Среди различных религиозных течений, групп, сект II–I вв. до н. э. была одна, учение и организация которой имеют непосредственное отношение к истокам христианства. Это ессеи, о которых рассказывают древние авторы (Иосиф Флавий, Филон из Александрии, римский писатель Плиний Старший). К этой секте, по мнению большинства учёных, принадлежали члены религиозной общины, чьи рукописи, а затем и поселения были обнаружены в районе Мёртвого моря после Второй мировой войны. Община эта обычно называется кумранской (по имени местности Вади-Кумран, где впервые случайно арабскими пастухами были найдены спрятанные в пещере рукописи). Члены общины удалились в пустыню и создали замкнутую религиозную организацию. Они исповедовали ветхозаветный монотеизм, но считали, что жречество осквернило Иерусалимский храм нечестием и тем самым исказило божественное учение. Именно поэтому кумраниты порвали отношения с храмом и стали называть себя "Новым союзом" (или "Новым Заветом"), поскольку старый союз с Богом был, по их мнению, нарушен сторонниками ортодоксального иудаизма.
Кумраниты называли себя также "сынами света" – в противоположность "сынам тьмы", к которым они причисляли всех остальных. В будущей битве между ними "сыны света" должны были выйти победителями. В книге "Кумранская община" И. Д. Амусин выделяет следующие характерные черты религиозного учения кумранитов: дуализм, то есть представление о борьбе в мире двух начал – злого и доброго; избранничество членов общины как "сынов света", предопределённое Богом; вера в конец этого мира – эсхатологизм (от греческого "эсхатос" – конец) и мессианизм – вера в приход божественного спасителя, помазанника божьего. Но если последнюю из них можно рассматривать в качестве оригинального достижения еврейской мысли, то первые три явно связаны с древнеиранской мифологией. Основой её было учение о противоборстве двух взаимоисключающих космических начал. Оно предопределяло мифологическую картину мира и его историю. Всеобщий моральный закон мироздания Арта, овеществленный в свете и огне, противостоял воплощению лжи, мрака, ритуальной скверны – Другу. Лагерь духовных сил, богов и демонов соответственно делился на приверженцев Арты и Друга; тот же дуализм разделял и земной мир.
В целом арийско-иранскую (зороастрийскую) мифологию от иных индоевропейских традиций отличают этическая окраска, резкое противопоставление добра и зла, добрых духов во главе с Ахурамаздой (Ормуздом) и монстров во главе с Ангро-Манью (Ариманом). Наряду с дуализмом этическим (борьбой добра и зла) зороастризму был присущ и дуализм гносеологический (теоретико-познавательный): мир разделялся на две сферы – земную, телесную, и духовную, потустороннюю, где также происходила борьба добрых и злых сил. На "механизм" происхождения подобных представлений указывают имена верховных богов, олицетворяющих противостоящие силы, – Ормузда и Аримана. В учении Зороастра единый бог Яр "разделился" на враждующие тёмную и светлую "половины". Этим, по существу, и определялась новизна зороастризма, возникшего на основе древнейших арийских представлений как один из вариантов истолкования космического закона "rta". Согласно "Авесте", существуют три эпохи в истории вселенского противостояния добра и зла, изначальных сил творения (Ормузда и Аримана): золотой век, царство первочеловека и культурного героя Йимы и эпоха ожесточенной борьбы между духами добра и зла и их приверженцев на земле. Эта борьба закончится мировой катастрофой; перед концом света наступит чудовищная зима, мир погибнет в огне, но затем возродится в изначальном состоянии.
Пребывая в вавилонских краях, евреи познакомились с учением Зороастра, и оно повлияло на формирование их собственной религии. Дуализм мировосприятия и эсхатологические настроения ессеев, очевидно, сформировались под воздействием иранской мифологии. В более поздней христианской традиции они развились в учения о противостоянии Бога и дьявола (сатаны), который в библейской Книге Иова назван в числе "сынов Божиих" (1:6), и о втором пришествии Христа. Что же до идеи избранности "сынов света", то здесь, безусловно, отразилось извечное (бессознательное) ощущение еврея пупом Земли и центром Вселенной.
Члены кумранской общины называли себя "эйвонимы" ("эвиониты"), что обычно переводят как "нищие". Такая характеристика соответствует образу кумранитов. Они исповедовали общность имущества, обязательный труд, совместные трапезы и изучение религиозных текстов. Жизнь была строго регламентирована: большую часть времени они должны были работать, а "треть ночи" посвящали изучению священных текстов. За любое нарушение полагались наказания: сокращение пищевого довольствия, временное отлучение или изгнание из общины. И все-таки название "эйвоним", как нам кажется, имело другое значение.
