Мы обращаемся к партиям, большим и малым, к либералам и монархистам, к централистам и земцам, к певцам национальной идеи. Мы обращаемся к партии - коммунистической, которая несет всю ответственность не только за победы и провалы предшествующих семидесяти лет, но и за шесть последних трагических, в которые компартия сначала ввела страну, а потом отказалась от власти, отдав эту власть легкомысленным и неумелым парламентариям, рассорившим нас друг с другом, наплодившим тысячи мертворожденных законов, из коих живы лишь те, что отдают народ в кабалу, делят на части измученное тело страны. Коммунисты, чью партию разрушают их собственные вожди, побросав партбилеты, один за другим мчатся в лагерь противника - предают, изменяют, требуют для недавних товарищей виселицы - пусть коммунисты услышат наш зов!
Молодежь, наша надежда и цвет, которую растлевают, отдав в услужение ложным кумирам, обрекают на безделье, бездарность, наркотики и преступность.
Старики, наша мудрость и гордость, безотказные труженики и неустанные наши кормильцы, получившие в удел нищенство и надругание над прожитым, осквернение печатным и телевизионным варевом тех, кто добивается умерщвления памяти, противопоставления поколений.
Молодые ветераны, воины-интернационалисты, проявившие самоотверженность и гуманизм, высокие нравственные качества, но поставленные в положение без вины виноватых. Женщины, отказывающие себе в высшем природном праве - продлевать в потомстве род из-за страха плодить нищету, пополнять солдатами армию гражданской войны, пугающиеся своей любви и своего материнства...
Все, кто ни есть, в городах и селениях, в степях и лесах, у кромки великих, омывающих страну океанов, - очнемся, встанем для единения и отпора губителям Родины!..
Юрий Бондарев, Валентин Варенников,
Борис Громов, Людмила Зыкина,
Александр Проханов, Василий Стародубцев,
Юрий Блохин, Эдуард Володин,
Геннадий Зюганов, Вячеслав Клыков,
Валентин Распутин, Александр Тизяков
"Советская Россия", 23.07.91
ВОПРОСЫ POST SCRIPTUM
- Геннадий Иванович, судя по вашим воспоминаниям, Горбачев обращался к вам "на ты", а вы к нему - "на вы". Чем это было продиктовано - разницей в возрасте, традиционной кремлевской субординацией, чем-то еще?..
- Наверное, прежде всего воспитанием и культурным развитием самого Горбачева. Хотя и до него генсеки вели себя в чем-то похоже. Авторитет первого лица СССР в принципе был огромен, кто бы этим лицом ни являлся. Так что традиция тоже, по-видимому, играла свою роль.
- В том, что Горбачев проникся к вам чувством товарищества, стоит ли искать какие-то точки соприкосновения в вашей и его биографиях? К примеру, связанные с сельским хозяйством юность и молодость, комсомольская работа...
- Скорее причина в другом. Я, по-видимому, был очень нужен Горбачеву. Во-первых, как убежденный сторонник перестройки, коммунистических идей (а Горбачев, не будем забывать, являлся все-таки Генеральным секретарем ЦК КПСС), социализма и советской власти. А во-вторых - как опытный парламентарий. Ведь парламентаризм в широком смысле этого слова не ограничивается лишь выступлениями на депутатских съездах и принятием законов. Парламентскую практику, "процедурную школу" я осваивал, работая на руководящих должностях в Комитете молодежных организаций СССР, Союзе советских обществ дружбы, Международной организации труда, ВЦСПС. Все эти должности обязывали меня выступать с самых высоких, в том числе международных, трибун, и я этими обязанностями никогда не пренебрегал. Нередко участвовал в работе всевозможных съездов, ассамблей, конференций. Был лично знаком со многими европейскими общественными лидерами того времени (например, с финским - Э.Ахо, шведским - К.Бильдтом, германским - Г.Шредером).
Поэтому неудивительно, что в мою бытность депутатом I всесоюзного съезда приобретенный опыт давал мне немалую фору по отношению к тем, кто с парламентской деятельностью был знаком плохо. Многие из таких новичков, не зная толком ни процедурных нюансов, ни особенностей парламентской этики, "компенсировали" этот недостаток атакой (часто безуспешной) на микрофоны, толкотней возле них, невразумительными выкриками с мест, неуместными хлопками в ладоши и улюлюканьем. Все эти "шалости" можно было считать невинными, если бы не решались вопросы первостепенной государственной важности. Председательствовавший на съезде Горбачев постоянно терял контроль над ходом заседаний, и я, что в общем нормально, не раз приходил ему на выручку.
Так что, судя по всему, именно этот фактор сыграл ключевую роль в моей дальнейшей политической судьбе.
