А затем тигр, самым очевидным образом жутко скучая, улёгся на бок, раскрыл пасть и засунул туда заднюю лапу. Лапа у тигра огромная, но в пасти исчезла, будто её и не было, что привело меня в безграничное изумление. Ну уж нет, отсюда я не позволю себя утащить! Я торчала у клетки, вцепившись в перила ограждения, как обезьяна, счастливая, восхищённая, растроганная. В это время раздалось тарахтение маленького тракторчика, развозившего в прицепе корм. Тигр заинтересовался, внимательно проследил, куда направляется довольствие, и встал на задние лапы, опершись передними о решётку. Он следил за трактором.
И тут я испытала совершенно неземное блаженство. Оставленная мной профессия развила во мне всякие навыки, в том чисел умение на глаз определять размеры. Я тщательно подсчитала высоту ограды в соотношении с тигром. Встав на задние лапы, он оказался ростом более четырех с половиной метров!
Вот и спрашиваю: как можно не рассказать о таком чуде природы?!
Ну, и вообще кстати о зоопарках… Носороги выстраивались в очередь купаться, не помню только где - в Торонто или Двур-Кралёве, а вот гиппопотамы совершенно точно направлялись к озеру именно здесь. У маленького прудика стояли три гиппопотама. Без сомнения, семейство. Папаша, мамаша и ребёнок находились на берегу. Папаша делал шажок вперёд и застывал в неподвижности. Соответственно подумав и переждав, такой же шажок делала мамаша. Затем шажок совершало дитя.
Долго не происходило ничего. Потом опять шажок делал папаша. После перерыва мамаша следовала за ним. Уважительно выждав, ребёнок добирался до родителей. Снова все трое надолго замирали. Затем папаша делал шажок…
Мы молча и заворожённо следили за этой сценой, не знаю, как долго, может, час. Заговорила невеста моего сына.
- Они соревнуются, кто первый войдёт в воду, - заметила она с ноткой сомнения в голосе.
Думаю, тут-то будущая невестка окончательно снискала моё расположение.
Кстати, (а впрочем, не совсем) одна кретинка на ипподроме, узнав, что мой сын женится, ядовито, хотя и сладким голоском посочувствовала:
- Ох, так вы, пани, скоро бабушкой станете?.. Ну и что такого? Она сама теперь бабушка, и это её головная боль, а меня проблема - бабушка, не бабушка - никогда не беспокоила и сейчас не беспокоит. Могу быть и прабабушкой, ежели на то пошло.
А засим возвращаюсь к хронологии. Дай Бог памяти, на чем же я остановилась?..
Вот именно, на тигре. Написала я "Колодцы предков", и милосердное Провидение позаботилось, чтобы Тереса оказалась в это время в Канаде. Приехала она в Варшаву уже много времени спустя, когда вся её ярость испарилась. А непосредственно по выходе книжки она наверняка удушила бы меня голыми руками. Люцина хохотала над книгой с дьявольским удовольствием, а матери было все до лампочки. Отец и тётя Ядя с самого начала веселились и никаких претензий не предъявляли.
Зато я добилась побочного успеха, только, кажется, после "Просёлочных дорог". В Тоньче к старосте, или как там в то время деревенская власть называлась, прибежал кто-то с книжкой, мол, выставила деревню в некрасивом свете. Староста отреагировал с должной энергией, и во всем владении моей прабабки навели порядок. Разбитые ворота сняли с проржавевших петель, и так далее - когда я приехала в следующий раз, все выглядело несравненно приличней. Мысль, что своей книгой я повлияла на эстетику страны, весьма поддерживала моё настроение.
Честно сознаюсь - в работе над обеими книгами Марек оказал мне неоценимую помощь. Все сведения насчёт взрывчатых материалов сообщил мне он, инструменты, какими пользуются лесничие, он знал превосходно, несколько других мелочей я тоже позаимствовала у него, он вполне ориентировался и в закулисной жизни цирка. Я тогда уверовала в его необычное прошлое и тем более стремилась выведать подробности.
Подозреваю, всевозможные тайны он обожал ещё больше, чем я. По своей проклятой привычке он держал в секрете абсолютно все. Если бы мог, то утаивал бы даже дни недели и текущий год. Клинический пример - история с пластиковой канистрой для воды.
