С выходом книги образ жизни автора ничуть не изменился - он был все тем же наемником-авантюристом; вернувшись в Россию, Маржерет благополучно поступил на службу ко второму Самозванцу, причем дело обошлось без присяги, так как капитан присягал первому Лжедмитрию, В войсках польского гетмана Ст. Жолкевского Маржерету выпал жребий захватывать русскую столицу, а потом поспешно бежать из Москвы. В 1612 году, посетив милую сердцу Францию, Маржерет пытается вернуться в Россию и как ни в чем не бывало завербоваться в наемники к новому правительству. Однако ратные "подвиги" Маржерета были слишком известны, и капитан, надеявшийся затеряться в группе английских офицеров, получил отповедь - грймоту, подписанную князем Дмитрием Михайловичем Пожарским, где "труды" и служба наемника описывались так: "И тот Яков Маржерет вместе с польскими и литовскими людьми кровь крестьянскую проливал и злее польских людей, и в осаде... в Москве от нас сидел, и награбився государские казны... из Москвы ушел в Польшу..."
С 1612 года Маржерет - французский политический агент и заодно торговец мехами - не находил себе места и скитался по городкам Польши и Германии и умер, оставленный всеми, в 20-х годах XVII века.
Можно предположить, что в основе книги Маржерета - письменные отчеты капитана, отосланные в Париж между концом 1604- серединой 1605 года, дополненные устной информацией, собранной наемником у русских собеседников - московских дьяков, купцов, а также почерпнутой из разговоров иностранцев - участников событий.
Записки Маржерета публикуются с некоторыми сокращениями.
(...) У этого Иоанна Васильевича было семь жен, что противоречит их религии, не позволяющей жениться более трех раз, от которых у него было три сына. Ходит слух, что старшего он убил своей собственной рукой, что произошло иначе, так как хотя он и ударил его концом жезла с насаженным четырехгранным стальным острием (этот жезл в форме посоха никто не смеет носить, кроме императора; этот жезл великие князья принимали некогда от крымских татар как знак вассальной присяги) и он был ранен ударом, но умер он не от этого, а некоторое время спустя, в путешествии на богомолье. Вторым сыном был Федор Иоаннович, который унаследовал отцу. Третий, а именно Дмитрий Иоаннович, был от последней жены, которая была из рода Нагих.
Иоанн Васильевич, прозванный Тираном, будучи не уверен в преданности своих подданных, испытывал их различными способами. Главный был, когда он возвел на императорский трон вместо себя царя Симеона, о котором говорилось выше, короновал его, передал ему все императорские титулы, а для себя приказал выстроить дворец сразу напротив замка, повелев называть себя великим князем Московским. Он правил целых два года, занимаясь как внутренними вопросами, так и посольскими и другими внешними делами. Разумеется, сначала испросив у него совета, который значил столько же, сколько безоговорочный приказ. По прошествии двух лет отстранил его от власти и даровал ему большие имения.
После смерти своего старшего сына он женил второго сына, именно Федора, на дочери Бориса Федоровича, который был дворянин довольно хорошего рода, называемого московские дворяне, который мало-помалу приобрел милость императора Иоанна, скончавшегося в марте 1584 года. После его кончины власть унаследовал сказанный Федор, государь весьма простоватый, который часто забавлялся, звоня в колокола, или большую часть времени проводил в церкви. Борис Федорович, тогда достаточно любимый народом и очень широко покровительствуемый сказанным Федором, вмешался в государственные дела и, будучи хитрым и весьма сметливым, удовлетворял всех. Поэтому после того, как некоторые возроптали, что следует низложить названного Федора из-за его простоты, Борис был избран правителем страны. Считают, что с этих пор, видя, что у Федора, кроме дочери, скончавшейся трех лет от роду, больше нет детей, он начал стремиться к короне и с этой целью начал благодеяниями привлекать народ. Он обнес стеной вышеназванный город Смоленск. Он окружил город Москву каменной стеной вместо ранее бывшей деревянной. Он построил несколько замков между Казанью и Астраханью, а также на татарских границах. Обеспечив таким образом расположение народа и даже дворянства, за исключением самых проницательных и знатных, он отправил в ссылку под каким-то предлогом тех, кого считал своими противниками. Наконец; и императрицу, жену покойного Иоанна Васильевича, с сыном Дмитрием выслал в Углич - город, удаленный на 180 верст от Москвы. Как считают, мать и некоторые другие вельможи, ясно предвидя цель, к которой стремился Борис, и зная об опасности, которой младенец мог подвергнуться, потому что уже стало известно, что многие из вельмож, отправленных им в ссылку, были отравлены в дороге, изыскали средство подменить его и подставить другого на его место. После он предал смерти еще многих невиновных вельмож. И так как он не сомневался более ни в ком, кроме как в принце, то, чтобы окончательно избавиться, он послал в Углич погубить принца, который был подменен. Что и было исполнено сыном одного человека, посланного им в качестве секретаря для матери. Принцу было семь или восемь лет от роду; тот, кто нанес удар, был убит на месте, а подложный принц был похоронен весьма скромно.
