И действительно: вопреки распространенному мнению, движущей силой сближения двух стран во второй половине 1940 года были не немцы, а финны. Как писал в своей книге, посвященной германо-финским отношениям тех месяцев, финский историк Мауно Йокипии, "поток информации шел в это время только в одном направлении: от финнов, которые просили помощи, в сторону Германии". Талвела, практически постоянно находившийся в Германии, добивался встречи с высокопоставленными руководителями Третьего рейха и рассказывал всем, кто был готов его слушать, о тяжелой судьбе маленькой северной страны и о готовности к сотрудничеству. В каком-то смысле это немцы шли навстречу пожеланиям финнов, а не наоборот.
В конце января 1941 года военные обеих стран начали работу над составлением совместных планов операции против Советского Союза. С финской стороны этот процесс, разумеется, курировал Маннергейм. Начальник финского Генштаба генерал Хейнрикс вел переговоры с Гальдером по его прямому поручению.
Одновременно Маннергейм обрабатывал финских политиков, особенно тех из них, кто справедливо опасался участвовать в военной авантюре. Маршал предупредил главу финского правительства, что страна ни в коем случае не может оставаться нейтральной – ей все равно придется вступить в войну, но в более невыгодных условиях. Маннергейм рисовал перед политиками химерическую картину войны на два фронта – одновременно и против русских, и против немцев. Несмотря на то что подобная ситуация была страшно далека от реальности, ему удалось добиться своих целей. Усилиями маршала Финляндия стремительно двигалась навстречу союзу с Третьим рейхом.
Одновременно финны всячески помогали немцам на территории своей страны. Йокипии свидетельствует: "Маннергейм в первой половине января уже начал оказывать практическую помощь немцам в Лапландии. В письме (14 января 1941 г.) министру путей сообщения Вилхо Аннале маршал просил принять срочные меры по реконструкции автодороги Ивало-Инари-Кааманен, которую начали строить минувшей осенью, и продлить ее до Карикасниеми и Каарасйоки. В письме без обиняков сообщалось: "В нынешней ситуации эта инициатива имеет политическую подоплеку и может после окончания строительства дороги, при определенных условиях, приобрести крайне существенное значение, что подтверждается и тем обстоятельством, что немецкие военные круги дали ясно понять о своей заинтересованности в этой магистрали". Главный штаб надеялся, что строительство дороги, по этой причине, начнется еще текущей зимой". Опять же финны не могли не понимать, для каких целей строятся стратегические дороги. По большому счету, масштабная подготовка к совместному походу на Восток началась.
Позднее в своих мемуарах маршал утверждал: "Что же касается случайных военных контактов с Германией, которые имели место в начальный период 1941 года, в том числе и поездки нашей военной делегации в Зальцбург, то на них с нашей стороны лежала печать сдержанности, находившейся в полном соответствии с политикой правительства. Контакты осуществлялись по инициативе германской стороны, и мы использовали их в целях ознакомления с политикой великих держав. Они не носили характера переговоров. Только в связи с приездом в Хельсинки полковника Бушенхагена в июне 1941 года, когда обсуждались формы будущего сотрудничества на случай развязывания войны, можно было говорить о переговорах, но и тогда, вплоть до начала войны, они носили лишь гипотетический характер". Однако опять же простые факты опровергают утверждения о "случайном" характере контактов и "печати сдержанности". И первыми свидетелями выступают в данном случае партнеры Маннергейма – немцы.
30 января 1941 года Гальдер записал в своем дневнике: "16.30 – Совещание с генералом Хейнрихсом. Для доведения войск на границе до штатов военного времени потребуется девять дней. Скрытая мобилизация. Однако ее нельзя сделать совершенно незаметной. Направление главного удара – по обе стороны Ладожского озера. Пять дивизий – южнее и три дивизии – севернее Ладожского озера". На "случайный военный контакт" без всяких последствий это, право слово, не тянет. Гальдер откровенно рассказал своему финскому визави, какие именно действия ожидаются от финской армии в ходе войны против Советского Союза. Хейнрикс ни в коем случае не отказывался от участия в немецких планах; его замечания касались только частных вопросов. К примеру, он считал первоочередной задачей захват полуострова Ханко. По словам одного из участников переговоров с немецкой стороны, "начальник Генерального штаба Финляндии генерал Хейнрикс находился в ОКХ, и ему намекнули о разрабатываемом плане "Барбаросса". Все были поражены тем, с каким воодушевлением этот руководитель отнесся ко всем планам. Фюрер им покорен и верит в доброе братство по оружию; он делает общие замечания относительно Финляндии и ее политики". Очевидно, что воодушевление Хейнрикса было бы невозможно, если бы Маннергейм был настроен против союза с немцами. Маршал нес полную ответственность за избранный курс. И курс этот вел к войне против Советского Союза.
