//- "БОГ КАК АБСОЛЮТ" В МИРСКОМ ПОНИМАНИИ СТАЛИНА - //
История обмана, ошибочного выбора лидера немецкой нации, история вознесения кумира и обработки миллионов мозгов не была бы полной без истории государства, с которым противоборствовал фашизм, без судьбы Сталина, которая в чем-то дополняет общий портрет тирана, свойственный XX столетию.
В судьбе Гитлера и Сталина есть общие черты, но много и разного. Роднит их способ идеологической обработки масс, умение играть на заветных народных желаниях. Биографию Сталина и этапы его прихода к власти и правления проанализировали Д.Волкогонов и другие отечественные и зарубежные историки. Факты эти известны широкой общественности, поэтому остановимся лишь на некоторых моментах биографии Сталина, постаравшись увязать их с наиболее трагичными годами российской истории. Схематически путь деспота к власти одинаков для многих эпох, но история не любит однообразия. Так: ив биографии Сталина есть свои странные, неоднозначно трактуемые места, и они по-особому смотрятся на фоне специфической судьбы России.
Считается, что жизнь Сталина отечественными и зарубежными историками формально исследована досконально, но тем не менее в ней немало мутных пятен, которые дают возможность и мистикам высказать довольно логические соображения на этот счет. Правда, эта логика непривычна многим, потому что она интуитивна и зачастую либо вообще не имеет материальных доказательств, либо опирается на двоякое прочтение некоторых документов, касающихся жизни и деятельности величайшего из деспотов России.
Например, своеобразно - поскольку оно чисто фактическое - мнение доктора философских наук Д. Волкогонова по вопросу отношения Сталина к религии в его книге "Триумф и трагедия". Высказывая некоторые предположения мистиков и свои собственные, мы можем проследить развитие и метаморфозы некоторых духовных качеств Сталина. И все это постараемся сделать в контексте его влияния на народное сознание.
Так, Волкогонов отмечает, что будущий ярый атеист "Иосиф Джугашвили был одним из лучших учеников семинарии. Он много читал, отличался блестящей памятью. Его всегда привлекала идея "Бог как Абсолют", а положение "Бог как абсолютная благость" казалось лишенным большого философского смысла". Стало быть, уже в те годы в юной душе выходца из простой семьи тщеславие стало тем кощунственным скальпелем, которым он препарировал Божье слово и учение, выискивая только те положения, которые отвечали терзаемой искушениями его душе. "Бог как Абсолют"- может быть, в этой философии он искал ключи к власти на Земле? Если он считал не столь важным вопрос "Бог как абсолютная благость", значит, уже тогда, будучи начитанным семинаристом, знакомым с общей историей цивилизации, понял, что самоутверждение среди людей несовместимо с благостью в человеческом сердце? К такому выводу его толкали и обстоятельства не слишком сытой жизни. А примеры Ивана Грозного и Петра I, для которых милосердие было отвлеченным понятием? Очень заразительные примеры для юного мечтателя Джугашвили. "Аз помазанник Божий!"- восклицал Иван Грозный. Живя в иное время и в иных обстоятельствах, Сталин через десятилетия не воскликнет чего-либо подобного, но, умело манипулируя мнением Политбюро, сделает свою персону "великой, всевластительной" в глазах потрясенных и покорных современников.
В семинарии и еще в некоторый период своей жизни, как отмечает Волкогонов, Сталин любил цитировать Библию. Странное пристрастие души, которой уже начало овладевать демоническое начало. Нам кажется, что Библия притягивала человека, тщательно скрывавшего свои жестокие, порочные черты, - притягивала своей мудростью, возвышенной одухотворенностью, неизъяснимой нравственной силой. Притягивала тем, чего не было в душе самолюбивого гордеца, ступившего на путь революционной борьбы. Волкогонов пишет: "На II съезде РСДРП, который проходил в Лондоне в церкви Братства (не жестокая ли ирония судьбы: разрушители собираются в храме?! - Лет.), Сталин в беседе произнес, что Священное Писание гласит: "Повяжи свою шею истиной и милостью". И при этом пошутил (!), что милость ему вроде бы ни к чему, а истиной он должен еще овладеть".
В этой трактовке реалиста Волкогонова скрыта еще одна важная мысль мистического плана. Согласитесь, что даже в самых точных фактах всегда есть определенная недосказанность и более глубокий смысл. Так - ине без основания - считали древние мудрецы Греции. Речь идет о глубинной связи вещей, событий и человеческих действий в природе.
