"И погребоша его митрополитъ Петръ и архіепископъ Моисей и Тверской епископъ Варсонофій, Ростовскій Прохоръ, Рязанскій Григорій, въ субботу первую (Великаго) поста(8 Февраля 1326 г.). И плакася по немъ братъ его князь Иванъ (Калита) и весь народъ плачемъ великимъ, оть мала и до велика: убилъ бо его въ Ордѣ князь Дмитрій Михаиловичъ безъ царева слова. Не добро же бысть и самому, ибо что сѣетъ человѣкъ, тоже и пожнетъ. Но добро есть послушати рекшаго: Да любите другъ друга яко же азъ возлюбихъ вы. Іоаннъ же Богословъ глаголетъ: Братіе! Богъ любовь есть, пребываяй въ любви съ братомъ въ Бозѣ пребываетъ и Богъ въ немъ. И паки индѣ въ Писаніи глаголетъ: иже имать ко всѣмъ любовь, таковый безъ труда спасется".
О мѣстѣ погребенія вел. кн. Юрья въ лѣтописныхъ свидѣтельствахъ существуетъ разногласіе. Нѣкоторые лѣтописцы прямо и вѣрно указываютъ, что вел. князь былъ погребенъ въ церкви Успенія въ предѣлѣ св. Димитрія. Другіе, позднѣйшіе, невѣрно указываютъ на Архангельскій соборъ, по соображенію позднихъ лѣтъ, что всѣ Московскіе князья хоронились въ этой Великокняжеской усыпальницѣ. Предполагаемъ, что погребеніе совершилось если не въ новозаложенномъ храмѣ, то на опредѣленномъ для храма мѣстѣ и что предѣлъ храма во имя св. Димитрія Солунскаго былъ построенъ надъ гробомъ вел. князя . Несомнѣнно, что благочестивая мысль Святителя указала и святое воимя для этого предѣла, ибо память о Солунскомъ Мученикѣ по многимъ обстоятельствамъ соотвѣтствовала печальному событію, такъ какъ великій князьЮрій погибъ именно за свое отечество, за свой городъ - Москву.
Такимъ образомъ, первый неутомимый труженикъ Москвы, омывшій всѣ грѣхи своего историческаго труда своею кровью за то именно, что выдвинулъ свой незамѣтный городъ на историческое поприще, по всѣмъ правамъ историческаго дѣятеля удостоился погребенія въ томъ же храмѣ, который по благословенію св. Петра содѣлался святымъ покоищемъ первосвятителей всея Руси. И съ какимъ торжественнымъ почетомъ древняя Москва хоронила безвременно погибшаго своего перваго политическаго дѣятеля: отпѣвали съ митрополитомъ владыки четырехъ главныхъ. областей: Новгородской, Тверской, Ростовской и Рязанской.
Повидимому, собраніе въ Москвѣ владыкъ для поставленія Новгородскаго владыки Моисея произошло именно съ цѣлью встрѣтить привезенное тѣло вел. князя. Владыка Моисей былъ избранъ Новгородцами еще въ февралѣ 1325 г. и съ того времени ожидалъ, когда позоветъ его митрополитъ для ставленья. Святитель Петръ позвалъ его къ прибытію въ Москву тѣла покойника.
Выраженное приведенными выше словами Новгородскаго лѣтописца сочувствіе къ тогдашней Москвѣ со стороны Новгорода основывалось на заслугахъ вел. князя Юрья Дан., оказанныхъ имъ вольному городу и на ратномъ полѣ съ Нѣмцами, и въ мирныхъ переговорахъ со Шведами, и постройкою Орѣшка, а главное оно основывалось на давней непріязни Новгорода къ Тверскимъ князьямъ, вслѣдствіе чего и отчаянная борьба Москвы съ Тверью происходила собственно изъ-за Новгорода. Боролся съ Тверью Новгородъ, и Московскій князь въ сущности былъ только подручникомъ вольнаго города, главнымъ его воеводою.
Какъ упомянуто, святитель Петръ не дожилъ до совершенія заложеннаго имъ соборнаго каменнаго храма. Совсѣмъ оконченный постройкою, храмъ былъ освященъ уже въ 1327 году 4-го, а по другимъ лѣтописямъ 14 августа, наканунѣ празднованія Успенія Богородицы, что вѣроятнѣе. Освященіе совершилъ тотъ же Ростовскій епископъ Прохоръ.
