Отряд в полторы тысячи человек на семидесяти ушкуях под началом воевод Прокопа и Смолянина (или Смольнянина, вероятно выходца из Смоленска) явились под Костромой, принадлежащей московскому князю. Эта шайка состояла не из одних только новгородцев, но еще более из заволочан. Они приплыли рекою Костромою на Волгу, к городу Костроме. Костромичи, зная, чего можно ожидать от таких гостей, вышли против них с оружием; было костромичей пять тысяч; воеводою у них был Плещеев. Новгородцы сошли на берег и как только поняли, что костромичи встречают их не добром, то разделились надвое. Одна половина пошла прямо на костромичей, а другая зашла им в тыл, через кусты можжевельника (или через лес, согласно данным С. М. Соловьева). Они разом ударили на костромичей, - и спереди, и сзади. Воевода Плещеев первый оставил рать и убежал в Кострому: за ним все пустились врассыпную. Новгородцы некоторых вдогонку убили, других повязали; третьи успели скрыться в лесу. Тогда ушкуйники вошли в беззащитную Кострому, простояли там неделю и ограбили ее до конца: они брали все, что им попадалось под руки; не оставляли даже того, чего не могли брать с собою; взяли только то, что было подороже, остальное сожгли.
Отдохнув пару недель в Костроме, ушкуйники двинулись вниз по Волге. Ограбивши и зажегши Нижний Новгород, они повернули в Каму и, помедливши здесь некоторое время, вошли в Волгу. Уже по традиции они нанесли "визит" в города Болгар и Сарай. Причем правители Болгара, наученные горьким опытом, откупились большой данью, здесь ушкуйники продали жен и девиц, плененных в Костроме и Нижнем, и поплыли в насадах по Волге вниз, к Сараю (Сарай-Берке). Ханская столица Сарай была взята штурмом и разграблена.
Когда ушкуйники подошли к устью Волги, их встретил хан Салгей (Салчей, или Сапачи), правивший Хазтороканью (Астраханью), немедленно заплатил дань, затребованную Прокопом, и "начать ухищрять их лестью и многу честь и кормы даящи им". Новгородцы "начата упиватися и быша пияни, аки мертви". Ночью астраханский отряд напал на лагерь ушкуйников, и новгородцы все до единого были истреблены. Так погибли Прокоп, Смолянин и их дружина, лишь немногие удальцы вернулись на Русь. Это было самое большое поражение ушкуйников. Но подробности этой трагедии скорее подчеркивают силу ушкуйников, чем их слабость. Татары даже не попытались одолеть их в открытом бою, Хазторокань была не первым, а очередным городом, где ханы с поклоном предлагали дань, чтобы их только оставили в покое.
Будучи занят отношениями ордынскими, великий князь Дмитрий не мог обратить большого внимания на подвиги волжан, как называли ратников Прокопа; но, окончивши дела рязанские, покойный со стороны Тохтамыша и для сохранения этого спокойствия имея нужду в деньгах, Дмитрий решился разделаться и с новгородцами (что и произошло чуть позже) .
А вот что по этому поводу думает историк В. Н. Бернадский.
Поход Прокопа представляет большой интерес для историка ушкуйничества. Примечательна прежде всего сама фигура руководителя (новгородца Прокопа), очевидно, небоярина. Рядом с ним в качестве руководителя называется Смольнянин. Очевидно, перед нами не боярские сбои-холопы, о которых упоминает Новгородская первая летопись в рассказе о двинском походе Луки, а вольная дружина из новгородских (а может быть, и не только новгородских) удальцов.
Примечательны и подробности в описании указанных выше эпизодов, позволяющие судить о характере похода Прокопа.
Начнем с первого эпизода ("Взятие Костромы").
