"Вы мне дадите пятьсот рублей, но только немедленно. Покушение предполагается на Клейгельса и на охранное отделение".Я ответил собеседнику, что охотно уплачу пятьсот рублей, но только после ареста лаборатории, что раньше я не имею права дать деньги, и стал доказывать бессмысленность террора, но чувствовал, что говорю неубедительно и что сам себе не верю. Интеллигентный господин принял условие и дал мне некоторые данные, после чего мы расстались, условившись повидаться через несколько дней еще раз.
Поставленное наблюдение скоро взяло в проследку студента- политехника. Была установлена его квартира, за которой тоже учредили наблюдение. По данным уже другой агентуры, выходило, что в одной из лабораторий политехнического института потихоньку приготовляется для чего-то гремучая ртуть. Невольно приходила мысль о связи этих двух обстоятельств. Доклады наблюдения по этому делу я принимал лично, сейчас же обсуждал их с заведующим наблюдения и вместе решали, что делать. Дело было серьезное и щекотливое. Рано пойдешь с обыском - ничего не достигнешь и только провалишься, прозеваешь момент - выйдет, как в Москве, катастрофа. Поставили в курс дела филеров, чтобы работали осмысленней. Те насторожились.
Однажды вечером пришедшие с наблюдения филеры доложили, что в квартиру наблюдаемого политехника проведен был с каким-то свертком, по - видимому, студент, которого затем потеряли, что сам политехник много ходил по городу и, зайдя под вечер в один из аптекарских магазинов, вынес оттуда довольно большой пакет чего-то. С ним он отправился домой, прокрутив предварительно по улицам, где ему совершенно не надо было идти. Пакет он нес свободно, точно сахар. В ворота к себе он зашел не оглядываясь, но минут через пять вышел без шапки и долго стоял куря, видимо проверяя. Уйдя затем к себе, политехник снова вышел и снова проверил, нет ли чего подозрительного. Но кроме дремавшего извозчика да лотошника со спичками и папиросами, никого видно не было. Их-то он и не узнал. Эти данные были очень серьезны, политехник конспирировал больше, чем когда-либо.
Он очень нервничал. Его покупка в аптеке и усиленное заметание затем следа наводили на размышление. Затем он два раза выходил проверять. Значит, он боится чего-то, значит, у него происходит что-то особенно важное, не как всегда. Переспросили филеров и они признали, что есть что-то особенно "деловое" в поведении политехника. Извозчик, который водил его целый день, особенно настаивал на этом.
Стали думать, не обыскать ли. Как бы не пропустить момента, как бы не вышло Москвы. Какой-то внутренний голос подсказывал, что пора. Мы решили произвести обыск немедленно.
Наскоро наметили для замаскировки еще несколько обысков у известных эсеров. Я съездил к прокурору, к губернатору, взял ордера. Приготовили наряды, приготовлен и слесарь, может пригодиться.
Часа через два наряд полиции с нашим офицером бесшумно проник во двор, где жил политехник. Офицер запутался несколько во входах, так что пришлось обратиться к дворнику. Заняли выходы.
Офицер стучится в дверь политехника - молчание. Стук повторяется - опять молчание. Отдается приказ работать слесарю. Раз, два, здоровый напор - и дверь вскрыта мгновенно. Наряд быстро проникает в комнату.
Кинувшийся навстречу с парабеллумом в руке белокурый студент без пиджака сбит с ног бросившимся ему в ноги филером. Он обезоружен, его держат. Два заряженных парабеллума переданы офицеру. Начался обыск.
В комнате настоящая лаборатория. На столе горит спиртовка, на ней разогревается парафин. Лежат стеклянные трубочки, пробирки, склянки с какими-то жидкостями, пузырек из-под духов и в нем залитая водой гремучая ртуть, аптечные весы. Тут же железные, правильной формы коробки двух величин и деревянные болванки для штамповки их. Чертежи снарядов. Офицер осторожно потушил спиртовку. Рядом на кровати аккуратно разложены тремя кучками: желтый порошок пикриновой кислоты, железные стружки, гвозди и еще какое-то сыпучее вещество.
При тщательном осмотре, подтвержденном затем вызванным из Петербурга экспертом военно - артиллерийской академии, оказалось, что у политехника было обнаружено все необходимое для сборки трех разрывных снарядов очень большой мощности. Каждый снаряд состоял из двух жестяных, вкладывавшихся одна в другую коробок, между которыми оставался зазор в полдюйма.
Коробки закрывались задвижными крышечками. Внутренняя коробка наполнялась порошком пикриновой кислоты с прибавкой еще чего-то. В нее вставляли детонатор в виде стеклянной трубочки, наполненной кислотой. На трубочку надевался грузик - железная гайка. Свободное место между стенками коробок заполнялось железными стружками и гвоздями. Снаружи снаряд представляет плоскую коробку, объемом в фунта полтора - два чаю.
