* * *
Вот если бы был рядом Алеша, он нашел бы, кому продать золото. Лиля не переставала волноваться: что с ним, почему его не выпускают, когда же он приедет? Она звонила ему в Прагу, но телефон не отвечал. Что случилось? Они с Лешкой прочитали в русскоязычной газете: "Поэт Алексей Гинзбург лишен советского гражданства", но там не сообщалось, где он. Как узнать?
С такими невеселыми мыслями Лиля вошла в холл гостиницы и остолбенела: из кресла навстречу ей поднялся Алеша. Лиля кинулась ему на шею:
- Ой, Алеша, Алешенька!..
Он схватил ее, обнял, приподнял, целовал в губы, в глаза, в щеки. Лиля не могла прийти в себя:
- Боже мой, это не сон, тебя выпустили!.. Алешенька!.. Но как же ты не дал знать?..
- Я сам не знал до последнего дня. Получил билет, а позвонить было неоткуда.
- Алеша, какое счастье!
Она радостно повернулась к Берлу и другим постояльцам, наблюдающим за сценой:
- Мой муж приехал!
- Мазал тов, - поздравили они и закивали, улыбаясь.
В лифте Алеша спросил:
- А где Лешка?
- На работе. Мы теперь оба работаем. Я тебе все - все расскажу.
Алеша внес в номер свои чемоданы, и Лиля снова кинулась ему на шею:
- Но как тебе удалось вырваться?
- С трудом. Меня вызвали в посольство в Праге, объявили, что я лишен советского гражданства, и отправили самолетом в Рим. А как получить из Рима визу в Америку, я не знал. Стал выяснять - говорят, это потребует много времени. Но мне помог Толстовский фонд. Сама Александра Львовна Толстая, дочь Льва Николаевича, связалась с Госдепартаментом и запросила визу по квоте фонда. Знаешь, ей уже девяносто два, а она все еще управляет делами фонда.
Лиля слушала мужа, смотрела на него и видела, как он похудел. "Надо его подкормить", - думала она.
* * *
Пока Алеша спал с дороги, Лиля сбегала за продуктами для праздничного ужина и даже купила бутылку французского вина, чего ни разу еще себе не позволяла. Вечером они втроем сидели за накрытым столом, и Алеша слушал длинную историю их бесконечных переездов. Он слушал и поражался тому, как много она вынесла, видел, как она изменилась - за улыбкой радости нельзя было не заметить усталое лицо, морщинки возле глаз и губ. Алеша видел, как напряжены у нее нервы: рассказывая, она несколько раз за вечер срывалась, на глазах выступали слезы. На некоторые Лешкины замечания реагировала резким окриком. Лешка шепнул ему:
- Мама стала очень нервная.
Алеша сразу решил, что Лиле надо уходить с работы и отдохнуть, а он будет зарабатывать. Но как?
Лешка тоже изменился, возмужал, но стал еще более хмурым. Говорил он теперь только по - английски и категорически заявил Алеше:
- Я живу в Америке и хочу избавиться от русского акцента и вообще от всего русского. И не называйте меня больше Лешкой. Ты Алексей и я Алексей, ты старший, я младший. Зовите меня по - американски Junior (младший).
Они не стали вступать с ним в спор - пусть будет Джуниор.
А еще Алеша понял, что надо срочно снять квартиру.
- Ну, дорогие мои, вы без меня помучились. С завтрашнего утра я буду устраивать все дела.
Ночью они старались не разбудить Лешку, спавшего в соседей комнате. Алеша долго и нежно ласкал Лилю, шептал слова любви, а она прижималась к нему всем телом и шептала:
- Боже, как же хорошо! Как мне не хватало твоих ласк…
* * *
Утром, когда семья ушла на работу, Алеша достал из сейфа две золотые монеты - по 20 и 10 рублей - и пошел на Бродвей. У него был план: он искал магазин Зики Глика. И на углу 80–й улицы увидел вывеску: 2ЕЕКА. Время было раннее, у прилавка стояло несколько покупателей, к Алеше подошла Лена, приняв его за американца, и приветливо заговорила по - английски:
- Добро пожаловать, хотите чашку кофе?
Алеша ответил по - русски:
- Спасибо, не откажусь.
- О, вы из России, я этого не ожидала, у вас такой европейский вид.
- Я из России, но не эмигрант, а лишенный гражданства. Меня зовут Алеша Гинзбург.
- Так вы Алеша Гинзбург? Тот поэт, о котором нам рассказывал Саша Фисатов? Он наш друг, давний друг…
- Да, это я, - улыбнулся Алеша.
Лена позвала мужа:
- Зика, Зика, иди сюда! У нас в гостях родственник Саши Фисатова.
Алеша знал от Саши, кто такой Зика, и почтительно встал навстречу ему. Зика радостно протянул руку для пожатия:
- Очень рад. Только что приехали? Как поживает мой друг Саша?
- Я недавно его видел. Видите ли, меня выслали в Прагу, но он приехал повидаться, Саша ведь ничего не боится. У него большая новость - он женился.
Очень обрадовалась этому Лена:
- Да что вы говорите? Ну наконец-то! А на ком?
