Интересные разработки делал инженер-конструктор Комиссии минных опытов Морского научно-технического комитета Соломон Федорович Валк. В 1937 году он разработал проект планирующей торпеды, наводимой на цель с помощью инфракрасной подсветки цели. На бомбардировщике ТБ-3 устанавливали инфракрасные прожектора, а на торпеде - приемник излучения. Эта торпеда была успешно испытана до войны, но в широкую серию не пошла.
Из интересных довоенных разработок можно назвать также работы Исаака Семеновича Брука - известного специалиста в области вычислительной техники. Брук повторил судьбу своей еврейской волны. Он был сыном бедного служащего табачной фабрики, сразу же после революции пошел учиться и в 1925 году окончил МВТУ им Н. Э. Баумана. Его заинтересовали вопросы регулирования асинхронных электродвигателей, и он еще в институте и сразу после него сделал несколько разработок по этой теме. Но его восхождение было связано с электроэнергетикой. В СССР в середине 1930-х годов создавались мощные энергосистемы. В 1934 году существовали и работали шесть крупных энергосистем:
Московская - 3,44 млрд квт. ч в год,
Ленинградская - 2 млрд квт. ч в год,
Донбасская - 2,76 млрд квт. ч в год,
Уральская - 1,43 млрд квт. ч в год,
Днепровская - 1,28 млрд квт. ч в год,
Горьковская - 1,09 млрд квт. ч в год.
Второй пятилетний план ставил задачу дальнейшего развития крупных энергосистем. В нем была поставлена задача объединения Донбасской и Днепровской энергосистем, чтобы достичь выработки в 9 млрд квт. ч в год. Это превысило бы выработку мощнейшей на тот момент в мире Ниагарской энергосистемы в США.
В 1935 году И. С. Брук поступил в Энергетический институт АН СССР, где занялся расчетами режимов работы крупных энергосистем. Они требовали оптимального управления. Столкнувшись со сложными и трудоемкими вычислениями, Брук занялся конструированием вычислительных машин. В 1936 году он создал расчетный стол переменного тока, специализированную вычислительную машину для моделирования работы сложных энергосистем.
Но и этого было недостаточно, и Брук приступает к строительству более сложной вычислительной машины. В 1939 году он завершил работы над созданием механического интегратора для решения дифференциальных уравнений. Это было внушительное устройство, занимавшее площадь около 60 кв. метров, в котором было более тысячи зубчатых колес. Это был грандиозный прорыв вперед. Во всем мире было только две аналогичных машины: в США и в Великобритании. За эту работу Брука избрали член-корреспондентом АН СССР.
К сожалению, весьма нелегко обрисовать вклад еврейских специалистов в развитие советской техники до войны. Исследователи не только интересовались, главным образом, составлением списков, но и не разделяли разработки довоенного и военного времени. Однако и приведенных примеров вполне достаточно, чтобы показать, что специалистам из второй еврейской волны были по плечу работы по освоению и созданию новой техники передового уровня. В ряде случаев они добивались выдающегося результата. К тому же об успехах их работы до войны можно косвенно судить по достижениям в военное время, которые, конечно же, стояли на фундаменте накопленного до войны опыта и сделанных тогда разработок и изысканий.
Конечно, выделение евреев и их вклада в индустриальное развитие Советского Союза во многом искусственное, навязанное тематикой книги. Они работали в многонациональных коллективах, а вовсе не в каких-то особых еврейских коллективах или поодиночке. Даже если они участвовали на вторых ролях и выполняли техническую работу, они все равно ощутимо содействовали успеху общего дела. Достигнутый результат был общим и не делился на процентные национальные нормы.
Выделение евреев носит, скорее, иллюстративный характер и демонстрирует, что сталинская национальная политика, вовлекавшая национальности СССР в общее дело, развивавшая и поднимавшая их уровень, была отнюдь не бесполезной. Пример советских евреев, которых призвали идти в промышленность, показывает, сколь много может сделать небольшая, немногочисленная нация. Полученный результат с лихвой покрыл все усилия и расходы на проведение реконструкции социальной структуры советского еврейства.
