Я думаю, что мы также были еще не готовы взять ответственность за себя. Было гораздо легче оставить решения и организацию кому-то другому, и не брать ответственность за все, что происходит.
Ответственность означает свободу, и ответственность требует определенной зрелости.
Оглядываясь назад, ясно, что этому нам надо было научиться.
"Когда я уйду, вспоминайте меня как человека, который дал вам, свободу и индивидуальность"...
Ошо
И он сделал, он действительно сделал это.
Свобода быть самим собой начинается с поисков себя, через слои фальшивой личности.
Индивидуальность приходит вместе с храбростью выразить себя, даже если это означает, что я отличаюсь от всех других.
Моя индивидуальность может только тогда цвести, когда я принимаю себя и говорю:
"Да, это я. Я такой", - без всяких суждений.
Несмотря на то, что наш дом охранялся круглые сутки силами безопасности Шилы со сторожевых вышек, ночью, каждый в нашем трейлере, по очереди, должен был вставать, одеваться - это означало всю экипировку, так как снаружи был минус и обычно снег или дождь, и ходить вокруг дома с радиотелефоном.
Была кромешная тьма, было скользко и страшно.
Забираясь на склон в конце бассейна, среди извивающегося бамбука, я перепрыгивала через небольшой поток, который бурлил со странными звуками, - и часто в этом месте телефон издавал громкий скрежет.
Я стояла, застыв как труп, с бьющимся сердцем и напряженно вглядывалась в темноту с молчаливым криком, застывшем на моем лице.
Это было начало мести Шилы нам, за то, что мы существовали. Ее ревность вышла за все разумные пределы, потому что мы были близко к Ошо. Мы, по очереди, обеспечивали положение, при котором у Шилы не было никакой возможности войти в дом без нашего ведома.
Она присылала своих рабочих, чтобы они поменяли замок, а Вивек посылала Ашиша в магазин инструментов, чтобы он украл (другого пути не было), засов и приделал его с обратной стороны к двери, на которой был новый замок. Это спасло жизнь Вивек, когда Шила послала четырех человек из своей банды, с хлороформом и шприцем с ядом в комнату Вивек.
Рафия, друг Вивек, был отослан с Ранчо "в командировку" в ту ночь и попытка убийства провалилась только потому, что они не могли войти в дом. Мы узнали об этом заговоре только позже, когда Шила уехала и некоторые из ее банды допрашивались в ФБР.
В июне 1984 мне позвонила Шила. Ее голос был очень возбужденным, как у человека, который только что выиграл в лотерею, и она орала так громко, что мне пришлось держать трубку в полуметре от уха. "Нам повезло. Нам повезло! " - пронзительно кричала она.
Думая, что случилось что-то важное, я спросила что, и она ответила, что у Девараджа, Девагита и Ашу, которая была стоматологической медсестрой, нашли болезнь глаз, конъюктевит.
"И это доказывает", - продолжала она, - "что они презренные, грязные свиньи и им нельзя позволить заботиться об Ошо". Я положила трубку, думая: "О, мой бог, у нее поехала крыша".
Следующим шагом, она хотела, чтобы Пуджа пошла и проверила глаза Ошо. Пуджу, любовно известную всем как Сестра Менгеле*, никто не любил, и ей никто не доверял.
Что-то было в ее смуглом, одутловатом лице и в том, как ее глаза - просто щелки - были всегда скрыты за темными очками. Я сказала Ошо, что Шила хочет, чтобы Пуджа проверила его, и он ответил, что, так как болезнь не лечится, и больные просто изолируются, тогда какой смысл?
Шила настаивала, чтобы все в доме пошли и проверили глаза, так что мы все, кроме Нирупы, которая осталась, чтобы заботиться об Ошо, пошли в медицинский центр. И вы не поверите, у нас у всех была эта болезнь.
Вивек, Девараджа, Девагита и меня поместили в одну комнату, и потом в нее пришли двенадцать человек Шилы, включая Савиту, женщину, которую я встретила в Англии и которая занималась счетами.
Инквизиция, которая затем последовала, была такой безобразной, что в тот день я решила, что если Ошо умрет прежде меня, я точно покончу жизнь самоубийством. У каждого в комнате нашлось что-то неприятное, чтобы сказать, как будто низкие мысли долго варились, и теперь у них была возможность выплеснуть их на нас.