Около того же времени въ Твери произошло побіеніе Татаръ и грознаго посла Шевкала - событіе несчастное и роковое для Тверскаго княжества и рѣшительное для возвышенія Москвы, такъ какъ съ этого времени Великое Княженіе, т.-е. старѣйшинство надъ всею Русскою Землею, уже навѣки утвердилось въ ея рукахъ. Это старѣйшинство въ то же время утвердилось и въ церковномъ Управленіи. Преемникомъ митрополита Петра былъ поставленъ въ Царьградѣ Ѳеогностъ, родомъ Грекъ, который, придя на святительскій Русскій престолъ Кіевскій, а теперь, по мѣстопребыванію митрополитовъ, Владимірскій, остался въ Москвѣ у Пречистой Богородицы Успенія и у Чудотворцева гроба Петрова, сѣвши на его кафедральномъ соборномъ мѣстѣ и поселившись въ его митрополичьемъ дворѣ.
И новый святитель благословилъ Московское дѣло и несомнѣнно имѣлъ не малое вліяніе на политику новаго Московскаго вел. князя Ивана Даниловича, какъ и на воспитаніе и поученіе боярской среды въ интересахъ крѣпкаго единенія, чего неуклонно требовала сама Церковь.
Само собою разумѣется, какъ замѣчаетъ и лѣтописецъ, это поселеніе въ Москвѣ первосвятителя всея Руси, церковнаго властодержца, не было по сердцу другимъ князьямъ, особенно тѣмъ, кто простиралъ свои права на владычество и старѣйшинство въ Русской Землѣ .
Пріѣздъ на жительство въ Москву митрополита изъ Грековъ, кромѣ политическаго весьма сильнаго значенія, былъ не менѣе важнымъ событіемъ и въ культурномъ отношеніи. Ѳеогностъ водворилъ въ Москвѣ греческое художество иконописное, а вмѣстѣ съ нимъ несомнеѣнно и другія художества, служившія церковному благолѣпію.
Съ этого времени Москва не только строила каменные храмы, но и богато украшала ихъ иконами я стѣнописаніемъ и различною кузнью изъ дорогихъ и недорогихъ металловъ.
Въ 1329 г. вел. кн. Иванъ Данил., возвратившись изъ похода на Псковъ, то-есть порѣшивъ трудное Псковское дѣло съ бѣглецомъ Александромъ Мих. Тверскимъ безъ пролитія крови, въ память этого событія 21 мая заложилъ новую вторую каменную церковь въ Москвѣ во имя Іоанна Лѣствичника, которому празднуютъ 30 марта. Храмъ былъ построенъ въ три мѣсяца, такъ что 1 сентября онъ былъ уже освященъ. По всему вѣроятію, этотъ небольшой храмъ былъ воздвигнутъ по обѣту, быть можетъ, въ благодареніе Господу за мирное и во всѣхъ отношеніяхъ благополучное окончаніе всѣхъ затрудненій по дѣлу съ Тверскимъ бѣглецомъ.
Вѣсть о погибели въ Твери Шевкала, царева племянника, привела Царя Узбека въ неописанную великую ярость, рыкаше аки левъ на Тверскихъ князей. Онъ тотчасъ же послалъ за Московскимъ княземъ Иваномъ Дан., которому и пришлось быть водителемъ многихъ Татарскихъ полковъ, опустошившихъ въ наказаніе всю Тверскую область.
Александръ побѣжалъ изъ Твери сначала въ Новгородъ, но тамъ его не приняли и онъ удалился въ надежное убѣжище для всѣхъ изгнанниковъ, къ Псковичамъ.
Послѣ татарскаго разгрома Тверскаго княжества Московскій Иванъ Даниловичъ и Тверской Константинъ Михайловичъ и даже Новгородскій посолъ отправились въ Орду ожидать распоряженія, кому быть Великимъ княземъ. Царь отдалъ В. Княженіе Московскому Ивану Данил., а Тверское-Константину и вмѣстѣ съ тѣмъ повелѣлъ отыскать и доставить въ Орду бѣглеца Александра. Иванъ Даниловичъ и Новгородцы послали къ Александру пословъ съ повелѣніемъ Царя идти въ Орду.
