части. Нева явила свою страшную силу, поднявшись выше ординара на 421 сантиметр!
В Адмиралтейской части и везде, где строения были каменные, наводнение оказало не столь пагубное воздействие. Но затопление всех нижних этажей, магазинов, складов, лавок, лабазов и погребов нанесло несметные потери. Было затоплено около половины всей площади города, полностью разрушено 324 дома, повреждено 3257 разных строений (т. е. половина всех имевшихся на то время). Из 94 судов, стоявших в гавани, удалось спасти только 12. Быков, лошадей, коров и прочей домашней живности в одном только Петербурге погибло 3609 голов. Их невозможно было свозить за город и закапывать, поэтому сжигали прямо в городе. Материальный ущерб составил 15–20 миллионов рублей. В городе погибло более трех тысяч человек, большей частью люди из низшего сословия. Но и те, которые уцелели, немногим отличались от мертвых – так они были измучены борьбой с волнами. Долгое время в городе свирепствовали простудные заболевания. Цены на продукты питания, сено и дрова резко подскочили.
Больше половины территории Петербурга было покрыто водой. А. С. Грибоедов вспоминал, что "…Невский проспект превращен был в бурный поток". Другой очевидец наводнения А. Философов описывал свои впечатления в письме: "По Невскому проспекту, до самого Белосельских дома, ездили в лодках. Летний сад, Царицын луг, Семеновского полку парадное место, все окрестности Петербурга, словом, весь Петербург до Фонтанки, начиная от Пантелеймона, был в воде, и все прибрежные улицы. Домы плыли по улицам, барки и лодки въезжали на набережную – деревья Летнего сада повалены, мосты все разорваны, исключая тех, которые на Фонтанке. Новый мост согнут, украшения, быки Суворовского моста вдребезги разбиты, парапет и сиделки большой набережной повалены. Галерной гавани, Кларкова чугунного завода едва след остался". Огромный ущерб был нанесен Кронштадтской крепости. Почти весь остров Котлин был залит водой. После этого в течение ряда лет продолжалось восстановление гаванских стенок, крепостных сооружений. Деревоземляные сооружения были заменены каменными. И еще долгое время спустя это наводнение именовалось "потопом".
Нельзя сказать, что стихия ежегодно "пробует на зуб" город на Неве. За свое почти 300-летнее существование Питер прожил 130 лет без наводнений, включая 32 годовых перерыва, 8 – двухгодовых и 10 – трехгодовых. Имели место перерывы в 4–9 лет, особенно на рубеже XVIII–XIX веков. Но случаются повторные наводнения, которые происходят через 5–7 суток после основного, а также и внутрисезонная повторяемость с интервалами в 1–2 месяца. Характер грозной стихии изучен до мелочей. Согласно многолетним исследованиям, природа невских наводнений вкратце такова. Циклон, несущий с собой ненастную, ветреную погоду, пересекая Балтийское море, выводит из равновесия его водные массы и чаще всего формирует особого рода длинную волну. Высота такой волны в центральных районах моря обычно не превышает нескольких десятков сантиметров, а ее длина сравнима с длиной самого моря. Особенно опасна волна, которую ветер гонит с юго-запада на северо-восток. Именно тогда циклоны увлекают длинную волну непосредственно в Финский залив и у его горла как бы возникает выпученность за счет воды, согнанной сюда из открытых районов Балтики и отчасти из центральных районов Финского залива. С подходом к вершине залива высота волны возрастает, так как залив делается уже и мелководнее, а атмосферный фронт как бы подхлестывает волну, создавая эффект резонанса.
Впервые предупреждения об угрозе наводнения в Петербурге (без указания ожидаемой высоты подъема) стали составляться Главной физической обсерваторией в 1897 году. С тех пор и по настоящее время предупреждения о наводнениях регулярно составляются в старом "Доме погоды". Но если предсказывать беду научились, то предотвращать – нет. Сколько было всевозможных проектов – от научно обоснованных до авантюрных. Большая часть специалистов и по сей день склоняется к предложению профессора П. П. Базена, который с 1824 по 1834 год занимал пост директора Института инженеров путей сообщения. Он через год после "потопа XIX века" представил правительству проект заградительной каменной дамбы длиной 22 км, которая перекрыла бы Финский залив от Лисьего носа через Кронштадт до Ораниенбаума. Это была бы в полном смысле слова дамба, так как предлагалось сделать лишь одно отверстие – шлюз в районе Морского канала для пропуска. А также водослив – у южной оконечности дамбы. Предложение не получило поддержки. В основном возражения вызвала необходимость проводить суда через шлюз и факт значительного подъема грунтовых вод в городе. Об этом проекте вспоминали, только когда город вновь попадал во власть стихии, а потом опять благополучно откладывали "на потом".