- Если это возможно, расскажите немного о том, что мы, рядовые граждане, о Горбачеве не знаем. На пример, отчего, по вашему мнению, бывший президент великой державы рекламировал на телевидении пиццу - из-за недостатка материальных средств, из-за собственной жадности или по какой-то другой причине?
- Главная причина - элементарная жадность, этакая жлобская алчность. Лучшим подтверждением этих слов служит скандальная, прямо-таки мерзопакостная история, произошедшая в начале 1991 года в Южной Корее. Там Горбачев фактически получил взятку от тогдашнего южнокорейского президента Ро Дэ У (впоследствии обвиненного в коррупции и осужденного на 22 года тюрьмы) - банковским чеком на 100 тысяч долларов. Ро Дэ У положил этот чек президенту СССР в карман на виду у многочисленных делегаций и журналистов. В любой, как принято говорить, нормальной стране (в той же Южной Корее) за подобный проступок государственного руководителя отправили бы сначала в отставку, а затем и в "места не столь отдаленные". Но у нас нормальной страны нет вот уже более двух десятилетий. Потому и печатают громадными тиражами "откровения" главного разрушителя Советского Союза, посредством коих он, ну конечно же, отрицает все обвинения в его адрес. А тем временем идет рекламировать пиццу или мчится на Запад - читать свои бесценные лекции за баснословные гонорары.
- Каково было воздействие опубликованного 23 июля 1991 года "Слова к народу" лично на вас и ваших товарищей по ГКЧП?
- Это было очень яркое, искреннее, проникновенное воззвание. Воспринималось оно патриотически настроенной частью нашего общества с благодарностью и некоторой надеждой на лучшее будущее. Мы же, будущие гэкачеписты, в этом плане ничем от других патриотов Советского Союза не отличались. В основном писал этот возвышенный манифест, по всей видимости, Александр Андреевич Проханов. К сожалению, не все из тех, кто поставил свои подписи под "Словом", остались ему верны до конца...
- С кем-либо из подписавших "Слово к народу" и ваших товарищей по ГКЧП общаетесь?
- Чаще всего общались с Олегом Семеновичем Шениным, Александром Ивановичем Тизяковым, Олегом Дмитриевичем Баклановым. Олег Семенович в конце мая 2009 года ушел в мир иной. Также умерли в новом тысячелетии В.А.Крючков, В.И.Варенников, В.С.Павлов, В.И.Болдин...
РЕТРОСПЕКТИВА
Владимир Весенский. ((Литературная газета", 11 - 17 августа 1999 г.
- Как получилось, что вы оказались основным заговорщиком, председателем ГКЧП, выступившего против Горбачева, который выдвинул вас и настоял на том, чтобы вас избрали вице-президентом Советского Союза?
- Заговора против Горбачева не было... А сближение с ним началось еще до того, как я попал в политическую элиту. Мне нравился этот энергичный молодой человек во главе партии. В отличие от тех мумий, которые повторяли чужие мысли, и то с ошибками, он складно говорил, охотно шел на обмен мнениями. Он предлагал, особенно на первом этапе своего руководства, пути кардинального изменения качества жизни людей, говорил о более широком применении материального стимулирования, которое должно было привести к повышению эффективности экономики, и так далее. Такое не могло не вдохновлять. Наверное, не только я, но многие тогда думали: наконец-то! Поз же эти призывы и разговоры, а вместе с ними и надежды оказались иллюзорными. Я, может быть, дольше, чем мои товарищи находился под влиянием этих иллюзий. Постепенно все убеждались, что за словами Горбачева слишком часто не следуют дела. Но это было потом... А до того на различных важных мероприятиях я несколько раз выступал в поддержку Горбачева, и он меня заметил.
В.Рыньков. Геннадий Янаев: загадка эпохи. Нижний Новгород, 2003 г.
- Какие качества характера двигали вас по карьерной лестнице?
- Начисто исключаю карьеризм, хотя здоровое честолюбие... Почему бы и нет? У меня никогда не было "мохнатой лапы", протекции. За всю трудовую деятельность я единожды писал заявление о принятии меня на работу. Далее все шло естественным путем. Своими основными качествами я считаю работоспособность, честное отношение к делу, верность и порядочность. На сегодняшний день именно порядочность из всех качеств личности я считал бы определяющей.
- На какой из должностей верхнего эшелона власти вам удалось наиболее полно реализовать свои деловые и человеческие качества?
- Моя политическая карьера началась с должности секретаря обкома комсомола. И в этой нише я "крутился" и самореализовывался продолжительное время, включая Комитет молодежных организаций СССР, где я уже на политическом уровне занимался вопросами интеграции прогрессивных молодежных движений всего мира. Во главу угла тогда ставились следующие задачи: укрепление мира между народами, стабильность и процветание развивающихся стран, всемерное ограничение гонки ядерных вооружений и т. п. Этими же вопросами я, как уже вполне созревший, а вернее, состоявшийся профессиональный политик-международник занимался и в профсоюзах. Второй важной проблемой была социальная защита прав граждан СССР, так как в это время уже велась горбачевско-ельцинская кампания по развалу великой страны и обнищанию просто го народа.