Но бѣглецъ за охраною Псковичей не послушалъ этого повелѣнія и не пошелъ въ Орду. Чтобы исполнить царево повелѣніе, грозившее въ противномъ случаѣ новымъ опустошеніемъ уже всей Земли, оставалось идти на Псковъ ратнымъ походомъ, для чего и собралась теперь вся Земля, и Суздальская, и Новгородская, и двинулась въ походъ въ сопутствіи самого митрополита Ѳеогноста. А это явно обозначало, что кровавой междоусобной битвы не случится. Предводительствуя полками, Иванъ Даниловичъ прибылъ въ Новгородъ 26 марта, т.-е. за три дня до празднованія Іоанну Лѣствичнику.
Въ Новгородѣ и рѣшено было тотчасъ идти на Псковъ, но мирнымъ путемъ. Извѣстно, что митрополитъ Ѳеогностъ побѣдилъ упрямыхъ, но великодушныхъ Псковичей и Александра Мих. церковною клятвою. Александръ ушелъ въ Литву, а Псковичи заключили миръ съ вел. княземъ.
Такимъ образомъ, и повелѣніе Царя было исполнено, и Тверской князь остался живъ и невредимъ.
Въ нравственномъ отношеніи дѣло было въ великой степени трудное и тяжкое. Немудрено, что въ тягостныхъ помышленіяхъ о жгучихъ затрудненіяхъ этого событія припоминалась многострадальная Лѣствица св. Іоанна, написанная и изображенная для спасенія отъ грѣховныхъ бѣдъ, окружающихъ человѣка, освобождавшая оть этихъ бѣдъ по степенямъ восхожденія къ желанному спасенію, какъ все и происходило въ препирательствахъ съ Псковичами.
Немудрено, что, достигнувъ такого спасеннаго освобожденія изъ надвинувшихся очень опасныхъ для Русской Земли и лично для вел. князя затруднительныхъ обстоятельствъ, Иванъ Даниловичъ въ благодареніе Господу далъ обѣтъ увѣковѣчить это событіе построеніемъ храма въ честь Іоанна Лѣствичника.
Нѣкоторые предполагають, что храмъ могъ быть построенъ въ честь тезоименитства второго сына Калиты, Ивана Иван., который, однако, родился еще въ 1326 году и потому теперь, въ 1329 г., спустя три года, едва ли представлялся какой-либо поводъ увѣковѣчить его тезоименитство.
Подтвержденіемъ тому, что обѣтный храмъ Іоанна Лѣствичника явился памятникомъ упомянутаго Псковскаго похода, можетъ служить и другой небольшой, но также обѣтный и также каменный третій храмъ, пристроенный къ Успенскому соборному храму съ сѣверной стороны, возлѣ гробницы Петра митрополита, въ честь спаденія веритъ св. апостола Петра и поклоненія имъ, т.-е. въ честь освобожденія апостола и отъ веритъ, и отъ темницы. Едва ли возможно сомнѣваться, что и этотъ храмъ былъ основанъ въ благодареніе Господу по поводу спаденія тяжкихъ затрудненій по дѣлу съ Псковичами о бѣглецѣ Тверскомъ Александрѣ, вообще по поводу умиротворенія возникавшей вражды, готовившей страшный гнѣвъ со стороны Ордынскаго царя .
Этотъ третій храмь былъ заложенъ того же (1329) года 13 августа (въ то время, когда второй храмъ уже оканчивался строеніемъ) и совершенъ 14 октября, т.-е. черезъ два мѣсяца послѣ основанія. Малое время, употребленное на постройку обоихъ храмовъ, указываетъ съ одной стороны на малый размѣръ ихъ строенія, а съ другой, именно, на тѣ обстоятельства, какъ въ старину вообще строились обѣтные храмы: деревянные, напр., строились обыденкою, т.-е. въ одинъ день, и такъ прозывались обыденными, а каменные, при болѣе затруднительнымъ сооруженіи, въ два-три мѣсяца.
Если не самые храмы, то ихъ мѣста и съ ихъ же именованіями сохраняются и до сихъ поръ. Церковь Іоанна Лѣствичника впослѣдствіи была устроена колокольнею для всѣхъ соборовъ, почему и обозначалась выраженіемъ, что подъ колоколы и прозывалась Иваномъ Святымъ. Затѣмъ при Годуновѣ на ея мѣстѣ выстроена высокая колокольня Иванъ Великій, въ основаніи которой въ нижнемъ ярусѣ, и помѣщенъ престолъ Іоанна Лѣствичника. Церковь спаденіе веригъ составила въ новопостроенномъ въ 1479 г. Успенскомъ соборѣ предѣлъ с. Петра Апостола.
