Но вот то, что меня все-таки раздражает. Из всех 102 клавиш в моем распоряжении нет ни одной для дроби /2. На клавиатуре пишущей машинки всегда была клавиша /2. Теперь же, если хочу набрать /2, я должен открыть меню документа и выбрать раздел "Обработка текста, символы", затем проштудировать множество подразделов, пока не вспомню или чаще всего нечаянно не попаду в нужный ("Типографские символы"), где и прячется хитрый знак /2. Это утомительно, бесполезно и, по-моему, совершенно неправильно.
Если уж на то пошло, большинство явлений в мире кажутся мне неправильными. На приборной доске нашего семейного автомобиля есть небольшое углубление под книжку в мягкой обложке. Если вы ищете место, куда положить свои очки от солнца или бросить мелочь на расходы, оно подойдет идеально и вообще чрезвычайно удобно, должен сказать, когда машина стоит на месте. Однако едва машина трогается, а особенно когда вы нажимаете на тормоз, поворачиваете за угол или едете вверх под небольшим углом, все скатывается в бездну. Видите ли, вокруг этого углубления нет никакого бортика. Это просто плоский участок с ребристым дном. У меня нет никакого имущества, способного надежно там закрепиться.
Потому я и спрашиваю: для чего тогда это углубление? Кто-то должен был его спроектировать. Оно не могло появиться случайно. Кто-то - возможно, насколько я могу предполагать, целая группа сотрудников отдела по местам для хранения вещей на приборной доске - должен был потратить время и творческий гений на внедрение в дизайн нашего средства передвижения ("додж экскрета", если кому интересно) отделения для хранения вещей, где невозможно ничего хранить. Настоящее достижение!
Впрочем, это, конечно же, пустяк по сравнению с достижениями дизайнеров современных видемагнитофонов. Я не буду рассуждать о том, что невозможно запрограммировать обычный видеомагнитофон, потому что вы и так это знаете. Не буду и распространяться и о том, как раздражает, когда приходится пройти через всю комнату и, лежа на животе, удостовериться, что он действительно записывает. Поведаю лишь одно маленькое наблюдение на эту тему. Недавно я купил видеомагнитофон, и главным аргументом продавца - повторявшего похвальбу производителя - оказался тот, что магнитофон можно запрограммировать на запись на год вперед. Теперь задумайтесь на минуту и приведите мне хоть какое-нибудь обстоятельство - я имею в виду абсолютно любое, - при котором вам теоретически захочется установить магнитофон на запись программы, которая будет транслироваться ровно через год.
Я не хочу выглядеть как старикан, который вечно ворчит. Я открыто признаю, что есть много отличных, хорошо продуманных вещей, которых не существовало, когда я был ребенком (карманный калькулятор и чайник, который выключается сам, - вот два предмета, до сих пор наполняющих мое сердце признательностью и удивлением); но мне также кажется, что есть ну очень много вещей, спроектированных людьми, которые, вероятно, забыли подумать о том, как их использовать.
Просто задумайтесь о тех предметах, над которыми ломаете голову каждый день, - факсимильных аппаратах, копировальных машинах, термостатах центрального отопления, билетных аппаратах в аэропортах, пультах дистанционного управления к телевизору, душах в отелях и будильниках, микроволновых печах; перечислять можно сколько угодно, - потому что они плохо продуманы.
А почему они плохо продуманы? Потому что все лучшие дизайнеры работают над кедами. Или так, или все дизайнеры - идиоты. В любом случае это абсолютно нечестно.
Открытые пространства
Два факта, которые следует запомнить на всю жизнь: Дэниэл Бун был идиотом и не стоит даже пытаться скататься из Ганновера, штат Нью-Гэмпшир, на денек в штат Мэн. Сейчас объясню.
Как-то вечером я валял дурака и вертел глобус (один из плюсов ужасного американского телевидения заключается в том, что под его аккомпанемент привыкаешь забавляться с чем угодно) и, сказать помягче, поразился, узнав, что наш бывший дом в графстве Йоркшир находится гораздо ближе к Ганноверу, где я сейчас живу, чем многие другие районы Соединенных Штатов. На самом деле оттуда, где я сижу, до Атту, самого западного из Алеутских островов у побережья Аляски, почти 4 тысячи миль. Другими словами, вы ближе к Йоханнесбургу, чем я к самому отдаленному уголку своей страны.
Конечно, вы можете возразить, что приводить в пример Аляску нечестно, потому что между нею и остальной территорией США - другая страна, но, даже если ограничиться основной территорией США, расстояния впечатляют. От моего дома До Лос-Анджелеса оно почти такое же, как от вашего дома до Лагоса. Короче, мы с вами рассуждаем о масштабах!
