* * *
На следующий день в девять часов утра снова прорвались к узлу фашистские самолеты и сбросили бомбы. Они не причинили большого вреда узлу, но попали в стоящий у вокзала пассажирский состав с эвакуируемыми детьми. Были жертвы.
Павел Иванов, тот самый знаменитый котельщик, который не боится стоградусной жары, спокойный сорокалетний гигант с пытливыми серыми глазами, как раз шел в депо. Вместе с другими он бросился в канаву. Его осыпало комьями грязи, обломками досок, поцарапало лицо. Но уже через пять минут рабочие спокойно шли дальше. Предыдущая ночь не прошла даром. После нее уже казалась пустяком одиночная бомба.
Появились немцы и в следующую ночь. Зажигательная бомба попала в угольную эстакаду. Бывший неподалеку Михаил Тулин, паровоз которого встал на промывку, схватил пожарный рукав и стал заливать пламя. От паровозного кипятка медный брандспойт разогрелся так, что нельзя было его держать в руке. Тулин обвернул его паклей и успешно закончил работу вместе с Митрофановым, дежурным по депо. Отстояли и эстакаду и уголь.
На другой день у всех на устах было имя чернорабочего Гавриила Филипповича Гавриленко. Выехав для ремонта путей на шестой километр, бригада, в которую он входил, обнаружила на путях неразорвавшуюея фугасную бомбу крупного веса. Бригадир вызвал по селектору саперов, но они были заняты в другом месте и могли прибыть только через четыре часа. Не убрав бомбы, нельзя было ремонтировать путь. Тогда Гавриленко, дюжий парень с великолепной шевелюрой, стоящей как золотое сияние над сухощавым бритым лицом, взял веревку, осторожно и прочно обвязал бомбу и вместе с десятником Орловым оттащил ее в болото. Бомба могла взорваться ежесекундно и уничтожить смельчаков. Но их это не смущало. Прибывшие разрядить бомбу саперы нашли путь уже восстановленным.
В этот день к узлу прорывались только одиночные самолеты. Было сравнительно спокойно, и люди, измученные напряжением предыдущих ночей, отдыхали, спешили повидаться с семьями, вымыться, отоспаться.
Георгий Цыбулько особенно соскучился по семье, которая, как только начались бомбежки, переселилась в ближнюю деревню. Он был сравнительно недавно женат, жил с женой душа в душу, любил возиться с маленькой дочерью. Дав себе передышку, молодой инженер захватил не взятые семьей необходимые вещи, кое-что из еды и пошел пешком вдоль путей, Уже стемнело, но у края горизонта еще оставалась светлая полоса, и на ее фоне Цыбулько вдруг заметил в отдалении две фигуры, склонившиеся над рельсами. Думая, что это работают обходчики пути, он спокойно приближался к ним.
Темнота сгущалась. Чуткое ухо Цыбулько различило звук камешков, скатывающихся по насыпи, и осторожное звяканье лопаты. Это заставило его замереть на месте. Он бросил на землю вещи и стоял, прислушиваясь.
Сердце забилось учащенно. Не диверсанты ли? Что тогда предпринять? Рядом, в полукилометре, стоят зенитчики. Надо позвать их, так как сам Цыбулько безоружен. Но что, если уже подложена под рельсы мина и через какую-нибудь минуту пройдет поезд? Вдруг подувший в его сторону ветер донес ясно различимые слова:
- Ты стой здесь, а я на тот сектор...
"Сектор..."? Конечно, это не обходчики! И Цыбулько, стараясь не шуметь, бросился бегом к зенитной батарее. Тотчас лейтенант и восемь бойцов отправились с ним в путь. Цыбулько, не вооруженный, стоял поодаль и прислушивался. Кто-то из бойцов, подавая условный знак, крякнул уткой. Другой ответил. Потом раздался крик, сверкнули один за другим восемь револьверных выстрелов. В ответ грохнула винтовка. Кто-то застонал с ругательством. Бойцы схватили и связали обоих.
Через несколько минут Цыбулько увидел диверсантов в палатке при мигающем свете свечи. Один, с реденькой бородкой, был обут в лапти и старенькие онучи, каких не носят крестьяне в районе Б. уже более пятнадцати лет. Домотканые штаны, пестрядинная рубаха, пиджак - все отдавало дешевой бутафорией. При аресте красноармеец попал "мужичку" штыком в живот. Он был бледен. На рубахе выступила кровь. Лейтенант, наклонившись к свече, разглядывал отобранный у него документ: справку об эвакуации из колхоза "Красный путь" О-ского района и о направлении на работу в г. Киров, со всеми надлежащими подписями и печатями - очень ловко сфабрикованную фальшивку. Другой бандит, мускулистый, здоровый, с широким лицом и квадратным подбородком, был одет под пролетария: брюки, заправленные в сапоги, вышитая косоворотка, кепка.
