Произошло это потому, что филистимляне оказались воинственным народом. На гребных судах, изображения которых можно увидеть на триумфальных памятниках Рамсеса III, они переплыли море, затем прошли через Малую Азию и двинулись вдоль побережья к югу. Об этом пишут пророки Амос: "Не я ли (Бог) вывел Израиля из земли Египетской и Филистимлян из Кафтора и Арамлян – из Кира" (Ам., 9: 7) – и Иеремия. Имеются и косвенные подтверждения в виде керамики, найденной в Беэр-Шебе и Аскалоне. Филистимлянская керамика отличалась более изысканным узором, чем старая ханаанская.
Своими обитыми железом повозками и на запряженных волами колесницах они прокладывали дорогу во всех направлениях. В раннем железном веке они были превосходными кузнецами. Многие считают, что именно от филистимлян израильтяне переняли искусство ковки железа, скорее всего заплатив высокую цену за этот секрет, одинаково важный и для земледельцев, и для воинов. В Книге Царств говорится, что израильтяне получили оружие и сельскохозяйственные инструменты от филистимлян, поскольку "кузнецов не было во всей земле Израильской, ибо Филистимляне опасались, чтобы Евреи не сделали меча или копья" (1 Цар., 13: 19).
Окованные металлом колесницы и железное оружие позволили филистимлянам разбить армии всех народов Ближнего Востока. Только египтяне, с их более быстрыми лошадьми, легкими, более мобильными колесницами и огромным по численности войском, смогли устоять против них. В ранних библейских описаниях битв с филистимлянами сообщается о том ужасе, который они внушали своим совершенным оружием. Рассказы об их героических поступках с использованием испытанных методов ведения войн представляют собой не столько развернутую метафору, традиционную для эпоса, сколько попытку "сохранить лицо": Самегар поверг в бегство 600 филистимлян одной лишь палкой для понукания волов: "Самегар, сын Анафов, который шестьсот человек Филистимлян побил воловьим рожном; и он также спас Израиля" (Суд., 3: 31). Самсон также сразил 1000 человек ослиной ногой.
На самом деле вся история Самсона представляет собой победу точно рассчитанной физической силы над самонадеянным безрассудством. Даже ослепленный, он унес с собой больше врагов во время своей добровольной смерти, чем убил за всю свою жизнь.
Выступивший против гиганта Голиафа Давид со своей пастушьей пращой стал символом торжества духа над грубой силой. Описание вооружения филистимлян с их кольчугами, доспехами, поножами, щитами и копьями настолько ярко, что мы видим перед собой одного из героев Гомера. Но в Библии прежде всего подчеркивается использование железа.
Противостояние продолжалось на протяжении жизни двух поколений. На юге филистимляне проникли глубоко в горы, на севере, вероятно не встретив никакого сопротивления, – в долины Израиля. Окруженные израильтяне находились на грани разгрома. Тогда в лагерь принесли ковчег Завета со скрижалями, чтобы самые главные национальные святыни вдохновляли солдат на отчаянное сопротивление.
Но израильская армия потерпела поражение, ковчег был захвачен, на население наложили контрибуции. Похоже, что некоторые еврейские круги приготовились покориться филистимлянам, – об этом говорит описание возвращения израильтян и их обращения к народу (1 Цар., 14: 21).
Однако в минуту опасности народ поднялся как один, и все переменилось. Действительно, всему Израилю угрожала физическая смерть или рабство. И все же пророк Иоиль говорит о том, что "и сынов Иуды и сынов Иерусалима продавали сынам Еллинов, чтобы удалить их от пределов их" (Иоил., 3: 6), отмечая существование работорговли между филистимлянами и греками.
Самой запоминающейся личностью из всех духовных вождей, призывавших к объединению, стал пророк Самуил. Но только воинственному Саулу благодаря своей победе при Михмасе (находившемся в шести милях к северу от Иерусалима) удалось отвести непосредственную угрозу и заставить филистимлян вернуться в долину.
Примерно через десять лет им удалось снова собрать армию, на этот раз они продвинулись на север, на равнину. Саул был разбит, трое из его сыновей взяты в плен, а сам он покончил с собой. Филистимляне повесили тело первого правителя израильтян на стенах Беф-Сана, на полпути между полем битвы, находившемся в горах Библа, и рекой Иордан. Оружие Саула было выставлено в храме Астарты как подношение богине за помощь.
Но и без Саула филистимляне продолжали бояться, поэтому все попытки объединения были задушены на корню. Давиду пришлось бежать до этих событий вместе с группой своих сподвижников и вернуться, чтобы стать вассалом филистимлян. Возможно, он предпринял все от него зависящее, чтобы достичь взаимопонимания с противником и таким образом сохранить государство. Но большинство филистимлян продолжали не доверять Давиду (1 Цар., 29: 4-11).
