"Сочинение киевского великого князя Владимира Мономаха, известное под именем "Поучение", написано в конце XI - начале XII века. "Поучение" дошло до нас совершенно случайно, в единственном списке, в составе Лаврентьевской летописи, которая рисковала сгореть вместе со списком "Слова о полку Игореве" в московском пожаре 1612 года в собрании рукописей Мусина-Пушкина, но не сгорела только потому, что была взята из библиотеки Н. М. Карамзиным.
Можно быть совершенно уверенным, что если бы Лаврентьевская летопись сгорела, то "Поучение" Владимира Мономаха было бы объявлено подделкой и защитить его подлинность было бы гораздо труднее, чем сейчас защищать подлинность "Слова о полку Игореве". "Поучение" никак не отразилось в последующей русской литературе, оно нигде не упоминается…"
Не правда ли, это сказано и почти о "Дневниках" Берии? До их публикации о них ведь тоже не было известно ничего.
Впрочем, и далее Дм. Лихачёв, имея в виду "Поучение" Мономаха, пишет то и так, что заставляет вспоминать также о дебатах вокруг "Дневников" Берии:
"…текст "Поучения"… - это, казалось бы, "явная" вставка; частное письмо и автобиография Мономаха, которые имеются в "Поучении", необычны для литературы XI–XII веков… Можно… привести… много других аргументов в защиту поддельности "Поучения"…"
Но! Но далее академик Лихачёв продолжает:
"…По счастью, рукопись сочинений Мономаха сохранилась, и никаких подозрений она не вызывает".
Оно и понятно - Владимир Мономах не мешал Владимиру Ленину, и в советское время царские архивы хранились лучше, чем при царе.
А вот Лаврентий Берия очень мешал многим и при жизни, и за гробом (которого, правда, у Лаврентия Павловича, скорее всего, и не было).
Поэтому вряд ли где-то сегодня можно отыскать оригинал рукописи "Дневников"… Это во времена Булгакова - современника Берии - рукописи в России не горели. Но "пожары" хрущёвской "борьбы с культом", горбачёвско-ельцинской "катастройки" и путинско-медведевской "борьбы с фальсификацией истории" оказались и оказываются для русских архивов более гибельными, чем даже знаменитый московский пожар 1812 года".
Профессор Козлов задаётся вопросом - зачем-де Кремлёву понадобилось создавать поддельные дневники Берии - и отвечает на свой же вопрос так:
"Если руководствоваться первой формулой типологии документальных фальсификаций - формулой целедостижения (инициация подлога + изготовление подлога = цели подлога) - становится очевидной цель, которую преследовал фальсификатор: реабилитация Берии, а через него - сталинизма вообще".
Я уже писал, что у профессора Козлова нет никаких оснований высказывать однозначные мнения относительно тех или иных моих намерений. Он со мной на брудершафт не пил, за одной партой мы не сидели, душу я ему не изливал…
Поэтому рекомендую профессору Козлову отвечать лишь за самого себя.
Не раз говорил и ещё раз повторю, что в целях исторической реабилитации Л. П. Берии я написал достаточно от своего собственного имени, чтобы скрываться, - в целях реабилитации Л. П. Берии, за его имя.
То же могу сказать и об эпохе Сталина - она вообще не нуждается в реабилитации, поскольку её мощь, величие и необходимость для России могут отрицать лишь неосведомлённые невежды.
Или - осведомлённые подлецы.
Дмитрий Лихачёв в своей книге "Великое наследие" (стр. 111–112), говоря о возможных попытках объявить "Поучение" Мономаха "подделкой", иронизирует:
"…Объяснить, зачем понадобилось в конце ХУЛИ века сочинять "Поучение" Мономаха, можно было бы так: Мономах - родоначальник московских государей, его шапка - символ монархической власти, и его "Поучение" оправдывало её…"
Подобного рода ирония уместна и по отношению к профессору Козлову, самочинно присвоившему себе право высказываться за других.
А вот Пётр Палиевский:
"Сочинение, о котором идёт речь в предлагаемой книге, тоже возникло в краях, где когда-то родилось желание "испить шеломами Дона", - только несравненно больше этих "шеломов" погибло на дне реки. Рукопись его тоже сгорела (как и рукопись "Слова о полку Игореве". - С. К.) - в нашествии более ужасном, чем война 1812 года. И оно вызывает не меньше стремлений доказать его поддельность, чем "Слово о полку Игореве". Это произведение - "Тихий Дон" М. А. Шолохова.