Вести, пришедшие в Москву, породили различные мнения; о них шептались и говорили по-разному. Борис, будучи извещен обо всем, приказал поджечь ночью главные купеческие дома и лавки и в разных местах на окраинах, чтобы наделать им хлопот до тех пор, пока волнение немного пройдет и умы успокоятся. Он сам находился там, чтобы распоряжаться тушением огня, и столько трудился, что можно было бы счесть, будто убытки для него очень важны. Затем, собрав всех, кто понес убытки, он сказал им длинную речь, чтобы утешить их и выказать сожаление об их потере, и пообещал испросить у императора для каждого из них некоторое вознаграждение, чтобы они могли вновь отстроить дома, и даже пообещал построить каменные лавки вместо прежних, сплошь деревянных. Он выполнил это так хорошо, что каждый остался доволен и считал за счастье иметь столь доброго правителя.
Наконец, в январе 1598 года, Федор скончался (некоторые говорят, что Борис был виновником его смерти) С этих пор он начал более чем прежде домогаться власти, но так скрытно, что никто, кроме самых дальновидных, которые, однако ж, не осмелились ему противиться, не заметил этого, так как он притворялся, что домогается для своей сестры, вдовы покойного Федора. Хотя это противоречит законам страны, которые не позволяют жить свободно ни одной вдове, я имею в виду вдов великих князей и императоров, но обязывают через шесть недель после похорон стать монахиней в монастыре. Он даже для виду отказывал тем, кто по совету императрицы приходил к его дверям или в палату Думы (куда всякий волен входить во время междуцарствия). Итак, он заставил просить себя принять титул императора и, возражая, увещевал их, что они напрасно так спешат, что дело заслуживает более зрелого решения, что ничто их не торопит, ибо они в мире со всеми, и что империя останется в том же состоянии, в каком она была при жизни покойного, когда он же был ее правителем, до тех пор, пока они при зрелом рассуждении не выберут другого. Истина была, однако же, в том, что при нем страна не несла урона, что он увеличил казну, не считая городов, замков и крепостей, построенных по его повелению, а также заключил мир со всеми соседями. А для того он хотел надлежащим образом созвать сословия страны, именно: по восемь или десять человек от каждого города, чтобы вся страна единодушно приняла решение, кого следует избрать; для чего нужно было время. Ибо, как он говорил, его желанием было удовлетворить всякого. В это время он распустил слух, что по сведениям, полученным от пленников, приведенных казаками, сам татарский хан с большими силами идет разорять Россию. Узнав такую новость, народ стал более настоятельно просить его принять корону, которую он принял после многих возражений, что делает это против своей воли, так как есть много выходцев из более знатных родов, чем он, и обладающих большим правом на корону, и что он и без этого мог бы выказать свою отеческую любовь к народу, и с такой же заботой об общественных делах, как и прежде. Но раз народ так его желает и никто другой не желает вмешаться, он готов возложить на себя столь тяжкий груз. Но только после того, как будет дан отпор неверным, идущим с армией в сто тысяч человек опустошать империю, и они будут поставлены в подчинение, как и остальные соседи. С этих пор его называли титулами его предшественников.
