Академик Заславская грозит судом
…Вот еще и академик Т. И. Заславская объявила с трибуны второго Съезда народных депутатов о своем намерении привлечь к суду коллегу по депутатскому корпусу Эрмека Жакселекова. Думается, при этом Татьяна Ивановна допустила сразу несколько ошибок, удивительных для человека науки. Прежде всего Э. Жакселеков в своем выступлении даже не назвал Заславскую, - вольно ж ей было узнавать себя за теми гневными словами, что сказал оратор о страшной концепции "неперспективных деревень". Ну действительно, если не имеешь к этому никакого отношения, то чего ж волноваться? Тут невольно приходит на ум поговорка об огнеопасной шапке.
Кроме того, уж если ученой женщине так хочется кого-то засудить, то следовало бы вызвать на ковер к Фемиде не Жакселекова, а писателя Анатолия Салуцкого. Это он опубликовал несколько статей, в которых с фактами в руках утверждает: Т. И. Заславская должна нести ответственность за свою активнейшую роль в создании помянутой концепции и в навязывании ее руководящим инстанциям. Писатель приводит совершенно однозначные по смыслу рекомендации академика, которые она еще в 1973 году давала Госплану в своей малодоступной для простых смертных записке: "В плане на 1976–1990 гг. следует предусмотреть решение следующих задач:
- постепенная концентрация сельского населения в относительно крупных населенных пунктах на основе сселения жителей мелких поселков… сосредоточение нового жилищного и культурно-бытового строительства прежде всего в перспективных поселках" и т. д.
А. Салуцкий идет дальше: обвиняет Заславскую как руководителя Всесоюзного центра по изучению общественного мнения в манипулировании этим мнением. Писатель еще и ставит вопрос о создании специальной комиссии Верховного Совета для расследования деятельности академика. Казалось бы, сколько можно терпеть такое насилие над невинностью? Но Татьяна Ивановна почему-то терпит. И хотя грозилась подать в суд - до сих пор не подала, а на обвинения в столичной печати лишь иногда отвечает в газетах, выходящих довольно далеко от Москвы: "Юрмала", "Кузбасс".
Татьяна Ивановна сказала с трибуны Съезда: "Я уверяю, что этот слух (о ее роли в создании концепции "неперспективных деревень". - В. Б.) является клеветой, он раз восемь уже опровергался в печати"… Очень хорошо! Но, во-первых, зачем восемь раз опровергать слух, если это всего лишь слух. Во-вторых, какой же это "слух", если тут публикации, да еще с цитатами, именами, фотодокументами?
А. Салуцкий последователен до конца: еще в апреле прошлого года он печатно советовал Заславской признать свою вину и подать в отставку с поста руководителя ВЦИОМа. Ну, естественно, человек скромный и интеллигентный, он не ходил с лозунгом "Татьяну Ивановну Заславскую - долой!". Да, не ходил, но тем не менее… Так, спрашивается, при чем же здесь бедный Эрмек Жакселеков?
Состязание хвалебщиков
Однако вернемся к тому, с чего начали. Повторяю, "Яковлева - вон!" - это, конечно, грубо, В. Дудинцев прав. Разумеется, было бы гораздо лучше, если бы написали, допустим, так: "Политбюро, отпусти Александра Яковлева, ветерана партии и труда, на давно заслуженный отдых!" Действительно, человеку уже под семьдесят, и без малого тридцать он в аппарате ЦК. В "Аргументах и фактах" (1990. № 5) В. Сазонов констатировал, что в нынешнем ЦК сразу после избрания на XXVII съезде более шестидесяти процентов его членов пребывали в возрасте пенсионном или близком к нему. Еще достопечальнее эта цифра среди членов Политбюро…
Но, кажется, В. Дудинцева не устроил бы ни один из возможных вариантов. Он считает в принципе недопустимым тут какой бы то ни было разговор об отставке, ибо он очень уважает Александра Николаевича. И я хочу уважать А. Н. Яковлева как ученого, увенчанного степенью доктора исторических наук, но, признаться, неведомо мне, что открыл А. Н. Яковлев. Какой конкретный вклад внес он в отечественную, если не в мировую науку?