Поражение Саула при Библе и смерть Ионафана, который знал о его планах, заставили Давида трезво посмотреть на ситуацию. Разумно используя свои силы, он сначала обеспечил безопасность на юге и на востоке у Иордана, добившись, что филистимляне не осмелились напасть на него. Только после того, как в Хевроне его избрали главным вождем, он осмелился нанести решающий удар. Давид захватил крепость Иерусалим, которая считалась неприступной и все же оставалась в руках первых поселенцев, и там ждал до тех пор, пока филистимляне, намеревавшиеся опередить его, не приблизились к городу. Именно на равнине Рефаим, находившейся между Иерусалимом и дорогой, ведущей в Вифлеем, филистимляне были окончательно разгромлены.
Один за другим их города пали и начали платить дань Израилю. Прекрасно зная их храбрость, военное мастерство и надежность, Давид набирал свою личную охрану, возможно, именно из них – об этом свидетельствует упоминание о хелефеях и фелефеях, под которыми легко узнать критян и филистимлян.
Правда, название "хелефеи" может обозначать не только жителей самого Крита, но и выходцев оттуда, живших в районе Газы, о которых упоминается в табличках из Рас-Шамры. Ко времени власти Соломона филистимляне уже перестали представлять влиятельную силу. Еще раз они упоминаются в одной из глав Книги пророка Захарии (Зах., 9: 6), который пишет о борьбе против Ассирии. Затем они полностью исчезают с исторического горизонта.
Однако в интересующее нас время они продолжали населять прибрежную полосу, препятствуя выходу Израиля к морю, важному для его экономики. Только Соломон понял, как извлечь выгоду из сложившейся ситуации.
От этого воинственного народа не сохранилось никаких литературных памятников. Похоже, что они заимствовали свою религию от семитских племен, которых покорили первыми, а их главного бога Дагона можно отождествить с тем, что появился тысячью годами ранее в Месопотамии. Самыми известными богами считались Баал-Зевув из Экрона (библейский Екрон), также семитское название которого соотносится с селением Зевув, расположенным неподалеку от Экрона (так говорится в письмах из Тель-эль-Амарны). Как и родственные им греки, они организовали пять городов-государств, которые образовали союз, управлявшийся единым царем.
Во времена Соломона еще были живы свидетели длительного противостояния между филистимлянами и Израилем, начиная с поражения при Библе. Существовали даже такие, как священник Авиафар, который был свидетелем того черного дня, когда ковчег Завета вместе со скрижалями был захвачен филистимлянами. Из всех соседей Израиля филистимляне были самыми искусными в военном деле и в свое время самыми опасными. В то же время им было суждено погибнуть первыми, как будто они уже выполнили свою историческую миссию и с помощью своих вылазок объединили Израиль, дав свои имена земле, которая стала священной для большей части человечества.
Пока "люди моря" постепенно занимали весь Ближний Восток, а великие империи Египта и Ассирии были поглощены своими собственными проблемами, южнее и западнее Палестины возникли маленькие царства, которые в течение длительного времени после Соломонова правления осложняли жизнь еврейскому государству, опережавшему их по развитости.
В то время когда израильтяне по-прежнему находились в странствиях, относительно близкое племя идумеян уже создало хорошо организованное государство (перечень царей в Библии – Быт., 36: 31). Вначале израильтяне избегали столкновений с воинственными жителями племени идумеян и просто прошли через их территорию (Числ., 20: 14-21).
Но когда со временем израильтяне стали расширять границы своей земли, они были вынуждены вступить в конфликт с идумеянами. Поскольку они были отрезаны от Средиземного, им пришлось искать выход к Красному морю. Но с южной стороны Мертвого моря находился низкий участок, простиравшийся вниз до Красного моря, и вся территория справа и слева от него до Аравийской пустыни принадлежала идумеянам. И к западу, вплоть до Синая – земли, которая была полна воспоминаний, священных для Израиля, – находился еще один меньший по размеру участок, также принадлежавший идумеянам.
На западе он доходил вплоть до Аравийской пустыни. С этой стороны располагалось множество плодородных долин с красноземной почвой, пригодной не только для сельского хозяйства, но и богатой лесами, населенными разной живностью. Как известно, Исав, предок израильтян, был страстным охотником.
Израильтяне называли эту горную страну, отделявшую их от Аравийской пустыни, Сеир. По легенде, на самой высокой ее части, горе Ор, умер брат Моисея Аарон. Мусульмане назвали эту гору Джебель-Гарун – гора Аарона; название сохранилось до наших дней.
