– Да, я, конечно, знаю о таком способе. Но он предполагает, что мы с моим другом живем порознь, встречаемся тайно и он не может даже остаться ночевать. Иначе социальный инспектор обнаружит наш обман. Я так не хочу. Я для этого слишком уважаю себя, да и своего друга тоже.
– Тогда annulement, – начинаю было я, но тут же осекаюсь.
Кристина смотрит на меня выразительно:
– Вы знаете, сколько лет это будет продолжаться? И сколько сил и денег уйдет на процесс?
Лоррейн
А вот у Лоррейн личной жизни нет. Хотя, глядя на нее, в это трудно поверить. Из всех моих знакомых мальтийских женщин она, пожалуй, самая красивая.
Мы условились встретиться в кафе. Я спросила, как узнаю ее.
Она сказала: "Узнаете обязательно". Через оконное стекло я вижу, как к кафе подъезжает красный автомобиль модной марки, из него выходит красотка в красной кожаной куртке, с яркой кожаной сумкой через плечо.
Пока она на тонких высоких каблуках идет к моему столу, все посетители, как по команде, поворачивают головы в ее сторону.
За столом я стараюсь разглядеть ее получше… Правильные черты лица, прямой, что называется, точеный нос, огромные блестящие глаза. Все это венчает замысловатая прическа, сооруженная из пышных волос. О такой хочется сказать: роскошная женщина (с восклицательным знаком, конечно)!
О себе она говорит так:
– На мне хотели жениться сразу несколько мужчин. Я выбрала известного человека, крупного бизнесмена.
– Соблазнились деньгами?
– Не только. Это был сильный мужчина, уверенный в себе, очень успешный. Какая женщина не мечтает о такой опоре в жизни? Я подумала: буду за ним как за каменной стеной.
Она действительно окунулась в жизнь обеспеченную, беззаботную, которой можно только позавидовать. Муж – респектабельный, богатый человек. Трое их детей – все здоровые и красивые. Что еще надо?
– А нужна мне была еще хоть какая-то личная свобода. Словом, выяснилось, что мой муж – жуткий ревнивец. – Я не так часто выходила из дому. Но когда мы появлялись на каком-нибудь приеме вместе, он потом устраивал настоящий допрос: "О чем ты говорила с этим мужчиной?.. А почему ты улыбнулась?.. А я видел, как на тебя смотрел вон тот"… При этом, поверьте, я не давала никаких поводов для ревности: старалась даже не смеяться, редко улыбалась. Да, на меня обращали внимание, но разве я в этом виновата?
Муж постоянно в чем-то подозревал Лоррейн, оскорблял, впадая в бешеную ревность, и даже остервенело бил.
– Я все это терпела ради детей. Но и с детьми муж стал плохо обращаться, был с ними холоден и жесток, наказывал за малейшие проступки. И тогда я решила уйти от него.
Она получила разрешение на separation. Занялась бизнесом. Воспитывает детей. Жизнь наладилась, но…
– Но личной жизни у меня нет, – грустно говорит она.
Я просто не могу в это поверить. У такой красотки? Жизнь бизнес-леди вовсе не лишила ее женственности. Насколько я знаю мужчин, ее красота и обаяние должны быть для них весьма притягательны.
– На вас не обращают внимания?
– Обращают, но, узнав, что я в separation, начинают остерегаться. Один прямо так и сказал: "Если ты разошлась с мужем, значит, в тебе что-то не так".
"ЗА" И "ПРОТИВ"
Газета "Sundy Times" провела опрос об отношении мальтийцев к отмене запрета на развод. Выяснилось, что 40 % респондентов одобрили бы закон о разводе, 45 % – скорее нет. Еще 15 % не имеют на этот счет определенного мнения.
– Половина "за" и половина "против", – говорит мне известный антрополог Гуидо Ланфранко. – Почему же правительство так упорствует в своем нежелании принять закон о разводе? Почему предпочитает выглядеть чудаковатым феноменом среди других членов ЕС? Почему так противостоит их давлению? Хотите знать мое мнение?
– Да, разумеется, хочу.
– Все дело в политике. Две самые крупные партии – националисты и лейбористы – выступают против развода.
– А что, члены этих партий действительно так консервативны?
– Я уверен, что нет. Я просто знаю кое-кого из партийцев – они вполне современные, прогрессивно мыслящие люди. Но скоро выборы, и они нуждаются в поддержке церкви, которая вряд ли переменит свою позицию по отношению к проблеме развода. А кроме того, подавляющее число избирателей – люди среднего и пожилого возраста. Они привыкли к своим традициям. Рассуждают так: "Мы мучались всю жизнь. Пусть и они помучаются".
– А что молодежь?
– А молодые мальтийцы, побывавшие за границей, познакомившиеся с иностранцами на Мальте, хотят быть так же свободны в своей личной жизни. Советую вам познакомиться с откликами на выступление викария отца Антона Гаудера по радио.