В самом деле: почему русская классика находится под столь сильным отрицательным вниманием? Тут и "Слово о полку Игореве", и переписка Г розного с Курбским, и документы известной ереси Феодосия Косого… Дважды в нашем веке проводилась очень основательная работа по доказательству того, как хитроумно "склеил" Толстой из неведомых публике материалов "Войну и мир". Почему же это Пушкин, наоборот, из несомненной подделки Мериме умел создать подлинные "Песни западных славян"? Поднял из-под насмешливого уничтожения Жанну д’Арк? История когда-нибудь ответит на эти, надо признаться, трудные вопросы…"
Вопрос выше задан по существу, и его можно отнести не только к ситуации с русской классикой, но и с историей СССР, с историей эпохи Сталина и Берии…
Причём и честный ответ будет схожим!
Русская классика, как и русская, и особенно советская, история, находится под столь сильным отрицательным вниманием именно потому, что сам факт их существования в мировой культуре и истории мира ненавистен всей мировой и отечественной сволочи.
Ей, этой прогнившей якобы "элите", равно ненавистен и писатель Шолохов, и государственный деятель Берия.
Шолохов - потому что он стал великим советским писателем и яркой фигурой советского общества во времена Сталина.
Берия - потому что он был великим реформатором и яркой фигурой эпохи Сталина.
Не знаю, общались ли когда-либо Шолохов и Берия. Коллизия с заступничеством Шолохова, когда он в октябре 1938 года обратился к Сталину по поводу необоснованных репрессий в Вёшенском районе, происходила с участием ещё наркома внутренних дел Ежова.
Берия, хотя уже и работал в НКВД СССР, только входил в работу и занимался тогда налаживанием дел в ГУГБ НКВД СССР.
Но дело Берия и Шолохов делали одно, пусть и в разных его направлениях.
Шолохов работал в сфере культуры, Берия - в сфере государственного строительства, однако объединяло их то, что Шолохов работал в сфере советской культуры, а Берия - советского государственного строительства.
Через десятилетия, как видим, их "объединило" и ещё одно - сомнение в том, им ли принадлежат тексты, публично объявленные принадлежащими им.
И в этом тоже есть, возможно, некий высший смысл.
Тема VI
"Дело Берии" и делишки "демократов"
С темой дневников Л. П. Берии оказалась связанной и ещё одна тема, чем я, должен признаться, немножко горжусь.
Дело вот в чём."
Сразу же за статьёй профессора Козлова "Реабилитация подлогом - как в кино" в номере 2 журнала "Родина" под рубрикой "Книжный развал" следовало сообщение о том, что издательство "Кучково поле" опубликовало сборник документов "Политбюро и дело Берии".
В журнале "Родина" об этом тысячестраничном "кирпиче", изданном под общей редакцией О. Б. Мозохина, было сказано так:
"В сборник документов вошли наиболее информативные материалы, в которых освещается подготовка и проведение процесса над Л. П. Берией и его окружением. Основная масса документов рассекречена недавно и вводится в научный (ну-ну. - С. К.) оборот впервые. Публикуемые документы ранее были недоступны исследователям, что затрудняло проведение полноценного анализа этого процесса. Настоящий сборник ставит своей целью расширить представление общественности (в пределах тиража аж в "целую" тысячу экземпляров при розничной цене одного экземпляра более 1000 рублей. - С. К.) об этом до настоящего времени закрытом деле. Публикуемые материалы позволяют проследить процесс подготовки и принятия решений по обвинению Л. П. Берии и его окружения в государственных преступлениях".
Ознакомившись с этим сообщением, я сразу же подумал: "Не мои ли, в том числе, скромные усилия привели к такому немалому результату, как хотя бы частичное рассекречивание следственных материалов по "делу Берии"?"
Конечно, процесс рассекречивания и подготовки к открытой печати любых ранее закрытых материалов непрост и времени занимает много. Поэтому почти одновременное появление в печати дневников Берии и сборника документов о "деле Берии" могло быть случайным совпадением. Однако знакомство с самим сборником кое-что, пожалуй, прояснило.
Начну сначала".
Уже на первой странице предисловия (с. 3 сборника) говорится:
"Написано о Берия достаточно много. Однако публикации носят противоречивый характер. Кто-то считает его выдающимся государственным деятелем, кто-то палачом. Некоторые - народным героем, другие - развратником, морально разложившимся человеком и шпионом…"
Внизу страницы под сноской 1 приведён список из 11 источников. Будучи знаком практически со всеми из них, должен сообщить, что лишь в одном Берия аттестуется относительно объективно (Рубин Н. Лаврентий Берия. Миф и реальность. - М.: Смоленск, 1998).
При этом в список "источников" историками-составителями была включена примитивная фальшивка некоего А. Вильямса "Дневники Берия". Я писал о ней в предисловии к первому тому подлинных дневников Л. П. Берии.