Вскоре идумеяне превратились в торговую нацию, поскольку караванные дороги, по которым перевозили специи, бальзам и, прежде всего, ладан из Аравии в Малую Азию, шли через всю их страну. Вступив в контакт с филистимлянами и финикийцами, они начали совместную торговлю рабами (Ам., 1: 6, 9, 11). Они также сохраняли контроль над Эламской низменностью, по которой шли пути к Красному морю, где израильтяне построили порт Ецион-Гавер. Известны дворцы в Босре, Петре (которую многие отождествляют с библейской Сел ой); даже в руинах, относящихся к римским временам, они воспринимаются как одно из величайших чудес ближневосточной цивилизации. Пророк Авдий задолго до Соломона пишет о несметных сокровищах, хранившихся в Едоме.
И от идумеян до нас не дошло никаких литературных памятников, хотя очевидно, что они существовали. Сохранившиеся ассирийские надписи свидетельствуют, что идумеяне верили в бога Коса. Местным князьям давали специальный титул aluphim.
Рассказы о мудрости идумеян передавали из поколения в поколения (Иер., 49: 7; Авд., 1: 8). Находившийся на границе с идумеянами Уц упоминается как дом Иова, мудрые друзья, которые навещали его, Елифас Феманитянин и Софар Наамитянин, скорее всего, идумеяне, судя по названиям этих мест. В апокалиптической Книге пророка Варуха (Вар., 3: 22) упоминается Феман в Едоме как место, где можно было познать мудрость, а также мудрый язычник Валаам (Числ., 22: 5), вероятно тоже идумеянского происхождения, даже если его отца Веора можно соотнести с Веором, чей сын Бела был правителем Едома (Быт., 36: 32).
В еврейских источниках постоянно превозносится мудрость идумеян, что может свидетельствовать об их отвращении к таким качествам, как жестокость и предательство. И сегодня, как в доисторические времена, по-прежнему упоминают черты личности, которые в старину приписывались основателям идумеян и израильтян, Исаву и Иакову. В истории о царе Сауле упоминается о идумеянском жителе Дойке, "начальнике пастухов Сауловых" (1 Цар., 21:7).
Давиду пришлось в течение некоторого времени жить в святилище, которое тогда находилось в Номве. Как раз в то время, когда Давид отдыхал здесь после своего бегства от Саула, он тайно получил от священника Ахимелеха меч Голиафа и немного священного хлеба, поскольку у него не было никакой еды для путешествия.
Доик потом донес Саулу, чем усилил подозрения царя, что Давид хочет занять его место. Узнав о случившемся в Номве, осудил священника и других служителей. Поскольку никто не хотел "поднять рук своих на убиение священников Господних", царь велел Дойку умертвить служителей. "И пошел Доик Идумеянин, и напал на священников, и умертвил в тот день восемьдесят пять мужей, носивших льняной ефод" (1 Цар., 22: 17-18). Спастись удалось только Авиафару, сыну Ахимелеха. Он убежал к Давиду и позже стал верховным жрецом, и даже во времена молодости Соломона оставался одной из влиятельных фигур при дворе.
Разбив войска филистимлян и народов, живших к востоку от Иордана, Давид отправил Иоава или, как утверждается в Паралипоменоне, его брата Авессу, сына Саруи (1 Пар., 18: 12), против идумеян, которые явно пытались прорваться на север, пока Давид был занят укреплением границ своих владений.
В безводной Соляной долине, к северу от их собственной территории, идумеяне были разбиты. Затем армия Давида двинулась дальше и, возможно, заняла всю территорию вплоть до Красного моря. Случившееся привело к новой стычке с идумеянами, тогда многие израильтяне были взяты в плен или погибли и не были погребены, что означало бесчестье.
Через некоторое время Иоав похоронил мертвых и, напав на идумеян, устроил кровавое побоище. После этого они не осмелились снова выступать в течение всего правления Давида и Иоава. Но среди тех, кто убежал в Египет, оказался юный принц Адад, доставивший много хлопот Соломону.
Независимость идумеяне обрели только спустя сотню лет после смерти Соломона (при Иораме), однако ненадолго, потому что стали добычей для ассирийцев. Но они никогда не оставляли попыток продвинуться на север и после разрушения первого Храма поселились на юге Иудеи, вокруг Хеврона, где и стали известны как идумеяне. Они враждебно относились к евреям, вернувшимся из изгнания, но, после того как их покорили маккавеи, приняли иудаизм – религию евреев.
Их необузданный и в то же время героический нрав снова дал о себе знать при Ироде. Поскольку они оставались и религиозными, и территориальными противниками евреев, став символом зла, само название Едом в течение длительного времени отождествлялось с домом Цезаря. Это беглое замечание о послесоломоновских временах только усиливает общее впечатление о нравах едомитов (идумеян).
На территории, расположенной к западу от Иордана, соседствующей с Едом ом на севере, и на той территории, через которую доводилось проходить израильтянам, когда они стремились пересечь Иордан, основал свое государство другой родственный им народ – моавитяне.