Как-то Марек принёс мне трехлитровую канистру, белую, чудесную, желанную.
- Откуда это? - воскликнула я в полном восторге.
- Да есть тут одно место… - уклончиво ответил он. Я не выпытывала, дабы не быть навязчивой. Черт его знает, может, "одно место" - это паршивый белый дом в Новом Святе или какая-нибудь артель, сбывающая изделия налево. А то и магазин в самом центре МВД, или контрабандист, сотрудничающий с разведкой, привёз… Таинственным местом оказался киоск около универсама, где я сама без всяких проблем приобрела за обыкновенные деньги ещё три идентичные ёмкости.
Канистры были нужны. Началось это очень давно…
* * *
Началось даже ещё раньше, и об этом я тоже напишу.
Я училась в институте, то ли на первом курсе, то ли на втором. Нас новели на городской коллектор.
Полагаю, от издательства необходимо потребовать, чтобы весь нижеследующий фрагмент был выделен жирным шрифтом, прописными буквами, а то и вообще позолочен. На городском коллекторе я побывала ровно сорок два года назад. Уже тогда профессионалы - люди, проведшие в этих фильтрах всю жизнь, каждый отдельно и все вместе, лично и в случайных разговорах информировали нас: если коллектор не расширить, Варшаве не хватит воды. Это не вопрос загрязнения Вислы, а проблема особенностей работы фильтров. А именно: в коллекторе имеются фильтры быстродействующие и фильтры медленные. Быстродействующие фильтры задерживают всевозможный крупный мусор, медленные фильтры состоят из толстого слоя песка или ещё чего-то и очищают воду основательно, но очень медленно. Вода сочится через них каплями. Возможно, что после или до того (на точности не настаиваю), в воду добавляют дезинфицирующие средства, и она становится пригодной для питья.
В последнее время я на коллекторе не бывала, но свято убеждена, что вместо капель вода теперь льётся потоками. Если бы она продолжала капать по-прежнему, водой снабжались бы лишь центр, Мокотов, Жолибож, ближняя Прага и Воля. И больше ни один район. Легко догадаться: ускорение фильтрации меняет качество жидкости, и уверяю - я тому свидетель. Для обеззараживания в воду добавляют двойную или даже тройную дозу антибактериальных средств, всяких хлоров, фенолов (кто поручится, не формалина ли?) вместо того, чтобы приспособить размеры и продуктивность фильтров к нуждам большого города. За сорок два истёкших года времени было достаточно. Следовало отказаться от роскошных санаториев для правящей элиты и поставить фильтры. Впрочем, это не единственный пример того, когда бывшая правящая элита, да и теперешняя, отличилась высокими качествами ума и характера. Я с удовольствием называю их отравителями и с радостью жду возбуждения против меня судебного дела, ибо тогда, дабы доказать свою правоту, они вынуждены будут хоть раз напиться воды из-под крана.
* * *
Я сидела за машинкой, занимаясь рукописью, когда мне захотелось чаю. Размышляя над текстом, я отправилась в кухню, налила чаю, пошла со стаканом обратно в комнату и по пути отпила глоток. Не доходя до письменного стола, застыла на месте и с отвращением стала вспоминать, чего я по рассеянности умудрилась плеснуть в стакан и вообще откуда в доме такие вонючие помои. Вернулась в кухню, вылила жидкость в раковину, сосредоточенно налила себе чаю, попробовала - вроде бы чай! Я снова воспользовалась раковиной, достала другой чайник, вскипятила воду, продающуюся в бутылках, сделала свежую заварку, подождала, налила в стакан - на сей раз чай прекрасный. Никогда больше я не рисковала заваривать чай водой из-под крана.
А ведь я пила чай, заваренный водой из рек, озёр и деревенских колодцев. Никакая вода не сравнится с помоями, которыми осчастливила нас столь заботливая, умная и дальновидная власть.
Чтобы таскать чистую воду на наш четвёртый этаж, нужны были вместительные ёмкости. Ума не приложу, чего ради Марек сделал большую тайну из факта, что канистры продаются в киоске около универсама? Полагаю, как хранитель тайны, он придавал своей персоне особое значение.