И он же показывает, что мнение о тех или иных нациях может быть неверным, вводящим в заблуждение. Про евреев тоже говорили, что они не способны к труду на земле, а оказалось, что они создают в сухой степи передовые хозяйства. Про них говорили, что они не смогут и не захотят работать на заводах, а они заняли среди инженерно-технического персонала очень даже заметное место. Да и не только среди инженеров и техников. Среди 689 тысяч еврейских рабочих, конечно, подавляющее большинство были как раз рабочими непосредственно на производстве. Они тоже существенно укрепляли советскую индустриальную мощь, и о них забывать нельзя. В общем, надо сначала дать нации проявить себя, а потом составлять о ней мнение.
Часть III. Палестинский узел
Глава 9. Какое еврейство выжило в войну?
Советская политика по реконструкции социальной структуры еврейства достигла перед войной полного успеха. И не только тем, что еврейство рассталось, наконец, с местечками и стало в основной своей массе трудящимися. Эта политика нанесла сокрушительный удар по антисемитским настроениям в обществе.
Мы видели, сколь силен и распространен был антисемитизм в первые годы революции. Советская власть заняла по этому поводу совершенно определенную, однозначную позицию, что антисемитизм является средством раскола трудящихся в интересах капиталистов. По существу, это означало, что в Советской республике антисемит воспринимался как контрреволюционный элемент со всеми вытекающими отсюда последствиями. За призывы к погромам или за участие в них могли и расстрелять.
В последующие годы позиция власти по поводу антисемитизма не поменялась. Известен ответ Сталина Еврейскому телеграфному агентству, данный 12 января 1931 года. Ответ краткий и емкий: "Отвечаю на Ваш запрос.
Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма, является наиболее опасным пережитком каннибализма.
Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся. Антисемитизм опасен для трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая их в джунгли. Поэтому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма.
В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью".
Нечасто Сталин использовал столь резкие выражения, особенно в ответах, которые предназначались для публикации. Антисемитизм, особенно в той форме, в какой его видел Сталин во время Гражданской войны, безусловно, заслуживал столь резкого определения.
Юрий Ларин в своей работе "Евреи и антисемитизм в СССР", вышедшей в 1929 году, отмечал, что антисемитские настроения явно пошли на спад. В деревне антисемитов почти не осталось, и антисемитская агитация отмечалась лишь в городах, где время от времени появлялись листовки. В числе причин снижения антисемитских настроений Ларин особо отмечает ликвидацию частной хлебной торговли, в которой до революции в южных губерниях доминировали евреи, что и составляло экономическую основу антиеврейских настроений. Однако дело было не только в этом. На снижение антисемитизма среди крестьянских масс повлияла и агитация против антисемитизма, и влияние Красной Армии. Но в особенности сильный удар по этим настроением нанесло создание еврейских колхозов в Крыму. Поначалу был ропот: мол, мы завоевали Крым, а нам предлагают переселяться в Сибирь. Но Калинин предлагал всем желающим самим съездить в еврейские колхозы да и посмотреть, как они живут и хозяйствуют. Когда делегаты видели вырубленные в известняке глубокие колодцы, ямы и сараи, в которых жили колонисты, прикидывали, сколько тяжелого труда евреи вложили в эту сухую, степную землю, у них рассеивались последние остатки антисемитизма вместе с убеждением, что еврей-де не может работать на земле. Ни русский, ни украинский крестьянин не были готовы рубить колодцы, да и вообще стремились пахать богатые, плодородные черноземы. Потому степи северного Крыма так и остались незаселенными.
Аналогичным образом и в городах антисемитизм пошел на спад после того, как евреи массово пошли на работу в промышленность. По мере того как евреев среди рабочих и инженеров становилось все больше и по мере того как они показывали свою высокую квалификацию, уважение к ним возрастало. Потом, по мере проведения политики реконструкции социальной структуры еврейства, советские евреи овладевали русским языком, а у нового поколения он становился родным языком. Исчезал последний фактор, который делал их чужаками в глазах остального населения, - непонятный разговорный язык.