О трудности и конфликтах, которые сопровождали этот переход, поэтически рассказано в истории о Валаке и Валааме (Числ., 22-23). Еще более реалистически, хотя не совсем отчетливо в Книге Судей описано, как власть моавитян распространялась на запад, в то время как там уже расселились израильтяне. Судья Аод убил Еглона, царя моавитского, тучного человека, обоюдоострым мечом, что помогло освободить свой народ, по крайней мере тех, кто жил к западу от Иордана (Суд., 3: 12-30).
Но к востоку от Иордана продолжались тяжелые сражения между израильскими племенами, проживавшими там, и моавитянами. В войне за независимость народов Галилеи судья Иеффай разбил аммонитян в глубине их территории около Ароера (Ароира) на реке Арнон (Суд., 11: 26, 33), хотя не совсем ясно, на чьей стороне тогда сражались моавитяне.
Еще до правления Саула с ними снова началась война (1 Цар., 14: 47), и только Давид (1 Цар., 8: 2) заставил их вернуться к природной границе Арнона и платить дань Израилю.
Моав представлял собой плодородное плато, южная часть которого идеально подходила для пастбищ. Крутые скалы спускаются прямо к Мертвому морю, и некоторые из высоких гор стали драгоценными воспоминаниями для еврейского народа и сохранились в легендах. Из Иерусалима невооруженным глазом можно увидеть гору Нево с вершиной Фасги (Втор., 34: 1), где Господь показал Моисею "всю землю Галаад до самого Дана" и другие земли, в которые ему уже не суждено было попасть. Именно "в земле Моавитской, по слову Господню" и умер Моисей (Втор., 34: 1,5).
Во времена, предшествовавшие царствованию Давида, территория, простиравшаяся на север далеко за Арнон, вплоть до богатых зерновых полей аммонитян, использовалась для снабжения Востока во времена засухи. Именно здесь развивается действие Книги Руфь: из-за "засухи на земле" Елимелех отправился из Вифлеема в Моав, где его сын женился на моавитских женщинах, одной из которых и оказалась Руфь.
После смерти Елимелеха и его сыновей Руфь вернулась со своей свекровью в ее страну и позже вышла замуж за землевладельца Вооза. У них родился сын Овид, его сыном был Иессей, отец царя Давида. Так кровь моавитян влилась в кровь завоевателя Моава.
На черной базальтовой скале, раскопанной в 1868 году в Дивоне, есть имя Хамоса, главного бога моавитян, этот важнейший моавитский город упоминается в Числах (Числ., 21: 30). Камень представляет собой монумент, установленный в честь победы правителя Месы (4 Цар., 3: 4), о чем сообщается в Книге Царств, и упоминание относится ко времени, наступившему после смерти Ахава (853 год до н. э.).
Моав снова восстал против евреев, и, после того как царь принес в жертву божеству своего старшего сына, евреи потерпели поражение. В надписи Меса хвастается тем, что принес в жерву богине Иштар 7000 еврейских мужчин и женщин из Нево.
Надпись сделана на древнееврейском, который, возможно, стал известен моавитянам, когда они входили в состав израильского государства при Давиде и Соломоне. Перед нами единственное сохранившееся свидетельство существования моавитского языка, родственного еврейскому. Спустя сотни лет после правления Соломона ужасный обычай человеческих жертвоприношений снова возобновился, что и было зафиксировано на памятнике. В то же время непосредственно язык и сама надпись свидетельствуют о необычайно высоком уровне культуры.
А текст надписи, разделенный на слова, свидетельствует о высоком уровне развития языка.
Похоже, что то же было характерно и для аммонитян – нации, которая граничила с моавитянами на севере. Они замыкали своеобразное "кольцо народов", которые располагались вокруг израильской территории с востока.
В Библии имеется рассказ о Моаве и Аммоне, сыновьях Лота, которые родились от кровосмесительной связи с дочерьми после спасения из обреченного города Содома (сюжет о Содоме и Гоморре). История отражает не только отношения между людьми, но и частично взаимоотношения, характерные для Израиля.
Это первые упоминания об моавитянах как нации – сообщение о вышеупомянутом правителе Еглоне, под чьим началом они сражались против Израиля. Правда, перед нами, скорее всего, позднее упоминание; основанием служит тот факт, что именно через северную территорию моавитян, которая соседствует с аммонитянами, израильтяне шли в страну, расположенную к западу от Иордана. Скорее всего, аммонитяне поселились там почти одновременно с израильтянами. Это доказывает и тот факт, что племена Рувима, Гада и Манассии, населявшие пограничные районы, смешались с аммонитянами, поскольку не сохранилось упоминания о каких-либо политических границах между ними и израильтянами.