При ударе снаряда обо что-либо, грузик ломал трубочку, и находившаяся в ней кислота, действуя на гремучую ртуть и начинку малой коробки, давала взрыв. Железные стружки и гвозди действовали как картечь. Политехник был застигнут за сборкой снаряда; он уже успел залить парафином два детонатора и работал над третьим. Пикриновая кислота оказалась тем препаратом, который он купил вечером в аптечном складе.
Не явись мы на обыск той ночью, снаряды были бы заряжены и вынесены из лаборатории. Судьба!
Хозяином лаборатории оказался студент Киевского политехнического института, член местной организации партии социалистов- революционеров Скляренко.
Система снарядов, их состав, все содержимое лаборатории указывало на серьезную постановку предприятия. Ясно было, что это не является делом местного комитета. И как только департамент полиции получил нашу телеграмму об аресте лаборатории, он немедленно прислал к нам Медникова.
Зная хорошо последнего, я был удивлен той тревоге, с которой он рассматривал все найденное по обыску. Он был какой-то странный, очень сдержанно относился к нашему успеху и как будто чего-то боялся и чего-то недоговаривал.
Та лаборатория была поставлена в Киеве не без участия Азефа. Дело это было вынесено на суд, и Скляренко был присужден к нескольким годам каторжных работ".
Снаряжение этих взрывных устройств являлось чрезвычайно опасным делом. Одно неверное движение рук - и всё взлетало на воздух. Транспортировать такую штуку тоже было занятием непростым. Так что бомбы снаряжались в последний момент, непосредственно перед "акцией".
Еще одним нововведением Азефа стало то, что он перенял от полиции методы наружного наблюдения. Самым эффективным было использовать в качестве наблюдателей извозчиков. Но это жандармам просто - у них в кармане лежал служебный жетон , который снимал все вопросы у какого-нибудь особо бдительного городового. Революционерам было сложнее.
Дело в том, что извозчики являлись особым, замкнутым мирком. Обитали они в особых "извозчичьих дворах" - нечто вроде общежитий плюс конюшня. И иначе никак, хотя никаких законных ограничений не было - лошадь ведь не автомобиль, ее во дворе на ночь не оставишь. А в каждом таком извозчичьем дворе имелся дворник… То есть мало прикинуться извозчиком, необходимо им стать. Жандармы полагали, что интеллигенты - революционеры на это не способны - и, как оказалось, напрасно. Среди террористов уже имелись и рабочие. Например, бывший рабочий Иван Каляев устроился "водителем кобылы" и отлично вписался в образ. Его на извозчичьем дворе никто не заподозрил.
Первой жертвой был намечен министр внутренних дел Плеве. Нет смысла подробно описывать охоту террористов на министра. Это сделали участники событий - а уж Борис Савинков писал всяко не хуже меня. После ряда неудачных попыток 15 июля 1904 года Плеве был убит возле Варшавского вокзала.
"Резво несли в то утро кони карету с министром по Измайловскому проспекту по направлению к вокзалу. Он ехал в Петергоф с всеподданнейшим докладом государю. Сзади насилу поспевала одиночка с чинами охраны. Сбоку катили велосипедисты охранки. Вытягивалась полиция, шарахались извозчики, оглядывалась публика.
А навстречу министру, один за другим, с интервалами спокойно шли с бомбами направленные Савинковым трое боевиков. Недалеко от моста через Обводный канал наперерез карете свернул с тротуара некто в железнодорожной форме со свертком под мышкой. Он у кареты. Он видит пристальный угадывающий судьбу взгляд министра. Взмах руки - сверток летит в карету, раздается взрыв.
Министр убит. Убит и кучер, и лошади. Блиндированная карета разнесена в щепы.
Бросивший бомбу Егор Сазонов сбит с ног охранником - вело- сипедистом и ранен взрывом".
А. Спиридович
Заговор чиновников
И тут имеет смысл обратить внимание на странности этого дела. Ведь что получилось? Во главе Боевой организации стоял агент охранки, который, кстати, к моменту теракта получал 500 рублей в месяц - между прочим, зарплата министра. И этот агент не смог предотвратить убийство одного из первых лиц в государстве? Пост министра МВД к этому времени был ключевым в правительстве, все российские губернаторы подчинялись МВД. Так что административный ресурс у Плеве был побольше, чем у Путина. И вот такого большого человека внаглую убивают террористы, которыми руководит агент полиции. Жандармские офицеры впоследствии списывали всё на то, что Зубатова на посту уже не было, а также на эдакую запредельную хитрость Азефа, который, дескать, всех обманул. Верится в это с трудом, особенно если учесть некоторые факты. Я уже упоминал о чиновничьем заговоре, который существовал против Плеве.