- О, это чудесная история. Он встретил ее во время войны, влюбился, но очень скоро потерял из виду на целых тридцать три года.
- Как интересно!
Зика закивал:
- Я ведь тоже нашел свою Леночку во время войны, в Бухенвальде.
- Да, Саша много рассказывал о вас. Зика, могу я поговорить с вами о делах?
- Конечно, пойдем поговорим в кабинете.
- Видите ли, когда Саша женился, мы поехали к нему на свадьбу. И там выяснилось, что у его жены в сундуке хранятся еще дореволюционные монеты червонного золота. Я купил эти монеты, чтобы не оказаться за границей без средств, и нам удалось переправить их. Вот такие монеты.
- Вы хотите продать их? Сколько их у вас всего?
- Пятьдесят. Но я не знаю, кому их предложить. А деньги нужны срочно, чтобы снять квартиру. Может, вы что-нибудь подскажете?
Зика начал рассказывать:
- Я тоже захватил кое-что, когда мы эмигрировали из Риги. Золото всегда в цене, а царские монеты - большая ценность. Я вот думаю: может, мне самому стоит купить их? Это хороший investment, вложение. Только надо их оценить. Дайте их мне, я узнаю цену на 47–й улице. Там евреи держат громадный бизнес - скупают и продают монеты, драгоценные камни и другие ценности. Но с ними надо быть осторожным, они ужасные жулики.
Алеша облегченно вздохнул и отдал Зике монеты.
* * *
Прямо от Зики он пошел в редакцию газеты, которая располагалась недалеко - на 57–й улице, сразу за площадью Колумба.
В 60–80–х годах газета "Новое русское слово" была единственной ежедневной газетой русскоязычного зарубежья в Америке. Алеша хотел познакомиться с редактором и предложить свое сотрудничество. На большие гонорары он не рассчитывал, но все-таки это могло стать началом.
Редакция и издательство ютились в старом 6–этажном здании. Внизу разместился небольшой магазин русских книг "Камкин", запущенный и запыленный. На следующих двух этажах стояли типографские машины, на которых печаталась газета; этажом выше - бедное и тесное помещение редакции. Главный редактор Андрей Седых был добродушным и приветливым 7 5–летним ветераном войны и бытописателем русской эмиграции. Алеша еще в Праге узнал, что Андрей Седых - это литературный псевдоним писателя Якова Моисеевича Цвибака. Он покинул Россию в 1919 году, двадцать лет жил в Европе, стал журналистом, писал рассказы, работал литературным секретарем Ивана Бунина. В 1941–м он поселился в Америке, а в 1973 году стал главным редактором "Нового русского слова".
Дверь в кабинет была открыта, и Алеша кашлянул. Седых поднял голову:
- Вы ко мне? Заходите. Чем могу помочь?
- Прошу прощения, что пришел без приглашения. Я Алеша Гинзбург, поэт из Москвы.
Седых приподнялся в кресле, а потом и вовсе вышел из-за стола, обнял его:
- Вы Алеша Гинзбург?! Ну, слава богу, что вы теперь здесь. Мы слышали о вашей судьбе по "Голосу Америки" и очень волновались. Когда же вы приехали?
Алеша рассказал и упомянул Толстовский фонд и Толстую.
Седых воскликнул:
- Александра Львовна? Да, я с ней хорошо знаком, она чудесный человек.
Алеша был тронут сердечной встречей, ему хотелось сделать приятное старому писателю.
- В Праге я прочитал две книги ваших мемуаров "Далекие, близкие" и "Замело тебя снегом, Россия". Они мне очень понравились, особенно глава с рассказами о вашем друге Шаляпине. Он у вас совсем как живой.
Седых, как всякий автор, был польщен похвалой и улыбнулся:
- Да, да, мы тут стараемся поддерживать русское слово, как только можем. И вы должны нам помочь в этом. Что вы нам принесли, чем порадуете?
- Можете опубликовать мою сатирическую сказку "Воронье царство", из-за которой меня выставили из Союза?
- Конечно, опубликуем! С радостью! И еще приносите, нам нужен живой и свежий материал из России. Считайте себя сотрудником газеты. Хотя… - он замялся, - гонорары у нас, извините, низкие.
* * *
Вечером Лиля повела Алешу пройтись по соседним улицам. Алеша рассказал ей о разговорах с Зикой и редактором, Лиля улыбалась от переполнявшего ее счастья:
- Алешка, как хорошо гулять вместе! Как же я мечтала об этом!
Через день сказку Алеши напечатали, и Седых, извинившись, выписал ему чек на тридцать долларов.
- Я знаю, ваша сказка стоит намного больше, но возможности у нас довольно мизерные. Больше заработать вы сможете на радио "Свободная Европа", у них фонды от Государственного департамента. Но все равно, приносите нам еще что-нибудь.
На обратном пути Алеша зашел в магазин к Зике. Лена встретила его с улыбкой:
- Как я рада видеть вас! Идите прямо к Зике, я приготовлю вам кофе.
