Прежде всего допросили генерала Герасимова, в марте 2000 года исполнявшего обязанности командующего группировкой войск "Запад" в Чечне, который сообщил, что Буданов как командир танкового полка (а это представитель Министерства обороны, а не Министерства внутренних дел) вообще не имел никакого права инспектировать село Танги-Чу, въезжать в него и искать там "снайпершу" - таковы приказы Генерального штаба. Поиск и арест подозреваемых участников незаконных вооруженных формирований - это дело для следователей прокуратуры, сотрудников ФСБ и милиции, но никак не для полковника-танкиста.
Более того, как сказал генерал Герасимов, в феврале-марте 2000 года каких-либо "задач по проведению поисковых мероприятий полку не ставилось… Буданов не имел права проводить в населенных пунктах проверку паспортного режима и жилых помещений, не имел права вести там разведку".
Во-вторых, в суд был приглашен глава администрации селения Дуба-Юрт Яхъяев, который, по утверждениям Буданова, якобы дал ему фотографию, где были изображены мужчина и две женщины со снайперскими винтовками, и это стало главной причиной, почему Буданов искал одну из снайперш в Танги-Чу. Так вот, Яхъяев заявил в суде, что никакой фотографии Буданову он не давал… Это полностью подтвердил в суде сотрудник ФСБ Панков, который в конце декабря 1999 года и начале января 2000 года - времени предполагаемой (как утверждал Буданов) встречи главы администрации Дуба-Юрта Яхъяева и Буданова, - находился тогда в Чечне в качестве старшего оперуполномоченного отдела ФСБ. Панков подтвердил в суде, что Буданов, действительно, несколько раз встречался тогда с Яхъяевым в его, Панкова, присутствии, но Яхъяев не передавал Буданову никакой фотографии и, более того, не рассказывал ему о женщине-снайперше. Да и сам Буданов ничего не рассказывал Панкову о фотографии и снайперше…
В результате ВСЕ доводы подсудимого в собственную защиту были опровергнуты.
25 июля 2003 года был вынесен обвинительный приговор. 10 лет колонии строгого режима. Срок, когда Буданов должен быть освобожден, - 27 марта 2010 года…
Без сомнения, Буданов получил то, что заслужил. И даже если это предвыборный маневр и результат сиюминутной политической интриги, нельзя не приветствовать справедливое судебное решение - ведь их так мало в России. Суд Северо-Кавказского военного округа и заместитель его председателя полковник Владимир Букреев проявили большое личное мужество. Кремль Кремлем - он далеко, а суд пошел наперекор своей среде и главному течению в ней. И военная верхушка в большинстве своем, и офицерство в целом, особенно на Кавказе, категорически не приняли обвинительного приговора Буданову, оказались крайне им раздражены и уверены, что Буданов пострадал только потому, что: честно защищал Родину. Срок в 10 лет с лишением наград и званий они восприняли как плевок самим себе… Напомню система военных судов России - это скорее часть военной, а не судебной корпорации. Звания, жилье, продвижение по службе у Букреева зависят от Министерства обороны и штаба Северо-Кавказского военного округа… Так что для судьи Букреева обвинительный приговор Буданову - подвиг, потому что это приговор и себе.
Как с остальными?
Как бы ни были драматичны коллизии вокруг этого дела, история осуждения Буданова - это исключение на нашем общем фоне. Его преступление, в силу политических обстоятельств, оказалось раскрытым и стало предметом всеобщей гласности с большими политическими последствиями, которые, в свою очередь, заставили власть дать разрешение суду на обвинительный приговор, - все это произошло совершенно случайно. Все остальные дела о военных преступлениях, где обвиняемые - из числа федералов, как правило, находятся в замороженном состоянии, и правоохранительные органы заняты только тем, чтобы вывести преступников из-под ответственности. Даже если эти преступники совершили ужасные, чудовищные поступки.
…12 января 2002 года в районе горного чеченского селения Дай были высажены с вертолетов шесть групп российских военнослужащих - они искали боевиков и среди них полевого командира Хаттаба, который, согласно оперативной агентурной информации, был незадолго до этого ранен и находился в тот момент где-то рядом с Даем.
То, что случилось тут вскоре, позже так и назовут: "дело Буданова-2". Члены одной из шести групп - десять бойцов отряда специального назначения Главного разведывательного управления Генерального штаба России, десантированных с вертолетов, - увидев ехавший мимо них по горной дороге рейсовый микроавтобус, остановили его, приказали всем выйти. Сначала пытали, добиваясь ответа, где боевики. А потом убили всех шестерых и в довершение сожгли их трупы.