В феврале 1941 года обер-квартирмейстер Люфтваффе генерал Зайдель нанес визит в Финляндию. В ходе этого визита он встречался с Маннергеймом и обсуждал с ним вопросы базирования на финской территории германской авиации. Немецкого гостя наградили финским орденом и вообще принимали по первому разряду. Фактически к этому моменту германо-финский союз уже сложился. Финляндия вполне добровольно присоединилась к Третьему рейху в грядущем "походе на Восток".
Буквально через несколько дней после Зайделя в Финляндию прибыл уже упоминавшийся выше полковник Бушенхаген. Он встречался с Маннергеймом и несколькими высокопоставленными финскими военными и обсуждал с ними проблемы взаимодействия немецких и финских войск на севере страны. Об итогах переговоров читаем у Йокипии: "Вести борьбу за район Петсамо финны, по мнению Бушенхагена, не хотели. Все операции на самом севере Финляндии возлагались на немцев; у финнов там даже отсутствовали войска. В отношении района Рованиеми интерес проявлялся уже в большей степени. В случае войны удар русских ожидался с направления Салла-Кандалакша, как это имело место во время "зимней войны". По этой причине возможная немецкая помощь в данном регионе приветствовалась с большой радостью. Если бы возникла такая ситуация, могли бы финны, спрашивает Бушенхаген, защитить сосредоточенные в этом районе немецкие войска? Финны ответили положительно. Они могли бы разместить близ Кемиярви одну-две дивизии из дислоцированного в Оулу V армейского корпуса. Позднее эти части все же потребовались бы в южных районах страны. Между Кандалакшей и Кемью отсутствовали дороги, и поэтому финны считали целесообразным и возможным продвижение к последней из Куусамо через Ухту. На Петрозаводск финны намеревались – как уже заявлял генерал-лейтенант Хейнрикс генерал-полковнику Гальдеру – продвигаться только своими силами. Относительно Аландских островов генерал Айро заметил Бушенхагену (точно так же, как в декабре Талвела и в мае Хейнрикс), что финны допустят их захват немцами".
Что в этой ситуации делало финское правительство? По большому счету, Маннергейму была предоставлена полная свобода действий. Ответственность за переговоры с немцами была неофициально возложена на него. Финский историк Вейо Мери писал: "В Финляндии по-прежнему было два правительства – одно в Хельсинки, чья власть простиралась до восточной границы города, и Маннергейм. За отношения с Германией отвечал в большей степени именно он, но таково было желание самих немцев. Они считали, что нельзя верить ни демократии, ни парламенту, ни парламентарному правительству. Судьба у этих учреждений одна – их распускают, душат и свергают. В них и причина, и следствия упадка и разрушения нации. Отношениями с Москвой занималось правительство страны, которое согласовывало свои действия с послом Финляндии в Советском Союзе Паасикиви. Было подсчитано, что с сентября 1940 года по май 1941-го семьдесят финских офицеров побывали в Германии в качестве эмиссаров Маннергейма для ведения переговоров или обмена посланиями. Столь же регулярно немецкие офицеры и гражданские агенты Геринга посещали Финляндию".
Весной 1941 года количество встреч и совещаний немецких и финских военных на разных уровнях возросло в разы. Даже их простое перечисление через запятую заняло бы целую страницу. Иногда в Германии находилось сразу несколько финских делегаций. Переговоры вели представители военных разведок, военно-морского флота, военно-воздушных сил, Генеральных штабов двух стран.
