* * *
20 июля 1926 года умер Феликс Дзержинский. На посту главы ОГПУ его сменил ближайший помощник Вячеслав Рудольфович Менжинский. Дворянин, сын учителя, выпускник юридического факультета Петроградского университета, полиглот, знающий 16 (!) языков. Последний – фарси – он выучил специально для того, чтобы в подлиннике читать Хайяма. И в то же время – профессиональный революционер. Член партии с 1902 года. В ленинском правительстве был народным комиссаром финансов. Потом – генеральным консулом в Берлине. А дальше была Лубянка. Он работал буквально на износ, по 20 часов в стуки. Впоследствии в медицинском заключении о его смерти напишут, что ежедневно он курил 60–75 папирос. Все это вкупе с бешеным темпом работы не могло не отразиться на здоровье. У него прогрессировала стенокардия. Периодически он даже не мог встать с дивана и принимал посетителей лежа. И при этом продолжал руководить сложнейшей операцией советской разведки – "Трестом".
А ведь к этому моменту "Трест" медленно, но верно выходил на финишную прямую. Все же прошло уже пять лет, как Якушев морочил голову всей эмиграции. В трясине ничегонеделания погрязла некогда боевая Захарченко-Шульц. Ее муж Радкевич, томимый ревностью жены к Стауницу, стал злоупотреблять спиртным. Все это наслаивалось на постоянные попытки генерала Кутепова реанимировать террор. Но на практике дальше разговоров дело не шло. А если и шло, то совсем не так, как хотелось бы Александру Павловичу.
Он сумел договориться с Якушевым, что отправит в Россию трех офицеров, которые проведут теракт. По прибытии один из них – полковник Сусалин – заподозрил, что "Трест" все же является провокацией ГПУ. Он высказал свои предположения чекисту Старову и бесследно исчез в тот же вечер. Захарченко потом сказали, что якобы его узнали на улице болгарские коммунисты. Ничего дурного она так и не предположила.
В декабре 1926 года Якушев в очередной раз прибыл в Париж на встречу с генералом Кутеповым. Согласно плану, разработанному Менжинским, нужно было завлечь легендарного белого вождя в советскую Россию. Повод был придуман хороший: заседание политсовета Монархической организации Центральной России. Но Кутепов отказался.
Дальше были встречи с галлиполийцами, финансистами и, наконец, с великим князем Николаем Николаевичем. Якушев старательно рассказывал всем, с какими трудностями сталкивается "Трест", как не хватает смелых и решительных людей и как необходимы средства на борьбу с большевиками. А у великого князя он помимо денег попросил еще и портрет с собственноручной надписью. Для политсовета МОЦР. А заодно и обращение к Красной армии. И то и другое он получил накануне отъезда в советскую Россию из рук генерала Кутепова.
Прощались ненадолго. На конец марта 1927 года было запланировано военное совещание с лидерами "Треста" в Финляндии. Но Якушев туда не поехал. Вместо него отправился генерал Потапов. Менжинский рассудил так: штатскому человеку там делать нечего. И тогда же на Лубянке впервые задумались о том, что "Трест" пора закрывать. Все труднее становилось сдерживать Кутепова, который все настойчивее требовал террористических актов. Разоблачить Монархическую организацию Центральной России было поручено Стауницу. И справился он с этим блестяще.
Он признался Захарченко-Шульц, что является тайным агентом иностранного отдела ГПУ. Сообщил, что Якушев, Потапов и все остальные водят эмиграцию за нос, и сказал, что нужно немедленно бежать из советской России, чтобы предупредить генерала Кутепова.
Они так и поступили. 13 апреля 1927 года Стауниц и Захарченко перешли советско-финскую границу. Чуть позже покинули Родину Радкевич, Каринский и Шорин.
А спустя неделю в советских газетах появились сообщения о разгроме белогвардейского подполья, которым руководил великий князь Николай Николаевич. Но это было еще только начало…
* * *
9 мая 1927 года в рижской газете "Сегодня" на первой полосе была напечатана статья "Советский Азеф" :
"Опперпут – это в действительности Александр Оттович Уппелиньш, латыш из окрестностей Режицы, бывший агент Чека и ГПУ, работавший под различными кличками – Опперпут, Селянинов, Штауниц и др.
В 1921 году Опперпут появился в Варшаве и вошел в организацию Савинкова. По делам этой организации он несколько раз переходил в СССР, где, как выяснилось впоследствии, сообщил чекистам все данные о деятельности организации. По доносам Опперпута расстреляли очень много лиц, не только в Москве и Петербурге, но и во многих городах. В своей провокаторской работе Опперпут не остановился и перед тем, чтобы предать в руки красных палачей свою невесту и двух ее сестер. Все трое были расстреляны.
