Важно понять, что эти деятели никогда не испытывали сантиментов к украинской государственности и культуре и даже спонсировали местные пророссийские акции под эгидой Партии регионов. Когда я спросил у жителя города Тореза, почему владельцы нелегальных шахт так быстро переквалифицировались в украинские патриоты, он сразу обозначил классовый вектор этого выбора:
– За киевский майдан стали воевать те, кого все устраивало. Они делали тут все, что хотели, все у них было схвачено. Они знали кому, куда и сколько "занести". Перемены были им не нужны. А в ополчение пошли люди, которым больше ничего не оставалось – только в "копанках" сгнить. Сейчас они очень недовольны, что больших перемен к лучшему пока так и не произошло.
Даже сам Абальмаз признавал в одном из своих интервью: протесты на Донбассе собрали "всех тех, кто недовольны страной, недовольны всем, что вокруг… и люди, в принципе, хотят поменять хоть что-нибудь".
Участники протестов на востоке Украины требовали на деле разрешить те задачи, которые лицемерно, на словах, озвучил майдан – деприватизировать активы олигархов и покончить с произволом чиновничьей элиты. А организованные за олигархический кошт батальоны вчерашних бандитов терроризировали местных жителей во имя того, чтобы на Донбассе сохранились годами существовавшие тут порядки. Пока размах совершенных ими преступлений не смутил даже их беспринципных спонсоров.
Октябрь 2014 г.
Могила
"Лучше бы не раскапывали нашей славной Савор-Могилы. Странная и даже глупая привязанность к безмолвным, ничего не говорящим курганам. Во весь день и вечер я все пел:
У степу могила
З вітром говорила.
Повій, вітре буйнесенький,
Щоб я не чорніла".Тарас Шевченко, дневники. 1857 год
"Солнце еще не взошло, но уже были видны все курганы и далекая, похожая на облако, Саур-Могила с остроконечной верхушкой. Если взобраться на эту Могилу, то с нее видна равнина, такая же ровная и безграничная, как небо… Только отсюда и видно, что на этом свете, кроме молчаливой степи и вековых курганов, есть другая жизнь, которой нет дела до зарытого счастья и овечьих мыслей".
Антон Чехов. "Счастье"
Приграничная степь усеяна обгоревшими скелетами боевой техники. Издалека они похожи на комбайны, мирные комбайны, остановившиеся в полях подсолнечника и пшеницы, урожай которых в этом году никто не собирал. Дорога, по которой мы едем в сторону Тореза, усыпана воронками и выбоинами от снарядов. Их то и дело приходится объезжать по обочине. Порванные линии электропередач обвивают эти ямы железными змеями. Где-то далеко звучит канонада, а над степью поднимаются похожие на торнадо дымки.
Когда-то я несколько раз бывал на Саур-Могиле с друзьями. Это место впечатляло не только памятником, но и прекрасным видом – многие километры курганов и степных балок, которые видны отсюда до самого горизонта. Местные жители всегда расскажут, что в хорошую погоду тут якобы можно увидеть море. Воздушные потоки на верху горы настолько сильны, что в прежние времена мы фотографировались на краю обрыва, раскинув руки, и нас поддерживал сзади дующий от моря ветер. Я до сих пор люблю смотреть на эти фото из далеких прежних времен. Сегодня на этом месте обустроен укрепленный пункт под флагом Военно-морского флота СССР, возле которого стоит зенитная пушка с надписью "Республика" на стволе. На пост как раз привезли воду и еду.
– Служили на флоте? – спросил я у солдата, который недоверчиво изучает мою "иностранную" журналистскую "корочку", пока его товарищ держит наготове свой автомат.
– Наш товарищ Витя служил, он его с собой и принес. Витя теперь там лежит, – сказал он, показывая на склон холма, где стояли кресты.
Саур-Могила, которая оставила след в истории и литературе – теперь просто огромная могила с разрушенными монументальными скульптурами, изображающими солдат и шахтеров, вся в воронках, усыпанная осколками и патронными гильзами. Ведущая к ней лестница полностью разбита, высаженные в аллею ели стоят со срезанными ветвями и верхушками, похожие на тропические пальмы. Одну из десантных БРДМ украинских войск подбили в самом начале лестницы, как будто она хотела взъехать на курган. Тут же находятся два стихийных кладбища – снизу, перед лестницей, и на вершине холма. Здесь постоянно хоронят людей, хотя личности многих из них не установлены. Датой смерти на крестах стоит 2 октября. С юго-западной стороны кургана ощутимо тянет тяжелым трупным запахом. По словам ополченцев, в овраге остаются тела погибших. Добраться к ним нельзя из-за "растяжек", неразорвавшихся снарядов и мин.