У них отобрали два револьвера системы "Штейер", нож, банку сливочного масла, сыр, два кило галет и буханку черного хлеба, а в промасленной тряпице нашли небрежно скрученную пачку советских денег на большую сумму. Самым же главным были два продолговатых ящика с запальным шнуром. Негодяй уже успел подсунуть один под рельсы. Но бдительность Цыбулько сорвала их черный замысел.
Прибывший через несколько минут работник особого отдела, только взглянув на пойманных, усмехнулся:
- Ага! Попались-таки! Давно вас, голубчиков, ищем...
На другой день к вечеру фашисты снова сделали попытку разрушить пути. Но она им плохо удалась. Лишь одна бомба попала в цель, повредив четвертый пост и горловину около него. Рядом оказался сменявший лопнувший рельс дорожный мастер Яков Семенович Калинин, старик с сильной проседью в рыжеватых волосах, но такой силы и крепости в свои пятьдесят восемь лет, что многие молодые ему бы позавидовали.
Едва улеглась пыль от взрыва, Калинин уже взялся за ремонт. На помощь прибежали другие путейцы и военные. Через несколько часов по поврежденному участку открылось движение.
Те же самые фашистские самолеты, возвращаясь на базу, настигли в пути поезд, который вел Василий Иванович Иванов, примечательная фигура на узле Б. Будучи на два года моложе Калинина, он такой же крепыш, несмотря на маленький рост. Под седыми бровями светятся юмором и молодым задором карие глаза. Гладко выбритое лицо испещрено какими-то приятными глазу морщинками. Тридцать пять лет ездит Василий Иванович на паровозе. Настоящий виртуоз своего дела, он воспитал за это время десятки замечательных машинистов.
- Никогда не рискуй! - говорил он своему напарнику Трунову. - Лучше пережди, если не умеешь накрыться.
Сам Василий Иванович артистически маневрирует, обманывая воздушного врага. Сколько раз уже налетали на него в пути фашисты! Высунувшись из будки, он внимательно следит за самолетом. "Голова прямо, как на шарнирах!" - рассказывает он сам. Резкий рывок вперед - и бомбы падают позади состава. Так же резко "стоп!" - и разворочен путь впереди, но паровоз невредим. Однажды, попав в такую переделку, Василий Иванович самостоятельно, силами поездной бригады, починил при мертвенном свете вражеских осветительных ракет путь и спокойно двинулся дальше, к фронту. На этот раз, рассчитав ветер, он выпустил густейшую дымовую завесу и сбил с толку врага. Бомбы упали рядом. Огромными комьями глины кое-где вмяло и пробило обшивку паровоза. Старшего кондуктора, бросившегося укрываться под вагон, вытащили оттуда без сознания, контуженного воздухом. Плакали навзрыд испуганные дети в вагонах. Многие, когда поезд остановился, выскочили и бросились в лес. Одному мать, успокаивая его, давала пить какой-то красный сок. Но ребенок все плакал. Василий Иванович, проходя, остановился возле него, присел на корточки.
- Сынок, не вино ли? Мне не дашь? Дай! Я его вместе с бутылкой, вот так...
Ребенок засмеялся и, успокоенный, стал пить. Большие, очень серьезные серые глаза его доброжелательно смотрели в упор на "дедушку". Василий Иванович весело подмигнул мальчику, и от улыбки его морщины стали еще приятнее. Ребенок тоже улыбнулся, но тотчас опять стал серьезно, сосредоточенно тянуть красную жидкость, не отрывая глаз от лица старика.
Ясное небо голубело над головой. Еле уловимо перешептывалась узорная листва на ближних березках. Старый машинист вздохнул. До чего хорошо жить! И надо же этой коричневой напасти, оголтелому зверью так поганить эту жизнь! Скорей бы уложить их всех в могилу, проклятых!..
Он благополучно привел паровоз к месту назначения и сдал напарнику. А напарник Трунов на другое же утро "удружил": повезя порожняк, вздумал необдуманно рискнуть и попал прямо под бомбу. Взрывом ФД сбросило с пути. Пришлось вызывать семидесятипятитонный кран и поднимать машину. Такая досада взяла старика Иванова!
Но досада его потонула в гуле и грохоте нового большого несчастия. В одиннадцать часов утра в этот же день при ярком свете солнца немцы произвели самый сильный из всех налетов на узел Б. Восемьдесят самолетов тремя волнами прошли над городом и не столько сбрасывали бомбы на пути, сколько на городские здания, в парки культуры, в озеро. Огромные водяные столбы взметнулись рядом со стоящим на самом берегу стареньким уютным домиком Иванова, выбили в нем стекла, закидали комнату грязью, илом и... свежей, еще чуть трепыхавшей хвостами и жабрами рыбой.