В 1922 году Опперпут выпустил брошюру, в которой с самой циничной откровенностью сам рассказывал о своей провокационной работе.
После этого в течение долгого времени работа Опперпута на Чека и ГПУ шла в полной тишине, а затем весной этого года он появился в Гельсингфорсе и оттуда стал забрасывать многие зарубежные крупные газеты своими предложениями дать разоблачительный материал о деятельности Чека.
В своих письмах в редакцию "Сегодня" Опперпут рассказывает, что ГПУ предлагало ему единовременно 125 000 рублей золотом и ежемесячную пенсию в 1000 рублей под условием, чтобы он не приступал к своим разоблачениям".
А уже 17 мая в этой же газете был опубликован и ответ самого Стауница:
"Ночью 13 апреля я, Эдуард Опперпут, проживавший в Москве с марта 1922 года под фамилией Стауниц и состоявший с того же времени секретным сотрудником контрразведывательного отдела ГПУ, бежал из России, чтобы своими разоблачениями раскрыть всю систему работы ГПУ и тем принести посильную пользу русскому делу.
Немедленно по прибытии на иностранную территорию я не только открыл свое прошлое, но в тот же день установил связь с соответствующими представителями ряда иностранных государств, чтобы открыть работу ГПУ и заручиться их поддержкой для разгрома его агентур. ГПУ тотчас изъявило согласие на уплату мне единовременно 125 000 рублей золотом и пенсии 1000 рублей в месяц при условии, что я к разоблачениям не приступлю. Я дал на это мнимое согласие, дав гарантию соответствующим лицам, что все переведенные суммы будут мною передаваться организациям, ведущим активную борьбу с советским правительством. Двумя телеграммами ГПУ подтвердило высылку денег нарочным, однако они доставлены не были, и полагаю, что причиной этого были поступившие в ГПУ сообщения, что главнейшие разоблачения мною уже сделаны.
Сообщение ГПУ о раскрытии в Москве крупной монархической организации – гнусная ложь, имеющая целью опорочить долженствующие появиться мои разоблачения. В данном сообщении я указывал, что "раскрытая" организация является характерной легендой (мнимой антисоветской организацией) КРО ОГПУ. Была создана она в январе 1922 года. Количество секретных сотрудников данной легенды превышает 50 человек. Основное назначение данной легенды было ввести в заблуждение иностранные штабы, вести борьбу с иностранным шпионажем и направлять деятельность антисоветских организаций в желательное для ГПУ русло.
В настоящее время свыше 40 линий КРО ОГПУ находятся под угрозой провала, и мною будет освещена вся система провокации ГПУ, коей опутаны все слои населения России и зарубежные антисоветские центры. Часть разоблачений уже мною передана в надежные руки, и лишь только позволит обстановка, они появятся в русской печати".
Бывший секретный агент действительно написал больше 30 статей о методах работы Государственного политического управления. Но в газетах были напечатаны не все. Основная же, можно сказать, программная статья о роли Якушева в "Тресте" вышла в эмигрантской печати:
"Обладая недурным пером, крупными познаниями в вопросах монархической идеологии и в вопросах династических, он (Якушев. – А. Г .) почти в один присест набросал основы программы и тактики данной легенды. Директива ГПУ была короткая: отрицать террор и ориентироваться на Великого князя Николая Николаевича и Высший Монархический Совет. Остальное в программе и тактике должно было соответствовать советской действительности. Программой и тактикой под "Монархическое Объединение Центральной России" был подведен прочный базис.
Поездкой Александра Александровича в Берлин и проведением через ВМС, тогдашний центр зарубежного национального движения, основных положений программы и тактики МОЦР последний приобрел для ГПУ настолько крупное значение, что по ГПУ стал именоваться "центральной разработкой ОГПУ".
Трест свое назначение выполнил блестяще, и к настоящему моменту его реноме настолько высоко, что мои выступления с неопровержимыми данными в руках не в состоянии поколебать веру в него целого ряда иностранных штабов, и, выйди я в другую страну, я бы сейчас сидел в тюрьме, а процветание Треста продолжалось бы по-прежнему…"
Прав был Петр Николаевич Врангель, когда предупреждал Кутепова, что "Трест" – это провокация ГПУ. Но Александр Павлович в это не верил. Не хотел верить. И даже после разоблачений Стауница не стал извлекать уроков из поражений. Наоборот, он начал с утроенной энергией готовить террористические акты в советской России. На роль боевиков в первую очередь планировались Захарченко-Шульц и… Стауниц. Да-да, именно он каким-то образом сумел внушить доверие Кутепову и в одночасье стать одним из главных мстителей за "Трест". Будущий председатель РОВС фон Лампе записал в своем дневнике:
"Много подробностей говорил мне ПН (Врангель. – А. Г. ) о провале всей "разведки" Кутепова в России.