– Здесь шли постоянные бои за высоту. То одни атаковали, то другие. Мы пробовали разминировать балки, но это пока слишком опасно. Даже здесь осторожно надо ходить, позавчера погиб человек на мине, – говорит нам ополченец.
По его словам, родственники погибших, несмотря на угрозу, все равно пытаются найти их тела.
– Приезжали на днях поисковики из Украины – мы им помогали. С ними были две солдатские матери из Днепропетровской и Хмельницкой области. Мы их нормально встретили – у меня самого папа из Винницы – накормили, отвезли в село ночевать, но в овраг не пустили, чтобы они там сами на "растяжках" не погибли. Так они хотели нас обмануть, сами вечером пошли своих детей искать. Пришлось перехватить, чтобы не взорвались. Очень жалко было этих матерей. Не враги мы друг другу, а война всем горе принесла.
Степановка, Мариновка, Сауровка, Мануйлово и другие окрестные села разрушены. Многие хаты обгорели, а более крупные здания превращены в месиво из кирпича. Под Сауровкой, в районе ландшафтного парка "Донецкий кряж", тоже обустроили специальное кладбище для погибших недавно людей.
– Солдаты шли за танками, и стріляли по всему, що бігало, по коровам, по людям, – плача рассказывает старушка на специфическом говоре, который гораздо ближе к украинскому, чем обычный суржик. Ведь даже соседний российский Таганрог с округой некогда входили в состав УССР.
– Соседей напротив по улице застрелили, я даже не знаю чому, пиймали их на дворе. Очи у солдат кровью налитые були. Били хлопцев и уводили.
Нам рассказали, что родные долго не могли найти этих пропавших парней. Звонили на телефоны – погибших солдат и ополченцев часто ищут по звуку мобильных, на которые звонят их родственники и друзья, но когда тела случайно нашли, оказалось, что мобильных при них уже не было. По всей видимости, их отобрали перед казнью. По словам местных жителей, один из убитых был виновен лишь в том, что жил возле забора, на котором еще весной кто-то написал "референдум".
В этих селах изнасиловали, как минимум, четверых женщин. Одна из них, Юлия, возвращалась от родни из Красного Луча, расположенного по ту сторону границы с Луганской областью, за Снежным. Документы были при ней. В течение трех дней Юлию передавали с поста на пост. Многие насильники были пьяны, остальные кормили ее и беседовали о своей жизни, видимо считая это проявлением личной близости. Она сбежала от них вечером в поля, отпросившись в туалет.
По словам местных жителей, около 15 их односельчан до сих пор числятся пропавшими без вести. В основном это молодые женщины и мужчины. Остается надежда, что они бежали из села или уехали в Россию – но с каждым днем, когда эти люди не выходят на связь, она тает.
Очень разрушено и село Мануйлово. Подбитая техника стоит тут прямо на улице. Показывая на руины сельского ДК, местный житель рассказывал нам о том, что "при Союзе" здесь был деятельный председатель, Герой Соцтруда, который в восьмидесятые занимался гидропонными фермами, построил этот дом культуры и возил туда для колхозников балет из Донецка. Балет и гидропонные фермы – все это кажется теперь невероятным сказанием о легендарных мифических временах. В последний месяц жители Мануйлово строили землянки – кто для того, чтобы жить, а кто на случай новых бомбежек. И хоронили своих земляков и солдат, которых находили в бурьянах и балках по звонкам мобильных телефонов. Главным бичом остаются расставленные повсюду мины – буквально вчера на "растяжке" подорвался один из сельчан, который чудом остался жив.
– Сколько их весной найдется, когда землю смоет, – говорила женщина, стоя на дороге возле пострадавшего от обстрела дома. Мы спрашивали ее, как проехать на Савур-Могилу:
– Да везде тут могила, – сказала она в ответ.
Октябрь 2014 г.
Кого убили в Донецке
Снаряд майнув високо у блакить,
Неначе дзвін, ударила гармата.
І вже за нескінченно довгу мить
Влетів він гостем у далеку хату.А там його чиясь зустріла мати.
Це байдуже. Бо в тебе був наказ,
І ввечері ти будешь міцно спати,
Бо це війна. І це не в перший раз.Земля ця – наша! Треба воювати
За неї з тими, хто на ній живе,
Тому щодня доводиться стріляти
В блакитне небо. Заспокой себе.Казатимешь собі, що ти невинен,
Що ти її не бачив і не знав.