ГОРЯЧИЙ АВГУСТ ДЕВЯНОСТО ПЕРВОГО
На протяжении всех лет "после ГКЧП" мне довольно часто, в разных вариациях, задают вопрос: "Как же так! Клянешь Горбачева на чем свет стоит, а сам все время его поддерживал. Неужто не видел, куда он вел страну?".
Отвечал и отвечаю: поддерживал не во всем и не всегда, это раз. Во-вторых, политика - это, как известно, искусство возможного. А возможности нередко бывают таковы, что из двух зол приходится выбирать меньшее. Ведь какой-то реальной третьей силы в СССР тогда не было, а были Горбачев и Ельцин с их "команда ми". Следовательно, выбор приходилось делать исключительно между ними. А в-третьих, мне и сейчас порой кажется, что в душе Горбачев вовсе не желал развала Союза. Этому горе-президенту, что бы о нем ни думали, хотелось сохранить за собой "трон", и за власть Горбачев цеплялся из последних сил. Другое дело, коготок у него увяз, вследствие чего ему приходилось изворачиваться, "лавировать". Вот и "долавировался" - и власть потерял, и страну погубил, и несмываемым позором себя покрыл на веки вечные...
Ввязываясь в эту историю с созданием ГКЧП, мы все прекрасно понимали, что Горбачева надо было сохранить при власти. Хотя бы потому, что, отстранив его от руководства страной, мы, по сути, обрекли бы ее на экономическую и политическую изоляцию (как это ни постыдно, СССР уже не мог обходиться без финансовой помощи из-за рубежа, а генсек-президент все еще пользовался поддержкой крупнейших мировых держав). Отдавали мы себе отчет и в том, что рисковали буквально всем. В лучшем случае, то есть в случае одобрения наших действий Горбачевым, он бы вернулся в столицу и приступил к управлению государством в условиях чрезвычайного положения. Однако, зная горе президента, мы предполагали, что, скорее всего, он нас "продаст" и самой завидной участью для членов ГКЧП станет либо выращивание морковки на загородных да чах, либо "почетные миссии" дипломатов в третьеразрядных африканских странах. В худшем случае, допускали мы все, нас просто-напросто уничтожат без суда и следствия, и наши самые "демократические" в мире средства массовой информации такой исход сочтут вполне нормальным...
Признаюсь честно, я довольно долго колебался, не решаясь подписывать проект документа о введении чрезвычайного положения в стране. А узнал о нем, видимо, самым последним среди всех его организаторов...
16 августа в Концертном зале имени Чайковского, на торжественном собрании, посвященном Дню авиации, мы сидели в президиуме вместе с О.Баклановым и Д.Язовым. И хотя они, судя по всему, уже были в курсе всех "чрезвычайных" приготовлений, мне ничего о них не сказали. На следующий день в московском гостевом доме политической разведки проводили совещание председатель КГБ В.А.Крючков, премьер-министр В.С.Павлов, министр обороны Д.Т.Язов, руководитель аппарата Президента СССР В.И.Болдин, секретари ЦК КПСС О.С.Шенин и О.Д.Бакланов, заместители министра обороны генералы В.И.Варенников и В.А.Ачалов, заместитель председателя КГБ генерал В.Ф.Грушко. Они решили направить в Форос к Горбачеву делегацию, со стоявшую из наиболее близких к нему людей, чтобы про информировать о крайне сложной обстановке в стране и предложить ему ввести чрезвычайное положение.
Вместе с руководителем президентского аппарата В.Болдиным, заместителем председателя Совета обороны СССР В.Болдиным, секретарем ЦК КПСС О.Шениным, командующим сухопутными войсками СССР В.Варенниковым, руководителем 9-го Управления КГБ Ю.Плехановым в Крым прилетели гене рал В.Генералов, с ним шесть человек из личной охраны Горбачева и пять связистов...
Положение дел с охраной Горбачев прекрасно знал и контролировал лично. Более того, у него была абсолютно полная возможность покинуть дачу в любое время и любым путем: по суше, по воде, по воздуху... Вопреки фактам, вопреки истине Горбачев утверждает: "Путчисты наглухо блокировали меня от внешнего мира, причем и с моря, и с суши. По сути психологическое давление"... Если бы его запугивали, разве предложили бы ему полететь немедленно в Москву и там разбираться в ситуации и принимать меры. Но, сказавшись нездоровым, Горбачев от возвращения в Москву отказался. Была у Горбачева возможность пользоваться радиосвязью, связью по телефону, включая спутниковую связь. Не воспользовался, т. к. выжидал, рассчитывал - чья возьмет, чью сторону поддержать, чтобы остаться на политическом Олимпе. То, что связь была, подтвердил в своем интервью один из руководителей коллектива, участвовавшего в создании системы связи в Форосе. В декабре 1991 г. он прямо заявил, что утверждения о полном отключении связи Фороса с внешним миром - выдумка. Этого не может быть даже при ядерном взрыве...