Итак, чтобы осуществить вышесказанное, он велел собрать войско в Серпухове - городе, находящемся в 90 верстах от Москвы и расположенном на Оке, вблизи обычной переправы татар, куда он отправился лично после того, как его сестра-императрица удалилась в Девичий монастырь, расположенный в 3 верстах от Москвы. В июле был дан смотр армии; и по словам как иностранцев, так и русских, там присутствовавших, было пятьсот тысяч человек пеших и конных. Я добавлю - по меньшей мере, ибо Россия никогда не была сильнее, чем тогда. И поскольку это кажется неправдоподобным, я объясню далее порядок, который они применяют, чтобы выставлять столько людей, каким я его увидел и узнал. Но чтобы закончить эту войну, не нашлось другого неприятеля, кроме посла с примерно сотней людей, одетых по их обычаю в бараньи шкуры, но на очень хороших лошадях, явившихся для переговоров со стороны татарского хана, о чем Борис был хорошо осведомлен заранее. Эти переговоры принесли ему очень большую славу, так как он показал послу все военные силы России, приказав многократно дать залпы всей артиллерией, расположенной по обе стороны дороги шириной в две версты или около того, причем пушки были достаточно удалены друг от друга, а сказанного посла несколько раз провести между сказанными пушками, и наконец отослал его со многими подарками. Распустив после этого армию, Борис Федорович с великим триумфом явился в город Москву. Ходил слух, что татарский хан, прослышав о его приезде, не осмелился пойти дальше. И первого сентября 1598 года, что считается у них первым днем года, Борис был коронован.
<...) Что касается военных, то в первую очередь нужно сказать о воеводах, то есть генералах армии. Их выбирают обычно из думных бояр и окольничьих, так делают при появлении непрителя; в противном случае их ежегодно выбирают из думных и московских дворян и посылают на границу Татарии, чтобы помешать вторжению скопившихся татар, которые являются временами, чтобы угонять лошадей с гарнизонных пастбищ, и если не встречают сопротивления, то, сверх того, грабят. Армию они разделяют на пять частей, именно авангард, располагающийся около какого-нибудь города вблизи татарских границ; вторую часть - правое крыло, располагающееся у другого города, третью - левое крыло; затем основную армию и арьергард. Все части отделены одна от другой, но генералы обязаны при первом уведомлении явиться на соединение с главной армией. В армии нет другого командования, кроме генералов, разве только все воинство, как кавалерия, так и пехота, подчинено капитанам, а лейтенантов, прапорщиков, трубачей и барабанщиков нет. У каждого генерала есть свое знамя, которое различается по изображенному на нем святому; они освящены патриархом, как другие изображения святых. Два или три человека назначены его поддерживать. Кроме того, у каждого генерала есть свой собственный набат, как они называют, это такие медные барабаны, которые перевозятся на лошади; у каждого их десять или двенадцать и столько же труб и несколько гобоев, которые звучат только тогда, когда они готовы вступить в сражение, или в стычке, кроме одного из барабанов, в который бьют, чтобы выступать в поход или садиться на коней.
Порядок, которого они придерживаются, чтобы обнаружить врага в этих громадных татарских равнинах, таков.
Существуют дороги, которые у них называются: дорога императора, дорога крымского хана, дорога великого хана, кроме того, на равнинах здесь и там рассеяно несколько дубов, удаленных на восемь, десять и до сорока верст друг от друга. Под большинством деревьев поставлены часовые, именно по два человека, каждый с подставной лошадью, один из них караулит на вершине дерева, а другой пасет оседланных лошадей, они сменяются каждые четыре дня. В том случае, если верхний увидит, что в воздух поднимается пыль, он должен спуститься, ничего не говоря, пока не сядет на лошадь, и во весь опор скакать ко второму дереву, издали крича и делая знаки, что видел людей. Тот, кто стережет лошадей у второго дерева, садится на лошадь по команде того, кто, сидя на дереве, обнаруживает его еще издали, и сразу, как только услышит и различит, в какой стороне он видел сказанную пыль, скачет на своей лошади во весь опор до следующего дерева, где происходит то же самое. И так из рук в руки до первой крепости, а оттуда до Москвы, говоря только, что видели людей, хотя во многих случаях это оказывается всего лишь табуном диких лошадей или стадом каких-нибудь диких животных Но если тот, кто остался на первом дереве, является и подтверждает сообщение, и также первый со второго дерева, тогда вооружаются, и собираются вышеназванные генералы, и посылают разведать силы врага. Те же часовые, сойдя с дороги, по которой следует неприятель, рассеиваются тут и там, поджидая, что он пройдет и выходят к его следу и приблизительно выясняют его силы по ширине дороги, проложенной им в траве, которая высотой больше лошади, но это не луговая трава, а пустынная, так