І, звісно, це була лише людина.
А ти людиной бути перестав.
Пятого ноября снаряды украинской армии разорвались возле спортивной площадки донецкой школы № 63, на которой играли в футбол дети. Улица Степаненко, где случилась трагедия, находится в окраинном шахтерском поселке Северный, известном тем, что здесь проживал в детстве и учился в этой школе олигарх Ринат Ахметов, который безопасно обитает сейчас в своем роскошном киевском особняке. Двое подростков были убиты на месте, а еще троих доставили в больницы с ранениями. Возраст пострадавших – от 11 лет до 21 года, и местные жители говорят, что если бы снаряды упали чуть ближе к школе, жертв могло было быть гораздо больше. Они также подтверждают, что в районе школы не наблюдалось никакой военной активности ополченцев, которая хотя бы теоретически, иезуитским образом, могла бы оправдать эту стрельбу. Причем учебное заведение обстреливали и тогда, когда туда прибыли для оказания помощи раненым медики, вместе с родителями убитых и пострадавших. А спустя сутки, когда в городе уже был объявлен траур, мины попали в здание еще одной школы Куйбышевского района – № 59.
Донецкие школы не раз попадали под обстрел – но это первый случай, когда его жертвами стали дети, что вызвало мировой резонанс. "Обстрелу школы не может быть никакого оправдания", – заявил специальный представить ООН Стефан Дюжаррик, подчеркнув, что ответственные за это преступление должны быть наказаны. Специальный доклад миссии ОБСЕ констатировал факт массированного обстрела: на месте трагедии было обнаружено четыре воронки от 120-миллиметровых минометных снарядов и две воронки от 122-миллиметровых артиллерийских снарядов, которые прилетели с северо-западной стороны от футбольного поля – то есть со стороны контролируемого украинскими силовиками поселка Пески. Международная правозащитная организация "Amnesty International" потребовала немедленно расследовать убийство подростков, заявляя, что оно может быть квалифицировано как военное преступление. Однако можно не сомневаться, что киевские власти проигнорируют мнение иностранных правозащитников, уже уличивших украинскую армию в использовании запрещенных кассетных боеприпасов, жертвой которых стал убитый 2 октября сотрудник Красного Креста.
Нынешняя артиллерийская атака на Донецк имела демонстративный характер. Гаубицы и минометы прицельно били по обширной территории города, обстреливая Киевский, Куйбышевский и Петровский районы Донецка. Снаряды убили несколько человек, разрушили около десятка частных жилых домов, магазины, хозяйственные постройки, здание торгово-промышленной палаты, повредили детский сад в том же поселке Северный, строения железнодорожного вокзала и несколько газопроводов. Судя по характеру и географии этой стрельбы, очевидно, что "работающие" из прилегающего к аэропорту поселка Пески артиллеристы даже не рассчитывали накрыть какую-то военную цель. Бессмысленный в своей жестокости обстрел был очередной акцией устрашения мирных жителей города – своего рода местью за их участие в непризнанных Киевом выборах, которое рассматривается оттуда с классовых позиций неприкрытого социального расизма.
"Сепаратисты используют абсолютно советский дискурс, они понимают, что к сердцам жителей Донбасса они могут подобраться, используя подобную идеологию. Ведь нужно понимать, что практически все нормальные бизнесмены и продвинутая интеллигенция уже выехали. На выборы пришли те, кого мы называем homo soveticus", – вдумчиво рассуждает на эту тему либеральный эксперт украинского журнала "Корреспондент". По сути, его слова призваны дегуманизировать потенциальные жертвы бомбардировок в глазах украинской общественности, которая не считает пролетарских носителей "советского дискурса" полноценными, заслуживающими жалости и сострадания людьми – богатые выехали из города, а кухаркиных и шахтерских детей можно убивать без всяких проблем. Подобное отношение к своим землякам ярко демонстрирует один из представителей покинувшей Донецк "продвинутой интеллигенции", который провел "евромайдан" и войну на пляжах тропического курорта. Как раз в день обстрела школы он написал людоедский пост о своих соотечественниках, который собрал восторженные отклики его единомышленников и в полной мере выражает мнение этих высококультурных людей.