Савита продолжала повторять, что любовь тяжела и не всегда прекрасна, и они нападали на нас за нашу неспособность по-настоящему заботиться об Ошо.
Они говорили об Ошо так, как будто он на самом деле не знает, что он делает, и нужен кто-то, кто будет думать за него. Хотя у нас не было симптомов болезни, мы не считали, что мы можем спорить с врачами.
На следующий день у Ошо началась зубная боль, и он попросил, чтобы к нему пришли Радж, Гит и Ашу. Шила попыталась прислать своего собственного доктора и дантиста, но Ошо отказался, он сказал, что ему нужны его люди независимо от риска. Так что трио возвратилось в дом Ошо, где они были полностью продезинфицированы и допущены к лечению Ошо.
Вся коммуна была проверена на "мнимую болезнь", как ее назвал Ошо, и обнаружили, что она есть у всех.
Медицинский центр был переполнен людьми, и никого не осталось, чтобы заботиться о коммуне.
В конце концов, доктор поговорил со специалистом по глазным болезням и выяснил, что то, что было видно при осмотре - маленькие пятнышки на роговице, это обычно для тех, кто как мы живет в сухом пыльном климате. Через три дня нам разрешили вернуться в дом.
Поднимаясь по дороге, я ужаснулась, увидев, что все наши вещи разбросаны по лужайке и дорожке. Команда уборщиков по приказу Шилы прошлась через дом и выбросила все как зараженное.
Нас обрызгали алкоголем, и потом нас приветствовала другая инквизиция, и в этот раз был приготовлен магнитофон, чтобы у Шилы был подробный отчет о том, что было сказано.
Это было уже слишком, и Вивек пошла в комнату Ошо, чтобы сказать ему, что происходит.
Когда она вернулась от него с сообщением, чтобы они прекратили всю эту чушь, и расходились по домам, никто этому не поверил.
Это было все равно, что пытаться отозвать охотничьих собак, когда они уже почуяли берлогу.
Они сказали, что Вивек врет, и тогда мы все встали и ушли, оставив остальных сидеть там, а Патипада, одна из команды Шилы, стояла на руках и коленях и выкрикивала оскорбления в магнитофон, потому что там больше не было никого, на кого можно было кричать.
На следующий день в комнате Ошо было собрание для некоторых из нас, включая Савиту, Шилу и некоторых ее последователей.
Он сказал, что раз мы не можем научиться жить в гармонии, он покинет свое тело 6 июля.
Достаточно ссор происходит и вне коммуны, без внутрикоммунной борьбы.
Он говорил о злоупотреблениях властью. Несколькими днями позже Ошо продиктовал список из двадцати одного человека, людей, живущих в коммуне, достигших просветления.
Это действительно вызвало волнение! И, если этого волнения было недостаточно, то вскоре вышли списки трех комитетов (сансадов), состоящих из Самбудд, Махасатв и Бодхисатв.
Эти люди должны были заботиться о коммуне, если что-нибудь случится с ним. Шилы не было ни в одном из этих списков, и никого из ее дружков тоже. Делая это, Ошо отрезал все возможности Шиле стать его наследником. У нее больше не было власти.
История, которая объясняет, как мистик живет и работает, произошла однажды, когда я была в машине вместе с Ошо. В машине была муха, которая жужжала над нашими головами и я махала руками, стараясь поймать ее. Мы остановились на перекрестке, и я продолжала хлопать по окнам и сидениям. Ошо сидел без движения, смотря вперед, пока я довела себя до пота, стараясь прихлопнуть муху. Не поворачивая головы, и даже не взглянув, он спокойно нажал кнопку автоматики окна. Окно с его стороны поползло вниз, а он молча сидел и ждал.
Когда муха подлетела близко к нему, он чуть-чуть легко двинул рукой, и муха вылетела в окно. Затем он коснулся кнопки и окно закрылось. Он ни разу не оторвал взгляд от дороги и ничего не сказал. Так по-дзенски и с такой грацией.
Также он вел себя и с Шилой. Спокойно и расслабленно он ждал, пока она выберет свой выход. Он был все еще и ее Мастер тоже, он любил ее и доверял Будде в ней. Я знаю, Ошо доверял Шиле, потому что я наблюдала его близко в течение пятнадцати лет и этот человек был Доверие.
То, как он жил свою жизнь, было чистое доверие, и то, как он умер, показывает его полное доверие.