Передача эта наделала много шума. Она была посвящена проблеме развода. Отвечая на вопросы журналистов, священник сказал следующее:
– Истинный католик не должен выступать за развод, это будет против учения Христа, это надо считать грехом. Я огорчен результатом опроса "Sandy Times". Это печально, что сорок процентов наших сограждан согласны ввести на Мальте законный развод. Знают ли эти люди, что в странах, где такой закон был принят, число разрушенных семей резко возросло? Необходимо, чтобы и СМИ, и правительство, и неправительственные организации вместе с церковью широко информировали людей о той серьезной опасности, которую закон о разводе представляет для брака и семьи… – Затем он продолжал: – Разве это правильно было бы со стороны церкви разрешить супругам отказаться от данного при венчании слова? Ведь жених и невеста обещали быть вместе, пока смерть не разлучит их. Если они нарушат свое слово один раз, то где гарантия, что не захотят сделать этого во втором и в третьем браке?
На это выступление поступило несколько сот откликов – блогосфера взорвалась. Люди в большинстве своем вступали с викарием в спор.
Виктор Велла:
Церковь не имеет права запрещать нам голосовать за развод. Да, я истинный католик, но я хочу сам решать, жить мне в этом брачном союзе или нет.
Адриан Коринес:
Это выступление – пример того, как церковь остановилась в своем развитии. Даже самые фундаменталистские католические страны – Италия и Ирландия – отменили запрет на развод. Даже у мусульман разрешен развод. А Мальта что, хуже других?
Виктор Кордина:
Мой первый брак длился менее двух лет. Со второй женой мы живем уже тридцать и до сих пор счастливы. У человека всегда должен быть шанс построить новую, счастливую жизнь.
Альберт Заммит:
Почему церковь так напористо вмешивается в нашу частную жизнь?
Стив Сант:
Кто сказал, что закон о разводе привел к увеличению распавшихся браков? В Ирландии, например, количество разведенных супругов после введения в действие закона о разводах, наоборот, сократилось.
Писем в поддержку отца Антона Гаудера было совсем немного. И они повторяли примерно то же самое, что викарий говорил в своем интервью: узаконенный развод на Мальте подорвет вековые устои семьи, нанесет удар по морали и в конечном счете разрушит общество.
Чтобы разобраться в проблеме, я побеседовала с несколькими экспертами; их мнения оказались разными. Вот некоторые из них.
Отец Кармель Табоне, профессор Мальтийского университета, священник:
– Закон о разводе был бы пагубен для мальтийцев. Да я и не вижу, что он изменит. Ведь и сейчас люди могут распоряжаться своей жизнью как хотят. Хотят разойтись – пожалуйста, получайте separation. Хотят второй раз жениться – подавайте заявление в семейный суд и аннулируйте свой брак.
Я не стала напоминать отцу Табоне, что separation не позволяет построить новую семью, a annulement требует многолетнего ожидания, сил и денег.
Профессор Анжела Абела, директор Центра семьи:
– У меня нет определенного мнения по поводу развода. Да, конечно, человеку, совершившему ошибку первый раз в выборе партнера, надо дать второй шанс. Но с другой стороны, именно невозможность легко получить развод сохранила много браков. Недаром же считается, что Мальта больше, чем другие европейские страны, хранит семейные ценности. Число людей, получивших разрешение на separation, составляет всего пять процентов от всех живущих в браке. То есть не так уж много людей рвется разорвать брачные узы.
Профессор Гуидо Ланфранко, антрополог:
– Почему-то сторонники церковных догматов говорят о незначительном числе людей, официально получивших separation. А я приведу другие данные. На Мальте резко возросло число пар, живущих вне всякой регистрации – и церковной, и гражданской. Знаете почему? Потому что люди не хотят попасть в ситуацию, когда разорвать этот союз будет уже невозможно. И каждый году нас появляется все больше детей, рожденных вне брака.
Знакомый журналист мальтийской "Sandy Times" то ли в шутку, то ли всерьез мне сказал:
– Знаешь, когда закон о разводе будет у нас принят? Когда число незаконнорожденных детей превысит число детей, рожденных в браке.
Когда эта книга уже находилась в печати, развод на Мальте – под сильным давлением общественного мнения – был наконец разрешен. Я обрадовалась за моих знакомых, но по телефону все они жаловались мне, что и сегодня получить развод все еще трудно.
Глава 9
СТАРИКИ
Из всех традиций, которые мальтийцы всячески стараются сохранить и уберечь от веяний нового времени, самая для меня симпатичная – отношение к старикам.