Советский метод борьбы с антисемитизмом, таким образом, вовсе не сводился к обычной агитации и разъяснению. Главное, что давало результат - это практическая демонстрация еврейских трудовых навыков в сельском хозяйстве и на производстве. Наблюдая еврейские трудовые успехи, каждый мог убедиться в лживости рассказов о паразитическом характере еврейства, мог увидеть, что евреи - такие же трудовые люди, желающие и умеющие работать.
Однако во многих работах по истории советского еврейства Сталин почти всегда изображается антисемитом, а его политика именуется "государственным антисемитизмом". На щит поднимается печальная судьба Еврейского антифашистского комитета, "борьба с космополитизмом" конца 1940-х годов, дело врачей и другие события, от которых многие евреи в немалой степени пострадали. Приводятся примеры ущемления евреев после войны, угроз, оскорблений итак далее. Из всего этого выводится, что это выражение антисемитизма Сталина. По поводу же этого ответа Еврейскому телеграфному агентству говорится, что Сталин-де был тиран и он таким образом скрывал свои истинные устремления.
Более того, даже высказывались предположения, что якобы в последние годы жизни Сталин планировал депортацию евреев в Восточную Сибирь и на Дальний Восток. К примеру, Жорес Медведев пишет об этом чуть ли не как о доказанном факте . Впрочем, если он в своей книге начинает историю взаимоотношений Сталина и советских евреев с гибели Соломона Михоэлса, то вряд ли он придет к другим выводам.
Безусловно, это не более чем миф, созданный и распространяемый вполне умышленно. Один удар по нему мы уже нанесли, рассмотрев политику по социальному переустройству советского еврейства, в результате чего евреи заняли очень видное место в советском обществе. Мы уже смогли убедиться в том, что советскую политику в отношении евреев в 1920-х и 1930-х годах антисемитской назвать нельзя ни при какой погоде. В ней нельзя обнаружить каких-либо признаков ущемления или ограничения прав. Напротив, евреи получили возможности, о которых они раньше не могли и мечтать.
Теперь настало нанести по этому мифу о "сталинском антисемитизме" второй удар. Послевоенный антисемитизм, который отмечался в СССР, не имеет к Сталину никакого отношения. Это - продукт гитлеровской антисемитской пропаганды во время войны.
Немецкая антисемитская пропаганда
Поразительно, как иногда очевидные и лежащие на поверхности факты не находят для себя должной оценки. К этому числу принадлежит и факт немецкой антисемитской пропаганды в годы Великой Отечественной войны, которая затронула многомиллионные массы советских граждан. Она велась не только на оккупированных территориях, но и против частей Красной Армии, с невиданным доселе размахом и настойчивостью. В апреле 1941 года в составе отдела пропаганды Вермахта был создан специальный отдел для работы с советскими территориями, который в 1942 году разросся до 15 тысяч человек. Это не считая других пропагандистов и сотрудников из числа местного населения.
Немецкая военная пропаганда имела колоссальные масштабы. Только к началу войны было заготовлено 50 млн листовок и брошюр, которые разбрасывались с самолетов над позициями советских войск и над городами. К примеру, немецкие самолеты сбрасывали пропагандистские листовки над Ленинградом во время первого налета 18 июля 1941 года. Среди них были листовки с самым известным гитлеровским антисемитским лозунгом: "Бей жида-политрука, морда просит кирпича", вызвавшие у многих ленинградцев ощущение брезгливости. Практически любая крупная операция на фронте сопровождалась потоком листовок. Скажем, только в мае 1943 года, в начале Курской битвы, немцы сбросили над позициями частей Красной Армии более 32 млн экземпляров листовок. К концу войны обший тираж пропагандистских листовок и брошюр превысил 6 млрд экземпляров.
Конечно, этой пропаганде пытались противостоять. Но немецкая пропагандистская машина определенно была сильнее и печатала свою продукцию в куда большем объеме. Общий тираж советской пропагандистской литературы составлял 2,7 млрд экземпляров, из которых 10 млн экземпляров составляли газеты и 10,2 млн экземпляров брошюры. Таким образом, немецкая пропаганда была более чем вдвое многочисленнее. Партизаны в тылу врага также мало что могли противопоставить потоку листовок и оккупационных газет. Точных данных о суммарном тираже оккупационных газет, по всей видимости, не имеется, однако только на Украине издавалось 190 газет общим разовым тиражом 1 млн экземпляров, притом что газеты обычно выходили дважды в неделю. Всего на оккупированной территории издавалось более 400 газет и журналов, разовые тиражи которых доходили до 100–150 тысяч экземпляров.