Пострадал от бомб в этот раз домик Петра Ниловича Степанова, над путями. Четыре огромные воронки образовались вокруг него. Два соседних дома были разрушены совершенно.
Когда началась эта бомбежка, Степанов был у сестры, в другом конце поселка. Там тоже ударило несколько раз, вырвало с корнем шесть больших елей, которыми обсажена была дорога, и бросило их на крышу, счастливо прикрыв дом от града осколков и камней. Одну молодую женщину швырнуло на соседний дом, оторвав ей ногу и ее телом проломив большую дыру в дранке крыши. Велев плачущим детям бежать в лес, Степанов сам бросился к узлу. Ползком пробираясь вдоль озера, через изуродованный парк, Петр Нилович обратил внимание на огромный, вековой дуб. Он был расщеплен донизу. А рядом с дубом каким-то чудом уцелела зелененькая дощечка с надписью: "Граждане, берегите зелень!"
Над городом стоял густой дым. Пылало много домов. Частично разрушено было несколько лучших каменных зданий. То, что люди с любовью создавали годами, озверевшие мерзавцы с легким сердцем уничтожили в течение секунд.
Те же люди, о которых уже было рассказано, и сотни других показали себя героями и в этот тяжелый день. Но разве расскажешь обо всех?
Сероглазая веселая девушка Клава Галузина, бесстрашно выполнявшая свои обязанности дежурного по станции... Старый слесарь Адам Россаль, участвовавший в спасении вагонов... Пожарный М. Цветов, быстро отстоявший свой загоревшийся дом и тем спасший целую улицу, в то время как были ранены его жена и ребенок... Молодой машинист комсомолец Панкратов, который, вымокнув до нитки во время борьбы с огнем, тут же, не переодеваясь и не отдыхая, повел дальний поезд... Молоденькая телеграфистка Валя Абрамова, ни разу во время тревог не ушедшая с поста, не укрывшаяся в убежище... Энергичный и храбрый заместитель начальника станции Вальков, бригадир Федосихин, составитель поездов Николаев, секретарь партбюро Георгий Игнатьев, которые, когда понадобилось, встали на паровозы в качестве машинистов и помощников... Машинисты Кононов, Кубышкин, Мануйлов, Травников и многие другие, также бесстрашно работавшие в эти дни и работающие сейчас на боевых перегонах... Сигналист В. Шорников, не покинувший опасного поста на башне ни в одну из тревог... Другой сигналист В. Тимашов, два с половиной часа не уходивший с поста и работавший, будучи тяжело ранен в голову осколком... Машинист Дедов, бессменно днем и ночью работавший десять суток подряд... Комсомолец Иван Грачев, простоявший у реверса неделю... Котельщики - уже упоминавшийся П. Иванов, А. Григорьев и другие, - производящие "горячий ремонт" и тем сберегающие сотни и тысячи часов пробега паровозов... Десятки и сотни замечательных стахановцев военного времени на всех участках сложного железнодорожного механизма, "двусотников", "трехсотников", ударников военной учебы... Все это - бесчисленные штрихи одной и той же величественной картины общенародного патриотизма, общенародной доблести!
Мне пришлось быть на узле Б. спустя месяц после этой боевой недели. Налеты фашистских стервятников больше не повторялись в таких масштабах. Резко усилилась оборона узла, резко выросли дисциплина и организованность. Узел работал бесперебойно и четко, как хорошие часы, хотя фронт стал еще ближе. Уже не было и тени суеты во время частых тревог. Люди трудились, каждый на своем посту, сосредоточенно и спокойно, научившись владеть собой, быть подлинными бойцами. Июльская неделя не прошла для них даром.
Что такое узел Б.? Лишь точка на гигантской карте СССР. Помножьте мысленно все рассказанное здесь на десятки и сотни тысяч таких же точек, рассеянных по необъятным просторам нашей великой Родины, и вам не смогут не вспомниться дышащие непоколебимой верой в силы рабочего класса слова Ленина: "всякий раз, как создается трудное положение для Советской республики, рабочие проявляют чудеса храбрости, своим примером ободряют и воодушевляют войска и ведут их к новым победам".
Так было в годы, когда писал это Ленин. Так это и сейчас. Великий народ могучей советской страны не может не победить, как бы тяжела и длительна ни была борьба. Через смерть и разрушения, пожары и бедствия мы прорвемся к победе, как прорвался сквозь пламя, сквозь град смертоносных осколков, сквозь ураган искр и дыма паровоз коммуниста Михаила Тулина!
Примечания
1
Ленин. т. XXIV, стр. 467.