Дело в том, что пресловутый Федоров-Якушев, который когда-то для свидания с Климовичем был у меня в Берлине в присутствии Шульгина и Чебышева, которых я пригласил к неудовольствию Климовича, который валял дурака и делал вид, что он случайно встречался с Федоровым, тогда как я знал, что последнего прислал из Ревеля Щелгачев специально для встречи с Климовичем, – оказался самым настоящим провокатором и агентом ГПУ. В него уперлась вся разведка Кутепова, который вел ее с Федоровым и "Волковым", которые оба приезжали в Париж. Дело доходило до того, что Федоров был у ВКНН (великий князь Николай Николаевич. – А. Г .), но обоих "гостей" в Париж Кутепов открыто провожал на вокзал. "Волков" – это генерал Потапов, бывший военный агент в Черногории… тоже провокатор.
Вся обстановка вызвала протест Климовича и самого ПНВ (Врангеля. – А. Г. ). Но все принималось на конкуренцию генералов, и Кутепов продолжал свою плодотворную работу, причем к Кутепову приезжала некая Зверева (Захарченко. – А. Г. ), которая была любовницей его агента в России Касаткина-Стауница-Опперпута и т. п. Последний, стоявший в России во главе дела Кутепова, оказался тоже агентом ГПУ. Потом он рассорился со своими господами, бежал в Финляндию, там не получил условленных денег от большевиков и начал разоблачать все дело в рижской газете "Сегодня". Перед отъездом он все же предупредил агентов Кутепова, и большинство из них бежало из России не через те пути, через которые пришли, и тем спаслись.
Поездка Шульгина, организованная тоже Федоровым, – сплошной фарс, поставленный самими агентами ГПУ, державшими его все время под угрозой и не пускавшими куда следовало. Словом, провал невероятно глубокий, и все дело Кутепова (Шульгин говорил о том, что у того еще остались связи в России, Гучков же подтверждает, что нет) рухнуло, как рухнули все деньги, которые на это были добыты! В том числе и очень крупная сумма, добытая П. Б. Струве…
Сам Кутепов делает вид, что ничего особенного не произошло и что это неизбежно связанное с его работой недоразумение.
ПН, видимо, стремится добиться, чтобы Кутепов свою "работу" прекратил!
По словам ННЧ (Чебышева. – А. Г .), АПК (Кутепов. – А. Г .) старается даже и убийство Воровского, которое совершилось тогда, когда он совсем был далек от дела разведки, приписать себе. Быть может, это потому, что Конради и Полунин офицеры его корпуса".
Глава 9
Союз национальных террористов
Кутепов хотел назначить Марию Захарченко главой только что созданного Союза национальных террористов. Но она категорически отказалась: сначала надо увлечь неофитов своим примером непримиримой борьбы с Советами, а уже потом руководить. Она пойдет первой, даже если для этого ей придется нарушить все приказы Кутепова. Александр Павлович сдался.
Две недели Стауниц, Захарченко и Ларионов обсуждали планы предстоящих диверсий в советской России. Наконец, на стол Кутепову легли их совместные предложения:
"После нашего отъезда необходимо направить две-три группы по 4 человека для взрыва мостов. Взорвать мост одновременно на Волхове и Луге, чтобы отрезать Петроград и создать панику. После этого можно перейти к поджогам и к взрывам в учреждениях посредством заложенных ранее снарядов. Достать технические средства возможно. Старайтесь теперь же наладить заготовку бомб большой силы, небольших сосудов с газами и главное культуры бацилл. Этим мы их, скорее всего, доконаем с наименьшими для нас потерями. А для народа появление в среде коммунистов чумы или холеры будет, конечно, истолковано как гнев Божий. О человечности говорить уже не приходится. Кроме того, надо организовать пиратство в море, отравление экспорта русских товаров.