Ну, я-то был вынужден как-то упомянуть этот грязный опус и кратко проанализировать и оценить его - меня к тому вынуждала сама тема дневников. Но может ли хоть как-то уважающий себя и свой предмет исследователь истории по доброй воле не то что ссылаться на фальшивку Вильямса, но вообще упоминать её?
А если уж упоминать, то исключительно для того, чтобы её полностью и безоговорочно дезавуировать, чего О. Б. Мозохин не сделал.
Зато авторы предисловия к сборнику документов о "деле Берии" не сочли необходимым отметить такие, например, несомненно, интересные и объективные книги о Л. П. Берии, как "Неизвестный Берия" Алексея Топтыгина, "Убийцы Сталина и Берии" Юрия Мухина, работы Ивана Чигирина и Арсена Мартиросяна, ограничившись ссылкой лишь на одну Елену Прудникову, чьи книги о Берии безусловно значительны, но не исчерпывают собой нормативную, так сказать, "бериану".
К "наиболее взвешенной" составители сборника документов О. Б. Мозохин и А. Ю. Попов отнесли книгу А. Сухомлинова "Кто вы, Лаврентий Берия?", изданную в 2003 году. Они сообщают, что книга "написана на документальных материалах и даёт наиболее объективное представление о бывшем наркоме НКВД и министре внутренних дел".
Собственно, уже такое представление Л. П. Берии читателю граничит с фальсификацией истории, поскольку среди первостепенных партийных и государственных постов, которые в разное время занимал Берия и на которых он себя блестяще проявил как созидатель и организатор, объективный историк просто не может не назвать посты первого секретаря Закавказского крайкома ВКП(б), Первого секретаря КП(б) Грузии, члена Политбюро ЦК ВКП(б) и члена Президиума ЦК КПСС, заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров СССР, заместителя и первого заместителя Председателя Совета министров СССР, члена и заместителя Председателя ГКО и, наконец, председателя "атомно-ракетного" Специального комитета при СМ СССР.
Это ведь не формальность! Деятельностью в качестве наркома НКВД СССР и министра МВД СССР выдающийся вклад Л. П. Берии в его эпоху не ограничивается. Более того, даже выдающийся чекист Берия уступает Берии - реформатору Грузии, организатору обороны Кавказа, круглосуточному организатору и руководителю оборонной работы тыла во время войны, руководителю послевоенной экономики и куратору атомной проблемы.
Но вот то, что сами составители сборника документов о "деле Берии" высоко оценивают не более чем сносную (с позиций объективности) книгу А. Сухомлинова, я прошу читателя запомнить.
Этот факт нам вскоре ещё пригодится.
А теперь - о связи сборника документов о "деле Берии" с изданными мною дневниками Л. П. Берии… Как оказалось, я в своём первоначальном предположении о возможности такой связи не ошибся, и это подтвердили, вольно или невольно, сами составители "бериевского" сборника.
Вот как они пишут об этом в предисловии к сборнику:
"В последнее время появились публикации, в которых авторы пытаются обозначить "истинную роль и значение" Лаврентия Берия для советской истории (под сноской 4 внизу страницы значатся три книги Е. П рудниковой. - С. К.). Писатель С. Брезкун-Кремлёв рассказал о Берии в книге "Берия. Лучший менеджер XX века". Но что удивительно, позже им были "найдены" (? - С. К.) дневники Лаврентия Берии, которые якобы были рассекречены (? - С. К.) и открыли истинное лицо "самого известного главы НКВД"…"
Тут надо сразу объясниться…
Я нигде и никогда не писал о том, что "нашёл" дневники. Я писал лишь о том, что получил их текст. Причём ясно и чётко описывал, как и при каких обстоятельствах и в какой форме я этот текст получил.
Впрочем, об этой стороне вопроса мы позднее ещё поговорим, и - весьма обстоятельно - при рассмотрении темы седьмой "Почему дневники Берии были переданы Кремлёву так, как они были ему переданы".
Далее авторы предисловия демонстрируют настолько забавную "наивность", что заставляют вспомнить о девице из "весёлого" дома, которая сообщает клиенту, что её-де мама и папа рассказали ей, что нашли её в капусте и что лично она по сей день пребывает в уверенности, что так оно и было".
Ну, в самом-то деле, лишь возведя "невинные" очи горе, можно написать следующие строки:
"…Однако никаких дневников Берия в Межведомственную комиссию по защите государственной тайны на рассекречивание не направлялось"…
Конечно, не направлялось!
Во-первых, откуда взяться оригиналам дневников Берии, если, по свидетельству даже его ненавистников, архивные материалы Берии в хрущёвские времена уничтожались мешками! Кстати, как юрист О. Мозохин считает - содержимое этих мешков, перед тем как превратиться в пепел, проходило экспертизу на предмет возможного рассекречивания или нет?