Ушкуйники вышли на Волгу, как бывало и ранее, по реке Костроме ("…выидоша рекою Костромою"). Числом их было не то 2000, не то 1500 ("…людий с полторы тысячи", и самых мало полторы тысящи"). Число ушкуев везде названо одно и то же - 70. В бою с костромичами ушкуйники показали и свою смелость и военное искусство. Разделив свои силы на две части, они отправили половину в засаду в лес и затем ударили на численно превосходивших их костромичей "в лице и в тыл". Трусливый костромской воевода Плещей, "подав плещи, побежа к Костроме". Костромичи частью были перебиты, частью пленены, а частью разбежались по лесам. Затем в рассказе о взятии Костромы подробно описывается разграбление ушкуйниками никем не обороняемой Костромы. Ушкуйники стояли в городе целую неделю и разграбили его "до конца". Добра было захвачено столько, что ушкуйники "не все товарное с собой поправодиша", взяв с собой только "лучшее и легчайшее, а прочее тяжкое излишнее множайшеев Волгу вметаша и глубине предаша, а иное огнем пожгоша". "И множество народа христианского полониша муж, и жен, и детей, и девиць с собою попроводиша и отъидоша от Костромы". Так заканчивается изложение первого эпизода.
Дальше ушкуйники двинулись вниз по Волге, пограбили и сожгли Нижний Новгород, захватив в нем много всякого добра и полона. После разгрома Нижнего Новгорода ушкуйники пробрались на Каму, там "помедлиша несколько время", и вернулись на Волгу. Затем, дойдя до Булгара, они распродали там "христианский полон" ("… испродаша бесерменом или костромьский или Нижнего Новгорода, жены и девицы").
Из Булгара, сменив ушкуи на насады, дружина Прокопа двинулась на юг к Сараю, "гости христиънския грабячи, а бесермен бьючи". Она дошла до устья Волги, "до града некоего именем Хазитороканя". Но князь астраханский Салчей "лестию избил их всех", "ни един от них не остался, а имение их все взяша бесерменеве". Заключается рассказ о походе Прокопа или возгласом: "Такова бысть кончина Прокопу и дружине его" или поучением: "Тако погибоша злии ти разбойници, яко же рече Христос: "В ню же меру мерите, възмерится вам"". Концовка рассказа о Прокопе подкрепляет лишним доводом мысль о том, что в основе летописных сообщений о походе Прокопа лежит самостоятельное литературное произведение, своего рода "Слово о злых разбойниках", составленное поживым воспоминаниям о событиях 1375 года на Волге .
В 1377 году новгородские ушкуйники вновь двинулись против шведов: "Ходили из Новгорода люди молодые к Новому городку на Овле на реке, к немецкому, и стояли под городом много дней, и посад весь взяли, и волость всю потравили, и полона много привели в Новгород, а сами пришли все здоровы в Новгород с воеводою Иваном Федоровичем, Василием Борисовичем, Максимом Онаньичем" .
Но этот поход - скорее отступление от основного географического вектора направления действий ушкуйников, от востока и юго-востока.
В 1378 году произошел новый поход ушкуйников на Колын; который, в конце концов, перешел под власть суздальских князей.
В 1379-м в Арской земле вотчанами был разбит отряд ушкуйников; воевода их Рязан, взятый в плен, был умерщвлен . Но это была скорее досадная неудача ушкуйников, как правило, победа оставалась за ними, местные племена если и побеждали, то очень редко и исключительно благодаря хитрости и вероломству.
1380 год ознаменовался нападением ушкуйников на Жукотин и Кашан (согласно булгарской летописи). После набегов ушкуйников и чуть позже - походов москвичей (поход Юрия Дмитриевича в 1395 году) города Жукотин и Кашан на Каме и Великий Булгар на Волге перестали существовать.
Вот что сохранили летописи: "…И идя вниз по Волге, [ушкуйники] ограбили Нижний Новгород, а город сожгли; и ограбили много людей, и в плен повели. И пошли в Каму реку, и трудно было грести, и пошли на судах, и придя в Болгары, продали всех пленников, а сами пошли к Сараю, грабя христианских купцов, а басурман убивая" .
Разграбление ушкуйниками Нижнего Новгорода описано не так подробно, как Костромы. Это можно объяснить тем, что, так как они в действительности взяли его в 1380 году, то после татар им досталось не так много поживы, поэтому с досады они сожгли город.
* * *
Первая половина 1380-х гг. прошла под флагом опустошительных походов ушкуйников на земли от Костромы до Астрахани. Примерно в это время происходит массовое переселение новгородцев в северную часть Арской (Вотской) земли и построение здесь своих городков.
1385–1386 годы ознаменовались карательным походом на Великий Новгород за погром некими "заволочанами", которые мстили за походы ушкуйников.