Официальные информационные агентства тут же назвали эту жестокую бессудную казнь "боевым столкновением с незаконными вооруженными формированиями", однако нашлись свидетели, которые довольно быстро развеяли эту ложь. Все шестеро оказались обычными гражданскими лицами, возвращавшимися на рейсовом "уазике" из районного центра Шатой по домам. Среди них была 40-летняя Зайнап Джаватханова, мать семерых детей от семнадцати до двух лет, беременная восьмым, - и от нее осталась лишь одна ступня, по ботинку на которой ее опознали муж и старшие дети. В тот день Зайнап ездила на осмотр к гинекологу в Грозный.
Еще - директор Нохчи-Келойской сельской школы 69-летний старик Сайд-Магомед Аласханов и учитель истории той же школы Абдул-Вахаб Сатабаев, который возвращался домой с педагогического совещания в Шатое.
Четвертый труп принадлежал нохчи-келойскому леснику Шахбану Бахаеву. Пятый - племяннику многодетной Зайнап, который сопровождал ее в поездке, - так тут принято, и звали племянника Джамалайли Мусаев. Шестой - водителю микроавтобуса Хамзату Тубурову, отцу пятерых детей, которого знала вся округа, потому что каждый день именно он возил, кого требовалось, из Шатоя по горным селам и обратно.
К вечеру 12 января все убийцы были арестованы. Сотрудники Шатойской районной прокуратуры благодаря показаниям случайного свидетеля майора военной разведки Виталия Невмержицкого, оказавшегося на месте трагедии, смогли добиться санкции на их арест - и это беспрецедентно для Чечни. Вскоре спецназовцев передали следователям военной прокуратуры, и было возбуждено уголовное дело № 76002.
Все вроде бы, как положено. Я встречалась с полковником Андреем Вершининым, военным прокурором в Шатойском районе, который вел тогда это нашумевшее дело, и весной 2002 года он был еще полон оптимизма. Говорил, что доказательств вины предостаточно и дело обязательно дойдет до суда - его почти невозможно будет развалить, как это происходит сплошь и рядом с другими делами, ведь сотни не доведенных до "точки", - до суда, уголовных дел числятся сегодня за прокуратурами всех уровней. И большинство по одной причине - обвиняемых в преступлениях военнослужащих командиры их подразделений побыстрее отправляют прочь из Чечни, следствие захлебывается, прокуратуре не дают работать, запугивают, затыкают рот…
Так вот, прокурор Вершинин сумел сделать тогда почти невозможное: он добился, чтобы бойцы ГРУ, пока идет следствие, сидели бы под арестом на гауптвахте 291-го полка, потому что именно в его расположении в Шатойском районе находится военная прокуратура, то есть под непосредственным круглосуточным присмотром полковника…
Прокурор Вершинин не виноват в том, что произошло дальше, когда обвиняемых все-таки забрали из Шатоя и перевезли в тюрьму за пределами Чечни и полномочий полковника. Те, кто непосредственно осуществил казнь у селения Дай - лейтенант Александр Калаганский и прапорщик Владимир Воеводин, - пробыв в тюрьме города Пятигорска девять месяцев, были отпущены на свободу, потому что Главная военная прокуратура России даже не обратилась в суд за продлением им срока заключения, и это значит: их обязаны были автоматически выпустить "под подписку о невыезде в Щелковском районе Московской области".
Тут очень важно понять, что означает это последнее, - почему именно "в Щелковском районе Подмосковья" оказалась подписка о невыезде для двух преступников? Это, между прочим, поощрение и повышение им по службе. До Чечни и казни, которую они учинили, оба служили на краю света в Бурятии, а теперь оказались переведены в Подмосковье… У нас это означает одно - ГРУ и Генштаб решили Воеводина и Калаганского поощрить, считая, что те, как и Буданов, верно служили Родине, а Родина не оценила…
Под стражей удалось оставить только капитана спецназа ГРУ Генштаба Эдуарда Ульмана, который отдавал 12 января 2002 года непосредственный приказ уничтожить людей. На свободе гуляет организатор и подстрекатель к убийству майор Алексей Перелевский, в тот момент бывший заместителем командира 641-го отряда ГРУ (он руководил спецоперацией), и это именно Перелевский приказал Ульману: сделай из всех "груз-200" (труп - на военном сленге), и тогда офицеры приняли решение расстрелять…
Что это? Как это называется? Виновных в этом громком и жутком военном преступлении просто выводят из-под ответственности. Я представляю себе, что произошло бы, если бы на территории Чечни какой-нибудь чеченский боевик расстрелял шестерых российских военных, а потом сжег бы их трупы. На свободе бы он точно не оказался. Как сказал адвокат Абдула Хамзаев, "за 41 год моей работы в органах суда, прокуратуры и адвокатуры я не встречал ни одного уголовного дела, где лицо, привлекаемое за умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами, находилось бы "под подпиской о невыезде".
