"Се аз царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии, преж сего в лете 7000 в 66 году в априле в четвертом числе, пожаловал есми Григорья Аникеева сына Строганова: что мне бил челом, а сказывал, что деи в нашей отчине, ниже Великие Перми за 80 за 8 верст, по Каме реке, по правую сторону Камы реки с Усть Лысвы речки, а по левую деи сторону реки Камы против Пызноские курьи, по обе стороны, по Каме до Чюсовые реки, места пустые, лесы черные, речки и озеры дикие, острова и наволоки пустые, а всего деи того пустого места 146 верст; и преже деи сего, на том месте, пашни не пахиваны, и дворы деи не стаивали, и в мою деи цареву и великого князя казну с того места пошлина никакая не бывала; и ныне не отданы никому, и в писцовых де книгах и в купчих и в правежных то место не написано ни у кого; и Григорий Строганов бил нам челом, а хочет на том месте городок поставити, и на городе пушки и пищали учинити; и пушкарей и пищальников и воротников устроити, для береженья от ногайских людей и от иных орд; а около того места лес по речкам и до вершин и по озерам сечи, и пашню росчистя пахати, и дворы ставити, и людей называти неписменных и не тяглых, и росолу искати, а где найдется росол, и варницы ставити и соль варити; и мне б Григорья Строганова пожаловати, велети б ему на том месте городок поставити собою, и на городе пушки и пищали учинити, и пушкарей и пищальников и воротников устроити собою, для береженья от ногайских людей и от иных орд, и около б того места лес по речкам и до вершин и по озерам велети сечи, и пашни росчистя велети пахати, и дворы ставити, и людей велети называти, и в том бы месте велети росолу искати, где найдется, и соль бы ему тут велети варити.
И здеся на Москве казначеи наши про то место спрашивали пермитина Кодаула, а приезжал из Перми ото всех пермич з данью и казначеям нашим пермитин Кодаул сказал: о котором месте нам Григорей бьет челом, и те Деи места искони вечно лежат впусте и доходу в нашу казну с них нет никоторого, и у пермич деи в тех местах нет ухожаев никоторых. И ож будет так, как нам Григорей бьет челом и пермяк Кодаул сказывал, и с тех будет с пустых мест преж сего наших даней не шло, и ныне с них дани никоторые не идут, и с пермичи не тянут ни в какие подати, и в Казань ясаков не дают и преж того не давывали, и пермичем и проезжим людем никоторые споны не будет; и яз царь и великий князь Иван Васильевич всеа Руси Григорья Аникеева сына Строганова пожаловал, велел есми ему на том пустом месте ниже Великие Перми за 80 за 8 верст по Каме реке, по правую сторону Камы реки, с Усть Лысвы речки, а по левую сторону Камы реки против Пызновские курьи, вниз по обе стороны по Каме до Чусовые реки, на черных лесех городок поставити, где бы было крепко и усторожливо, и на городе пушки и пищали учинити, и пушкарей и пищальников и воротников велел есми ему устроити собою, для береженья от ногайских людей и от иных орд.
А тяглых людей и писменных к собе не называти и не прииматьи; а воров ему и боярских людей беглых, с животом, и татей и разбойников не приимати ж.
А приедет кто к Григорью из ыных городов нашего государства или из волостей тяглые люди с женами и детьми, и станут о тех тяглых людех присылати наместники или волостели или выборные головы, и Григорью тех людей тяглых с женами и детьми от себя отсылати опять в те городы, ис которого города о которых людех отпишут именно, и у себя ему тех людей не держати и не принимати их. А которые люди кто приедет в тот город нашего государства или иных земель люди с деньгами или с товаром, соли или рыбы купити или иного товару, и тем людем вольно туто товары свои продавати, и у них покупати безо всяких пошлин.
А которые люди пойдут ис Перми жити, и тех людей Григорью имати с отказом неписьменных и нетяглых.
А где в том месте росол найдут, и ему тут варницы ставити и соль варити и по рекам и по озерам в тех местех рыба ловити, безоброчно.