Зика сказал:
- Я узнал цену. Десятирублевая монета стоит двести долларов, а двадцатирублевая - триста. Ваши монеты стоят двенадцать тысяч пятьсот долларов. Я их покупаю. Приходите вечером с женой к нам домой и приносите монеты.
Лиля, узнав об этой новости, очень обрадовалась:
- Алешка, какой ты молодец! Я просто не знала, что делать, и это меня ужасно тяготило.
Алеша обнял ее:
- Денег за монеты нам должно хватить на оплату квартиры года на два, и мы еще сможем купить недорогую мебель.
Вечером они обедали у Зики с Леной, Алеша отдал монеты и получил чек. Лена приготовила вкусные блюда и, смеясь, приговаривала:
- Все продукты из магазина "Зика", самые свежие.
За послеобеденным кофе Алеша со вздохом сказал:
- У Маршака есть четверостишие про обезьяну, которая мечтает о своей квартире:
До него же хочется
Жить в своей квартире,
Лапы так и чешутся,
Сразу все четыре…
Вот и у нас с Лилей тоже все четыре лапы чешутся - хочется поскорей снять жилье.
Лена предложила:
- А вы поговорите с миссис Трактенберг, нашей хозяйкой. Она живет этажом ниже. Я сейчас ее позову, угощу своим тортом, она его любит. А вы побеседуете о делах.
Мисис Трактенберг пришла сразу, узнала Лилю и даже обняла ее. Потом, когда они сидели за столом, она по - деловому предложила:
- Приходите завтра утром в мой офис. Я постараюсь что-нибудь для вас сделать.
30. Квартира и нервы
На следующее утро Алеша отправился к миссис Трактенберг. Она позвонила кому-то и сказала Алеше:
- Я говорила с моими знакомыми, братьями Исааком и Давидом Гершелями. Они вас примут, у них контора на 70–й улице. Ваше положение в их глазах пока весьма нестабильное: вы не работаете, жена зарабатывает мало - как быть уверенными, что вы сможете регулярно платить? Каждый хозяин хочет жильцов, у которых есть постоянный доход. Скажите им, что уплатите вперед. Сами они богачи, а посмотреть - так вам покажется, что нищие. Это религиозные бруклинские евреи, там все такие. И торговаться с ними бесполезно - не уступят и пяти долларов.
Контора помещалась в одном из собственных домов Гершелей и никак не была похожа на офис преуспевающего бизнеса. Скорее напоминала мелкую еврейскую лавочку, какие описывал Шолом Алейхем сто лет назад: тесное помещение с тусклым освещением, бедная обшарпанная обстановка, затхлый воздух. Хозяин сидел в центре помещения, в засаленной жилетке поверх традиционной белой рубашки, из-под кипы свисали седые пейсы. Он сухо выслушал Алешу и сказал:
- У меня освободилась одна квартира rent stabilization, ну то есть стабилизированной ренты, в доме № 165 на 91–й улице. Можете ехать и смотреть. Рента - триста семьдесят пять долларов в месяц. За газ и электричество платить отдельно. Если вы заплатите мне за три месяца вперед и еще депозит за один месяц, всего 1500 долларов, то после ремонта квартира будет ваша. Контракт должен быть заключен на два года. За это время вы выплатите мне 9000.
Алеша быстро обдумывал: это, конечно, дорого, но, пожалуй, осилить можно. Он еле дождался Лилю с Лешкой с работы, и они пошли смотреть квартиру. Подошли к 15–этажному дому на углу Амстердам - авеню, и Лиля воскликнула:
- Так это же тот дом, который я видела в первый день приезда! Вот это да!
Массивную дверь открыл швейцар.
- Мы на осмотр квартиры, - объяснил Алеша.
Они поднялись на десятый этаж в квартиру 1 °C. Три просторные комнаты и кухня, высокие потолки, большие окна. Но стены расцарапаны, пол обшарпанный, потолок с осыпавшейся штукатуркой. Лиля ходила по комнатам расстроенная - квартира ей не понравилась.
- По - моему, наша квартира в Москве была намного лучше.
Алеша мягко возразил:
- Лилечка, эта квартира намного лучше московской, и местоположение у дома прекрасное. Отсюда можно пешком дойти до любой точки в центре Манхэттена, Лешке - до колледжа, тебе - до работы. Хозяин сказал, что квартиру отремонтируют.
- Как отремонтируют? - недоверчиво проворчала Лиля. - Я бы не торопилась с ответом, посмотрела бы и другие квартиры.
- Ну мы ведь не всю жизнь будем здесь жить. Поживем два года, я встану на ноги, и найдем что-нибудь другое. По - моему, лучше нам поселиться здесь.
- Ну, делай как хочешь, - недовольно пожала плечами Лиля и пошла к выходу.
Лешка стоял в стороне и мрачно слушал их спор.
- Ну, а тебе квартира нравится? - спросил его Алеша.
- Да на самом деле мне плевать, я только хочу знать, где будет моя комната.
Узнав, что ему выделят дальнюю комнату в конце коридора и дверь у него будет с запором, Лешка обрадовался.
На другой день с утра он пошел подавать документы в Хантер - колледж: теперь они официально были жителями Нью - Йорка со своим адресом.