Я спросила тогда адвоката Хамзаева:
- Если идея с Международным уголовным трибуналом по Чечне, которую обсуждает Совет Европы, дойдет до реального воплощения, лично Вы сможете предоставить такому трибуналу материалы по делам, где российские правоохранительные органы не желали бы вести следствие против военных преступников, всячески их заматывали и преступников выпускали на свободу?
- Сколько угодно. Таких дел - сотни.
Перед Россией, как и перед Соединенными Штатами времен окончания вьетнамской войны, стоит сейчас вопрос: так кто же они - эти солдаты и офицеры, ежедневно убивающие, грабящие, пытающие и насилующие в Чечне? Типичные военные преступники? Или же бескомпромиссные и жесткие участники всемирной борьбы с международным терроризмом всеми доступными ими способами, и благородная цель спасения человечества оправдывает средства, которые они используют? И идеологический статус и градус этой современной борьбы таков, что должно быть списано все?…
Пока в России ответа нет.
Западный человек, надеюсь, ответит на эти вопросы просто: есть суд, и он обязан все расставить по местам при наличии доказательств.
Современный российский человек - человек времен правления президента Путина, с промытыми пропагандой мозгами, но все-таки еще не полностью разучившийся самостоятельно думать, как это дозволялось при президенте Ельцине, - наш человек не станет спешить с ответом и, скорее всего, призадумается. Теперь, когда позади уже четыре года жесточайшей второй чеченской войны, когда больше миллиона солдат и офицеров прошли и продолжают проходить через нее и, отравленные войной на собственной территории, стали серьезным фактором мирной жизни, который уже просто так не скинешь со счетов, возникает много вопросов: а за что они, собственно, воевали?…
Дело полковника Буданова и Дайское дело - яркие, трагичные и драматичные - такие, какими они в результате получились, вывернули наизнанку все наши проблемы, всю нашу жизнь вокруг второй чеченской войны, весь наш иррационализм вокруг войны и Путина, все наши понимания, кто же прав на Северном Кавказе, а кто виноват, и, главное, какие болезненные изменения претерпела при Путине и на фоне войны система отечественного правосудия. Судебная реформа, которую пытались внедрить демократы и всячески двигал вперед Ельцин, - она рухнула под напором дела Буданова.
Но она - и возродилась… Пример судьи Букреева - тому ярчайшее доказательство. Пример прокурора Вершинина - тоже…
Однако, невзирая на отдельные личности, способные на поступок, стране продемонстрировано, что независимого суда и прокуратуры как таковых у нас нет. На их месте - суд по политическому заказу, в зависимости от сиюминутной политической конъюнктуры…
ТАНЯ, МИША, ЛЕНА, РИНАТ… ЧТО С НАМИ СТАЛО?
Действительно, куда все мы ушли? Мы - жившие в СССР? Имевшие в основном стабильную работу и четко, по строго определенным числам, выплачиваемый заработок - с нашей неограниченной и непоколебимой уверенностью в завтрашнем дне, как в сегодняшнем? В том, что врачи обязательно вылечат, а учителя научат? А мы при этом не потратим ни копейки? Какой жизнью зажили мы после того, как всего этого не стало? Или - по-другому - какую судьбу влачим? Каким образом перераспределились по постсоветскому пространству с наступлением трижды новых времен?
Я подчеркиваю: именно "трижды". И вот почему: в первый раз мы пережили свою личную революцию (помимо, конечно, общественной) - вместе с падением СССР и в годы царствования Бориса Ельцина, когда вмиг не стало ничего ни идеологии, ни дешевой колбасы в магазинах, ни денег, ни уверенности, что где-то в Кремле сидит "Большой Папа" и, если он даже очень плохой и деспот, но в конечном счете, - он за нас в ответе.
Во второй раз - в связи с дефолтом 1998 года, когда то, что многие из нас сумели заработать за годы с 1991 года (время фактического старта рыночной экономики) и начал формироваться средний класс (наш, российский, мало похожий на западный, но все же средний класс - опора демократии и рынка), опять превратилось в дым. Надо было снова начинать все с самого начала, а многие очень устали к тому моменту от борьбы за жизнь и поэтому так и не сумели подняться - и скатились на дно.