А где будут найдут руду серебряную или медную, или оловянную, и Григорью тотчас о тех ему рудах отписывати к нашим казначеям, а самому тех руд не делати, без нашего ведома; а в Пермские ему ухожеи и в рыбные ловли не входити. А льготы есми ему дал на 20 лет – от Благовещеньева дни лета 7066 до Благовещенья дни лета 7086; и кто к нему людей в город и на посад, и около города на пашни и на деревни и на починки, придут жити неписменных и нетяглых людей, Григорью с тех людей, в те льготные 20 лет не надобе моя царева и великого князя дань, ни ямские, ни ямчюжные денги, ни посошная служба, ни городовое дело, ни иные никоторые подати, ни оброк с соли и с рыбных ловел, в тех местех.
А которые люди едут мимо тот городок нашего государства или иных земель с товары или без товару, и с тех людей пошлины не имати никоторые, торгуют ли тут, не торгуют ли. А повезет он или пошлет ту соль или рыбу по иным городом, и ему с той соли и с рыбы всякие пошлины давати, как и с иных с торговых людей наши пошлины емлют. А кто у него учнет в том его городке людей жити пашенных и непашенных, и нашим пермским наместником и их тиуном Григорья Строганова, и что его городка людей и деревенских, не судити ни в чем, и праведчикам и доводчикам и их людем к Григорью Строганову и к его городка и к деревенским людем не вьезжати ни по что, и на поруки их не дают и не всылают к ним ни по что; а ведает и судит Григорей своих слобожан сам, во всем.
А кому будет иных городов людем до Григорья какое дело, и тем людям на Григорья здесь имати управные грамоты, а по тем управным грамотам обоим, ищеям и ответчикам, безприставно ставитца на Москве перед нашими казначеи на тот же срок на Благовещеньев день. А как те урочные лета отойдут, и Григорью Строганову наши все подати велети возити на Москву в нашу казну на тот же срок на Благовещеньев день, чем их наши писцы обложат. Также есми Григорья Аникеева сына Строганова пожаловал: коли наши послы поедут с Москвы в Сибирь или из Сибири к Москве, или из Казани наши посланники поедут в Пермь или из Перми в Казань мимо тот его городок, и Григорью и его слобожанам нашим Сибирским послом и всяким нашим посланникам в те его льготные 20 лет подвод и проводников и корму не давати; а хлеб и соль и всякой запас торговым людем в городе держати, и послом и гонцоми проезжим людям и дорожным продавати по цене, как меж собя купят или продают; и подводы, и суды, и гребцы, и кормщики наимают полюбовно всякие люди проезжие, кому надобе, и кто у них дешевле похочется наняти.
Также есми Григорья Аникеева сына Строганова пожаловал: с пермичи никоторые тяглы не тянути и счету с ними не держати ни в чем до тех урочных лет. И во всякие угодья пермичам, и в земляные и лесные, от Лысвы речки по Каме по речками по озером и до вершин до Чусовые реки у Григорья не вступатися ни в которые угодья в новые. А владеют пермичи старыми ухожеи, которыми истари владели, а Григорей владеет своими новыми ухожеи, с которых ухожаев и со всяких угодей в нашу казну никоторых пошлин не шло, и в Казань ясаков нашим боярам и воеводам в нашу казну не плачивали и преж того в Казань не давывали.
А что будет нам Григорей по своей челобитной ложно бил челом, или станет не по сей грамоте ходити, или учнет воровати – и ся моя грамота не в грамоту.
Дана грамота на Москве лета 7066 апреля 4 дня".
Арман Жан дю Плесси де Ришелье. 1585–1642 годы
Генеалогические и исторические источники
Разыскания авторов в нескольких европейских странах.
Арман де Ришелье. Политическое завещание. СПб., 1766 (переписано авторами).
Нрав кардинала де Ришелье. СПб., 1766.
17 февраля 1642 года первый министр Франции и друг умного короля Людовика XIII кардинал де Ришелье во дворце принца крови Гастона Орлеанского попал в отлично организованную засаду. Кардинал стоял в центре огромного зала, прикрытый со спины только верным капитаном своих гвардейцев дю Баром. И на него из-за колонн уже были готовы броситься два десятка заговорщиков во главе с королевским любимцем де Сен-Маром.