Их здесь много, и число их растет, впрочем, как и во всей Европе, где продолжительность жизни увеличивается, а рождаемость падает. Я вижу пожилых людей всюду. В городе они собираются на улицах или на площадях. В деревне сидят на лавочках или на стульях в центре селения, то есть у церкви. Иногда они увлечены каким-нибудь спором о политике правительства. Иногда обсуждают результаты последнего футбольного матча. Они всегда опрятно одеты и часто смеются. Я не понимаю, какие у них поводы для веселья, поскольку не знаю мальтийского. Не исключаю, что это все та же национальная особенность – получать максимальную радость от жизни, много шутить и смеяться.
Однако, думаю, есть еще одна причина для их благодушия – отношение к ним государства.
Для меня было открытием узнать, что проблему ответственности за стариков в мировом масштабе подняла именно Мальта. В 1969 году на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в ее программу был внесен пункт о пожилых людях и заботливом отношении к ним государства. Внес его представитель правительства Мальты. Вскоре в Вене состоялась Всемирная ассамблея по проблемам пожилых людей. Председательствовал на ней тоже мальтиец Антоний де Боно.
ТРЕТИЙ ВОЗРАСТ
В Мальтийском университете проводятся несколько исследований по проблемам старости. Наиболее интересными мне показались работы известного психолога профессора Марвина Формозы. Свою задачу ученый видит в том, чтобы изменить распространенный взгляд на стариков как на людей, доживающих свой век.
"Они не доживают, они живут полноценной жизнью", – считает М. Формоза. Более того, по его наблюдениям, именно возраст между поздней зрелостью и беспомощной старостью прекрасный, если не лучший, период жизни. Профессор называет его "третий возраст".
– Ведь в это время человек уже не должен так много трудиться, и он отдыхает от работы. Обычно дети уже крепко стоят на ногах. Все важные проблемы решены, а с нерешенными он смирился, из-за них не огорчается. Жизнь его, как правило, почти лишена стрессов. Словом, это замечательный период отдыха от всех житейских проблем, передряг, неприятностей. Ну, если не от всех, то, по крайней мере, от многих. В этот период люди остро ощущают лишь одну проблему, – продолжает Формоза, – изоляцию от общества. Вот почему я считаю, что более молодые граждане должны поставить перед собой задачу: сделать так, чтобы старики могли чувствовать себя полноценными людьми. Мы должны вернуть им самоуважение, чувство собственного достоинства.
Правительство Мальты, надо отдать ему должное, много делает для своих пожилых граждан. Прежде всего, обеспечивает их материально. Пенсия выплачивается работнику в размере двух третей от самой высокой его зарплаты за последние десять лет. В среднем по стране она составляет 700–900 евро. Кроме того, пенсионеру полагаются еще ежегодные бонусы.
Вдова, никогда не работавшая, получает примерно половину от пенсии мужа.
Последние данные показывают, что, по сравнению со средним мальтийцем, пенсионеры тратят больше денег на еду, напитки и табак, а также на поддержание здоровья. Они сегодня больше, чем раньше, увлекаются туризмом, чаще уезжают за границу. Неудивительно и то, что большинство стариков живет в собственных домах. При этом ремонт в доме – от починки крана до сооружения еще одной комнаты – тоже субсидирует государство.
Материальная независимость – это хорошо. Но этого, как считает профессор Формоза, еще недостаточно, чтобы создать у пожилого человека чувство душевного комфорта.
Мужчина, который всю жизнь привык утром вставать и идти на работу, целый день трудиться и лишь вечером возвращаться домой, чувствует себя на пенсии неприкаянным. Он томится от безделья. Ему не хватает общения с коллегами, разговоров на профессиональные темы. Ему непривычно осознание того, что он вдруг перестал быть кормильцем семьи. Все это создает психологическое напряжение, может привести к депрессии.
Я не случайно отношу все эти переживания к мужчинам. У женщин, если они не работали, с возрастом перемены в жизни не происходит. А если работали, то они, выйдя на пенсию, начинают активно помогать взрослым детям – нянчатся с внуками, берут на себя часть хозяйственных забот. Правда, когда вырастают и внуки, некоторые бабушки тоже чувствуют себя несколько потерянными.
Словом, и тем, и другим нужна помощь. В своем исследовании профессор Формоза обращает особое внимание на два вида организаций: Центры дневного пребывания и клубы. Первые чаще создаются муниципалитетами, вторые – частным бизнесом. Так сложилось, что в Центры приходят в основном пожилые женщины, в клубы – мужчины. И те, и другие активно общаются друг с другом, обретают новых друзей. Здесь обмениваются новостями – бытовыми, политическими, культурными. Обсуждают телепередачи, готовятся к праздникам (а их, как я уже говорила, несчетное множество). Устраивают на природе пикники. Группами посещают церковь. И конечно, вместе молятся, для этого и в Центре, и в Клубе выделяется отдельное помещение.