И, наконец, в третий раз - при Путине. На фоне нового этапа русского капитализма с ярко выраженным неосоветским лицом - такой своеобразной экономической модели эпохи второго президента России, которая оказалась эклектичным сплавом рынка с догмой, всего со всем. Когда существует много свободного крупного капитала плюс также много типично советской идеологии, его обслуживающей, еще плюс очень много бедных и нищих. К тому же стал очевиден новый расцвет старого явления, именуемого "номенклатура", - это такое руководящее нами звено, большое чиновничье сословие, которое существовало при советском строе. Теперь оно стало стремительно реанимироваться, но на новых экономических рельсах, к которым очень быстро и с удовольствием адаптировалось, и ей, номенклатуре, отныне хочется жить очень богато, как "новые русские", но официально зарплаты у нее крошечные. Номенклатура ни за что уже без боя не откажется от нового строя в пользу старого, советского, но и новый строй ей не слишком по нутру своим стремлением к законопослушанию и порядку (этого все настойчивее требует общество), и поэтому большую часть времени номенклатура тратит на то, чтобы обойти порядок и законы в целях личного обогащения. Итог - невиданный расцвет коррупции при Путине. Новая-старая путинская номенклатура довела коррупцию до таких вершин, которые были неведомы ни при коммунистах, ни при Ельцине, и эта коррупция пожирает сейчас мелкий и средний бизнес (а значит, и средний класс). Она дает развиваться (термин "давать развиваться" означает у нас - предпочитать в качестве взяткодателей, или, еще проще, "он мне разрешил ему ДАТЬ") крупному и сверхкрупному - монопольному, окологосударственному бизнесу, поскольку именно этот тип бизнеса приносит в России самые высокие и стабильные дивиденды не только его хозяевам и менеджерам, но и покровителям из государственных структур (а у нас крупного бизнеса без государственных покровителей, "кураторов", опять не существует). На фоне всего этого разгула, не имеющего никакого отношения к рынку, нашу новую "партноменклатуру" (ее опять так называют, как и в советские времена - это название путинской номенклатуры) сильно мучит ностальгия по СССР, по его мифам и фантомам. Учитывая, что Путин старается собирать под свои знамена публику, как у нас говорят, "из бывших" - то есть с опытом советской руководящей работы, - можно сделать вывод, что ностальгия этого слоя настолько сильна, что обслуживающая путинский капитализм идеология все более скатывается к той, что была типична для СССР времен самой жесткой стагнации "позднего Брежнева" (Брежнев - Генеральный секретарь Политбюро ЦК КПСС 60-80-х годов, а время "позднего Брежнева" - это конец 70 начало 80-х годов, считающийся наиболее экономически застойным).
Таня, Миша, Лена, Маша, Саша, Толя - реальные люди, совсем не вымышленные герои. Люди из толпы - обычные, как и все, тяжко выживавшие вместе со всей страной и не обязательно выжившие. Их фамилии приводить здесь я не хочу, потому что все они были мне друзьями, всех их я знала (и знаю) очень близко. Если будут фамилии, у меня не получится написать все честно о них и без утайки - мне будет неудобно, я не смогу быть свободной в выражениях. А чтобы понять, как мы все выжили, надо писать честно и открыто.
Таня
…2002 год. Ранняя зима. Только что прошел "Норд-Ост", и общество, особенно в Москве, в шоке. Во время этих событий меня показывали по телевизору, так как я немного принимала в них участие, - в результате реанимировались старые знакомые, стали звонить, рассказывать о себе…
И этот поздний звонок был среди них - Таня, собственно, всегда звонила или ночью, или так поздно вечером, что дом уже спал.
- Сколько лет?
- Как ты меня нашла?
- Встретимся?…
- Конечно…
Мы не виделись с Таней, моей старой подругой и когда-то соседкой, лет, этак, десять. Тогда Таня была всегда замученной - а теперь Таня - королева. Выглядит торжествующе и шикарно. И не потому, что одета роскошно, хотя и это присутствует. Самое главное, она выглядит уверенной в себе и очень спокойной, чего за ней не замечалось ни десять, ни пятнадцать лет, ни двадцать лет назад.
В советское время Танина жизнь была просто мучительна, и почти каждый вечер она прибегала ко мне (я жила на первом этаже старинного дома, она - на последнем) и плакала о своей загубленной судьбе. И нам обеим казалось - замученной навечно.
В те годы Таня работала инженером в научно-исследовательском институте и принадлежала, таким образом, к советской научно-технической интеллигенции - была у нас такая значительная общественная прослойка (теперь ее в прежнем виде нет - она исчезла вместе с СССР).
Как такая прослойка образовывалась? Тогда полагалось: девушка "из хорошей семьи" (а Таня была "из хорошей семьи" - единственная дочка уважаемых родителей) должна была непременно получить высшее образование. Если у девушки не определялось никаких особых склонностей и порывов к моменту окончания средней школы, то она поступала в какой-нибудь технический институт, которых было полно, и становилась инженером. Учитывая, что после института полагалось в обязательном порядке отработать по приобретенной бесплатно, за счет государства, специальности три года, то в стране существовала целая армия совершенно не удовлетворенных жизнью, как Таня, молодых специалистов (они же не мечтали быть именно инженерами), отсиживающих рабочее время в многочисленных научно-исследовательских институтах и не производящих ровным счетом ничего.