Говоря, что милость ему ни к чему, Сталин одновременно перед партийным собеседником подчеркивал свою атеистическую позицию и выказывал уже созревшее в тайниках души решение: добиться если не власти, то высокого положения в партийном движении, но, если потребуется, прийти к цели по трупам соратников. Это и стало происходить в реальности в 1929 году, когда Сталин почувствовал, что достаточно укрепился в партийных верхах, и пришел к выводу, что пора кончать с правой и левой оппозицией.
Прежде чем рассмотреть вопрос о психологическом состоянии Сталина в период проводимых им репрессий, рассмотрим заключительную часть его фразы о том, что "милость ему вроде бы ни к чему". Затем он сказал, что истиной должен еще овладеть. Какой истиной? В этом, кажется, заключается важный мотив к пониманию его дальнейшего душевного перерождения. Можно предположить, что в партийной беседе на II съезде РСДРП истину он понимал двояко: дальнейшее развитие марксистского движения в России и свою роль в нем, а также - истину проникновения в высшее руководство власти в случае успеха большевиков. А это уже был его глубоко личный вопрос, "святая святых высокомерно мстительной и властолюбивой натуры".
В портретах, данных Волкогоновым, Буллоком и другими авторами, Сталин, восходя по ступенькам партийного руководства, внешне выглядел убежденным атеистом. Однако Волкогонов тактично оговаривается при этом: ".отношение Сталина в личностном плане к Богу, думаю, остается его личной тайной". Добавим, что не все понятно и с отношением Сталина "к черному мистицизму". А ведь с этой позиции его безжалостное хладнокровие при устранении соратников в 30-е годы приобретает иное объяснение, иной оттенок - немного запредельный для привычного понимания поступков тирана. Пытаясь набросать его мистический портрет, обратимся к метафилософу Даниилу Андрееву. Он имеет свой взгляд на проблему поиска Сталиным "истины". В понимании Д. Андреева Сталин с юности был подвержен демоническому влиянию, которое с годами все усиливалось.
Анализируя детскую фотокарточку Сталина, Даниил Андреев как духовидец, отмечает следующее: "Удивительно странный лоб, настолько сниженный и суженный кромкой черных, гладко прилизанных, надвинутых "как ермолка" волос, что это производило бы впечатление дегенерации, если бы под волосами не обозначался поразительной формы череп - конический череп - не закругляющийся плавной линией назад, а вздымающийся вверх и вверх до самой маковки. Заостряясь, он наконец увенчивается той выпуклостью, которая говорит о высокой мистической одаренности. в очертаниях сухих и бледных, стиснутых губ - упорство, бессердечие и странная неинтеллигентная тупость. А глаза, напряженно сдвинутые, глядят так угрюмо, самоуверенно и с такой заведомой враждебностью ко всему, что перед ними находится, какой никогда не встретишь у ребенка".
Даже если подвергать сомнению оккультную оценку внутреннего образа Сталина по фотографии, то все равно характеристика образа, данная Даниилом Андреевым, полностью совпадает с реальными чертами характера зрелого "отца народов". Перечисленные "упорство, бессердечие, угрюмость, самоуверенность и враждебность"- отмечаются в характеристиках, данных Сталину различными знавшими его людьми в разные периоды его партийной деятельности. Что касается отмеченной Андреевым "неинтеллигентной тупости", то и этот штрих можно расценивать как внутреннее отталкивание, неприятие Сталиным светлого начала, существующего в нашей нелегкой жизни. "Мистическая одаренность", выделенная Андреевым, тоже проявила себя в реальной жизни в виде способности к учению в семинарии и феноменальной памяти. Однако весь портрет вполне объясняется и нормальной психологией образа: Сталин был из семьи, которая постоянно материально нуждалась, условиями быта и жизни и объясняется хмурость его лица на фотографии. Оспорить можно и трактовку неправильной формы черепа Джугашвили: история знает немало талантов в политике и науке, у которых линии черепа были далеки от совершенства, и среди этих людей находились как злодеи, так и гуманисты. Вспомним сластолюбивый и все же привлекательный в своей порочности лик садиста Калигулы - у него, судя по скульптурному изображению, череп не страдал явными отклонениями. И наоборот: талант своего времени математик и поэт Сирано де Бержерак очень часто со шпагой в руке вынужден был карать тех, кто издевался над его гротескным носом и вытянутым лицом. Лобастый и угрюмый Томазо Кампанелла и уродливый маэстро Паганини тоже получили от природы черепа отнюдь не классических скульптурных пропорций. Не будем судить, насколько ошибаются оккультисты при определении сущности человека по его внешнему виду. Согласимся лишь с тем, что Даниил Андреев верно схватил основные черты характера нашего персонажа истории, и сошлемся на то, что и современные физиономисты подтверждают мнение Д. Андреева. Впрочем, не будем увлекаться антропологической теорией с этим уклоном, так как она в некоторых аспектах смыкается с фашистской теорией расовой неполноценности.