В представлениях кумранитов особое место занимало почитание основателя общины – "учителя праведности". Этот человек реально существовал. Согласно кумранским документам, он знал истину "непосредственно из уст Бога". Кумраниты ставили его выше ветхозаветных пророков, и преданность его заветам была залогом спасения во время последнего суда. Зная все это, почему бы не предположить, что имя этого учителя было Иван и общины, подобные кумранской, назывались по его имени – "иванитами"? Вы скажете – невероятно, но не будем торопиться.
Во-первых, напомним, что имена Яхве и Иван происходят от одного корня (в последнем из них "ан" служит суффиксом). Ведь и христиане стали называть себя по имени Бога, которому поклонялись. Конечно, при этом одна из моисеевых заповедей (не произноси имени Господа напрасно) нарушалась, но ведь ессеи разорвали связь с Иерусалимским храмом и заключили Новый Завет с Богом.
Во-вторых, прочитаем слово "Иван" справа налево, как это делают евреи. Получится "нави"; по-еврейски это слово означает "пророк". Скажете, случайность? Но мы так не думаем. Вот, к примеру, еврейский закон – это Тора. Арийцы же называли универсальный закон мироздания "Rta" (Рота, Арта). Как видим, в этих словах присутствуют одни и те же согласные, но порядок их расположения у арийцев и семитов различен. Не возникло ли и еврейское название Пятикнижия в результате прочтения справа налево имени арийского закона? Приведем еще один пример. Книга Второзакония по-еврейски называется "Деварим", что переводится как "Речи". Но прочитаем это название наоборот: получится "Миравед", то есть "ведение Мира". Мало того, что наш вариант названия в тысячу раз точнее характеризует содержание этой библейской книги. Мы обнаруживаем также, что свод божественных установок Яхве изначально был назван на арийский манер "Ведой". Вот они, настоящие тайны Библии!
В-третьих, Библия рассказывает нам о знаменитом ессее по имени Иван – Иоанне Крестителе. Он появляется и действует в пустыне Иудейской (Матфей 3:1), то есть в той местности к западу от Мёртвого моря, где ессейских поселений было более всего. Он питался акридами и диким медом, что тоже позволяет сопоставить его с ессеями, трапезы которых были весьма скудны. Иоанн крестил людей водою, и это напоминает те священные омовения, которым ессеи придавали очень важное значение. Новый Завет видит в Иоанне Крестителе, с одной стороны, предтечу Иисуса, а с другой – наилучшего из пророков. По словам Иисуса: "Истинно говорю вам: из рождённых женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его" (Матфей 11:11). Иоанн – избранный среди избранных (пророков) посредник между земным и горним миром. Он должен был ведать истину "непосредственно из уст Бога", и кому, как не ему, более подходит роль "учителя праведности" для правоверных ессеев?
Традиционно считается, что "учитель праведности" жил значительно раньше Иоанна Крестителя, предположительно во II в. до н. э. Но это опять-таки лишь гипотеза, не имеющая никаких серьёзных оснований. И к тому же, даже если это было действительно так, мы с полным правом можем утверждать, что евангельский Иоанн воспринимался ессеями в качестве правопреемника "учителя праведности". Ведь именно он должен был возвестить еврейскому народу о приходе Мессии. На особый статус Крестителя указывает и приход к нему Иисуса. Евангелисты говорят, что Иоанн был призван крестить Иисуса и провозгласить Его Мессией. Но было бы странно, если бы два выдающихся проповедника не использовали свою встречу для общения и духовных бесед. "С нашей естественно-человеческой точки зрения, – пишет немецкий философ и религиовед Д. Ф. Штраус, автор книги "Жизнь Иисуса", – само собой разумеется, что Иисус мог при этом не только усвоить себе нравственные принципы Крестителя, но и научиться у него многому, что впоследствии ему пригодилось на поприще народного Учителя".
Но не всё в проповедях Иоанна, видимо, соответствовало духу того нового учения, которое нёс людям Христос. Точно так же и Креститель не был уверен в тождестве Мессии с Иисусом. Оказавшись в темнице, Иоанн посылает двух своих учеников к Иисусу и наказывает им задать вопрос: "Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?" (Матфей 11:3; Лука 7:20). Неуверенность Крестителя, вероятно, проистекает оттого, что Иисус принял из ессейского учения отнюдь не всё, отвергнув "всё ограниченное и стеснительное" (Д. Ф. Штраус). Да и поведением своим они были весьма несхожи. Иоанн был аскетом и сторонился людей, тогда как про Иисуса говорили, что Он "любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам" (Матфей 11:19). Согласимся, что для Крестителя объявить столь непохожего на него пророка Мессией было крайне непросто.