И это "потом" грянуло ровно через столетие. Наводнение 23 ноября 1924 года немногим уступало наводнению 1824 года, так как вода в Неве поднялась на 3,64 метра выше ординара. Волна хлынула через гранитный парапет Невы и добралась до Васильевского острова и Петроградской стороны. В центре тогда уже Ленинграда вода залила весь район от Адмиралтейства до Фонтанки. Толпы прохожих бежали изо всех сил от Гостиного двора и Садовой к Фонтанке с криками: "Вода! Вода!" Люди спасались бегством от гнавшейся за ними большой волны. Вода подняла знаменитую торцовую мостовую Невского, и деревянные торцы носились по волнам. К вечеру вода схлынула обратно в Неву, но встревоженный и промокший город гудел.
Убытки были огромны – позже их исчисляли в 100 млн рублей (червонцами). Было затоплено 65 км2 территории города, снесено 19 мостов, повреждено более 5000 домов. Запасы дров, выгруженные с барж на набережных Васильевского острова и Петроградской стороны, были унесены водой. Город, большинство домов которого отапливалось дровами, мог остаться на зиму без дров. Продукты и товары на складах были испорчены. Их "сушили" на малопроезжих улицах. Человеческих жертв, к счастью, было не много (их количество так и не было обнародовано), так как все были предупреждены, а спасательные лодки, разъезжавшие по затопленным улицам и площадям, спасли множество ленинградцев, захваченных наводнением. Жители 2-3-4-х этажей охотно пускали к себе жильцов из залитых квартир и прохожих, отрезанных наводнением от своих домов. Несчастье сплотило горожан.
О потрясающей силе стихии свидетельствовала огромная баржа, в 30–40 метров длиной, "возлежавшая" на набережной Зимнего дворца. Поднятая волнами, она была переброшена через гранитный парапет и врезалась носом в стеклянную галерею первого этажа Дома ученых, пройдя внутрь зала.
Жизнь города, всего восемь месяцев носившего имя вождя революции, была серьезно нарушена. Сильно пострадали порт, ряд фабрик и заводов, а также склады. Были частичные пожары. Снесено несколько мостов: Сампсониевский, Гренадерский и другие. Местные и центральные газеты с пафосом сообщали о революционной борьбе со стихией и о мужественном сопротивлении красного питерского пролетариата природному бедствию. Печатались стихи типа "…иль страшна мне Нева озверелая, испугается ль страна моя краснотелая?.."
В "преступной ошибке и невнимательности" обвинили синоптиков. Заработали проверочные комиссии, правда, сошлись на том, что "обсерватория проявила не преступную халатность, а недопустимую небрежность", так что никто из ученых в данном случае не пострадал. И вообще в советские времена о наводнениях сообщалось весьма скупо и сдержанно, причем часто – искаженно. Например, когда 15 октября 1955 года произошло наводнение, оказавшееся четвертым по высоте в истории города (282 см), о нем сообщили в местных газетах, не указав главного – максимальной отметки уровня воды, ибо не подобало "столице трех революций" тонуть…
И вновь бросились осуществлять проект Базена, решив возвести к 1938 году защитные сооружения "централизованным способом", подобно "всесоюзным гигантам" – Магнитогорск-строю, Днепрострою и Беломорстрою. Но еще один объект ГУЛАГа, "у морских ворот Невы" не состоялся. Вначале помешали массовые репрессии, а потом были война и блокада и "возрождение". Проект не осуществлен до сих пор. Теперь ко всем экономическим проблемам добавились протесты "зеленых".