Въ томъ же достопамятномъ для Москвы 1329 году послѣ постройки двухъ упомянутыхъ обѣтныхъ храмовъ возникла у Ивана Данил. мысль и о постройкѣ четвертаго каменнаго храма возлѣ своего двора во имя Спаса Преображенія, вмѣсто обветшавшей, быть можетъ, деревянной церкви Спаса на Бору, въ которой еще въ 1319 г. временно пребывали мощи убіеннаго въ Ордѣ Тверскаго вел. князя Михаила. Новый храмъ былъ заложенъ въ томъ же году (1329), а по другимъ свидѣтельствамъ 10 мая 1330 года по благословенію митрополита Ѳеогноста, къ которому вел. князь за этимъ благословеніемъ посылалъ даже въ Кіевъ, гдѣ тогда пребывалъ владыка. Прилагаемъ здѣсь старинный видъ этой церкви Спаса Преображенія или Спаса на Бору.
Вмѣстѣ съ постройкою храма здѣсь былъ тогда же основанъ и знатный монастырь со степенью архимандріи.
При церкви Спаса и прежде существовалъ монастырь, по всему вѣроятію, самый древнѣйшій изъ всѣхъ монастырей Москвы, такъ какъ онъ находился возлѣ первоначальнаго ея городка вблизи первой ея церкви Рождества Іоанна Предтечи, и былъ построенъ въ самомъ Кремлевскомъ бору.
Позднія преданія отъ древнихъ старцевъ разсказывали, что первоначально этотъ монастырь былъ устроенъ за Москвою-рѣкою съ небольшимъ верстахъ въ 4-хъ отъ Кремля еще отцомъ Ивана Даниловича, Даніиломъ Александровичелъ, у церкви св. Даніила, имъ же поставленной во имя своего тезоименитства, и что Иванъ Даниловичъ въ этомъ 1330 году перевелъ Даниловскую архимандрію въ Кремль.
Однако Даниловскій монастырь остался монастыремъ же на своемъ прежнемъ мѣстѣ и преданіе, по всему вѣроятію, относило перемѣщеніе монастыря къ перемѣщенію въ Кремль Даниловскаго архимандрита и избранной братіи.
Любомудрія желатель и иноческаго житія ревнитель Иванъ Даниловичъ избралъ въ архимандриты отца Іоанна, "мужа сановитаго и словеснаго и любомудраго сказателя книгамъ, и учительнаго божественныхъ писаній". Само собою разумѣется, что монастырь, находившійся вблизи Великокняжескаго двора, былъ надѣленъ значительными вкладами, имѣніями и различными льготами.
Учрежденіе монастыря возлѣ своихъ хоромъ и водвореніе въ немъ архимандрита, разумнаго и словеснаго сказателя книгамъ, показывало, что Иванъ Даниловичъ высоко цѣнилъ книжное ученіе и любилъ бесѣдовать съ книжными людьми. Существенное значеніе монастыря въ нашей древности зяключалось именно въ просвѣтительномъ его вліяніи на тогдашнее общество. Въ своемъ родѣ монастырь являлся академіей или вообще школой, гдѣ можно было услышать многое отъ добраго церковнаго ученія на пользу доброй жизни и душевнаго спасенія. Поэтому учрежденіе монастыря въ стѣнахъ Кремля равнялось въ извѣстномъ смыслѣ учрежденію просвѣтительнаго училища.
Спустя съ небольшимъ два года, въ 1333 г., Иванъ Дан. заложилъ новую, уже пятую, каменную церковъ во имя Михаила Архангела на набережной сторонѣ тогдашней площади Кремля, вѣроятно на мѣстѣ древней деревянной, которая могла быть построена еще Московскимъ княземъ Михаиломъ Ярославичемъ Хоробритомъ, братомъ Невскаго (т 1248).
Новый каменный храмъ былъ въ то же лѣто и оконченъ и освященъ 20 сентября митрополитомъ Ѳеогностомъ. Этотъ храмъ воздвигнутъ Иваномъ Даниловичемъ не безъ мысли о вѣчномъ упокоеніи въ его стѣнахъ и самому его строителю. Послѣ его кончины онъ и послужилъ общею усыпальницею для Московскаго княжескаго рода, какъ и Спасскій монастырскій храмъ послужилъ въ то же время усыпальницею для великихъ княгинь.
Въ Архангельскомъ храмѣ первымъ былъ погребенъ самъ его создатель Иванъ Даниловичъ, а въ Спасскомъ-первою его супруга Елена, скончавшаяся въ 1332 году и погребенная марта 4.