В конце марта немцам было дано разрешение вербовать добровольцев в финский батальон СС. Вербовочный пункт был открыт в Хельсинки 9 апреля. В мае началась отправка добровольцев в Германию группами по 100–300 человек. Здесь тех, кто уже имел за плечами боевой опыт, немедленно отправили в состав моторизованной дивизии СС "Викинг". Остальных – почти тысячу человек – привезли в Вену, где и был создан тот самый финский батальон. Участие в боевых действиях он принял уже в 1942 году в составе все той же дивизии "Викинг".
Одновременно финны начали активно готовиться к участию в "Восточном походе" вермахта. Еще в начале февраля финский Генеральный штаб начал сбор информации о Восточной Карелии, которой предстояло стать едва ли не основным театром боевых действий. Обороняться финны не планировали, задача была наступать. В Генеральном штабе началась лихорадочная подготовка планов боевых действий.
В конце апреля – начале мая в Германию отправилась группа финских морских офицеров. Обсуждались, помимо всего прочего, вопросы сотрудничества двух флотов в Балтийском море, в том числе поставки немецких морских мин в Финляндию. Финские гавани должны были стать важной базой для Кригсмарине, позволяющей выйти в глубокий фланг советскому Балтийскому флоту уже в самом начале войны.
Решающая стадия военных переговоров пришлась на май. В начале месяца германская сторона составила памятную записку, в которой говорилось буквально следующее:
"1. Надо подчеркнуть, что концентрация (войск) на границах Советского Союза вынуждает Германию к ответным мерам.
2. Задача – напасть самим, прежде чем это успеет сделать противник. Захват Прибалтики и Ленинграда лишит Балтийский флот Советского Союза его опорных баз. Отдельной операцией будет обеспечена безопасность Петсамо и захвачена важная опорная база в Мурманске. Это произойдет, с одной стороны, прямо из Петсамо, с другой – наступлением из Саллы на Кандалакшу с последующим продвижением на север "вдоль канала к Ледовитому океану". Поскольку для этой операции необходимо перебросить морем усиленную немецкую дивизию в порты на Ботническом побережье (Финляндии), а оттуда железнодорожными составами в район Рованиеми, требуется подготовить сотрудничество с немцами, чтобы оно могло начаться около 15 мая.
3. На армию Финляндии возлагаются следующие задачи:
а) с помощью предстоящей в ближайшее время скрытой мобилизации следует повысить обороноготовность на случай контрмер на восточной границе;
б) вместе с немцами необходимо сначала предпринять меры по обороне района Петсамо и выделить, по крайней мере, 2 дивизии для совместного наступления в районе Салла;
в) позднее, продвижением по обеим сторонам Ладоги к Ладожскому каналу и Свири, следует присоединиться к наступлению северной армии Германии. В этом наступлении должны принять участие главные силы финской армии, и оно должно начаться, когда продвигающиеся из Германии на Ленинград войска перейдут Двину;
г) как можно раньше ударить по Ханко и захватить эту базу Балтийского флота Советского Союза. С этой целью сразу же, как только будет развит успех в наземных операциях против Ленинграда, будет оказана поддержка немецкими пикирующими бомбардировщиками;
д) военно-воздушные силы Финляндии должны поддерживать операции финской армии, прикрывать города и промышленность. Большой помощи авиацией, по крайней мере, вначале оказать не удастся;
е) финский флот вместе с Военно-морскими силами Германии должен сражаться против флота Советского Союза и оборонять побережье. Возможно, что он примет участие в операции против Ханко. Если необходимо оккупировать Аландские острова, то для этого следует продумать германо-финское взаимодействие.
4. Общими операциями с территории Финляндии руководит главнокомандующий финской армией. Участвующие в них немецкие части подчиняются его распоряжениям. Если некоторые операции проводятся совместно (например, против Мурманска), то финские войска действуют под местным немецким руководством.
5. Положение Швеции не ясно. Германия надеется на получение в будущем права по использованию прибрежных дорог для пополнения и снабжения немецких войск. Финны ни под каким видом не должны допустить участия шведов в каких бы то ни было приготовлениях.
6. Для обеспечения связи с руководством финской армии Германия предлагает образовать штаб под названием "Немецкий генерал в Главном штабе вооруженных сил Финляндии". Ему придается поддержка со стороны всех родов войск. Время формирования зависит от развития ситуации".
Как видим, в Берлине финскую армию уже воспринимали едва ли не как часть собственных вооруженных сил. Действительно, основания для подобного подхода имелись в изобилии.