Тем не менее, их, безусловно, сближало то, что оба они стремились к религиозно-нравственному возрождению своих соотечественников, к созданию такой народной общины, которая могла бы похвалиться более существенными заслугами, чем происхождение от Авраама. Деятельность Иисуса следует рассматривать как продолжение миссии Иоанна. Согласно преданию, сообщённому Матфеем (4, 12–17), первое открытое выступление Иисуса совпало с моментом заточения Иоанна в тюрьму. Причём Иисус начал проповедовать в точности то же, что и Креститель: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное". Ирод-четверовластник после того, как приказал обезглавить Иоанна, "услышал молву об Иисусе и сказал служащим при нем: это Иоанн Креститель; он воскрес из мертвых" (Матфей 14: 1,2). Таким образом, нельзя отрицать, что Иоанн выступил в роли учителя и наставника и для самого Иисуса.
У нас нет никакого желания априори записывать Иоанна в неевреев, но само имя указывает на какую-то связь его с ханаанейской средой, для которой имя Иван было родовым. Не забудем и то, что новое учение было чуждо иудеям и опиралось в значительной степени на арийскую культурную традицию. Один из наиболее блестящих комментаторов Библии – Эрнест Ренан – в своей книге "Жизнь Иисуса", проводя сравнение Иоанна с "индийским йогом" и "браминским гуру", задается вопросом: "Не направили ли свои стопы в Иудею некоторые из тех бродячих буддийских монахов, которые обходили весь свет, подобно францисканцам впоследствии, проповедуя своим внешним поучительным видом и обращая людей, не понимавших их языка, и которые несомненно заходили и в Сирию, и в Вавилон?" Русский человек, прочитав это, непременно вспомнит, что рождение Иоанна Крестителя приходится на Иван-день, Иван Купала – известнейший славянский праздник, приуроченный к летнему солнцестоянию. Обычно его название связывается с именем Иоанна Крестителя. Но по сути это глубоко языческий праздник. Главный персонаж праздника – Иван – выступает воплощением солнца. В Ивановскую ночь славяне взывали к Ивану (Яну): "Великий Боже! Свети Ян!" Исследователь славянского фольклора А. Я. Фаминцын в книге "Божества древних славян" прямо говорит: "Здесь святой Иоанн Креститель несомненно заместил божество солнца". Отсюда, кстати, становится ясно, почему ессеи, будучи духовными последователями своего "учителя праведности" Иоанна, называли себя "сынами света". Но для нас опять-таки важнее подчеркнуть, что важнейший христианский обряд возник на основе более древнего славянского ритуала. Для большинства исследователей-мифологов это совершенно очевидный факт, но как говорить об этом вслух, если историки не верят в присутствие предков русских и славян в древней Палестине?
Добавим, не только историки, но и христианские богословы. Почему, к примеру, они внушают нам, что Христос был евреем, когда даже раввины сей факт начисто отрицают? Да потому, что тогда возникнет вопрос о языческих корнях христианской религии и о многом, многом, чего не хотелось бы открывать пастве. Нам неоднократно приходилось слышать, как люди, доверившиеся авторитету своего священника, с неистовством твердили о еврейском происхождении Иисуса Христа. Но тут лежит глубокое недоразумение, о котором иудеи как раз и предупреждали христиан. Да, по отцу Иисус принадлежал к роду Давида, и в нём текла еврейская кровь. Но кто была его мать – Мария? Могла ли иудейка назваться именем арийской богини? В принципе, могла, но вероятность этого крайне невелика. К тому же и раввины не причисляют Иисуса к евреям, а это значит, что Он не был сыном иудейки. Если его отец Иосиф был евреем, то мать Мария ею не была. Вот о чем не договаривают своим прихожанам священники!
В Талмуде Дева Мария изображается блудницей, и ей приписывается внебрачная связь с неким легионером по имени Пантера, от которой якобы и родился Христос. Христиане совершенно справедливо отметают это иудейское предание как злостный вымысел и стремление оболгать мать Спасителя. Но в порыве гнева христианские богословы упускают из виду одно очень важное обстоятельство. История о связи с римским солдатом есть довольно поздняя клевета на Святое Семейство. Но как, с другой стороны, должны были отнестись ортодоксальные евреи к женщине, носящей имя ненавистной им языческой богини? Если они осыпали проклятиями Астарту, то и отзывы в адрес Марии должны были быть ничуть не мягче. Поклонение Астарте на Ближнем Востоке было связано в том числе и с ритуальной проституцией. Поэтому для правоверного иудея всякая язычница воспринималась как блудница. Так, Раав, предавшая родной Иерихон, названа в Ветхом Завете блудницей, хотя конкретные указания, что она была таковой, в Библии отсутствуют. Более того, Раав упомянута Матфеем в числе предков Иисуса. Поэтому очень может быть, что изначально иудеи видели в матери Иисуса прежде всего носительницу чуждого им языческого культа.