В 1390 году, согласно заключенному между Новгородом и Псковом миру, последний обязывался выдавать тех, кто в путь ходил на Волгу, - вероятно, гонимые в новгородской земле молодцы думали найти убежище в Псковской.
В 1391–1392 годах "новгородци и устюжане и прочий съвокупившеся выидоша в насадех и в ушкеех рекою Вяткою на низ" .
В 1393 году новгородцы отказались платить дань Москве и признать московского митрополита судьей в гражданских делах. В ответ войска великого князя Василия Дмитриевича штурмом взяли Торжок. Однако, когда они оставили город, его жители тотчас восстали против москвичей. Великий князь Василий Дмитриевич приказал повторно захватить Торжок и привести зачинщиков восстания в Москву. "Привели семьдесят человек. Народ собрался на площади и был свидетелем зрелища ужасного. Осужденные на смерть, сии преступники исходили кровию в муках: им медленно отсекали руки, ноги и твердили, что так гибнут враги государя Московского!"
Возмущенные новгородцы на судах по рекам вторглись в северные пределы Московского княжества. Они взяли приступом Кличен и Устюжну, сожгли Устюг и Белозерск. С большой добычей новгородцы вернулись домой.
В 1398–1399 годах ушкуйники совершили походы за Северной Двиной.
В 1409 году опальный новгородский боярин Анфал возглавил отряд повольников, разместившихся на более чем 250 ушкуях. Но решив двинуться двумя колоннами "на Болгары": сто насадов шло Камою, а пятьдесят Волгою, изначально провалил весь поход: татары напали на тот отряд, который шел по Каме, и разбили его; сам Анфал был взят в плен и отведен в тюрьму. Волжские насады не поспели на помощь камским .
Остается непонятным, где развернулись и откуда шли волжские насады, которые должны были встретиться с камским отрядом.
Тверская летопись сохранила некоторые подробности об этом походе, разъясняющие вопрос о волжском отряде. Согласно летописи, в походе принимали участие и новгородцы из Заволочья, вышедшие на Волгу в районе Костромы ("Поидоша Новгородци из Заволочи а по Двине в верх Сухоною и вышли Костромою в Волгу"). Из Костромы отряд двинулся к устью Камы "на совет Анфалу", по пути взяв Нижний Новгород. Но встретиться с Анфалом волжскому отряду не удалось, так как жукотинские и болгарские князья сумели обманом взять Анфала ("… яша его лестию в Каме") .
Летопись, как видим, не только проясняет ситуацию, но и ставит еще несколько вопросов, ответы на которые еще предстоит найти.
Вот что пишет об Анфале в своей интереснейшей работе В. В. Низов: "Анфал Никитин привлек внимание летописцев под 1409 г. Древнейшая редакция данного известия отразилась в Тверском своде епископа Антония 1412 г., одного из источников Тверской летописи начала XVI в.: "Въ лето 6917 (1409 г.). Преставися Арсении, епископъ Тверскыи, месяца марта въ 2 день. Того же лета поидоша Новогородци изъ Заволочиа по Двине, въ верхъ Сухоною, и вышли Костромою въ Волгу, и взяша на Костроме кормъ, и поидоша къ Новугороду Волгою, въюючи, и взяша Новгородъ Нижнии; и потомъ поидоша на усть Ками, на советь Анфалу, и не поспеша. Анфалъ же пошелъ задними водами въ Каму, князи Болгарские и Жекотстии слаша къ Анфалу, и взяша перемирие, и даша ему окупъ съ земли; Анфалъ же потому исплошися къ нимъ, они же яша его лестию въ Каме, а дружину его изсекоша, а инии разбегошася".