//- "ТИРАН-КУМИР РОДИЛСЯ!" - //
Как на месте Сталина в водовороте кровавых событий революции было не попытаться "выплеснуться втихую правительственную заводь"? Что он и делал - методично и упрямо. Одержимость, крепнущая воля к власти постепенно парализовали капли человечности в его сердце. Об этом можно судить из беседы Сталина с Серебряковым, когда на вопрос об удачном дне Иосиф Виссарионович с циничностью восточного деспота отвечает: "Для меня это тот день, когда у меня возникает остроумный замысел виртуозной мести врагу, мне удается блестяще довести его до конца, прийти домой и спокойно уснуть". И он, не сомневайтесь, будет спокойно спать, когда во время репрессий полетят головы его оппонентов по партии справа и слева.
Будучи сдержанным, скрытным и расчетливым, Сталин "никогда не наносил удар сам, он действовал через других. Каменева и Зиновьева он сделал орудием борьбы против Троцкого, и, когда они стали настойчиво требовать исключения Троцкого из партии, Сталин умело создал видимость недовольства и сдержанного несогласия с их предложением". С этим тактическим ходом Сталина согласны Буллок и наши отечественные исследователи. Еще примечательный момент: он часто упирал на принципы "коллективного руководства", лично не беря на себя ответственность за важные действия в партии и государстве. Всегда в его окружении находился "горластый петушок", который, исподволь уловив намек вождя, начинал на заседаниях усердно развивать эту мысль. А Сталин с задумчивым видом кивал, додумывал, корректировал. В итоге - голосовали все.
Буллок четко подметил: "Интриги, с помощью которых за шесть лет Сталин смог уничтожить как соперников, так и оппозицию - это точный слепок с политики Макиавелли. Подобно Гитлеру, Сталин обладал точным чувством момента и такой же развитой интуицией, позволяющей ему определить сильные и слабые стороны противника". Как тут не вспомнить характеристику метафилософа Д. Андреева о высоких мистических способностях Сталина. А интуиция ведь - одна из важнейших составляющих особенностей мистической натуры.
Он добился своего только в 1929 году на "съезде победителей", когда впервые открыто прозвучала мысль о руководящей роли Сталина в партии, но сам он этого никогда не говорил. Ему было достаточно общественного признания. По сравнению с Гитлером, ему, как выдвигающемуся кумиру нации, было легче: сама структура партии создала условия для малых, относительно немногочисленных выступлений в залах. Это было на руку косноязычному, медлительному Сталину, не обладающему пылким даром оратора. С партийной вершины миллионными тиражами его "вещие слова" доносились прессой до самой глухой деревни. И чем меньше появлялся он перед народом - тем более реликтовым и недосягаемым вождем он казался нации. Экстаз, в который приходила Красная площадь, приветствуя его появление на Мавзолее, как две капли воды походил нату истерию, которая охватывала германский народ, когда Гитлер проезжал через толпы в открытом автомобиле. Во внешности Сталина перед публикой не чувствовалось никакого магнетизма - играло роль волнение толпы от редкого лицезрения чрезвычайно занятого вождя. А вождь продолжал дело, завещанное ему картавым гением революции. Расправа над непокорными и подозрительными элементами продолжалась. Многие надеялись отсидеться, спрятаться, пережить этот невероятный Содом. Но существовали еще на Руси единицы духовидцев, которые за первой кровью гражданской войны прозревали неисчислимые бедствия, что в скором времени придется перенести народу.
Среди таких пророков был и поэт Максимилиан Волошин. По отрывку из его стихотворения "Терминология", написанному 29 апреля 1921 года, когда казалось бы победившие большевики должны были угомониться, ясно виден дальнейший тернистый путь горестной страны:
Сколько понадобилось лжи в эти проклятые годы,
Чтоб разъярить и поднять на ножи
Армии, классы, народы.
Всем нам стоять на последней черте,
Всем нам валяться на вшивой подстилке,
Всем быть распластанным - с пулей в затылке
И со штыком в животе.
Метафорическая, мистическая, до жути правдоподобная картина ГУЛАГов, которая через несколько лет станет явью приведенных поэтических строк. Не только Волошин своей прозорливой душой смутно уловил и почувствовал волны зова, идущие из "светлого обещанного будущего". Никогда не встречаясь со Сталиным, видя его портрет разве что в газете, вампирическое, сатанинское нутро этого человека через много лет почувствует другой поэт-провидец - и осмелится написать о нем тайные строки, которые дошли до нас. Это Осип Мандельштам, который сам предсказал себе погибель. Приведем это стихотворение полностью (ноябрь 1933 года), так как в нем, как в кошмарном кривом зеркале, отражается наше наполненное жестокостями и унижениями время:
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ -
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина
И широкая грудь осетина.