А вот для сравнения еще один неоспоримый факт. За последние двадцать лет (в этот период, позвольте заметить, я заводил потомство далеко отсюда) население США выросло практически настолько, сколько всего людей ныне проживают в Великобритании. Вот-вот, я тоже был удивлен, во многом тем, что понятия не имею, где же все эти новые люди.
Что поражает в Америке человека, долгое время прожившего в уютном маленьком местечке вроде Великобритании, - это то, какая она огромная и сколько пространства в ней пустует. Только представьте: Монтана, Вайоминг, Северная и Южная Дакоты располагают площадью в два раза большей, чем вся Франция, а населения там меньше, чем в южной части Лондона. Аляска еще больше, а людей там еще меньше. Даже ставший для меня родным штат Нью-Гэмпшир на относительно многонаселенном северо-востоке покрыт на 85 % лесами, а оставшуюся территорию занимают озера. Вы можете ехать по Нью-Гэмпширу очень долго и не увидеть ничего, кроме деревьев и гор, - ни дома, ни деревушки, зачастую даже ни единой встречной машины.
Я постоянно на это ловлюсь. Не так давно ко мне в гости приезжала пара друзей из Англии, и мы решили прокатиться к озерам на западе штата Мэн. Денек обещал быть отличным. Все, что требовалось сделать, - пересечь Нью-Гэмпшир (который, в конце концов, четвертый по миниатюрности американский штат) и после пересечения границы проехать немного на восток нашего красивого соседа, где водится много лосей. По моим подсчетам, это должно было занять около двух - двух с половиной часов.
Конечно, вы хотите узнать, чем все закончилось. Семь часов спустя мы, совсем выдохшиеся, выбрались на берег озера Рейнджли, дважды щелкнули фотоаппаратом, переглянулись, молча забрались в машину и отправились домой. И так происходит постоянно.
Самое любопытное, что почти все американцы, насколько я знаю, считают, что их страна в известном смысле перенаселена. В национальных парках и заповедниках зачастую позволяют передвигаться только пешком, чтобы ограничить доступ на территорию, где собирается слишком много людей. Местами народа действительно много, но лишь потому, что 98 % посетителей приезжают на автомобилях и 98 % из них не отваживаются отходить от своих "железных коней" дальше чем на 400 ярдов. Однако в других местах вам могут предоставить горы в личное пользование, даже в самых популярных парках в часы наплыва посетителей. Тем не менее скоро, по-видимому, во многие заповедники будет просто не попасть, если не побеспокоиться заранее и не забронировать визит за несколько недель вперед, из-за избыточного наплыва желающих.
Еще более серьезные опасения вызывает все возрастающая уверенность в том, что лучший способ справиться с предполагаемым кризисом - выгнать всех, кто не здесь родился. Есть организация, название которой я так и не узнал (возможно, они называются "Недалекие умом и опасные для общества борцы за лучшую Америку") и которая периодически размещает серьезную, тщательно продуманную рекламу в "Нью-Йорк тайме" и других крупных изданиях с призывами остановить иммиграцию, потому что, как объясняется в одном из объявлений, это "истощает нашу окружающую среду и снижает качество нашей жизни". Дайте вздохнуть. Где-то еще они добавили: "Главным образом из-за иммиграции мы несемся на головокружительной скорости к экологической и экономической катастрофе".
Думаю, можно собрать массу доказательств необходимости прекратить иммиграцию - но, ради бога, не на основании того, что в стране не хватает места! Противники иммиграции сознательно не упоминают, что Америка уже изгоняет миллион иммигрантов в год и что те иммигранты, которые все еще здесь, выполняют большей частью такую грязную, опасную или низкооплачиваемую работу, на какую не согласится ни один американец. Избавление от иммигрантов не будет означать моментального появления рабочих мест для "аборигенов"; все, к чему оно приведет, - к грудам грязных тарелок и тоннам несобранных фруктов. И еще менее вероятно, что оно удивительным образом даст нам больше пространства, чтобы свободно вздохнуть.
Из всех развитых стран в Америке один из самых низких процентов иммиграции. Всего 6 % населения США - иностранцы, по сравнению с 8 % в Великобритании и 11 % во Франции. Возможно, Америка и возглавляет список стран, которым грозит природная и экономическая катастрофа, но если и так, то уж точно не потому, что каждому шестому ее жителю суждено было родиться где-то в другом месте. Хотя - попробуйте заикнуться об этом большинству американцев…
Америка - одна из самых малонаселенных стран, со средней плотностью населения всего 68 человек на квадратную милю; во Франции эта цифра составляет 256, а в Великобритании - более 600 человек. В целом всего 2 % территории США считаются заселенными в привычном смысле этого слова.