А уж по части "я лучше знаю" с Мареком никто не мог соревноваться. Когда он вырывал у меня из рук луковицу, которую следует резать не так, а по-другому, я соглашалась легко, в других случаях получалось хуже. Поучения в машине я долго терпела с ангельской кротостью, хотя мурашки бегали у меня по всему телу. Наконец я не выдержала.
- Послушай, дорогой, ты же знаешь, я вожу девять лет, и, если подойти логически, можно надеяться: управляться с рычагом передач я умею, к указателям привыкла, соображаю, что сперва следует включать мотор, а потом трогаться с места, вправо сворачиваю с правой полосы, а не с левой. Знаю да же - нельзя таранить другие машины на шоссе. Не надо так меня опекать и напоминать о каждом пустяке. Ты меня очень обяжешь, если перестанешь капать мне на мозги.
Марек возразил, что он мне, дескать, помогает. Теперь уже не мурашки, а мороз пробежал у меня по коже.
- Нет, не помогаешь. Ведь я веду машину, а не ты, и замечания только мешают. Я, правда, невосприимчивая, но все-таки. Попытайся не давать мне указаний вроде "переезжай на левую полосу, сбрось скорость, обгони этого, пропусти того, теперь поворачивай" и так далее. Посмотрим, что получится. Вдруг да я сумею проехать по городу…
Марек ещё поспорил со мной, у него-де развито желание помочь (черт бы побрал это его желание!). В конце концов он не столько согласился, сколько позволил упросить себя, и целый день прошёл спокойно. На другой день все началось снова. Я держалась, стиснув зубы, иногда мне удавалось не обращать внимания на его болтовню, однако через несколько недель я снова произнесла речь. И опять помогло на сутки. С тех пор, похоже, это вошло в привычку: он своё, а я своё. Хотя замолчать я его просила все чаще и чаще, результатов добивалась мизерных.
В довершение всех бед в нем пышно разросся грубый эгоцентризм. На словах прямо-таки неземное благородство, всю бумагу в мире, включая туалетную, можно было заполнить болтовнёй насчёт того, как порядочный человек должен относиться к ближнему своему, как обязан уважать чужие чувства и чужое время, помнить об интересах общества, оказывать всем и каждому одни лишь услуги и, Боже избавь, никого не затруднять. А вот на деле…
Длинный хвост покупателей мог образоваться в магазине - скрежет зубовный было слыхать на улице, - когда он выбирал самый аппетитный батон хлеба или двести пятьдесят граммов масла, ровненько и красиво отрезанного. Его ничуть не интересовали люди, пережидавшие взрыв его эстетических эмоций, а пресловутое уважение чужих чувств и времени, загнанное под пол, в таких случаях даже слабым писком не напоминало о себе. Но не приведи Господь, если кто-нибудь впереди него попробовал бы так привередничать!..
В машине происходило то же самое. Если мы искали номер дома, место стоянки, магазин, я должна была медленно ехать вплотную к тротуару, и какое ему дело до следующего за мной автомобиля, которому я, возможно, мешаю? Если водитель сигналил - значит, скотина и кретин, пусть удавится! А вот если перед нами кто-нибудь плёлся в поисках дома или магазина, то ясное дело - грубиян неотёсанный, омерзительный себялюбец, подлая свинья, с другими людьми не считается!
Нет, этой проблемы я с ним не обсуждала. Сама законченная эгоистка, я ничего не имела против личных интересов, но, во-первых, не до такой же степени - дай вздохнуть и другим, а во-вторых, без ханжеской болтовни! Надо все же иметь мужество признаться в своих недостатках! Когда я пыталась по этому поводу высказаться, он или сразу начинал злиться, или клеймил меня позором и смешивал с грязью: точь-в-точь по тому анекдоту про русских.
Вкратце: объявлен конкурс США - СССР, чей народ счастливее? Решали компьютеры. Вопрос в США: сколько душ населения приходится на одну машину? Компьютер ответил - одна с половиной; тот же вопрос в СССР - компьютер показал полторы тысячи. Второй вопрос: сколько пар обуви приходится на человека? Компьютер в США: в среднем семь с половиной пар. На русском компьютере скрип и скрежет, после чего появилась фраза: "Зато вы негров угнетаете!"