В конце мая 1941 года высокопоставленная финская военная делегация посетила Германию. Во главе делегации Маннергейм поставил Хейнрикса. Ключевые переговоры состоялись 25 мая в Зальцбурге. С немецкой стороны переговоры вел Йодль. Немцы поставили своих союзников в известность о скором начале войны против Советского Союза. Была достигнута договоренность о том, что финны вступят в войну через две недели после немцев. При этом немцы были готовы согласиться на сравнительно скромные наступательные операции своего союзника, учитывая, что Финляндия еще не оправилась от "зимней войны". Йодлю было бы достаточно, если бы финны просто связали боем противостоящие им советские войска. Однако Хейнрикс демонстрировал готовность взять на себя более значительные обязательства. Наступление на Олонец, по его словам, планировалось осуществить в любом случае, поскольку "именно здесь центр финляндских интересов, и поэтому финские войска не будут ожидать, а начнут наступление, исходя из своих возможностей". Финны назвали срок, необходимый им для мобилизации – 9 дней – и запросили дополнительные поставки военных материалов. Было решено, что масштабные переброски немецких войск на территорию Финляндии начнутся уже в первой половине июня.
26 мая финны продолжили переговоры в Берлине, на сей раз с Гальдером. Рассматривался широкий круг вопросов – от совместных операций в районе Ладоги до поставок военных грузов. От финнов Гальдер просил вести наступление по обе стороны Ладожского озера для соединения с частями группы армий "Север". Финны обещали разработать план этой операции, а также назвали конкретный срок начала мобилизации – 16 июня.
В тот же день в Берлине прошли переговоры, касавшиеся военно-морских вопросов. Немцы и финны обменялись мнениями по поводу возможностей советского Балтийского флота. Особенно подробно рассматривалась операция против Аландских островов и против Ханко.
Одновременно в мае германская сторона запросила финнов о том, какими они хотели бы видеть границы своей страны. Финские военные дали достаточно осторожный ответ, назвав пять возможных вариантов в зависимости от того, насколько ослабленным был бы Советский Союз по окончании конфликта. Мауно Йокипии так суммировал эти варианты:
"1. Если бы Советский Союз по-прежнему оставался серьезным фактором, то в таком случае Финляндия хотела бы только скорректировать свою восточную границу между Ладогой и Куусамо. Это было бы компенсацией за передаваемую территорию на Карельском перешейке, необходимую для обеспечения безопасности Ленинграда (около половины перешейка). (…)
2. Во втором варианте исходили из того, что победившая Германия возьмет себе Кольский полуостров. В этом случае Финляндия могла бы присоединить Беломорскую Карелию, в которой от Кандалакши до Кеми население было почти целиком финноязычным (за исключением территории вдоль железной дороги). Финляндия, таким образом, вышла бы к Белому морю, но линия канала "Нева – Ладога – Онежское озеро – Белое море" полностью осталась бы в обладании Советского Союза. На Карельском перешейке уступили бы вышеуказанную территорию.
3. При полном крахе Советского Союза Финляндия должна была просить границы 1939 г. на Карельском перешейке, по южному течению Свири, чтобы агрессор не мог в условиях мира начать неожиданные приготовления к наступлению. В районе Масельгского перешейка по этим же соображениям линия проходила немного восточнее канала Сталина.
4. В четвертом варианте стратегическая полоса обороны на юге Восточной Карелии простиралась бы к востоку от Онежского озера, т. е. на чисто русской территории.
5. При пятом варианте указанная выше полоса обороны расширялась бы к северу таким образом, чтобы новая граница Финляндии в районе Белого моря подходила бы к Нименге, западнее города Онего. В таком случае предполагали, что Архангельская область станет своего рода "лесной провинцией" под непосредственным управлением Германии".
Как видим, финны хотели далеко не только вернуться к границе 1939 года, а ставили перед собой гораздо более масштабные задачи. Без полномасштабного участия в германской агрессии решить их было невозможно. Примечательный факт: еще в конце мая в финских правительственных кругах началось оживленное обсуждение системы управления Восточной Карелией – советской территорией, которую еще только предстояло оккупировать!
3-6 июня военные переговоры продолжились в Хельсинки. Йокипии характеризует их следующим образом: