Наиболее глубоко инструментарий анализа национальных и наднациональных элит и их взаимодействия в рамках рассматриваемого подхода разработал в своей пионерной книге "Колокола истории" и последующих работах А.И. Фурсов. Наконец, своего рода образец использования инструментария анализа сложных нелинейных, вероятностных, многофакторно-детерминированных процессов на глобальном уровне продемонстрировал в своей как представляется не до конца понятой книге "Мировой кризис: Общая Теория Глобализации" М.Г. Делягина.
Представляется, что богатство мыслей, концептов, инструментария, разработанных отмеченными выше авторами вполне достаточно для самого скрупулезного анализа наиболее сложных процессов современности. Более того, по скромному мнению автора, на сегодняшний день нигде в мире нет столь мощного аппарата для сложной аналитики и прогностики. При должной шлифовке и экспериментальном применении он позволит коллективам, овладевшим этим смысловым инструментарием, получить по удачному выражению К. Поланьи, "зловещее интеллектуальное превосходство".
Решая задачу анализа домината, необходимо определить своего рода точку сборки, базис для применения мощного инструментария, о котором шла речь выше. Коль скоро главная задача – это распознавание основных кластеров нынешней и будущей паукратии или глобального домината, нужно, прежде всего, определить критерий классификации или распознавания кластеров.
Критерий должен идти, что называется, не от головы и мудрствований, а от практики и повседневной действительности. Любая деятельность предполагает предмет, процесс и результат. Причем, эти три звена взаимно определяют друг друга, и более того, меняются друг с другом. То, что для одного результат, для другого – продукт и т. п. Вполне очевидно, что в этой триаде наиболее определенными являются два ее члена – продукт и результат, которые, в конечном счете, представляют собой тождество. Любой человек в ответ на вопрос – что является главным для дела, ответит – ресурсы. Особенно, если под ресурсами понимать не только продукты и результаты деятельности, но и собственно знания, умения, навыки, в том числе имплицитные, которые и реализуются через деятельность.
Соответственно вполне логично положить в основу классификации паттернов паукратии тип располагаемого ресурса. Такой подход облегчается удивительной по глубине и инструментальным возможностям методологии деятельностно-ресурсного анализа, разработанной С. Кордонским.
После, как можно надеяться, небезынтересного обзора оснований деятельностного подхода к реальности и выражения восхищений, пора перейти собственно к заявленному предмету и применить к нему этот подход. При этом важно помнить, ни одна классификация не охватывает все богатство реальности. Она – не более чем инструмент, пригодный для решения одних задач и неприменимый для других. В данном случае мы будм рассматривать доминат в его политико-экономическом контексте.
Наиболее ликвидным, универсальным и конвертируемым ресурсом являются, конечно же, деньги. Вполне понятно, что обладатели этого ресурса всегда входили верхние страты, элиту, правящий класс – доминат, самых различных обществ на протяжении всей человеческой истории.
Зачастую в определенных формациях происходило отождествление денег с капиталом, как самовозрастающей прибавочной стоимости. Однако, здесь важно, что деньги существовали до капитализма, и будут существовать после него. Еще более важно, что деньги – это совершенно особый ресурс, тесно связанный со столь загадочной характеристикой, как время. Житейская мудрость ухватила эту связь и выразила в известной поговорке: время – деньги. Семантика народного языка даже в содержательно-прикладном плане оказывается зачастую на порядки богаче изощренных интеллектуальных построений.
В этой связи целый ряд серьезных мыслителей, живших после К.Маркса, и в чем-то разделяющих его подход, выводили природу денег не из обмена, а из более фундаментальных закономерностей, связанных с обязательной длительностью любой человеческой деятельности, ее протяженностью во времени. Например, Хаим Ф. Мински увязал природу денег с обслуживанием воспроизводственного процесса, в котором между закупкой ресурсов и продажей, либо потребление конечного продукта проходят не только дни и недели, но иногда месяцы и даже годы. Еще более радикально подошел к делу известный антрополог Д. Гребер. Он привел множество доказательств, что деньги появились не в результате обмена, а обслуживают гораздо более фундаментальные отношения, связанные с долгом.
Эти отношения далеко выходят далеко за рамки собственно производственных отношений.