Активизация обстрелов рассматривается в Донецке именно в качестве карательной акции. Циничные байки о том, что "террористы сжигают и расстреливают сами себя" могут казаться убедительными в курилках киевских офисов или во время ругани в соцсетях, но в кварталах Донецка прекрасно знают, кто и откуда ведет этот огонь. Когда наша группа иностранных журналистов приехала в поселок шахты имени Абакумова, осматривать пострадавший от мин детский сад № 220, один из местных жителей рассказал: летом, в начале обстрелов, его знакомые из Авдеевки звонили в город друзьям, предупреждая, что ракетные установки выходят на позицию и готовятся к стрельбе по Донецку. Большинство жителей прифронтового города, в котором, согласно оценкам независимых наблюдателей, проживает сейчас около 800 тыс. человек, прекрасно понимают: хаотично стреляющая по Донецку армия (правозащитники называют этот огонь "беспорядочным") целится в каждого из них. А выезжая из города на восток, они могут видеть устроенный на блокпосте перед Шахтерском "музей под открытым небом", где представлены все виды падающих сейчас на донецкую землю ракет, мин и снарядов – включая "жемчужину" этой страшной коллекции, хвостовую часть баллистической ракеты "Точка-У".
Попадания этих ракет вызвали два сильнейших взрыва на территории Донецкого казенного завода химических изделий, которые раскрыли над городом зонтики огромных дымных "грибов". До войны на этом предприятии изготовляли взрывчатку для шахтных работ и утилизировали ракетные снаряды, включая заряды того самого "Града", которым обстреливают теперь его территорию, расположенную совсем недалеко от линии фронта. Инженер завода написал, что первый взрыв вызвало попадание ракеты комплекса "Точка-У" в цех № 7, где хранились остатки аммонита. Этот цех стоял отдельно от заводских строений, на бывшем колхозном поле, из-за чего его называли "Капустой", и украинские войска умышленно расстреливали его в расчете на детонацию.
По словам инженера, трудовой коллектив готов заняться возрождением брошенного бежавшим из города руководством предприятия, но этому мешают систематические обстрелы из расположенных неподалеку Песок. Как раз накануне возле проходной погибла семейная пара работников химзавода. Приехав на его территорию, мы узнали, что всего девять лет назад здесь принимали делегацию американских политиков, наблюдавших за утилизацией советских ракет – и в их числе был никому еще неизвестный в Украине человек по имени Барак Обама. Один из тех, благодаря кому завод превратился в декорации к фильму "Годзилла", афиша которого висела на закрытом кинотеатре полгода спустя майской премьеры. А всего через несколько дней после этого завод потряс второй взрыв такой силы, что вызванная им волна выбила стекла во всех районах Донецка, повредив стадион "Донбасс-Арена". И эта бессмысленная с военной точки зрения атака имела все ту же задачу – деморализовать жителей города.
Однако подобная тактика приводит к совершенно обратным результатам, которым почему-то удивляются в Киеве. "Народ, который по-прежнему, несмотря на страшный опыт многомесячных бомбежек и террора, принимает участие в фейковых актах волеизъявления, проголосовал "за мир", "за жизнь" и "за восстановление Донбасса"", – пишет журналистка Катерина Сергацкова, которая, похоже, искренне не понимает, что именно этот действительно страшный опыт и определяет выбор жителей региона. Они хотят мира и не собираются подчиняться тем, кто открыто ведет против них войну на уничтожение. Сергацкова признает, что беженцы активно возвращаются из Украины в столицу Донбасса и другие города региона: "Сейчас Донецк выглядит почти таким же оживленным, как в начале лета, когда после начала АТО в аэропорту люди только начали покидать город. Постепенно открываются кинотеатры, дома культуры и музеи, предприниматели возобновляют работу офисов, а кафе наполняются посетителями, несмотря на гостей с автоматами". Вопреки активизации обстрелов город пытается жить нормальной жизнью, и, несмотря на множество закрытых учреждений и магазинов, в центре города о войне напоминает только далекая канонада. Больше того, несмотря на постоянный военный стресс, здесь нет атмосферы шизофренической коллективной истерии, которая давно стала обычной для расположенного в сотнях километров от фронта Киева, где иногда кажется, что артиллерия обстреливает не далекий Донецк, а Троещину или Оболонь. Заборы Донецка не перекрашивают в цвета республиканского флага, его жители не декламируют хором патриотические кричалки, в маршрутках звучит украинское радио, вывески на украинском языке не вандализируются фанатиками, а памятник Шевченко в целости стоит посреди города.
Здесь даже осталось место для юмора. "Киев бомбит нас за то, что мы вместо котлет по-киевски котлеты по-донбасски едим", – пишут на форумах местные жители. И эта простоватая шутка на тему местной кулинарии прекрасно передает бессмысленность перемалывающей людей на фарш гражданской войны, заставляя вспомнить о свифтовской войне тупоконечников против остроконечников.