Тверская летопись 1412 года была использована составителем общерусского свода митрополита Фотия 1423 года ("Владимирского полихрона"), вошедшего через Московский свод 1479 года в великокняжеский свод конца XV в. и зависимые от него летописные памятники конца XV - первой половины XVI в.; правда, рассказ 1409 г. вначале был значительно сокращен, потом слегка дополнен по московским источникам: "Того же лета ходи Анфалъ на Болгары Камою и Волгою, 100 насадов Камою, а Волгою 100 и 50. И избиша их в Каме татарове, а Анфала яша и ведоша въ Орду, а волжьскые насады не поспели". Важную подробность сохранил Архангелогородский летописец: "Того же лета Анфал Никитичь ходил с вятчаны на болгары, и там одолеша татарове и в Орду свели". Автор текста под 1409 год Новгородской Четвертой летописи поспешил похоронить своего легендарного земляка-изгоя: "Ходи Анфалъ на Болгары, и тамо оубиша". Близкая версия отразилась в краткой редакции "Хроники Руской" первой половины XV века: "Ходи Онфалъ на Болъгары ратью, и тамо около его рать побили татарове, а самого изъимаша".
Из рассматриваемых летописных материалов следует, что в начале 1409 мартовского года Анфал Никитин завершил подготовку широкомасштабной военно-речной операции против Волго-Камской Болгарии. Предусматривалось, что нападение на болгарские города произойдет одновременно с двух направлений: с Волги силами 150 заволочских насадов и с Камы силами 100 вятских насадов под водительством Анфала Никитина. Обе флотилии ушкуйников выступили в поход, очевидно, в конце апреля, когда реки полностью освободились ото льда. Успех ушкуйников зависел в значительной мере от синхронности действий обеих дружин, которую в те времена крайне сложно было добиться. Словом, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Вятские насады Анфала пришли в Нижнюю Каму первыми. Джукетауские ("жекотстии") и болгарские князья вступили в переговоры и "даша ему окупъ съ земли". Лесть и сговорчивость неприятеля, вероятно, вскружили голову Анфалу, который перестал остерегаться ("исполошися" - оплошать, не остерегаться) коварных иноверцев. Последние, обольстив самонадеянного воеводу, внезапно напали на вятскую дружину, "иссекоша" ее, "а инии разбегошася".
Взятого в плен Анфала передали Орде. Почти пятьдесят лет назад новгородские власти выдали (по решению княжеского съезда) ордынским ханам членов его первой ушкуйничьей дружины, разграбившей в 1360 году Джукетау; сам же он тогда избежал позора. Теперь жители Джукетау могли считать себя отомщенными.
Сформированная в Заволочье "волжская" судовая рать, поднявшись вверх по Северной Двине и Сухоне и спустившись по Костроме в Волгу, бросила якорь у города Костромы, чтобы принять на суда выделенный им провиант ("корм"). Затем ратники пошли к Нижнему Новгороду, который "взяша" с бою, после чего направились к устью Камы, где выяснилось, что соединяться им уже не с кем. Заволочане выбились из согласованного командованием обеих дружин графика движения, очевидно, тогда, когда они воевали Нижний Новгород и его окрестности.
Интересно знать, почему отправившие воевать Волжскую Болгарию заволочане, намеренно отклонившись от графика движения и подставив, тем самым, под удар успех всей операции, напали на Нижний Новгород, управлявшийся с 1392 года московскими наместниками? Если в 1409 году заволочане выступили одновременно против великого князя Владимирского (выкупившего в 1392 году в Орде ярлыки на Нижегородско-Суздальское великое княжество) и Болгар, то почему их союзником стал земляк-изгой Анфал Никитин, перешедший на великокняжескую службу еще в 1397 году?
Думается, причины похода волго-камских насадов на Болгары находятся в прямой связи с той политической ситуацией, которая сложилась в Северо-Восточной Руси в результате нашествия полчищ Едигея в ноябре 1408 года Великий князь Василий Дмитриевич "со княгинею и съ детми отъеха къ Костроме", а Едигей три недели простоял в подмосковном Коломенском, пока его отряды воевали города и веси. "Безбожные сыны Измайлове" разорили и сожгли Коломну, Переяславль, Ростов, Юрьев, Дмитров, Серпухов, Нижний Новгород, Городец, Курмыш, Сару Великую…". По обоснованному предположению А. Н. Насонова, тогда ордынцы восстановили Нижегородское княжество, посадив на нижегородском и Городецком столах Даниила и Ивана, сыновей бывшего местного князя Бориса Константиновича. В середине декабря 1408 года Едигей получил известие о происходивших в Орде смутах и, взяв "окупа" 3000 руб., 20 декабря хан снял осаду Москвы и ушел степь.