Форсировав в конце августа Днепр в районе Каховки, 11-я немецкая армия передовыми частями подошла к Перекопу 12 сентября, и 725-я флотская батарея первой открыла по врагу огонь. И начались бои в предполье (впереди Перекопского вала), в ходе которых разведкой и войсковым наблюдением было установлено, что противник выдвигает к Перекопскому валу до пяти дивизий, многократное, не поддающееся исчислению превосходство противника в силах над нашей единственной на Перекопском валу 156-й дивизией неполного состава. Ей под силу было оборонять не 9 километров, а только четыре. Это властно требовало покончить с колебаниями в размышлениях о морских и воздушных десантах – снять с побережья и глубокого тыла – Керчи, Феодосии, Симферополя, Евпатории – хотя бы половину из дислоцирующихся там восьми дивизий (172,184,271,320,321-й стрелковых, 40, 42, 48-й кавалерийских) и немедленно выдвинуть их на явно обозначившееся направление главного удара противника, на Перекопский рубеж борьбы за Крым, где боями руководил генерал Батов (как заместитель командарма), чтобы совместно с героически бившейся там 156-й дивизией генерала Черняева нанести поражение врагу на Перекопском валу. И командарм Кузнецов не бездействовал. На четвертый день боев в предполье он принял хотя и несколько запоздалое, но хорошее решение – отобрал в тылу три лучшие дивизии и своим приказом номер 10 от 25 сентября сформировал оперативную группу войск, под командованием генерала П.И. Батова, в составе 271-й и 276-й стрелковых и 48-й кавалерийской дивизий для боевых действий на Перекопском перешейке. Отныне генерал Батов официально, и не только как заместитель командарма, но и как специально назначенный командир, ответственный за определенный участок, персонально отвечал за оборону Крыма на Перекопе, инженерная подготовка которого была не на высоте. Позже в эту группу войск включили и 156-ю дивизию. Создание оперативной группы войск – положительное дело, но опять же нерешительно претворялось в жизнь: дивизии группы не выдвигались в экстренном порядке на Перекоп – десантные опасения продолжали кровоточить, поглядывали в море и в небо. С одной стороны, хотелось усилить сухопутное направление, а с другой – было боязно оголить ПДО с моря и воздуха.
А тем временем противник начал штурм Перекопа.
24 сентября на 156-ю дивизию генерала П.В. Черняева, оборонявшую Перекопский вал, обрушились три вражеские дивизии с танками, поддержанные авиацией и массированным артиллерийским огнем. Подтягивая свежие войска, противник особенно сильный нажим осуществлял на нашем левом фланге вдоль побережья Перекопского залива (Каркинитский залив Черного моря). Полки и батальоны 156 сд были вытянуты в одну ниточку по валу от Сивашского до Перекопского залива на 9 километров, и конечно, при всем известном всему миру героизме и стойкости советских воинов, они физически не смогли сдержать такую лавину войск. Противник, ценою больших потерь, вклинился в боевые порядки нашей дивизии.
На третий день штурма, пересилив десантные страхи – предупреждения и развединформацию об опасности десантов, о возможности высадки десантов в Крым, срочно начал выдвигать с далеких тылов к Перекопу части дивизий, назначенных в оперативную группу войск Батова. Но было уже поздно. Немецкие войска – сильный враг, с опытными и подготовленными военачальниками. Первый опыт борьбы с ними показал: отбить у них захваченное ими чрезвычайно тяжело и стоит больших жертв. Более мудро – так вести дело, чтобы немец не выбил тебя с хорошо оборудованного рубежа, с уставным заполнением траншей и позиций войсками. Если хотите знать – это азбука: легче удерживать, нежели потом отбивать.
28 сентября противник полностью овладел Перекопским валом и начал теснить на юг нашу 156-ю дивизию, воины которой продолжали, под командованием генерала Черняева, героически отбиваться в контрударах, не позволяя ему развить успех в наступлении. Все части оперативной группы войск Батова отходили на ишуньские позиции, слабо подготовленные в инженерном отношении для жесткой обороны. И тут произошло событие, заслуживающее остановиться на нем.