Один из его сотрудников, в будущем товарищ (помощник) министра внутренних дел С. Крыжановский писал: "Вообще же Плеве за два года, проведенные в должности министра внутренних дел, сумел, сам того не замечая, восстановить против себя всех и вся, буквально всю Россию: и дворянство, и земство, и даже чиновничество, начиная с самых ближайших сотрудников, и объединить все оппозиционные элементы в борьбе против государственности, не приобретая в то же время ни одного союзника и не укрепив ни государственного строя, ни правительственной власти даже в организационном отношении. Самая даже весть о трагической кончине Плеве была воспринята в министерстве со вздохом облегчения. 15 июля мне позвонил по телефону секретарь главного управления местным хозяйством Щелкунов и радостным голосом сообщил это известие. Казалось, рассеялся ка- кой-то нависший над всеми кошмар".
Итак, против Плеве в чиновничьих кругах возник заговор, в котором, кроме Зубатова, участвовали не менее интересные люди. Например, начальник Департамента полиции А. А. Лопухин - который после краха Зубатова лично курировал Азефа. Уже интересно, да? Мало того: что случилось после убийства? Казалось бы, Департаменту полиции стоило присмотреться - что там делает их высокооплачиваемый агент? А ничего не случилось. Азеф остался на прежней работе и продолжал получать от Департамента полиции деньги за то, что руководил террористами. Его помощник, Борис Савинков, в процессе подготовки покушения жил в Питере, выдавая себя за английского подданного, хотя не знал ни слова по - английски. Обычно это списывают на конспиративный талант Савинкова. Но, может, всё проще? Савинков свободно владел французским и польским языками.
Я далек от мысли утверждать, что Лопухин отдал Азефу приказ убить Плеве. Это из серии конспирологических теорий, к которым, как уже, наверное, понял читатель, автор относится плохо. Но вот то, что Азефу дали понять, что можно совершить убийство министра и за это ничего не будет (кроме премиальных). Такое вполне вероятно. И все остались довольны. Чиновные заговорщики устранили мешавшего им министра, революционеры в очередной раз осуществили успешную акцию "пропаганды действием" (так эсеры называли террор).
После этого убийства Азеф стал среди эсеров культовой фигурой. Один из революционеров впоследствии вспоминал:
"В глазах правящих сфер партии Азеф вырос в человека незаменимого, провиденциального, который один только и может осуществить террор… отношение руководящих сфер к Азефу носило характер своего рода коллективного гипноза, выросшего на почве той идеи, что террористическая борьба должна быть не только неотъемлемой, но и господствующей отраслью в партийной деятельности".
И Азеф продолжал укреплять свои позиции. БО фактически полностью вышла из-под контроля партии.
"Среди товарищей господствовало убеждение, что для успеха террора необходима полная самостоятельность Боевой организации в вопросах как технических, так и внутреннего ее устройства.
Такой взгляд, естественно, вытекал, во - первых, из сознания ненормальности положения партии, признающей террор и имеющей во главе своей ЦК, состоящий в большинстве своем из людей, не знакомых с техникой боевого дела, и, во - вторых, из сознания необходимости для успеха террора строгой конспиративной замкнутой организации".
Б. Савинков
А вот выдержки из устава БО:
"2. БО пользуется полной технической и организационной самостоятельностью. Имеет свою отдельную кассу и связана с партией через посредство ЦК.
3. БО имеет обязанностью сообразовываться с общими указаниями ЦК, касающимися:
- круга лиц, против которых должна направляться деятельность БО;
- момента полного или временного по политическим соображениям прекращения террористической борьбы.
Примечание: В случае объявления ЦК полного или временного по политическим соображениям прекращения террористической борьбы БО оставляет за собой право довести до конца свои предприятия, если таковые были начаты до назначенного объявления ЦК, какого права БО может быть лишена лишь специальным постановлением общего съезда партии".
На самом-то деле на эти ограничения террористы откровенно плевали. Фактически боевики были никому не подконтрольны. А тех из социалистов - революционеров, которым такое положение дел не нравилось, Азеф просто сдавал полиции.
Еще более интересным было другое громкое убийство, организованное Азефом, - великого князя Сергея Александровича.
Этого человека трудно назвать выдающимся государственным деятелем. Тем более, он изрядно подпортил свою репутацию, допустив знаменитую давку на Ходынском поле, за что и получил прозвище "князь Ходынский". О его нетрадиционной сексуальной ориентации тоже было всем известно. Хотя на самом-то деле точных данных нет - может, это и клевета. Но "все знали". К Сергею Александровичу прислушивался Николай И. А по взглядам великий князь был "правым" - то есть не одобрял либеральную политику Витте.