Конечно, американцы всегда стремились смотреть на свою страну по-другому. Говорят, Дэниэл Бун выглянул однажды из окна своего дома, увидел струйку дыма из трубы жилища фермера-поселенца на далеком холме и заявил, что надо перебираться дальше: мол, по соседству стали селиться слишком много.
Это к тому, почему я назвал Дэниэла Буна идиотом. Я просто видеть не могу, как вся страна продолжает в том же духе.
Правило № 1: соблюдать все правила
Как-то вечером я совершил глупость. Я зашел в один из местных баров и уселся, не дождавшись официанта. Право, в Америке так не делают, но мне необходимо было записать одну очень важную мысль до того, как она вылетит из головы (а именно: "Из тюбика с зубной пастой ВСЕГДА можно выдавить еще немного. Честное слово!"). Кроме того, в баре была куча свободных мест, так что я просто занял одно, у двери.
Через пару минут хозяйка заведения - "менеджер по рассаживанию гостей" - подошла ко мне и загробным голосом произнесла:
- Вижу, вы сели сами.
- О да, - гордо ответил я. - Шнурки я тоже завязал сам.
- Разве вы не видели табличку? - Она мотнула головой в сторону объявления, написанного большими буквами: "Пожалуйста, подождите. Вас пригласят".
Я был в этом баре 150 раз и видел эту надпись со всех возможных ракурсов, разве что не с изнанки.
- Табличку? - невинно переспросил я. - Боже, я и не заметил.
Менеджер вздохнула.
- Просто у официантки в этом зале очень много работы, и иногда нужно подождать, пока она к вам подойдет.
В ближайших пятнадцати метрах не было ни единого посетителя, но ведь дело не в этом, а в том, что я проигнорировал вывешенное объявление и в итоге должен понести наказание.
Абсолютно неверно утверждать, что американцы любят правила, но они определенно их придерживаются. Они относятся к правилам так же, как и британцы к очередям - как к основе, на которой держится цивилизованное и добропорядочное общество. Можно сказать, я полез без очереди, когда проигнорировал табличку у входа.
Надеюсь, все-таки можно что-то сделать с нашими германскими корнями. Не мудрствуя лукаво, должен признать: бывают случаи, когда небольшой тевтонский орден не помешал бы в Англии - к примеру, когда люди занимают сразу два места на автомобильной парковке (единственное правонарушение, сказать по правде, за которое я бы ввел смертную казнь).
Но в целом американская преданность закону переходит все границы. К примеру, в нашем местном бассейне вывешено двадцать семь правил пользования - двадцать семь! - из которых мое любимое гласит: "При прыжке с трамплина разрешается нырнуть только один раз". Причем все эти правила - обязательные.
И что расстраивает - нет, не злит, но расстраивает, - то, что на самом деле не важно, имеют ли эти правила хоть какой-то смысл. Год назад или около того в рамках борьбы с возросшей угрозой терроризма американские авиалинии сделали обязательным предъявление документов с фотографией при посадке на рейс. Впервые я узнал об этом в аэропорту в 120 милях от дома.
- Вы не могли бы предъявить документ с фотографией? - вопросил служащий с таким очаровательным и безграничным пристрастием, которое можно найти только в работнике, чье главное достоинство - нейлоновый галстук.
- Э… Боюсь, у меня с собой ничего такого нет, - ответил я, демонстративно хлопая себя по карманам, будто это могло что-то изменить, а затем принялся опорожнять свой бумажник. У меня была куча разных документов: карточка из библиотеки, кредитные карты, карта социального страхования, медицинская страховка, билет на самолет - все с моим именем, но ни одного с фотографией. Случайно я обнаружил на дне бумажника старые водительские права, выданные в штате Айова, о которых я уже давно забыл.
- Они просрочены, - фыркнул служащий.
- Хорошо, я не буду проситься порулить самолетом, - ответил я.
- Все равно им уже 15 лет. Нужна более новая фотография.
Я вздохнул и принялся копаться в своих вещах. Внезапно я вспомнил, что у меня есть с собой копия одной из моих книг с фотографией на обложке. С облегчением я гордо вручил книгу служащему. Он посмотрел на обложку, затем на меня, затем в какую-то распечатку.
- Такого нет в нашем списке разрешенных для идентификации личности документов, - выдал он наконец сущую тарабарщину.
- Уверен, что нет. Однако это все-таки я. Больше меня, чем здесь, просто не может быть. - Я понизил голос и подался вперед. - Вы правда считаете, что я специально напечатал эту книгу, чтобы проникнуть на самолет в Баффало?