При отходе войск Батова к Ишуню и уже на ишуньских позициях заметно ослабел натиск противника, он не повел настойчивого наступления. И этому есть объяснение.
В конце сентября наши 9-я и 18-я армии Южного фронта из района Мелитополя (это к северо-востоку от Перекопа) повели против немецких войск 17-й армии и 1 – й танковой группы наступление на запад, угрожая этим тылу и флангу 11-й немецкой армии, наступавшей против наших войск на Перекопе. Тогда часть ее сил немецкое командование перенацелило против наших наступающих войск. Немец любит воевать большими силами, с превосходством в силах и огне. Раз уменьшились войска, хотя их оставалось немало – больше корпуса, нажим немецких войск на войска Батова заметно поуменьшился. Вот это и позволило нашим войскам организованнее отойти на юг и задержаться на ишуньских позициях у Пятиозерья, нуждавшихся в большом инженерном оборудовании. Когда наступление наших 9-й и 18-й армий в Таврии захлебнулось, войска 11-й немецкой армии вновь были усилены на Перекопе и повели штурм наших ишуньских позиций.
На сухопутной карте штаба флота, где я бывал ежедневно, на 18 октября, когда дивизии Приморской армии генерал-майора И.Е.Петрова, доставленные нами из Одессы на помощь крымской 51-й армии, только начинали выдвижение из Севастополя к Ишуню по железной дороге и на автотранспорте, – было показано, что войска противника наносят удары по нашим ишуньским позициям вдоль побережья Каркинитского залива – как и на Перекопском валу – по левому флангу войск Батова.
Далее, к 20 октября, противник сильно вклинился в оборону его войск и кое-где прорвал ее. Наши отчаянно дрались, поэтому только 23 октября противник прогрыз нашу оборону и начал просачиваться на степные просторы и, обтекая левый фланг группы войск Батова, нацелился на юг к Евпатории и Симферополю. Здесь, как и на Перекопском валу, опять отличилась своим мастерством и стойкостью героическая 156-я дивизия генерала Черняева. И с ней рядом 271-я, 172-я и 42-я дивизии полковников М.А. Титова, И.Г Торопцева (позже – И.А. Ласкин) и В.В. Глаголева. Они сражались с пятикратно превосходящим, по числу активных штыков, противником и понесли огромные потери. Все воины этих дивизий, от рядового до комдивов, заслуживают высокой похвалы. А сентябре и октябре они надолго задержали врага на Перекопском перешейке. И не их вина, что они не смогли сдержать противника на ишуньских позициях. Дрались они храбро и честно.
В эти критические дни, когда противник уже прорвал наши ишуньские позиции, нацелившись на юг и на юго-восток, и падение Крыма было предрешено, в руководстве обороной Крыма произошло неожиданное и серьезное изменение. В этом тогда порой искали спасение положения.
Заместитель наркома ВМФ вице-адмирал Г.И. Левченко, находившийся на юге в качестве представителя наркома ВМФ для координации действий Черноморского флота с Южным фронтом и 51-й армией и уже показавший себя умелым организатором при защите Одессы,
Очакова, Западной Таврии, Тендры, был назначен Ставкой командующим Войсками Крыма, с подчинением ему 51-й и Приморской армий и Черноморского флота. Его заместителем по сухопутным войскам был назначен генерал П.И. Батов; но так как по директиве Ставки управление 51-й армии не расформировывалось, а командарм Ф.И. Кузнецов был отозван в Москву, то Батов, как его заместитель, стал командующим 51-й армией, оставаясь на севере Крыма, на своем КП.