Как литератора я лично ставлю А. Н. Яковлева выше, чем даже известного поэта и члена ЦК, первого заместителя министра иностранных дел Анатолия Гавриловича Ковалева, не так давно, на седьмом десятке, принятого в Союз писателей. Ну, литература это не политика, тут возраст значения не имеет. Поэта Ковалева знают, конечно, все: он не только пишет стихи, но и сам оказался литературным героем. Нельзя забыть строки из романа А. Чаковского "Победа", описывающие прибытие советской делегации во Дворец конгрессов "Финляндия":
"И вот она появилась!
Леонид Ильич был в черном костюме с галстуком в красно-синюю клетку. За ним следовали Громыко, Черненко, Ковалев.
Брежнев улыбался. Это была совсем не та улыбка, которую мне приходилось в разное время видеть на лицах у некоторых государственных деятелей. Те улыбки были похожи на платки фокусников. Раз! - черный платок. Легкий взмах - и тот же платок становится белым… Я помню, как улыбались Черчилль, Трумэн, Бирнс, Этли, Иден…
Брежнев же улыбался естественно. Я был уверен, что вот такая же добрая, открытая улыбка озаряла его лицо еще до входа во Дворец, еще в машине".
Этот сравнительный анализ улыбки социалистической и улыбки капиталистической сам по себе имеет непреходящее значение для нашей литературы. Но еще увлекательней дальше: "Всем своим видом располагали к себе и остальные члены делегации. Неулыбчивое лицо Громыко на этот раз выглядело добродушно… Широкое, типично русское лицо Черненко излучало свет сердечности, будто встретился он здесь с давними друзьями. А Ковалев?.. Я хорошо помнил его смуглое, точно опаленное тропическим солнцем лицо, его мягкую по произношению и твердую по сути своей речь… Но сегодня и он показался мне если не иным, то, во всяком случае, в чем-то изменившимся: преобразившимся из хорошо воспитанного дипломата просто в хорошего человека, с душой нараспашку" и т. д.
В своем выступлении на последнем Пленуме ЦК т. Ковалев предстал перед нами именно с душой нараспашку, но трудно было разглядеть в нем хорошего дипломата, когда он гневно восклицал: "Курс не таков и руководство не такое?.. Пора сделать вывод: те, кто позволяет себе такое (подобное вольнодумство. - В. Б.), пусть приучают себя к мысли об отставке. Им не по пути с перестройкой!" Как видите, т. Дудинцев, речь опять об отставке, и не только с поста, а даже и от перестройки, и притом не какого-то отдельного лица, а многих, ибо на Пленуме многие позволили себе вольнодумство.
Впрочем, некоторая несдержанность поэта Ковалева на трибуне в значительной мере искупалась образностью его речи: "едва закамуфлированная тоска по ломовой руке"… "гнездовья дефицита"… "запреты - перегной экстремизма"… "перестройка может превратиться в подранка чрезвычайных положений"… "чучело внутреннего врага на грядках перестроечной рассады"… "можно совершить промах, не распознав великого аппаратчика или вурдалака пигмея". Крепко умеет сказать вчерашний соратник Брежнева!.. И не случайно это ему принадлежат столь восторженные восклицания о Горбачеве: "Сколько надо было ума и такта, силы и убеждения и переубеждения порой весьма трудных оппонентов высшего международного ранга, знаний и твердости". "…И тут, как и во многих других сложнейших и запутаннейших ситуациях, мы перекладываем груз на плечи одного, зная, что никто другой не справится"… "Последовательно, решительно, достойно"… "Тот человек, который пользуется абсолютным доверием советского народа и на котором концентрируется общемировой консенсус доверия" и т. д. Пожалуй, даже Г. А. Алиев на праздновании 75-летия Л. И. Брежнева был не так красноречив, но школа-то, чувствуется, - одна! Может быть, Дудинцева устроил бы именно такой спич в адрес и А. Н. Яковлева?
Почему я написал донос
Как литератор А. Н. Яковлев мне лично дал много высококалорийной пищи для размышления еще и в своей большой беседе "Синдром врага: анатомия социальной болезни" (ЛГ. 1990. 14 февраля. С. 10), - это последнее, что я у него читал. Сколько там метких замечаний, глубоких суждений, благородных призывов! Например, автор "анатомии" пишет: "Я еще понимаю - в прошлом, но сейчас, в эпоху гласности, демократии, чем объяснить, что некоторые ученые, литераторы чуть не согласны с кем-то - и тотчас пространные идеологические доносы в ЦК, в КГБ!.. Да и статьи подчас больше похожи на доносы, чем на попытки познать истину… Потеря чувства юмора, а вместе с ним и стыда всегда ведет к конфузу". Воистину так!