Член "Союза национальных террористов" В. А. Ларионов
В первую очередь надо организовать: 1) Производство документов: а) заготовка бланков по данным нами образцам, б) печатей, штемпелей, в) книжек с водяными знаками. 2) Разработка каждого акта по карте России и планам городов. Задание дается только старшему в группе, который сообщает остальным лишь в день перехода границы. 3) Каждый снабжается, кроме оружия (револьвер и ручные гранаты), капсюлем с цианистым калием, чтобы ни один не смел попадаться в руки живым. 4) Подыскание инструктора пиротехники: а) занятие подрывным делом и обращением с динамитом и газами и выработкой их с намеченными для отправки людьми, б) составление краткого наставления кустарного производства взрывчатых веществ и газов, изложенное в форме прокламаций, которые необходимо дать едущим, а также распространять внутри России. 5) Привлечение абсолютно проверенного бактериолога: а) оборудование своей лаборатории для разведения культур инфекционных болезней (чума, холера, тиф, сибирская язва, сап), б) снабжение уходящих бактериями для заражения коммунистических домов, общежитий войск ГПУ.
После первых ударов по живым целям центр тяжести должен быть перенесен на промышленность, транспорт, склады, порты и элеваторы, чтобы сорвать экспорт хлеба и тем подорвать базу советской валюты. Для уничтожения южных портов на каждый из них нужно не более 5–10 человек, причем это необходимо сделать одновременно, ибо после первых же выступлений в этом направлении охрана их будет значительно усилена. Сейчас же вообще никакой вооруженной охраны их нет. После первых же выступлений необходимо широко опубликовать и разослать всем хлебным биржам и крупным хлебно-фуражным фирмам сообщение Союза Национальных Террористов, в котором они извещают, что все члены СНТ, находящиеся в России, не только будут сдавать советским ссыпным пунктам и элеваторам свой хлеб отравленным, но будут отравлять и хлеб, сдаваемый другими. Даже частичное отравление 3–4 пароходов, груженных советским хлебом, независимо от того, где это будет сделано, удержит все солидные фирмы от покупки советского хлеба. Конечно, о каждом случае отравления немедленно, весьма широко, должна быть извещена пресса, чтобы не имели случаи действительного отравления иностранцев. То же самое можно будет попытаться сделать с другими советскими экспортными съестными продуктами, например, с сибирским маслом. При введении своих людей в грузчики, портовые и таможенные служащие, это будет сделать не трудно. Этим был бы нанесен советам удар, почти равносильный блокаде. Помимо того, уничтожение элеваторов не только сильно удорожит хлеб, но и ухудшит его качество. На это не трудно будет получить в достаточном количестве технические средства, вплоть до хорошо вооруженных моторных лодок. Если бы таковые были получены, то можно было бы развить и некоторое пиратство для потопления советских пароходов. Ведь сейчас имеются моторные лодки, более быстроходные, чем миноносцы. При наличии моторного судна можно было бы устроить потопление долженствующего скоро возвращаться из Америки советского учебного парусника "Товарища". При медленном его ходе настигнуть его в открытом океане и потопить так, чтобы и следов не осталось, не так уже было бы трудно. А на нем ведь исключительно комсомольцы и коммунисты. Эффект получился бы потрясающий. Потопление советских нефтеналивных судов могло бы повлечь к нарушению контрактов на поставку нефтепродуктов и колоссальные неустойки. Здесь мы найдем широкую поддержку от нефтяных компаний. Когда американские контрабандисты имеют свои подводные лодки и аэропланы, разве нам откажут в получении хороших моторных лодок, если мы докажем свое?
Надо немедленно начать отправку в Россию различными способами агитационной литературы с призывом к террору и к самоорганизации террористических ячеек, выступающих от имени СНТ. Применительно к советским сокращениям, организация могла бы сокращенно именоваться "Септ" или "Сенто", а члены – "Сентоки" или "Сентисты".
Необходимо, чтобы отправляемые террористы при выступлениях всегда бросали записки, что покушение или акт сделан такой-то группой СНТ, постоянно меняя нумерацию, чтобы создать иллюзию мощи СНТ и сбить с толку ГПУ.
При выборе целей для таких террористических актов надо иметь в виду только те учреждения, где все без исключения служащие, а также посетители, являются коммунистами. Таковы: Все областные комитеты ВКП(б), все губернские комитеты ВКП(б), все партийные школы, войска ГПУ и органы ГПУ.
Некоторые сведения, которые могут облегчить работу на контрразведке:
1) Если кто-либо говорит, что он является представителем организации, насчитывающей свыше 100 членов, то он или преувеличивает мощь организации, или является представителем легенды. Если же говорится о сотнях и тысячах членов, то безусловно это легенда.
2) От каждого прибывшего следует требовать список главных руководителей и вообще всех членов организации, которых он знает, с указаниями их настоящих фамилий, имен, отчеств и адресов. Эти данные можно проверять через адресные столы.
3) Желательно иметь связь не с одной легендой, которая составляла бы военные материалы, чтобы сопоставлять получаемое из других мест, проверять последние.