как русские поджигают ее каждую весну как для того, чтобы татары в раннюю пору не имели пастбищ, так и для того, чтобы она росла выше. И если те явятся по любой из вышеназванных дорог, то их силы приблизительно распознают также по глубине протоптанной ими дороги Также их приблизительно распознают по пыли, увидев, как она поднимается в воздух, поскольку они неохотно едут через граву, опасаясь загнать своих лошадей. И тогда часовые по известным им секретным тропинкам приносят известия об их силах, для сопротивления которым генералы отходят к рекам или лесам, чтобы затруднить их продвижение. Но татарин - враг столь подвижный и проворный, что, зная это, с двадцатью или тридцатью тысячами всадников отвлечет армию, отправив в то же время некоторое число по другой дороге опустошать страну, что они проделают с такой скоростью, что удар будет нанесен прежде, чем русская армия получит предупреждение. Они не обременяют себя иной добычей, кроме пленников, у них нет никакой поклажи, хотя у каждого из них есть одна или две переменные лошади, которые так хорошо выучены, что не доставляют им никаких затруднений, а они столь проворны, что на рыси могут спрыгнуть с лошади и вскочить на другую. Из оружия у них только лук, стрелы и сабля; они стреляют гораздо быстрее и вернее на скаку, чем иначе. Провизия, которую они берут с собой - немного сушеного на солнце мяса, очень мелко нарезанного; кроме того, они привязывают к арчаку седла длинную веревку. В конечном итоге сотня их всегда обратит в бегство двести русских, если только это не будут лучшие воины: русская пехота, или аркебузиры, находясь на берегу реки или в лесу, заставят их убежать со всех ног, хотя в действительности их легче напугать, чем нанести им какой-либо вред. Если случится, что отряд в пятнадцать или двадцать тысяч всадников начнет их преследовать, то на расстоянии пушечного выстрела не окажется их вместе и трех-четырех тысяч, а остальные будут походить скорее на привидения на ослах, чем на людей на лошадях. Таким образом татары уходят, никогда не неся больших потерь, если только, поджидая их возвращение, не перекроют проход через какой-нибудь лес или реку. Но это случается нечасто. Русские силы состоят большей частью из кавалерии; кроме вышеназванных дворян, нужно включать в нее остальных - выборных дворян и городовых дворян, детей боярских и сыновей боярских, их большое число; отряды именуются по названию города, под которым они имеют земли. Некоторые города выставляют триста, четыреста, и до восьмисот, и до тысячи двухсот человек, например Смоленск, Новгород и другие; есть множество таких, как эти, городов, которые могут выставить множество людей. И нужно, чтобы, кроме себя лично, каждый снарядил одного конного и одного пешего воина с каждых 100 четвертей земли, которую они держат, разумеется, в случае необходимости, так как в другое время довольно их самих. Так собирается невероятное число, но скорее теней, чем людей. Содержание их, прежде всего вельмож из Думы - от 500 рублей до 1 200 рублей; таково содержание князя Федора Ивановича Мстиславского, в продолжение жизни четырех императоров всегда занимавшего первое место, окольничих - от 200 до 400 рублей и от 1000 до двух тысяч четвертей земли, я знал одновременно пятнадцать окольничих; думных дворян, которых обычно не более шести - от 100 рублей до 200 рублей и земли от 800 до 1200 четвертей, московских дворян - от 20 до 100 рублей и земли от 500 до 1000 четвертей, выборных дворян - от восьми до пятнадцати рублей, городовых дворян - от пяти до двенадцати рублей и земли до 500 четвертей. Все это выплачивается ежегодно, кроме вышеназванных четвертей, и, как сказано выше, нужно снарядить двух человек с каждых 100 четвертей. Что касается прочих - детей боярских и сыновей боярских, то их жалованье - 4,5 или 6 рублей - выплачивается за 6-7 лет сразу. Все они держат земли от императора, от ста до трехсот четвертей. Их служба обычно соответствует жалованью, то есть состоит скорее в том, чтобы образовать количество, чем в чем-либо другом.
Вышеназванные знатные воины должны иметь кольчугу, шлем, копье, лук и стрелу, хорошую лошадь, как и каждый из слуг; прочие должны иметь пригодных лошадей, лук, стрелы и саблю, как и их слуги; в итоге получается множество всадников на плохих лошадях, не знающих порядка, духа или дисциплины и часто приносящих армии больше вреда, чем пользы. Кроме того, есть казанские войска, которые, как считают, составляют вместе с черемисами почти 20 000 всадников; есть далее татары, которые за ежегодную плату служат императору вместе с мордвинами, они составят от семи до восьми тысяч всадников, их жалованье - от восьми до тридцати рублей; затем есть черкесы, их от трех до четырех тысяч; затем иностранцы - немцы, поляки, греки, их две тысячи пятьсот, получающих жалованье от двенадцати до шестидесяти рублей, некоторые капитаны получают до 120 рублей, не считая земли, ее же от шестисот до тысячи четвертей.