А угроза наводнений продолжает нависать над городом. Наводнения, отнесенные к группе "опасных" (161–210 см), случались в XX веке 105 раз. Так 21 сентября 1977 года уровень воды поднялся на 321 см, а 30 ноября 1999 года – на 262 см. Три опасных подъема воды произошли в 2002 году. Расчеты ученых бесстрастно и беспощадно говорят, что возможны подъемы больше, чем в 1824, 1924 или 1977 годах. И цифры эти угрожающие: в Петербурге один раз в тысячу лет возможно еще не наблюдавшееся наводнение высотой 465 см над ординаром, а раз в десять тысяч лет – 530 сантиметров. А если учесть, что в последние тридцать лет участились зимние наводнения, то картина выглядит совсем удручающей. И с каждым разом ущерб от наводнений становился более значительным и исчислялся миллионами рублей. Историческому центру наносится тяжелый непоправимый ущерб. Принимая во внимание состояние старинных зданий, можно предположить, что в случае возникновения наводнения большое количество архитектурных ансамблей просто не сможет быть восстановлено. И не известно, что принесет 2024 год…
ВЕЧЕРИНКА ДОННЕРОВ
Под таким названием в историю освоения Америки вошла трагедия, произошедшая с переселенцами из штата Иллинойс под предводительством капитана Джорджа Доннера. 28 октября 1846 года колонисты подошли к берегу высокогорного озера Тракки (ныне – озеро Доннера), чтобы пересечь хребет Сьерра-Невада и попасть в Калифорнию. Из-за сильных снегопадов и снежных бурь путники, половина из которых были дети от одного года до 18 лет, оказались в ловушке. До весны 1847 года от холода и голода из 90 человек умерло 40, каждый второй, оставшийся в живых, стал людоедом.
В XIX столетии "орегонская золотая лихорадка" охватила многие районы американского континента. Люди бросали ставшие бесплодными земли и, преодолевая неимоверные трудности, отправлялись на запад США в поисках лучшей жизни. Пешком, верхом, на повозках, где лежали нехитрые домашние пожитки, сотни людей целыми семьями и поодиночке, бросив обжитые края, отправлялись в неизвестность. Их маршруты проходили через леса, прерии, пустыни, горы. Переселенцев не останавливали ни опасные стычки с враждебными индейскими племенами, ни тяготы и лишения многомесячных переходов, ни голод, холод и жажда. Недавно открытые золотые месторождения и плодородные земли Дикого Запада манили все новых и новых искателей счастья. В 1841 году в солнечную Калифорнию направилась первая группа колонистов под руководством Джона Бидвелла и Джона Бартлсона. Потом сотни золотоискателей, фермеров, торговцев отправлялись добывать золото, осваивать земли в долинах Сакраменто и Сан-Хоахин, разворачивать торговлю в новых краях. Но история освоения западных штатов США – это не только героические подвиги первых поселенцев, но и факты каннибализма, которые некоторые американцы хотели бы оставить в тайне.
14 апреля 1846 года группа искателей лучшей доли, основу которой составляли семейства Джорджа Доннера и Джеймса Рида из Спрингфилда (штат Иллинойс), ради волнующих перспектив в Калифорнии взяла курс на запад. Нагруженные доверху разнообразным скарбом фургоны ехали медленно. Стадо домашнего скота неспешно следовало за хозяевами. Поломки повозок, болезни маленьких детей и взрослых, непредвиденные остановки существенно тормозили продвижение к заветной цели. Роковая ошибка произошла 19 июля того же года, когда иммигранты решили пойти коротким путем, чтобы наверстать потерянное время. Сопровождаемые 30 помощниками (по другим данным – 31), колонисты из-за целого ряда неудач и неприятностей подошли к самой трудной части пути лишь поздней осенью. В некоторых записях говорится, что им советовали не пытаться пересечь горный хребет Сьерра-Невада до наступления весны: в снег и морозы неподготовленным и неэкипированным людям, да еще со скотом и маленькими детьми преодолеть высокогорный перевал будет не под силу. В других источниках указывается, что местные проводники-индейцы обещали им безопасный и быстрый переход через перевал Тракки. Еще есть версия, что они, по непонятным причинам, якобы бросили колонистов в Скалистых горах и те заблудились, что привело к катастрофе. Как бы там ни было, 90 человек (по другим данным – 87) – 29 мужчин, 18 женщин и 43 ребенка – во главе с Джорджем Доннером 28 октября подошли к расположенному высоко в горах озеру Тракки. И здесь начались частые и сильные снегопады и снежные бури. Один из выживших рассказал потом: "Снег пошел так неожиданно, что нам едва хватило времени натянуть палатку и соорудить навес из кустарников, одна сторона которого так и осталась открытой. Мы накрыли его еловыми ветками, а сверху – плащами и одеялами. Строить хижины времени не оставалось, да и подходящего материала не было".