Итак, мы обнаружили тоненькую, но очень крепкую "нить", связывающую русское язычество с христианством, и было бы странно, если бы она осталась незамеченной в эпоху двоеверия. В самом деле, всякий неофит, приобщавшийся к христианству, но не желавший терять связи с прежней культурной традицией, искал точки соприкосновения двух религий. Вопрос об Иване и Марии при этом возникал автоматически как в княжеско-боярской, так и в народной среде. И если правитель называл сына Иваном, то он проявлял уважение к сторонникам противоборствующих лагерей и выступал (негласно) гарантом их мирного сосуществования.
Приведём перечень всех Иванов, всходивших на русский престол:
Иван I Калита (? – 1340), князь московский (с 1325 г.), великий князь владимирский (с 1328 г.);
Иван II Красный (1326–1359), великий князь владимирский и московский (с 1253 г.);
Иван III (1440–1505), великий князь московский (с 1462 г.);
Иван IV Грозный (1530–1584), великий князь всея Руси (с 1533 г.), первый русский царь (с 1533 г.);
Иван V (1666–1696), русский царь (с 1682 г.). Болезненный и не способный к государственной деятельности, провозглашён царём вместе с младшим братом Петром I; до 1689 г. за них правила сестра Софья, после её свержения – Пётр I;
Иван VI (1740–1764), российский император (1740–1741), правнук Ивана V. За младенца правили Э. И. Бирон, затем Анна Леопольдовна. Свергнут гвардией, заключён в тюрьму, убит при попытке его освобождения.
Как видно, Иван V и Иван VI практически не правили страной, и можно говорить, что государи Иваны были на русском престоле в промежутке с 1325 по 1584 год. Это время накладывается на период повсеместного распространения христианства, когда язычники ещё, что называется, были в силе. Об этом, в частности, свидетельствует спор между Иваном III и митрополитом Геронтием о направлении обрядового хождения. Византийский канон, которым руководствовался Геронтий, определяет направление хождения против движения солнца. Князь же считал правильным движение "посолонь", по ходу солнца, что было свойственно языческой традиции с её солярным культом (хоровод ведут по направлению движения солнца). Церковное хождение "встречь солнцу" установилось только после реформ Никона, старообрядцы же сохранили движение "посолонь".
Гонения на язычников начались в эпоху Ивана Грозного. И что знаменательно, сам царь именовал себя на греческий манер Иоанном, отрекаясь тем самым от следования языческой традиции. Вместе с тем Иоанн Васильевич прослыл истовым христианином. Поэтому мы вряд ли ошибемся, если признаем, что эпоха правления Грозного обозначает время, с которым следует связывать гибель языческих богов на Руси.
3. Вера в старых богов забывается вместе с их именами (XV–XVII вв.). Язычество растворяется в христианстве, но следы языческих богов проявляются в именах и народном культе святых.
Так, языческого бога Велеса (Волоса) по созвучию имён заместил святой великомученик Власий Севастийский. Такое замещение было инициировано духовенством, поскольку именно на месте капищ Волоса нередко воздвигались храмы в честь святого Власия. Языческие реликты в его культе проявляются в почитании святого как "скотьего бога". В русской иконографии он изображается на коне в окружении лошадей, коров, овец. День святого Власия (11 февраля по старому стилю) у русских крестьян носит название "коровий праздник", у белорусов – "конские свята". В этот день скот кормят хлебом и поят крещенской водой, а в коровниках и хлевах в качестве оберега вешают иконы святого Власия.
Христианской параллелью бога Коло стал святой Николай Мирликийский. Здесь опять определяющим стало сходство имён. Язычники отмечали праздник Коляды в зимние святки с 25 декабря по 6 января (по старому стилю). У христиан, однако, возникло уже два праздника, посвящённых святому, – 9 мая и 6 декабря (по старому стилю), прозванные Никола Вешний и Никола Зимний. Празднование последнего, соответствующего как раз языческой традиции, растягивалось в сёлах, как и было издревле, на несколько дней и называлось Никольщиной. Гулянья в честь Коляды отличаются от праздников Николы не только по срокам, но и по связанным с ними обрядам. На Николу Вешнего совершался первый выгон лошадей в ночное. Как покровителю скота, Николе украинские и белорусские крестьяне откармливали в течение трёх лет жертвенного бычка, которого забивали на Никольщину и называли микольцем (чистое язычество!).
Имя Никола значит "Не-Коло". Неколо (Никола) – имя нового (по отношению к Коляде) божества. Само имя, видимо, возникло в Малой Азии, откуда родом Николай Мирликийский, а уже оттуда пришло на Русь. Примечательно, что в Европе русский Коло стал Санта-Клаусом.