Никто не понял, что произошло, но в следующие секунды всех заговорщиков вдруг охватил дикий страх, они мгновенно разбежались и быстро были арестованы в своих дворцах, трясущиеся от ужаса. Возбужденная Франция говорила, что Ришелье разбросал совсем не трусливых убийц своим пронзительным, парализующим взглядом. И это была чистая правда.
Арман Жан дю Плесси де Ришелье родился 9 сентября 1585 года в Париже на улице Булуа. Его матерью была Сюзанна де ла Порт, дочь получившего дворянство адвоката парижского парламента. Отец будущего великого кардинала Франсуа дю Плесси, род которого был известен во Франции с XIV века, происходил из знатного дворянства провинции Пуату. С 1573 года Франсуа дю Плесси служил французским королям, был награжден орденом Святого Духа, получил в наследственное владение епископство в городе Люсоне и служил верховным судьей, министром юстиции Франции, начальником секретной службы одного и капитаном телохранителей другого французского короля.
Будущий гений Франции был крещен 5 мая 1586 года в парижской церкви Сен-Эстат. Крестными отцами Армана де Ришелье стали маршалы Франции Жан д’Омон и Арман де Гонто-Бирон, и никто в этот день даже не мог предположить, что в будущем этому удивительному "человеку в красном" предстоит стать создателем идеального, сильного и мудрого государства, в котором "главным двигателем народного благосостояния является промышленность и внешняя торговля, а основой государственного могущества – сильная армия".
Многие умные государи по всему миру добивались поразительных успехов в управлении своих стран, помня знаменитое "Политическое завещание" французского гения: "Нужно спать по-львиному, не закрывая глаз, чтобы предвидеть все беды для государства, из которых меньшие могут быть большими и самыми опасными".
Именно герцог Ришелье сделал самой лучшей в мире французскую гвардию, по образцу которой Петр Великий создавал Преображенский и Семеновский полки.
Гвардией, название которой происходило от старогерманского слова garda – "стеречь, оборонять", в Европе давно называли отборные и привилегированные военные части. С древнейших времен государи и полководцы имели отряды телохранителей, занимавшихся только охраной своих повелителей. С XII века эти отряды стали заниматься и защитой государства, в частности охранять национальное знамя. После появления в конце XVI века постоянных европейских армий гвардия разделилась на внутреннюю, охраняющую монарха, и внешнюю, воюющую, и значительно отличалась от остальных войск высочайшим качеством обучения, вооружением и обмундированием.
Самой известной и вышколенной гвардией стала французская, быстро превратившаяся в европейский эталон, по которому позднее создавал свои Преображенский и Семеновский полки даже Петр Великий. С XV столетия, начиная с Людовика XI, количество личной стражи французских королей, имевших и отборные отряды шотландских и швейцарских стрелков, измерялось несколькими тысячами. В 1553 году Людовик XII создал первый гвардейский полк, предназначенный и для боевых действий. Через десять лет, при Карле IX, во французской гвардии служили две тысячи фламандцев в двадцати ротах и шестьсот швейцарцев в трех ротах.
В 1582 году указом Генриха III очень влиятельный чин полковника гвардии был приравнен к высоким армейским генералам. При Генрихе IV Бурбоне и его сыне Людовике XIII гвардия Франции состояла из легкой кавалерии короля, гвардейских жандармов и королевских мушкетеров. Именно в этот созданный в 1622 году мушкетерский полк в 1640 году из легкой гвардейской кавалерии, в которой ему пришлось прослужить более десяти лет, перешел гасконец Шарль Ожье де Бац де Кастельмор д’Артаньян, с которого гений Александра Дюма написал своего знаменитого героя.
Полк королевских мушкетеров состоял из трех рот, различавшихся по цвету мундиров на голубую, серую и красную, по сто воинов в каждой, вооруженных мушкетами, пистолями и шпагами и сражавшихся только верхом. Людовик XIII лично возглавлял своих любимцев, отвечавших за его охрану. Непосредственно мушкетерским полком командовал назначенный королем удалой капитан-лейтенант граф де Труавиль, которому подчинялись три ротных капитана и их заместители, корнеты. Мушкетеров, в которых обычно набирали отличившихся молодых дворян из Гаскони и Беарна на юге Франции, называли maison militaire, военной свитой короля. Эти отборные молодцы в лазоревых туниках с серебряными галунами, портупеями и пуговицами, с белым знаменем, на котором были изображены три золотые лилии королей Франции, охраняли короля и его наследника и успевали отличиться в многочисленных сражениях, в которых никогда не было недостатка.