В последнее время большую популярность получила игра в боччи (bocci), слегка похожая на боулинг. И я часто вижу в деревнях мужчин, игроков и болельщиков, собравшихся у игровой площадки. Женщины больше любят другую игру – бинго.
ЦЕНТР ДНЕВНОГО ПРЕБЫВАНИЯ
Обычно на Западе этим термином – Центр дневного пребывания – называют дошкольные учреждения, по-нашему – детский сад. На Мальте это место, где на попечении сотрудников находятся не дети, а старики.
Недалеко от церкви Сакре Кёр на одной из улиц висит большой транспарант. На нем крупно, каждое слово с заглавной буквы, выведено: DAY CARE CENTER.
Я знаю, что тут собираются старые люди со всей округи, и, честно говоря, не очень спешу навестить это грустное заведение. Почему грустное? Ну а каким еще может быть дом, где средний возраст гостей 75 лет?
Но… Я вхожу в очень чистое, нарядно убранное помещение и окунаюсь в атмосферу шума, шуток, веселья. Да, этим людям действительно по многу лет, но они оживлены и смешливы почти по-детски.
Мне навстречу выходит Джозетт Велла, директор этого Центра. Голубоглазая, полноватая, пухлые щеки с ямочками от постоянной улыбки. Движения плавные, в голосе все время слышится легкий смех. Даже если бы я увидела ее одну, то и тогда бы решила, что она удивительно подходит для такой работы – опеки над стариками. И я в этом убеждаюсь, видя, как к ней буквально липнут гости Центра. Их здесь человек семьдесят. И с каждым она находит время минутку постоять, что-то спросить, на что-то ответить, пошутить. А некоторым готова уделить и больше внимания.
К нам буквально подбегает сильно накрашенная старушка. Ее платье украшено разноцветными стразами. На запястье огромный браслет, в ушах большие серьги, на шее крупные бусы.
– Можно я вас поцелую, Джозетт? – спрашивает она и чмокает директрису в подставленную щеку. – А вас я могу поцеловать? – неожиданно обращается она ко мне. И, проделав со мной тот же ритуал, довольная удаляется.
– Это Маргарет Бордж, – объясняет Джозетт. – У нее сильная стадия депрессии.
– По виду не скажешь, – удивляюсь я. – Мне показалось, она вполне довольна жизнью.
– Да, это сейчас, а полгода назад, когда она только пришла, была в полной "отключке". Она сама говорит, что в нашем Центре лечится от своей хандры.
– А почему она так разодета, словно на бал?
– Это тоже средство борьбы с плохим настроением.
– А откуда такая любовь к поцелуям?
– Это даже не любовь, а потребность.
– Она одинока?
– Нет, есть муж, сын, внуки. Но вряд ли они испытывают к ней теплые чувства. Знаете, это такой замкнутый круг. Она не чувствует их привязанности к себе и от этого впадает в депрессию, жалуется. А чем больше хандрит и жалуется, тем труднее ее любить. Я стараюсь уделить ей каждую свободную минуту.
– Она моя мама, – вдруг откуда-то сбоку возникает опять Маргарет в своем бальном платье. – Да, пусть она на двадцать лет моложе меня, но со мной так нежно только мама разговаривала.
Из кухни доносятся манящие запахи печеных пирожков и кофе. Гости рассаживаются за столами, официантка разносит ланч.
Джозетт подводит меня к другой посетительнице Центра, Касси. Эта женщина одета поскромнее, но на руках у нее маникюр, на голове аккуратная прическа. Она с ходу мне объясняет:
– Я дома почему-то все время сплю. Знаете, как это бывает? С утра наденешь халат, позавтракаешь, да так в этом халате и тянет обратно в постель.
Вполне миловидная дама, Стелла, беседуя со мной, не перестает вязать пушистый шарф из мохера кремового цвета. Я думаю, он очень подойдет к ее костюму, подобранному с хорошим вкусом, – коричневый свитер, бежевые брюки.
– Мне семьдесят шесть лет, – говорит Стелла. – Я никогда не была замужем.
– Довольно странно при вашей внешности, – замечаю я. – Неужели никто не предлагал выйти замуж?
– Предлагали. Но у меня было серьезное препятствие. По нашей традиции обзавестись семьей должны сначала старшие дети. Я была младшей, но, когда обе сестры вышли замуж, а брат женился, оказалось, что за старыми родителями некому ухаживать. Мужчине, которому я тогда нравилась, надоело ждать, он женился на другой, а когда родители умерли, мне было уже шестьдесят пять.
– Да, время любви прошло, – сочувствую я.
А она вдруг лукаво подмигивает:
– Ну, не так чтобы совсем прошло.
Оказывается, у 76-летней Стеллы есть бойфренд, моложе ее на семнадцать лет. Они вместе проводят вечера – гуляют, заходят в кафе. А днем…