Суммарный же тираж партизанских газет составил за войну 5 млн экземпляров, а листовок - 20 млн экземпляров. Дополнительно с Большой земли было доставлено и распространено 52 млн экземпляров советских газет. У партизан были большие сложности с изданием, они выпускали газеты подпольно, иногда на бересте и старых обоях. Лишь к концу оккупации издание советских газет на оккупированной территории было поставлено на хорошую основу, и в это время издавалось около 270 партизанских газет.
Оккупационные издания печатали единообразные материалы, утверждаемые Министерством пропаганды и его органами, и практически в каждой газете были или прямо антисемитские материалы, или же использовались антисемитские лозунги, призывы. Разжигание ненависти к евреям было общим местом в оккупационной печати. В первые годы оккупации, когда альтернативной информации не было, население читало эту оккупационную прессу и, конечно, в определенной степени проникалось антисемитским духом, изливавшимся с их страниц. Собственно, пропагандистская война и началась с антисемитского лозунга "Жиды - это наше несчастье!", который расшифровывался следующим образом: война была начата по еврейской инициативе, евреи - это нация-паразит евреи создали в СССР тюрьму народов. И вывод: "Конец жидам - это будет конец войне" . Такая пропаганда непосредственно подталкивала население оккупированных территорий к участию в уничтожении евреев.
Гитлеровская пропаганда строилась на обращении к массам, на воздействии на чувства, на использовании коротких, запоминающихся лозунгов, а также велась самым грубым и настойчивым образом. Главная идея, которую гитлеровские пропагандисты намеревались забить в умы красноармейцев и советских граждан, состояла в том, что якобы для них Советская власть чужая, защищать ее не нужно, а нужно при первой возможности переходить на сторону немцев. Среди немецких листовок было огромное количество т. н. "пропусков", призывавших переходить на сторону немцев. Для того чтобы подчеркнуть враждебность Советской власти, гитлеровцы использовали антисемитскую тему. Еврей - чужак, Советская власть - еврейская власть, и так далее. Среди тезисов, на которых строилась немецкая пропаганда, главным был тезис об отождествлении еврейства и большевизма и о том, что евреи придумали марксизм. В немецкой пропаганде на русском языке очень активно использовалось противопоставление немногочисленной элиты, состоявшей из евреев, и многочисленного, обманутого и эксплуатируемого русского народа.
Гитлеровский антисемитизм не был направлен только и исключительно против евреев как нации. Это доказывает пример немецкой пропаганды в Крыму. Несмотря на то что всех евреев, оставшихся в Крыму, а их было около 18 тысяч человек, гитлеровцы уничтожили уже в октябре 1941 года, тем не менее интенсивная антисемитская пропаганда в крымской оккупационной печати проводилась вплоть до апреля 1944 года и прекратилась только в последние дни боев за Крым.
Это парадоксальное положение объясняется тем, что задачи антисемитской пропаганды, проводившейся гитлеровцами на оккупированной территории, выходили далеко за пределы организации истребления евреев. Это было средство для решения многих задач. Антисемитская пропаганда забивала в умы читателей оккупационных газет критерии "свой-чужой", а потом враги оккупантов, например, крымские партизаны, оснащались гротескно выделенными еврейскими признаками, чтобы представить их чужаками и отвратить от них местное население. Это была своего рода идеологическая дрессировка.
Далее, приравнение большевизма к еврейству и как следствие объявление СССР "оплотом жидовства" должно было вовлечь население оккупированных территорий в борьбу на стороне гитлеровцев, ну или, по крайней мере, отвлечь его от тяжелых условий, опасностей, террора и череды поражений немецкой армии. Таким образом, гитлеровцы пытались обесценить и опорочить советские ценности и идеологию, доказать, что у русских и немцев есть якобы общий враг. Немцы, таким образом, пытались втереться в доверие к русским, да и к другим национальностям, опираясь на метатезис своей пропаганды: "Еврей - чужак".