Но, к сожалению, на свой вопрос, чем объяснить столь достопечальное явление, А. Н. Яковлев ответа не дал. Думаю, он не мог сделать этого по причине несколько идеализированного и отчасти субъективного представления о нынешней гласности и демократии. Оно сложилось, видимо, в результате того, что сам т. Яковлев имеет полную возможность высказаться, возразить оппоненту где угодно - от "Правды" до "Московских новостей", от Съезда народных депутатов до районного партактива, - и всеми этими возможностями он пользуется. Например, покритиковали его на последнем Пленуме ЦК, и он тотчас взял слово, вышел на трибуну и ответил. Но ведь далеко же не у всех такие богатые возможности!
Чтобы далеко не ходить, сошлюсь на пример из собственной жизни. Летом 1987 года, на третьем году перестройки, три газеты - "Московский литератор", "Литературная Россия" и "Литературная газета" - одна за другой напечатали сообщения, что мне за ужасные дела вынесли партийный выговор с занесением в личное дело. Ославили меня и на московском, и на всероссийском, и на всесоюзном уровне. Нетрудно представить себе, каково это для любого человека, а для литератора особенно. Между тем никакого выговора у меня не было и нет. Во все три газеты я, естественно, обратился с просьбой дезавуировать порочащие меня публикации. Ни одна из них и не подумала сделать это. Даже не извинились хотя бы в частном письме, чтобы я мог показать его жене и теще. Может быть, не получили мои послания? Получили! Например, в "Литгазету" я направил официальное заявление на имя главного редактора А. Б. Чаковского. Оно было получено 24 июля, зарегистрировано под № 77922 и направлено первому заместителю главного Ю. Изюмову, который работает в "Литгазете" со времен Адама. Что же мне оставалось делать при таком расцвете гласности и демократии в моих родных литературных газетах? Да ничего другого, кроме доносов! И я их написал: на "Московский литератор" - в ЦК, на "Литературную Россию" - в КГБ, на "Литгазету" - в городскую санэпидемстанцию, - надо же соблюдать простейшие санитарные нормы человеческого общения!
Как видим, проблема доносов не так проста. Что же касается ее частного случая - статей в прессе, имеющих характер доносов, то тут т. Яковлев в своем благородном негодовании совершенно прав. Приведу опять лишь один пример. Некто Н., член Союза писателей, напечатал в одном журнале статью, где в критическом контексте упомянул всего разочек имя М. С. Горбачева. Он отважился на это конечно же в расчете на то, что тираж журнала не столь велик, лично до Горбачева его слова наверняка не дойдут, и таким образом неслыханная дерзость сойдет ему с рук. Но не тут-то было! Есть в "Литгазете" бдительный сотрудник С. И. Киселев, член Союза дизайнеров. Ему статья Н. ужас как не понравилась. Понять его можно, ибо как раз он, Киселев, представлен в ней человеком немного трусоватым, несколько беспринципным и отчасти жуликоватым. И вот т. Киселев печатает в своей шестимиллионнотиражной "ЛГ" статью (1990. 31 января), где утверждает, что Н. "сумел "поставить на место" самого Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева". Вдумайтесь только! "Поставить на место"… Смысл и цель выступления предельно ясны: "Вы не читали этого, Михаил Сергеевич? Не заметили? Руки не дошли? Так вот-с, доношу. Знайте, кто против вас копает. Надеюсь, будут приняты меры-с…" Конечно, в этом случае т. Яковлев тысячу раз прав: не статья, а донос. Да еще какой! Это почище, чем в КГБ или в ЦК. А главное, где - на страницах писательской газеты.
Тявкающий академик
Встатье А. Н. Яковлева привлекает меня и многое другое. Как не согласиться, например, с его словами о том, что сейчас особенно "нужны ясность мысли, спокойствие разума, взвешенность оценок и мер". Правда, я, к сожалению, не обнаружил желанной ясности там, например, где автор с негодованием пишет: "Слишком много засуетилось людей со спичками, заболевших пожароманией". Если уж не хочется называть этих людей, то сказал бы, где они: в Калуге или в Баку? в Рязани или в Кишиневе? в Костроме или в Душанбе?.. Не очень ясными показались мне и слова о "политическом уничтожении" А. Твардовского. Да, он ушел из журнала, который возглавлял в общей сложности почти двадцать лет. Это и есть "политическое уничтожение"? Зачем нагнетать страсти? Ведь Твардовский и после ухода из журнала до конца дней своих оставался секретарем правления Союза писателей СССР, членом Комитета по Ленинским и Государственным премиям, депутатом Верховного Совета РСФСР, по-прежнему большими тиражами выходили его книги, получил пятую по счету высшую литературную премию… Пошли нам Бог такое "уничтожение". В одном перечне с Твардовским странно видеть и некоторые другие имена, в частности имя Н. И. Вавилова, который действительно был уничтожен в прямом смысле слова.