Такимъ образомъ въ теченіи четырехъ лѣтъ (1329–1333) въ Великокняжеской Москвѣ было построено четыре каменныхъ храма (въ томъ числѣ одинъ предѣльный) и каждый изъ нихъ строился въ одно лѣто не болѣе четырехъ мѣсяцевъ.
Одно это обстоятельство даетъ уже свидѣтельство, что храмы были не велики и образцомъ ихъ можетъ служить существующій до сихъ поръ храмъ Спаса на Бору, нынѣ во дворѣ Новаго дворца, о которомъ хотя и есть свидѣтельство Лѣтописи, что онъ вновь построенъ въ 1527 г. и съ предѣлами, но, по всему вѣроятію, это свидѣтельство относится только къ постройкѣ предѣловъ съ южной его стороны, главный же храмъ по своимъ очень малымъ" размѣрамъ напоминаетъ первоначальную постройку при Иванѣ Даниловичѣ Калитѣ.
Всѣ такія постройки обнаруживали значительную бѣдность Московскаго князя и вообще бѣдность всего населенія Суздальской Земли, столько разъ опустошенной Татарскими нашествіями изъ конца въ конецъ. Теперь уже не было возможности вел. князю создавать такіе храмы, какъ былъ воздвигнутъ при Андреѣ Боголюбскомъ въ маленькомъ же Владимірѣ великолѣпный дивный Успенскій Соборъ.
Въ Твери, успѣвшей обогатиться раньше, чѣмъ Москва, каменный храмъ во имя Спаса заложенъ еще въ 1280 г. и окончень въ 1290 г., а въ 1292 г. украшенъ стѣнописью. Судя по употребленному времени на его постройку, это былъ храмъ болѣе обширный, чѣмъ даже Московскій соборный храмъ Успенія, Москва съ малыми средствами могла строить изъ камня только малые храмы, которые оставались ея украшеніемъ почти цѣлыя полтораста лѣтъ.
Но кромѣ упомянутыхъ каменныхъ храмовъ, въ городѣ Кремлѣ не мало было храмовъ деревянныхъ, о количествѣ которыхъ мы узнаемъ изъ лѣтописныхъ извѣстій о пожарахъ.
Какъ только Москва стала устроиваться твердымъ гнѣздомъ, такъ и начались пожары, происходившіе и отъ несчастныхъ случаевъ, и, вѣроятно, также и отъ злодѣйскихъ поджоговъ. Въ теченіи 13 лѣтъ случилось четыре большихъ пожара, о чемъ, какъ бы съ недоумѣніемъ и намекомъ, отчего они могли происходить, замѣтилъ и лѣтописецъ. Первый пожаръ случился 3 мая 1331 г., при чемъ лѣтописецъ впервые наименовалъ: погорѣлъ городъ Кремникъ, Кремль. Второй пожаръ былъ въ 1335 г. Третій - въ 1337 г. іюня 13, когда сгорѣло 18 церквей, а Новгородскій лѣтописецъ къ этому присовокупляетъ, что тогда вся Москва погорѣла, послѣ чего случился сильный дождь, такъ что все спрятанное въ погребахъ или вынесенное на площадяхъ, "все потопло что было гдѣ выношено отъ пожара".
Это свидѣтельство любопытно въ томъ отношеніи, что, стало быть, Новгородцы были свои люди въ Москвѣ и заносили въ свою лѣтопись даже такія обстоятельства, о которыхъ другія лѣтописи совсѣмъ не упоминаютъ. Второй пожаръ Москвы, случившійся въ 1335 г., записанъ только въ одной Новгородской лѣтописи .
Четвертый большой пожаръ случился черезъ два-три года послѣ кончины Ивана Даниловича, при его сынѣ Симеонѣ, 31 мая 1343 г., когда также погорѣлъ весь городъ, однѣхъ церквей сгорѣло 28, по другимъ свидѣтельствамъ только 18.
Число церквей должно указывать и на численность городского населенія, которое, кромѣ Великокняжескаго двора, состояло главнымъ образомъ изъ сословія дружины и богатыхъ гостей-купцовъ, имѣвшихъ какъ тѣ, такъ и другіе значительные достатки и потому строившихъ и на своихъ дворахъ особые домовые храмы. Одинъ изъ такихъ храмовъ, какъ увидимъ, оставался въ Кремлѣ до послѣднихъ годовъ ХVІІІ ст., именно Воздвиженіе во дворѣ Головиныхъ.