Именно так происходило и с нами. Уже после второй фразы насчёт эгоцентризма я слышала: а тебя вместе с машиной на опушке рощи пришлось вытаскивать. От такой логики человек дурел окончательно. Нет, прошу прощения, не человек, а влюблённая кретинка…
Второй способ прекратить дискуссию: оказывается Марек спешит, он в цейтноте. Или вдруг у него начинает все болеть - печень, позвоночник, срочно едем домой, немедленно займёмся лечением! Так ни разу мне и не удалось завязать с ним серьёзный разговор. А когда мы жили в счастье и согласии, жалко было нарушать хрупкое равновесие, и я добровольно отказывалась от критики.
Кстати, насчёт лужайки на опушке рощи… Всех Наших путешествий не упомню - путаю их последовательность, зато в памяти отчётливо засело, какое путешествие с каким идиотизмом связано. Представления не имею, что тогда случилось с машиной. Сыновья Марека, по возрасту находившиеся как раз на полпути между моими, собрались на каникулы в палаточный городок - сперва самостоятельно, а на часть срока - с отцом. Я везла их со всем багажом. Тронулись мы в путь, естественно, позже, чем запланировали. Проехали ровно двести километров, я свернула с шоссе где попало - наступил вечер, решили заночевать. И оказались мы на месте, каких вообще на свете не бывает.
Большой луг, абсолютно пустынный, где-то на самом горизонте едва виднеются постройки, невысокий холм с рощей, прелестная речка, вьющаяся в траве, и далеко-далеко - огромная стая гусей. Тишина и спокойствие неземные. Я вылезла из машины и объявила - дальше не еду. Вообще никуда. И домой не возвращаюсь. Останусь здесь до конца жизни, а удастся, то и навечно.
Мужчины ничего не имели против того, чтобы остаться в этом раю до завтра или даже до послезавтра. Поставили палатку. Я не интересовалась, что про меня подумают, - не приняла никакого участия в работе, пошла к речке и наслаждалась отдыхом. Возможно, собрала немного сучьев для костра - заготовка дров всегда доставляла мне удовольствие, наверняка больше от меня никакого толку не дождались. Лень, по-видимому, их тоже разобрала, гейзеров энергии я что-то не припоминаю.
А при отъезде выяснилось - стартер не работает, и точка. Все остальное в порядке. Луг так меня умиротворил, что я даже не расстроилась, и двинулась самым простым образом - меня толкали трое моих панов. Мотор завёлся с толчка, и я покатила. В целях эксперимента уже на шоссе я включила зажигание, повернула ключ: мотор отреагировал нормально. До сих пор не понимаю, почему на лугу сие устройство капризничало. Похоже, тоже лень разобрала…
Ладно, сразу отработаю эту поездку до конца. Остановились мы на Окмине, наверно, последнем чистом озере в Польше. Клянусь, на глубине четырех метров гальку на дне без труда удалось бы пересчитать. Почему-то, однако, все твердили, что можно найти место и получше, и на следующий день мы отправились дальше.
Сейчас уже не поручусь, где оказалось это "дальше". Может, и неподалёку. Окмин - маленькое озеро в окрестностях Сувалок, какой трассой нас черт понёс, не помню. Лезли мы куда-то в мазурские пущи, почему-то в памяти мелькает Белый Бор, хотя на карте он пребывает совсем в другом месте. Марек указывал путь. Ему помнилось, что где-то там есть прекрасные места на воде. Он забыл лишь об одном: со времени, когда он там побывал, прошло двадцать лет. Безлюдье превратилось в шумные палаточные городки, в прекрасных лесах поставили заграждения и ввели всевозможного рода запреты. Я поехала дальше, врезалась в лес; попробовала пешком пробраться в глубь дикой пущи - ноги мне посчастливилось не переломать, но комаров я не выдержала. Дикий лес, к нам даже лось выходил. Где-то мне все-таки удалось развернуться, хотя и не без усилий: у меня уже был не "горбунок", а "лимузин-1500". Мой господин и повелитель, недовольный всем на свете, вёл меня дальше. Дороги кончились, я ехала по лесному бездорожью. Стемнело. Наконец у какого-то озера двигаться дальше я отказалась. В свете фар виднелся мелкий песок и сплошные пни, за рулём я находилась уже четырнадцать часов. Я подъехала к старым мосткам для крепления плотов и вежливо объяснила - для езды необходим восход солнца. Каприз этакий: водитель любит вокруг и впереди себя хоть что-нибудь видеть.