Назначение вице-адмирала Г.И. Левченко – мера разумная, но запоздалая. Гордей Иванович, несмотря на его организаторский талант, общевойсковые знания, боевой опыт Одессы, Очакова, Таврии, личную отвагу и железную волю, совершенно не в силах был выправить дело, точнее, спасти катастрофическое положение, которое началось в сентябре на Перекопском валу, а этому в июле – августе предшествовала медлительность в инженерной обороне и выдвижении войск. Он получил от своих предшественников развалившийся фронт. Вот как правдиво написал Маршал Советского Союза Н.И. Крылов в своей книге "Огненный бастион" (с. 15): "Новому командующему в Крыму Гордею Ивановичу Левченко досталась в наследие обстановка, про которую даже спустя много лет, когда пишутся эти строки, хочется сказать: не позавидуешь!" Собственно говоря, Приморская армия тоже вместе с Левченко испила до дна горечь этого наследия.
Левченко вступил в командование Войсками Крыма 23 октября, когда наш фронт обороны на Ишуне был потрясен до основания, немец ступил ногой в Крым и там на севере боевыми действиями 51-й армии руководил Батов.
В этот же день за левым флангом 51-й армии, упиравшимся в морское побережье, на самом острие прорыва противника, закончилось сосредоточение войск трех – 25-й, 95-й и 2-й – дивизий Приморской армии. По приказу Левченко войска Приморской армии и левого фланга 51-й армии, под командованием генералов Батова и Петрова, нанесли контрудар по войскам противника, его продвижение было приостановлено, но он не был отброшен. Вечером Левченко телеграммой обратил внимание генералов Батова и Петрова на невыполнение задачи дня из-за отсутствия должной подготовки и напористости в действиях и приказал продолжать 25 октября наступление, возложив на генерала Батова ответственность за координацию действий обеих армий.
Наутро наши войска нанесли повторный контрудар по противнику и несколько продвинулись, но были остановлены. Обе стороны понесли большие потери. В ходе боев три левофланговые дивизии 51-й армии – 172-я стрелковая, 40-я и 42-я кавалерийские, которыми командовали И.А. Ласкин, Ф.Ф. Кодеров, В.В. Глаголев – сместились влево в полосу Приморской армии и влились в ее состав, оставшись в подчинении Петрова.
26 октября противник, введя в бой свежие дивизии и создав большое численное превосходство, в северном Крыму повел наступление по всему фронту от Черного моря до Азовского и начал теснить наши войска.
27 октября под натиском врага начался отход обеих наших армий: левофланговая Приморская, в составе шести дивизий – 25-я, 95-я, 172-я стрелковые, 2-я, 40-я, 42-я кавалерийские – общим направлением на юг, а правофланговая 51-я – в ее составе числились восемь сд и одна кд – отходила в общем направлении на юго-восток.
Войска противника вышли на крымские просторы. И теперь уже никто и ничто – ни даже Приморская, ни Петров, с его героизмом и умом, ни Левченко, с его большими данными – не могли их остановить. 18–20 октября он вклинился в нашу оборону у берега и начал прогрызать ишуньские позиции повсюду. А 23 октября, когда Левченко вступил в командование войсками, а Приморская подошла, но уже не к ишуньским позициям (с них наши войска были сбиты), а к району южнее их, даже южнее реки Чатырлык, – противник частью сил начал выходить на широкие оперативные просторы Крыма. На Г.И. Левченко, уже в день вступления в командование, пали все горести и беды, как результат ошибок, допущенных в июле – сентябре, в определении направления главного удара противника по Крыму, в инженерной подготовке Перекопских рубежей, в оперативном построении войск и нерешительном наращивании основных усилий на главном сухопутном, Перекопском направлении, обозначившемся еще в августе. В октябре пожинались горькие плоды крупных просчетов, допущенных в предыдущие месяцы.
Назначение моряка и бывалого сухопутного воина в прошлом и в настоящем, каким был Г.И. Левченко, командующим приморскими вооруженными силами на изолированном морем и осажденном с суши плацдарме, каким с начала сентября стал Крым, не может быть предметом дискуссии – решение Ставки мудрое и выбор удачен. Оно только оказалось совершенно запоздалым.
Крым так устроен, там такое средоточие всего флотского, он своей сушей и омываемыми водами лежит на таком ответственном сухопутно-морском операционном направлении – в сердце Кавказа, – что его надлежало оборонять всеми видами вооруженных сил, сведенными в единый кулак: армией, флотом и войсками ПВО; и обязательно – под началом моряка, сочетавшего в себе флотские и армейские знания и опыт. И Ставка к этому пришла, но с опозданием.
Крымский полуостров – это фактически главная база Черноморского флота (Ставка так и назвала его 30 сентября в своей директиве по эвакуации войск из Одессы на помощь Крыму). Здесь многочисленные пункты базирования основных сил корабельного флота, аэродромы флотской авиации с шестьюстами самолетов, береговая артиллерия по всему побережью от Каркинитского залива до Керченского пролива, сосредоточение основных флотских ремонтных предприятий и складов с вооружением, боезапасом, техникой и интендантским снабжением.
Поэтому: оборона Крыма – это кровное дело флота, а с учетом операционных путей к Кавказу, и армии. С самого начала, как только обозначился в середине августа отход армий Южного фронта к низовьям Днепра, руководство обороной Крыма, как приморского плацдарма и главной базы Черноморского флота, напрашивалось возложить на флотского военачальника, что в конце концов и сделали с опозданием, всю ответственность за оборону Крыма возложить на флот, с приданной ему армией, как было сделано в Одессе в середине августа. Тогда бы флот, чувствуя свою ответственность за Крым, повернул на Перекоп еще большие силы и средства, чем это делал по доброй воле и своей инициативе, просто помогал армии, видя ее бедственное положение. Ведь был хороший пример Одессы, когда флот, получив в подчинение Одессу, повернул к ней на сушу всю свою мощь, и она выстояла.
От Дуная и до Крыма, по всему Северному Причерноморью, флот своей морской пехотой, береговой и подвижной артиллерией, кораблями, авиацией стяжал славу завзятых пехотинцев, сражаясь на суше, и в одиночку – в Очакове, на Очаковских островах и на Кинбурнской косе, в Западной Таврии, на Тендре – и совместно с армией под Одессой. Уже с августа, будучи ответственным за Крым, флот мог бы сформировать и выставить на Перекопе, рядом с дивизиями, бригады морской пехоты, и не одну (будущее покажет, что флот мог это сделать). А главное – общее флотско-армейское командование обороной Крыма сразу рассталось бы с десантными опасениями, зная свои большие возможности на море, имея в своих руках сильный флот и истребительную авиацию против морских и воздушных десантов, и сосредоточило бы свое внимание и усилия на Перекопе. Это подтверждается вышеприведенной телеграммой наркома ВМФ Военсовету флота о помощи армии и мероприятиями Военсовета флота по оказанию помощи Перекопу на ранней стадии подготовки Перекопа к боям, когда во главе обороны Крыма стоял сухопутный военачальник. Флот, в случае возложения на него ответственности за оборону Крыма, наравне с армией обрушил бы на врага у Перекопа всю свою огневую мощь и направил бы туда свои людские ресурсы – и намного большие, чем в Одессу, ибо тут речь шла о защите главной базы флота.
Есть все основания утверждать, что если бы по примеру Одессы и одновременно с ней, в середине августа, оборону Крымского приморского плацдарма подчинили флотскому военачальнику, в данном случае вице-адмиралу Гордею Ивановичу Левченко, с подчинением ему 51-й армии и флота, то общими усилиями армии, флота, флотской и армейской авиации мы отстояли бы Крым и заставили бы немцев также зазимовать у Перекопа, как и у Таганрога. Порукой тому – опыт длительной обороны Одессы и Севастополя, совместно с армией и флотом, при участии Г.И. Левченко, а также опыт первой обороны Севастополя, когда адмиралам Корнилову и Нахимову подчинялись армейские дивизии.
Гордей Иванович Левченко, прибыв в начале августа на Черноморский флот, а затем в Одессу, своим боевым спокойствием, отважными действиями, что в то время имело решающее значение, своей рассудительностью, умом, пониманием дела сразу завоевал симпатии армейских и флотских начальников, руководителей местных партийных и советских органов; всем этим, а также кипучей энергией и верой в нашу победу, он везде, где появлялся, и особенно в Одессе и Очакове, сплачивал воедино воинов армии, флота, пограничных войск, народного ополчения и поднимал их на защиту Родины, биться за каждую пядь советский земли – будь то Одесса, Очаков, Таврия, Очаковские острова или Тендра.
Гордей Иванович показал себя в глазах всех советских воинов Причерноморья, партийных и советских руководителей испытанным воином как на море, так и на суше. Ему было на что опереться – у него за спиной жизненный и военный опыт, Революция, Гражданская война, напряженные предвоенные годы на крупных военных постах. А начинал он воевать подростком. С 1913 года юнгой, а затем матросом Балтийского флота в Первую мировую войну на крейсерах. В Великую Октябрьскую революцию – участник штурма Зимнего дворца унтер-офицером отряда матросов с эсминца "Забияка". В Гражданскую войну – в боях на море и на суше. А потом – учеба, корабельный артиллерист, командир легендарного крейсера "Аврора", командир соединений кораблей. Начальник штаба флота, командующий Балтийским флотом и, наконец, заместитель наркома ВМФ. Был в постоянном взаимодействии с Красной Армией на играх и учениях. Флотоводец и знаток сухопутного дела. Невозможно было подыскать лучшую кандидатуру на пост командующего смешанного – армейского и флотского – объединения в данной ситуации, чтобы не позволить противнику разгромить наши войска, ворваться в Крым, захватить Севастополь, переправиться через Керченский пролив на Кавказ.
И Левченко, назначенный командующим войсками, когда уже нельзя было спасти Крым, предпринимает всё зависящее от него, сверхчеловеческие усилия, чтобы выполнить последующие задачи; не пустить врага в Севастополь и через Керченский пролив на Кавказ. В обстановке неразберихи, сопутствующей всякому отступлению под ударами, Левченко, в условиях непрерывного перемещения, вызванного натиском противника, на ходу, формирует аппарат управления и пытается организовать боевое управление войсками, подвижность которых, – при стремительном отходе, начавшемся на третий день его командования под ударами противника, – уже не поддавалась его контролю. И для характеристики тогдашнего положения приведу только одну оперсводку штаба войск Крыма: "Приморская армия в течение ночи на 28 октября собирала свои части и приводила их в порядок". Еще худшим было положение в 51-й армии, ввиду ее поспешного отхода и потери управления командующим этой армией Батовым: донесения от него почти не поступали. Да иначе и не могло быть, так как был потерян контакт командующего с войсками.
И несмотря на все невзгоды, неудачи и просчеты, врагу не удалось с ходу проскочить к Севастополю и захватить его или с ходу форсировать Керченский пролив.
Меня срочно вызвал к себе наштафлота Елисеев:
– Есть для вас боевое задание. 51-я и Приморская армии отходят от ишуньских позиций и Сиваша к югу и юго-востоку. Командующему и штабу флота неясно, кто прикрывает Симферопольско-Севастопольское направление. Флотские аэродромы в Крыму и базирование кораблей под угрозой, надо принимать решение по перебазированию кораблей и авиации, а без ясной обстановки на суше мне затруднительно выходить с предложениями комфлоту. Мне нужны последние данные по левофланговой Приморской армии и ее намерения, предполагает ли она отходить или, точнее, сможет ли она отойти к Севастополю для его обороны, – это очень заботит комфлота.