Или вот читаем: "Мы говорим: перестройка принесла свободу". Не слишком ли обобщенно это сказано? Кто "мы"? Думаю, что, например, Виталий Коротич поддержит целиком тезис об обретенной свободе. Но поддержат ли его тысячи турок-месхетинцев, десятки тысяч русских, сотни тысяч армян и азербайджанцев, ставших в родной стране беженцами на пятом году перестройки? Или это надо понимать так, что они обрели одно из основополагающих прав человека - право свободного передвижения и выбора места жительства?
Дальше автор кого-то нахваливает, а кому-то пророчит беды: "Но свобода - дар лишь для тех, кто умеет использовать ее для созидательной реализации самого себя (В. Коротич? - В. Б.). А если нет, то свобода может обернуться для человека (уже обернулась под руководством ЦК КПСС для помянутых выше сотен тысяч. - В. Б.) наказанием, дестабилизировать его внутренний мир". И внешний тоже.
Да, в приведенных примерах автор несколько отступил от своих принципов ясности, спокойствия и взвешенности. Но тем не менее как не откликнуться всем сердцем на его призыв к "большей терпимости, готовности уважительно дискутировать", как не принять всей душой напоминание о том, что отсутствием терпимости "в обществе воспитываются не только ненависть и разобщенность, но и равнодушие, беспринципность…". Все это прекрасно, замечательно, духоподъемно!
Но меня отчасти смущает (а у кого-то, допустим у ленинградцев, могло вызвать и более сильные чувства) некоторое несоответствие между этими благородными призывами, гуманнейшими принципами и языком, лексикой статьи. В частности, я несколько огорчен определенной перенасыщенностью языка довольно неласковыми эпитетами, не слишком деликатными определениями, не очень-то корректными образами в таком духе: "кликушество", "клоунада", "глупость, недомыслие, чванство", "избыточное самолюбие, самомнение, чванство"… едва ли обращение к оппонентам на таком языке свидетельствует о "готовности уважительно дискутировать".
Дальше: опять "кликушество", "свары", "мелкая суетность", "доносы", "доносительство", "идеологические доносы"… Таким языком охотно пользуются для прославления своих литературных противников некоторые авторы "Огонька", но, право же, это не может помочь тому, кто призывает к "самой широкой общественной консолидации", кто ищет "возможность широчайшего конструктивного диалога", кто зовет других "научиться сотрудничать со всем обществом, взаимодействовать со всеми частями", кто, наконец, славит "искусство компромисса".
И опять: "эта возня", "вся эта возня", "политическая возня", "возня в литературных подъездах"… Ну с каких это пор русские профессора и академики стали изъясняться на такой манер. Можно ли представить себе, допустим, доктора исторических наук Л. Н. Гумилева с подобными речениями на устах!
Еще: "низменные инстинкты", "догматические спекуляции", "темные инстинкты", "нравственная ущербность", "духовное растление", "распад личности", "комплекс неполноценности"… И ведь это все о живых людях, соотечественниках, с коими автор намерен "взаимодействовать" и "сотрудничать". Откуда такой набор? Из ярославской глубинки? Едва ли. Из канадской столицы? Совсем невероятно! Увы, скорей всего из возни в литературных подъездах.
Еще? Пожалуйста: "авантюристы", "ничтожества", "осенние мухи", "околовертящиеся", "подлые и злые", "ленивые и безвольные", "неумение и нежелание работать", "кто зол, ленив и завистлив", "непомерные амбиции на (!) гениальность"… Ей-ей, это даже загадочно. Неужели профессор Яковлев надеется, что после таких аттестаций хоть кто-то из самых ленивых и безвольных протянет ему руку и вместе с ним продекламирует: "Развернемся в сторону культуры - общей и личной культуры человеческих отношений!"
И вновь: "злые духи", "ведьмы перестройки", "интеллигентствующие холопы застоя", "охотнорядство", "гробокопательство"… Тут уже пена видна на губах демократии.