(Г. Янаев. Август 1991: мифы и реальность)
Восемнадцатого, в воскресенье, мне позвонил в Кремль старый, хороший приятель, бывший главный редактор одной из всесоюзных газет, и позвал в гости. Он был после инсульта, нуждался в лекарствах. Я привез ему требуемые снадобья, сели за стол, выпили по рюмке коньяку, повели задушевную беседу. Вдруг пришел из машины начальник охраны и доложил: "Павлов звонит, просит с ним связаться". Я охраннику: спасибо, мол, скажите ему, что свяжусь с ним попозже. У меня в тот момент и мысли не возникло, что этот звонок председателя правительства обусловлен какими-то экстраординарными обстоятельствами, - с Павловым созванивались часто и далеко не всегда по каким-то неотложным делам. Посему продолжили с приятелем наше нехитрое застолье. Примерно через час снова появился начальник охраны: "Крючков звонит...". Тут уж стало ясно: происходит что-то необычайное. Подошел к телефону в машине, взял трубку и услышал голос председателя КГБ: "Геннадий Иванович, мы вас ждем в Кремле, в кабинете Валентина Сергеевича Павлова".
Приехал в Кремль, вошел в премьерский кабинет и увидел там внушительную группу, так сказать, высоко поставленных советских руководителей.
В.А.Крючков, не мешкая, ввел в курс дела:
- Группа уполномоченных нами товарищей летала в Крым к Горбачеву. Михаилу Сергеевичу было сказано: наше терпение лопнуло, надо срочно принимать чрезвычайные меры в стране.
Еще Владимир Александрович сообщил, что нормальный разговор у посланников с Горбачевым, в общем-то, не склеился, однако на прощание он им обронил: мол, черт с вами, делайте, что хотите, только созовите Верховный Совет СССР. Меня все эти новости буквально ошарашили, и перво-наперво я спросил:
- А где те, кто к Горбачеву летал?
- В самолете. Возвращаются в Москву. Ждем их прибытия. Действительно, через некоторое время они появились в кабинете председателя правительства и рассказали о своей встрече с президентом СССР. Этот рассказ меня, мягко говоря, не вдохновил, не обрадовал. И в ответ на обращенный ко мне призыв принять на себя временное исполнение обязанностей главы государства я поначалу решительно отказался: "Нет, уважаемые товарищи, не стану брать на себя такую ответственность. Вы представляете, какова будет реакция в стране и мире, какие вопросы начнут задавать: куда подевали Горбачева, что с ним, на каком основании за руль государства уселись?! Ведь уже следующим утром всполошатся, зарычат и завоют так, что никому мало не покажется! Простите, конечно, но от подобной чести меня, пожалуйста, избавьте. - Еще не вполне оправившись от смятения (скорее даже шока), я с некоторой надеждой посмотрел и тем самым обратил взгляды собравшихся на председателя Верховного Совета СССР. - Анатолия Ивановича Лукьянова главным назначьте. Он как-никак высшим органом власти у нас в стране руководит..."
И тогда Валерий Иванович Болдин, только что вернувшийся из Фороса, эдак философски-флегматично изрек: "Ну что ж, Геннадий Иванович, придется действовать без вас. Вот только шансы на то, что завтра же окажемся арестованными, очень близки к стопроцентным"...
Дальше меня уговаривать не потребовалось. Шел первый час ночи. Я взял ручку и подписал все документы о создании ГКЧП. Из них наиболее характерный, показательный (по крайней мере с точки зрения истории) - "Обращение к советскому народу".
ОБРАЩЕНИЕ К СОВЕТСКОМУ НАРОДУ ГОСУДАРСТВЕННОГО КОМИТЕТА ПО ЧРЕЗВЫЧАЙНОМУ ПОЛОЖЕНИЮ В СССР
18 августа 1991 г.
Соотечественники! Граждане Советского Союза!
В тяжкий, критический для судеб Отечества и наших народов час обращаемся мы к вам! Над нашей великой Родиной нависла смертельная опасность! Начатая по инициативе М.С.Горбачева политика реформ, задуманная как средство обеспечения динамичного развития страны и демократизации общественной жизни, в силу ряда причин зашла в тупик. На смену первоначальному энтузиазму и надеждам пришли безверие, апатия и отчаяние. Власть на всех уровнях потеряла доверие на селения. Политиканство вытеснило из общественной жизни заботу о судьбе Отечества и гражданина. Насаждается злобное глумление над всеми институтами государства. Страна по существу стала неуправляемой.