Я спросила его, какая разница между человеком, который доверяет, и наивным, и он сказал, что быть наивным, значит быть невежественным, а доверие - это понимание.
"Оба будут обмануты - и тот, и другой, но человек, который наивен, будет чувствовать себя обманутым, будет чувствовать себя надутым, будет чувствовать гнев, начнет не доверять людям. Его наивность рано или поздно станет недоверием.
"А человека, который доверяет, тоже надуют и обманут, но он не будет чувствовать себя задетым. Он просто будет чувствовать сострадание к тем, кто надул его, кто обманул его, и он не потеряет своего доверия. Его доверие будет возрастать, несмотря на все обманы. Его доверие никогда не превратится в недоверие человечеству. В начале они выглядят одинаково. Но в конце, качество наивности обращается в недоверие, а качество доверия продолжает становиться более доверяющим, более сострадательным, более понимающим человеческие слабости, человеческую неустойчивость. Доверие настолько драгоценно, что человек готов потерять все, только не доверие".
("За пределами просветления")
Я иногда думала, может ли Ошо видеть будущее, потому что если я иногда видела проблески событий до того, как они случались, он, точно, мог смотреть все кино.
Однако как я это понимаю, все его учение состояло в том, чтобы быть в моменте.
Этот момент - это все.
"Кто заботится о будущем? Я живу СЕЙЧАС"... Ошо.
Вивек пришла в Джесус Гроув, для того, чтобы встретиться с Шилой. После того, как она выпила чашку чая, ей стало плохо, и Шила отвела ее домой. Я видела их из окна моей комнаты для стирки; Шила поддерживала Вивек, как будто та едва могла идти. Деварадж осмотрел ее и обнаружил, что ее пульс был между ста шестьюдесятью и ста семьюдесятью, и ее сердце было не в порядке.
Несколько дней спустя Ошо прервал свое молчание и начал давать дискурсы в своей гостиной.
Там было место человек для пятидесяти, так что мы посещали их по очереди, и видео дискурса показывалось для всей коммуны следующим вечером в Раджниш Мандир.
Он говорил о восстании, которое против послушания, о свободе и ответственности, и он даже сказал, что он не оставит нас в руках фашистского режима.
Он сказал, что наконец-то он говорит с людьми, которые могут принять то, что он говорит, что в течение тридцати лет ему приходилось маскировать свои послания среди сутр Будды, Махавиры, Иисуса и т.д. Теперь он будет говорить неприкрытую правду про религии.
Он подчеркивал снова и снова, что чтобы быть просветленным, вам не нужно быть рожденным от девственницы; на самом деле все истории вокруг просветленных людей это ложь, придуманная священниками.
"...Я такой же обычный, как и вы, со всеми слабостями, со всеми неустойчивостями.
Это нужно подчеркивать постоянно, потому что у вас есть тенденция это забывать.
И почему я подчеркиваю это? Для того, чтобы вы могли увидеть очень важный момент: если обычный человек, который в точности как вы, может быть просветленным, тогда для вас тоже нет проблем. Вы также можете быть просветленным..."
"Я не даю вам никаких обещаний... никаких стимулов... никаких гарантий. Я не беру никакой ответственности от вашего имени, потому что я уважаю вас. Если я беру ответственность на себя, тогда вы рабы. Тогда я ведущий, а вы ведомые. Мы товарищи по путешествию. Вы не за моей спиной, но рядом - просто вместе со мной.
Я не выше, чем вы, я просто один из вас. Я не провозглашаю никакого превосходства, сверхъестественной силы. Вы видите, в чем суть? Сделать вас ответственными за свою жизнь, это дать вам свободу".
"Свобода - это огромный риск... никто не хочет на самом деле быть свободным, это просто разговоры. Каждый хочет быть зависимым, каждый хочет, чтобы кто-то другой взял ответственность. В свободе вы ответственны за каждое действие, каждую мысль, каждое движение. Вы не можете что-то свалить на кого-то другого".
Я вспоминаю, что однажды, когда все было хаотично, и с Вивек было трудно, Ошо сказал мне, выглядя слегка удивленным: "Ты такая спокойная".
Я ответила, что это потому, что он помогает мне. Он ничего не сказал, но я почувствовала, как мои слова застыли в воздухе, а потом упали и разбились у моих ног.
Я не могла даже взять ответственность за свое спокойствие. Ошо должен быть причиной.