Он пристально поглядел на меня, затем позвал на помощь коллегу. Они посовещались и послали за подкреплением. В конце концов наша компания разрослась до троих сотрудников регистрации, их начальника, начальника их начальника, двоих грузчиков, нескольких назойливых зевак, вытянувших шеи, чтобы лучше все рассмотреть, и продавца ювелирных изделий с алюминиевым кейсом.
Мой самолет должен был взлетать через несколько минут, и изо рта у меня уже готова была пойти пена.
- В чем смысл? - спросил я начальника начальника. - Зачем вам документ с фотографией?
- Таковы правила, - ответил он, грустно разглядывая мою книгу, просроченное водительское удостоверение и список "разрешенных для идентификации личности документов".
- Но к чему эти правила? Вы серьезно полагаете, что поймаете террориста, если попросите его показать ламинированную карточку? Вы думаете, что человека, способного запланировать и осуществить угон самолета, можно остановить, попросив предъявить водительское удостоверение? Может, для борьбы с терроризмом целесообразнее нанять кого-то поумнее, с уровнем IQ выше, чем у одноклеточных, чтобы пялиться на экран вашего рентгеновского аппарата?
Возможно, я выразился немного иначе, однако именно таким был ход моих мыслей.
Как видите, правило заключается в том, чтобы не просто идентифицировать личность, а идентифицировать ее непременно в соответствии с правилами.
Кончилось тем, что я изменил тактику и принялся извиняться. Я обещал никогда больше не появляться в аэропорту без документов с фотографией. Я выказывал полное и абсолютное раскаяние, не думаю, что кто-либо еще демонстрировал столь искреннее и страстное желание попасть в Баффало.
В конце концов начальник начальника, так и не поверив мне на все сто, кивнул администратору, чтобы тот меня пропустил, и предупредил меня на будущее, что лучше не пытаться повторять подобное, а затем, вслед за своими коллегами, удалился.
Администратор выдал мне посадочный талон, и я шагнул на посадку, а затем обернулся и доверительным тоном поделился с ним одной запоздалой, но очень полезной мыслью.
- Из тюбика с зубной пастой ВСЕГДА можно выдавить еще немного. Честное слово!
Рождественские чудеса
Одна из множества маленьких загадок, которые я надеялся разгадать сразу после переезда в Англию, была следующей: когда британцы поют "A-Wassailing We’ll Go" ("Мы идем, распевая рождественские песни"), куда именно они все-таки направляются и что именно собираются делать, когда доберутся до места назначения?
В детстве, в Америке, я слушал эту песню каждое Рождество и ни разу не встречал ни одного человека, который имел хотя бы малейшее представление о сугубо рождественском, загадочном и подернутом завесой тайны понятии wassailing. Моему юному воображению люди, задорно распевающие рождественские гимны с чувством единения со всеми, все скопом казались розовощекими девицами, разносящими кружки пива на фоне всеобщего веселья и вдруг остановившимися перед ярко пылающим рождественским поленом в холле, украшенном остролистом. С такими вот мыслями я с нетерпением ждал своего первого английского Рождества. В моем доме наиболее зримым признаком приближения праздника, на какой только можно было надеяться, было печенье в форме елок.
Так что вы можете понять мое разочарование, когда первое Рождество в Англии прошло совершенно незаметно, не просто без песнопений, но и без единого человека (что меня позабавило), который оказался бы в курсе темной и священной тайны значения wassailing. На самом деле за последние двадцать лет в Англии я ни разу не встречал никого, кто ходил бы и распевал рождественские песни, по крайней мере сознательно. Я также не наблюдал в этот праздник ни одной пантомимы, ни одного уличного представления (организованной группы людей, выпрашивающих монетку, чтобы купить выпивку в ближайшем баре, - гениальная идея) и не сталкивался ни с какой другой традицией английского Рождества, которые с таким восторгом обещали рождественские стишки и романы Джейн Остин и Чарльза Диккенса.
И так было до тех пор, пока я не наткнулся на очень познавательную и не устаревающую с годами книгу Т. Дж. Криппена "Рождество и рождественские предания", изданную в Лондоне в 1923 году, где наконец прочел, что слово "wassail" первоначально означало приветствие, от древнескандинавского "ves heil", это означает "здравствовать". В саксонские времена, если верить Криппену, была традиция говорить "Wassail!", угощая кого-либо выпивкой, а тот, кто принимал бокал, должен был ответить "Drinkhail!", и это упражнение повторялось до тех пор, пока все участники мероприятия не принимали удобное горизонтальное положение.
Из работы Криппена я почерпнул, что в Великобритании 1923 года эту и многие другие древние и общепринятые рождественские традиции еще можно было наблюдать довольно часто. Сегодня, к сожалению, о них, похоже, окончательно забыли.