Во-вторых, о каких претензиях по поводу ненаправления в какую-то там Межведомственную комиссию дневников Берии может идти речь, если историки-академисты с порога отрицают саму возможность существования таких дневников и безапелляционно (и бездоказательно при том) заявляют об их якобы подложности?
В предисловии к сборнику документов по "делу Берии" язвительно заявляется:
"В связи с этим (публикацией дневников Л. П. Берии. - С. К.) можно предположить, что если будет спрос на такого рода литературу, то в скором времени могут появиться сенсационные дневники и других членов Политбюро, в том числе и И. В. Сталина…"
Однако ирония здесь неуместна.
С одной стороны, Л. П. Берия оказался фактически единственным из членов "классического" сталинского Политбюро, который не умер в глубокой старости, а был уничтожен в расцвете сил, на пятьдесят четвёртом году жизни. Все остальные - Молотов, Маленков, Микоян, Каганович, Ворошилов, Хрущёв, Булганин скончались в преклонном возрасте и имели все возможности для того, чтобы вполне легально оставить после себя мемуары или дневники - если бы они их вели. Кое-кто мемуары после себя и оставил - в той или иной форме.
С другой стороны, если бы члены "сталинского" Политбюро вели дневники, то и они были бы давно наследниками опубликованы - никаких препятствий к тому ни в одном случае не было бы.
С третьей стороны, действительно не исключено (рынок есть рынок) появление и других "сенсационных" дневников членов Политбюро, кроме, естественно, И. В. Сталина. Но вот аутентичность их будет несомненной лишь в том случае, если такие дневники будут отысканы именно в виде оригиналов и отысканы и опубликованы именно наследниками членов Политбюро.
Случай же с текстами дневников и других материалов Л. П. Берии уникален и поэтому никак не укладывается в привычные рамки. Неужели же это непонятно?!
Ни Молотова, ни Маленкова, ни Микояна, ни Кагановича, ни Ворошилова, ни Хрущёва, ни Булганина и тд. никто никогда не арестовывал, их жилища никто не обыскивал, так что какое-либо насильственное, против воли авторов, изъятие их материалов властями практически было исключено.
Что же до Берии - тут всё обстояло иначе, и надо ли эту мысль далее продолжать?
Возвращаясь же к предисловию к сборнику "бериевских" документов, признаюсь, что наиболее лестным для меня оказался следующий пассаж из предисловия:
"Чтобы оградить оградить (слово "оградить" повторено дважды в тексте предисловия, видно, очень уж хотелось его авторам оградить читателей от Кремлёва. - С. К.) исследователей от такого рода "дневников и воспоминаний" и публикуются документы, которые позволяют объективно (вот как! - С. К.) отразить исторические события…"
Иными словами, сами составители сборника прямо признали, что публикация мной дневников Л. П. Берии вынудила официозных историков предпринять какие-то меры противодействия, одной из которых стало частичное рассекречивание материалов "дела Берии".
Между прочим, опечатку (или описку) "оградить оградить" можно отнести к "моменту истины" по, так сказать, Фрейду. Сработало подсознание. Видно, очень уж хотелось составителям сборника оградить читателей от дурного влияния Кремлёва.
Что ж, ради одного такого результата стоило, как говорится, жить и бороться.
Из всех членов сталинского Политбюро наиболее объёмные и полноформатные воспоминания оставил Никита Хрущёв, причём в его случае слова "воспоминания" и "мемуары" надо брать в кавычки - очень уж много в них не то что передержек и натяжек, а прямой, достаточно легко устанавливаемой лжи.
Вот о чём написать бы профессору Козлову и его коллегам по Отделению истории РАН! Вот на что обратить бы внимание и публикаторам следственных материалов по Берии.
Однако явно фальшивые - фальшивые не по их авторству, ибо Хрущёв, как я понимаю, действительно надиктовал то, что было издано на Западе от его имени, а фальшивые по тону и исторической сути - "мемуары" Хрущёва для нынешних официозных "историков" - это "исторический источник". И "источник" именно потому, что антисталинские и антибериевские "мемуары" Хрущёва антиисторичны и фальсифицируют историю.
Нынешние официозные "историки" открыто ненавидят (точнее, как я понимаю, "ненавидят" в кавычках, за приличную плату) советскую эпоху. Поэтому, например, все те советские наименования, которые должны писаться с заглавных букв, они пишут со строчных…
Не "Герой Социалистического Труда", а "герой социалистического труда", не "Политбюро", а "политбюро" и т. д.
Если бы это было не против правил даже нынешней безграмотной "грамматики", то они и имена Ленина, Сталина и Берии писали бы с маленькой буквы.
Зато "Государь Император" они пишут обязательно с больших букв, испытывая при этом, надо полагать, подлинно "верноподданнический", то есть холуйский, восторг.
Что тут сказать?