Сейчас при слове "либерал" возникает ассоциация с эдаким персонажем вроде кота Леопольда, который за всеобщие мир и дружбу. Однако это далеко не всегда так. Витте был точно не из гуманистов. Если нужно вводить демократию и свободный рынок железной рукой - почему бы и нет?
В обществе прямо говорили, что за убийством Сергея Александровича стоял Витте. Конечно, прямых доказательств нет - но странностей много. Террористы долго отслеживали маршруты передвижения великого князя - и никто их не побеспокоил. Причем отслеживали иногда очень забавно. К примеру, Савинков полез на колокольню собора в Кремле и околичностями пытался выведать у сторожа, который его сопровождал: а где дом великого князя? Хотя этот дом на Тверской знал каждый москвич…
Но это бы еще ладно. Непосредственно перед покушением от Лопухина потребовали усилить охрану губернаторов и прочих высоких чиновников - и начальник Департамента полиции отказал!
4 февраля 1905 года Сергей Алексендрович был убит в Кремле Иваном Каляевым.
И ведь так пойдет и дальше - Боевая организация будет убивать "правых"! Даже когда Витте удалили в отставку и поднялся Столыпин, который проводил, в общем, ту же самую политику, - террористы увлеченно отстреливали его противников.
Глава 10. Как рождается партия
А теперь перейдем к главным конкурентам эсеров - РСДРП.
В начале XX века партия выглядела скверно. С одной стороны, ее поджимали эсеры. Ведь уже знакомые нам Борис Савинков и Иван Каляев начинали как марксисты - но ушли туда, где веселее. С другой стороны, с РСДРП конкурировали "экономисты". А потом начались ещё и зубатовские проекты. Так что вернувшийся из ссылки Ульянов обнаружил малоутешительную картину. Партии как таковой не было. Имелся ряд кружков в разных городах. Как их объединить? Эсеры сделали это за счет терроризма, но марксисты полагали индивидуальный террор бессмысленным занятием. И тут у Ульянова родилась очень интересная идея.
"Партия нового типа"
Он решает создать газету. Казалось бы, что тут такого особенного? К этому времени количество нелегальных изданий исчислялось десятками. Но Ульянов был умным парнем. Он решил создать настоящую всероссийскую газету. В чем разница? Большинство тогдашних радикальных изданий, как издававшихся в России, так и за рубежом, включая "Революционную Россию", было плодом творчества некоторого количества авторов, которые писали. Как умели, так и писали. Но Ульянов замахнулся на большее. Он собирался создать, говоря современным языком, всероссийскую информационно - политическую газету - причем нелегальную. А что для этого нужно?
- Корреспонденты на местах, которые бы отслеживали ситуацию;
- Люди, которые бы эту корреспонденцию собирали и доставляли в редакцию;
- Люди, которые бы доставляли газету на места;
- Люди, которые бы ее распространяли.
"Эта сеть агентов будет остовом именно такой организации, которая нам нужна: достаточно крупной, чтобы охватить всю страну; достаточно широкой и разносторонней, чтобы провести строгое и детальное разделение труда; достаточно выдержанной, чтобы уметь при всяких обстоятельствах, при всяких "поворотах" и неожиданностях вести неуклонно свою работу; достаточно гибкой, чтобы уметь, с одной стороны, уклониться от сражения в открытом поле с подавляющим своею силою неприятелем, когда он собрал на одном пункте все силы, а с другой стороны, чтобы уметь пользоваться неповоротливостью этого неприятеля и нападать на него там и тогда, где всего менее ожидают нападения".
В. И. Ленин
Для тех, кто не понял, поясню. Ульянов фактически на базе газеты планирует создать "скелет" политической партии. Причем это именно "партия нового типа", в которой не предусмотрено места для любителей подискутировать за рюмкой чая. Либо ты работаешь на своем конкретном месте, либо извини. Это очень похоже на современный сетевой маркетинг. Сумел создать группу на заводе - молодец. Сумел объединить несколько групп - и вот подпольный райком действует.
Ульянов быстро понял, что в России наладить издание такой газеты не получится - охранка к этому времени работала неплохо. Значит, надо делать это дело за рубежом - куда Владимир Ильич и выехал. Именно тогда, в 1901 году, у него появился псевдоним Ленин. Происхождение его очень простое. Ульянов опасался, что его, после конфликтов с законом, не выпустят из России, так что решил приобрести второй паспорт. Революционные друзья подсуетились, подогнав ему документ на имя Николая Ленина. Это был отец одного из революционеров, достаточно пожилой, чтобы никуда не собираться. А уж подправить дату рождения. Революционеры к этому времени умели и не такое.