В разные эпохи и времена обладатели финансовых ресурсов назывались по-разному, играли различную роль, но неизменно входили в верхнюю, решающую все, страту глобального домината и субдомината. В последние 30 лет обособленность, самодостаточность этой группы стала как никогда полной, понятной и прозрачной.
Фактически современный глобальный финансиализированный строй является средой доминирования финансистов – обладателей денежного ресурса. О причинах, характере и формах проявления этого процесса написаны блистательные работы последних лет, и прежде всего, двухтомник А.В. Бузгалина и А.И. Колганова, книга О. Григорьева и фундаментальный труд К. Лапавитсаса. Так или иначе финансисты, или как их любовно называют на Западе и в России, банкстеры представляют собой ведущую группу в гетерархии мирового домината. Впрочем, априори относить к непримиримы врагам и противникам какой-то паттерн лишь потому, что входящие в него люди имеют больше чем у тебя денег. Принадлежат к другой конфессии и т. п. было бы по меньшей мере опрометчиво. Финансы и финансисты, как убедительно показал нобелевский лауреат Р. Шиллер, вполне могут делать полезное для развивающихся обществ дело.
Вторая группа – это без сомнения, если можно так выразиться, традиционные капиталисты в знакомом нам индустриальном обществе. Это – группа, живущая за счет неоплаченного эксплуатируемого труда. К. Маркс не без основания полагал, что, строго говоря, финансисты могут существовать до и после капитализма, а вот классические капиталисты – нет. Прогноз Маркса блистательно подтвердился в XX веке. Ирония судьбы состояла в том, что правоверные марксисты не признали реальные процессы за сбывшиеся предвидения Маркса и обрушились с уничтожающей, а потому бессмысленной, критикой на проницательных западных ученых, скрупулезно изучивших и понявших суть явления.
По мере исчерпания капитализмом своих потенций, класс или сообщество капиталистов не как совокупный исторический субъект, а как вполне живые действующие люди, стали перемалываться жерновами финансиализации и все больше разводиться на две группы – собственно финансистов, хозяев денег, а соответственно и денежной ренты в виде ссудного процента, дивидендов и т. п., и менеджеров. Менеджеры, по сути, являлись хозяевами и держателями организационного ресурса. Обязательной характеристикой менеджера является его личное участие в деятельности. Он – не рантье, а деятель.
Соответственно, исследователи, имевшие дело с огромными массивами первичного достоверного материала, и обладавшие непосредственным жизненным опытом, еще перед Второй мировой войной диагностировали этот процесс. Они определили внутреннюю суть менеджерства. Она состояла в собственности на организацию ресурсов и деятельности. Ведь менеджер – это управленец. Об этом впервые внятно написали А. Бёрли и М. Минз в книге 1932 г. "Современная корпорация и частная собственность".
Объединив огромный фактический материал, наработанный и осмысленный А. Берли и М. Минзом с марксистской диалектикой и троцкистской убедительностью, А. Бернхайм во время Второй мировой войны опубликовал знаменитую "Революцию менеджеров". Забавно, что единственный русскоязычный перевод Бернхайма был осуществлен Народно-Трудовым Союзом в 1953 г. под названием "Диктатура директоров". Респектабельно и мейнстримно выделил менеджеров, как отдельное сообщество в структуре доминаты Дж. Гэлбрайт в своей работе "Новое индустриальное общество". В наиболее полном и законченном виде концепция менеджерского сословия изложена Г. Паркиным в книге "Третья революция", выпущенной на исходе прошлого века. Любопытно, что Г. Паркин полагал, что менеджеры являются своего рода ключевой группой профессионального общества, к которому двигался мир до того, пока до власти не дорвались финансисты, прикрывшиеся неолибералами. В своей работе он полагал, что "именно советский социализм в своем позднем варианте 70 – начала 80-х гг. был первым в мире обществом профессионалов".
Многие, даже глубокие, исследователи полагают, что синонимом менеджерского сословия в его позднем капиталистическом обличье являются корпоратократы. Отчасти это верно. Данный факт признают представители самых различных течений, начиная от либерально-консервативного Э. Райнерта до радикального Д. Перкинса. Однако частичное наложение множеств дает не тождество, а нечеткое множество. Если с математического языка перейти на прозу жизни, то реальное состояние дел скорее отражает следующая логическая конструкция: не все менеджеры корпоратократы, но все корпоратократы – менеджеры (а кто из них все-таки не менеджер, тот обязательно финансист-рентополучатель).