В этом ярком описании из человека-вождя явно выпирают черты монстра, которые поэт сумел увидеть свои особым творческим зрением. Сталин не мог быть иным, узурпировав власть под видом "коллегиальности". И эта метаморфоза произошла с ним раньше - еще перед похоронами Ленина. Уже тогда окружение замечало в этом человеке несгибаемую волю и странную, пугающую местью силу духа, исходящую от него в споре. Может быть, это почувствовал и Ленин, в своем завещании предупреждая, что Сталину нельзя доверять большую власть.
Оккультисты предполагают, что в последние месяцы сознательной жизни Ленину приоткрылась запредельная, тайная суть Сталина, открылась его возможная роль в судьбе России. И Ленин ужаснулся открывшейся ему интуитивной мистике. Он наверняка ужаснулся и собственным делам, когда, умирая в Горках, мысленным взором окинул то, что под его руководством большевики сотворили с Россией. Об этом можно только гадать. Но неопровержимым фактом остается одна из последних фотографий Ленина, сделанная в Горках незадолго до его кончины. Со снимка на нас смотрит человек с безумными глазами. Медики считают это проявлением развивающегося атеросклероза, частичной потерей памяти.
Мистики склонны думать, что странные изменения в психике вождя наступили вследствие того, что им окончательно овладели демонические силы. Сознание и подсознание не выдержали сатанинского напряжения. Как не вспомнить поговорку: "Если Господь захочет покарать - он отнимет разум". Ретушеры немало постарались, чтобы на растиражированной потом этой фотографии взгляд и черты лица Ленина приобрели утомленно-глубокомысленную задумчивость. Но подлинник остался, и в годы перестройки не раз мелькал в телепередачах, посвященных вождю революции.
Не менее странная особенность, какой-то парадоксальный эпизод сопровождали и похороны Ленина. На уникальных кинокадрах есть момент, когда в заиндевевшей толпе народа мелькают два плаката с надписями, которые противоречат здравому смыслу: "Могила Ленина - колыбель человечества" и "Могила Ленина - колыбель мировой революции". Как понять эту абракадабру, кому пришла в голову такая алогичная фраза? Во-первых, как может могила - символ смерти - стать колыбелью чего-то? Как мертвое может породить живое? Каким образом авторы этих бредовых транспарантов представляли себе, как из праха явится мировая революция? В лучшем случае, это авторство можно оправдать невежеством тогдашнего культпросвета.
А мистическое объяснение этих строк уводит нас в древние времена культовых захоронений вождей, царей, фараонов, когда предки верили в их воскрешение и очередной приход на землю во всей их властной силе. Именно с похорон Ленина, как считают реалисты, и началось постепенное обожествление образа вождя революции. Тут с годами постепенно и примешался культ товарища Сталина - еще при его жизни. Вспомните очередную идеологическую нелепицу "Партия Ленина, партия Сталина" и т. д. Тут усматривалась и преемственность роли Сталина как продолжателя бессмертного дела Ленина, а значит, Сталин - не менее гениален, чем Ленин. Так быстренько стараниями советских идеологов и подхалимов от науки родился "корифей всех наук". Народ любит и почитает мудрых вождей. Вот он и получил такого кремлевского мудреца. Причем мудреца непорочного, безгрешного. Репрессии в основном списывались в народе на ошибки местных руководителей, на искривление партийной линии на местах.
Тысячи наивных писали письма Сталину с просьбой восстановить справедливость. И покорно ждали этой справедливости в лагерях и тюрьмах. Вот какая главная идея беспорочности верховной власти вдолбилась в народные умы. А те, кто стал жертвами репрессий и догадывался, что происходит в стране, - о молчании таких позаботился бдительный и многочисленный аппарат госбезопасности.
Наращивая государственную мощь за счет беспощадной эксплуатации села и города, бешеными темпами возводя индустрию, Сталин видел, что так же крепнет его западный сосед - Германия, которая пока миролюбиво улыбается и обменивается дипломатическими миссиями, техническими специалистами. Но то, что они "исповедуют разную религию господства" и что столкновение рано или поздно неизбежно - понимали оба: и Гитлер, и Сталин. Только Сталин в силу нескольких причин надеялся, что столкновение оттянется или вообще не произойдет. Это было его роковой ошибкой.