С полуночи до раннего рассвета дежурная рота мушкетеров охраняла королевские спальни, заперев их входы и выходы, а днем конвой из тридцати молодцов всегда следовал за каретой монарха. Когда на первого министра Франции кардинала Армана де Ришелье участились покушения, по приказу короля его стала охранять личная рота мушкетерского полка, в камзолах красного цвета с золотыми галунами и неизменных темно-лазоревых туниках, на которых были вышиты широкие кардинальские кресты. Вся Франция хорошо знала, что королевским мушкетерам, позже преобразованным в шесть бригад по шестьдесят всадников в каждой, не было равных не только на балах во дворцах Парижа, но и на полях европейских сражений.
Арман де Ришелье
ИЗ "ПОЛИТИЧЕСКОГО ЗАВЕЩАНИЯ"
"Слабость человеческого существа требует во всем равновесия, и в этом – истина.
Разумный Государь и искусный Совет – это великое сокровище государства, и согласие обоих бесценно. От этого зависит все государственное благополучие. Самые успешные государства те, в которых государи и советники мудры.
Народная польза должна быть единственным делом Государя и его советников. Море доброго будет от соблюдения этого правила и океан зла для государства, если собственная корысть будет предпочтена народной пользе.
Главное в управлении государством – прозорливость. Министры должны чаще напоминать своему Государю о будущем, чем о настоящем, потому что лучше выступить навстречу государственным проблемам, чем убирать их после нашествия.
Нужно спать по-львиному, не закрывая глаз, чтобы предвидеть все беды для государства, из которых меньшие могут стать большими и самыми опасными.
Королю нужно очень обдумывать все договора и, подписав, соблюдать их свято.
Назначать на ответственные должности нужно талантливых людей, к ним подходящих, иначе потом придется сто лет исправлять то, что они натворят. Могу сказать, что если бы все высшие государственные сановники были достойными людьми, то государство наслаждалось бы несказанным благоденствием. Я очень хорошо знаю, что очень трудно найти таких чиновников, но обязательно необходимо, чтобы самые главные из них были достойными и умелыми людьми. Если маска, которой большая часть людей покрывает свои пороки, у больших чиновников срывается, необходимо исправить ошибку их назначения.
Государям следует помнить, как страшно им придется отвечать перед Богом за раздачу больших чинов посредственностям. Самые опасные для государства – временщики, ибо, возвышенные счастьем, редко используют ум, который у них бессилен. Многие государи погубили себя тем, что предпочли свои блажи и прихоти народной пользе.
Самые страшные для государств – это дворцовые льстецы, клеветники и сплетники, очень проворные в рассеивании своего яда самыми разными способами. Защититься от них можно только большими предосторожностями. К таким людям следует быть немилосердным, чтобы предупредить страшный вред от них государству, заполненному сделанными ими раздорами.
Государь должен быть силен славой, большой и сильной армией и казной, а также привлечением к себе сердец своих подданных и крепостью границ. Самое сильное государство в мире не может похвалиться благополучием, если оно не в состоянии защитить себя в любой момент от внезапного нападения.
Каждая страна имеет свои пороки, а самые умные народы – это те, которые стремятся достигнуть талантом и трудом того, чего лишены от природы.
Нет общества, в котором бы не находилось гораздо больше плохих людей, чем хороших.
Никогда сильное государство не должно сносить обиды и оскорбления, а всегда мстить в ответ.
Без большого запаса финансов, средств государство не может совершить ни одного славного дела. Если этого требует народная польза, надо быть щедрым в использовании казны. Очень много было в истории таких государей, которые пожалели деньги и потеряли и деньги, и государство вообще.
Государи должны помнить, что если они употребят свою власть на несправедливость и насилие, то совершат государственный грех, за который Господь в Судный день взыщет с них грозно ответ.
В государственных делах часто не бывает бесспорных доказательств, которыми могут служить и основательные догадки.
Моей первой целью было – величие короля.
Моей второй целью было – могущество королевства".