С времен первых рефлексий и вплоть до настоящего момента ни у кого не вызывает сомнения, что в господствующие или доминирующие группы всегда входили умные, энергичные и знающие, причем не обязательно обремененные и наделенные другими достоинствами, люди. Тому есть множество подтверждений и в египетской традиции, и в многочисленных письменных памятниках арийских народов, и в документах, дошедших до нас из глубины веков. Эта традиция не прерывалась на протяжении всей писаной истории, начиная от Платона, заканчивая Бардом и Зодерквистом. В XX веке она приобрела весьма экзотическую форму так называемой меритократии, или власти достойных. В базисе этого течения мысли и деятельности вдохновленных им практиков лежало очевидное соображение мысль, что наиболее ценным, ключевым ресурсом являются не материальные предметы (машины, оборудование, недвижимость и т. п.) и даже не деньги, а информация и знание.
Любому человеку, живущему не в башне из слоновой кости, а в реальном, не всегда привлекательном мире, известно, что информация и знания чрезвычайно важны и при известных навыках, умениях и правильно выстроенных структурах легко и выгодно конвертируемы во все иные ресурсы. Однако одной лишь информацией сыт не будешь, и книжку, даже в условиях разгула информационных технологий, для производства одежды прямо не используешь.
Хотя чисто знаниевый подход к паттерну "умников" продолжает доминировать не только в интеллектуальной сфере, но и на практике, значительно более заслуживающим внимания представляется иной взгляд на вещи. Сейчас стараниями ученой, властной и околобизнесовой публики, впопыхах, невнятно и с ошибками, прочитавшей А. Хайека и Л. фон Мизеса, почти забыт великий австро-американский экономист И. Шумпетер. Он, полностью разделяя деятельностный подход, использовал его в своих политэкономических штудиях.
Шумпетер противопоставил и осмыслил, в противовес промышленным магнатам-рейдерам, ростовщикам-финансистам и менеджерам-бюрократам, предпринимателя. В знаменитой книге "Теория экономического развития" он впервые показал функциональную роль предпринимателя в воспроизводстве, исторической динамике и великой трансформации, о которой писал Поланьи.
Предприниматель Шумпетера – это носитель творческого начала, "умник", занятый практическим делом. Суть деятельности предпринимателя – в том, что он не просто управляет и организует уже готовые факторы производства (как менеджер), а создает новую комбинацию, конструкцию, схему из уже имеющихся социальных, экономических, культурных и иных блоков, и за счет этой конструкции получает новый продукт или новую ценность.
На Западе идеи Шумпетера были восприняты в первую очередь практиками, бизнесменами, инженерами, айтишниками, и как не странно – военными и представителями разведывательного сообщества.
Как это ни удивительно, наиболее глубокую рефлексию идей И. Шумпетера с их дальнейшим скачкообразным качественным развитием и превращением концептов в практический инструментарий, была осуществлена не в США, не в Европе, а в постсоветской России в 90-е годы прошлого века. Это развитие связано с деятельностью группы создателей, издателей и авторов хрестоматии "Иное" под руководством С. Чернышева. Впервые новый подход был прописан в материале "Новые транснациональные русские", подготовленной в начале 90-х гг. Наиболее полное, развернутое его изложение содержится в крайних книгах С. Чернышева.
С конца 90-х годов прошлого века к рефлексии идей Шумпетера в части особой роли предпринимателей и носителей знания в структуре элит вернулись и на Западе. Помимо упомянутой выше всемирно распиаренной и повсеместно известной нетократии Барта и Зондерквиста, вышли гораздо более глубокие и серьезные работы, написанные одним из бывших главных аналитиков Агентства Национальной Безопасности США Д. Райсом и ведущим экспертом и консультантом в сфере технологического предпринимательства в Америке М. Маззукато.
В США и в Европе гораздо больше, чем нетократы прижились термины "ботаники" и "гикономиксы" от известного айтишного "гик". Они по характеру деятельности, отношению к действительности, образу жизни и т. п. чрезвычайно далеки от чаемых меритократами во главе общества гуру-брахманов и высоколобых серых кардиналов при действующих политиках, типа знаменитого доктора Ф. Линдемана у Черчилля. Гикономиксы представляют собой отдельный, уже, по сути, сформировавшийся паттерн, входящий в структуру мирового домината.