Он спрашивал меня, как чувствует себя коммуна. Тот же самый вопрос он задавал годами раньше, когда был в молчании. Я отвечала, что сейчас он снова говорит, и она чувствуется как его коммуна. Она больше не чувствуется коммуной Шилы. Шила теряла свое положение звезды. Она больше не была единственным человеком, который видел Ошо, каждый его видел, и не только это, мы могли задавать ему вопросы для дискурса.
То, о чем говорил Ошо, открывало людям глаза. Его беседы о христианстве были неистовыми, даже для того, кто слушал Ошо много лет. Он называл их лопатами, долбанными лопатами. Именно эти беседы, должно быть, вселили страх в сердца и желудки христианских фундаменталистов, а не то, что он не имел правильной туристской визы.
Шила собрала общее собрание для всей коммуны, оно должно было проходить в Раджниш Мандир. Вивек подозревала, что Шила попытается остановить беседы Ошо, так что мы выработали план, по которому несколько человек будут распределены по Мандиру и будут кричать: "Пусть он продолжает говорить". Так люди поймут, что происходит, и каждый начнет скандировать, чтобы он продолжал говорить! Я села в конце Мандира и включила магнитофон, спрятанный под курткой, просто чтобы хорошо записать, что будет на собрании.
Шила начала говорить, что в связи с приближающимся фестивалем так много работы, просто "завал", и будет невозможно готовиться к фестивалю и ходить на дискурс.
Моя реплика... "Пусть он продолжает говорить. Пусть он говорит!" - орала я.
Молчание. Где мои друзья анархисты? "Пусть он говорит! " - продолжала я кричать, а люди оборачивались, чтобы посмотреть, какой идиот срывает собрание. Я видела, что они не верят своим глазам - Четана. Четана? Но она была всегда такой тихой.
Должно быть, сошла с ума. Каждый знал, что не было завалов работы, но никто не мог понять, чего Шила добивается, и собрание обернулось полной растерянностью и кончилось компромиссом.
Наш Мастер, который говорил, никогда, никогда не идите на компромисс, и мы, не зная, согласились на компромисс, который означал, что Ошо будет говорить для нескольких человек каждый вечер, и также будет видео после того, как каждый закончит свою двенадцатичасовую работу и съест ужин. Конечно, даже самые преданные ученики засыпали во время видео. Не только его слова были не слышны, люди чувствовали вину за то, что они не могли оставаться бодрствующими! Когда Вивек ехала на машине вместе с Ошо к Ранчо, они проезжали мимо группы людей около речки, которые собирали камни и опавшие сучья. "Что они делают?" - спросил Ошо. "Они, должно быть, разбирают завал", - сказала Вивек. Поиски завала стали большой шуткой среди санньясинов.
Ошо очень заболел, и вызвали специалиста, который его навестил. У Ошо была инфекция в среднем ухе, и он испытывал сильную боль примерно шесть недель.
Дискурсы и поездки на машине были прекращены.
Я работала в саду почти год, а Вивек занималась стиркой для Ошо. Не могу сказать, что я жила без своих травм и трудностей, и работа с растениями и деревьями была для меня большим утешением.
Вокруг дома Ошо теперь были сотни деревьев: были посажены сосны, голубые ели, красные деревья, и некоторые были уже шестьдесят футов высотой. Там был водопад, который тек мимо его окна, огибал плавательный бассейн и ниспадал второй раз в бассейн, окруженный плакучими ивами. Вишневые деревья в цвету, высокая трава пампасов, бамбук, желтая форсайтия и магнолии были по обе стороны небольшого потока. Сад роз был прямо перед окнами столовой Ошо, а в помещении для машин был фонтан, в котором была статуя сидящего Будды, размером с человека. Тополя росли вдоль дороги для машины и заканчивались у рощи серебристых берез. Поляны теперь были покрыты роскошной зеленью и раскинулись вместе с дикими цветами на все окрестные холмы.
В саду было три сотни павлинов, танцующих в своем оперенье психоделических цветов. Шесть из них были чисто белые, и эти шесть были самые непослушные. Они имели обыкновение стоять перед машиной Ошо, с раскрытыми хвостами, похожие на гигантские снежные хлопья, и не пускали его проехать через них. Ошо всегда любил жить с садами и красивыми птицами и животными. Он хотел, чтобы в Раджнишпураме был создан олений парк, и нам пришлось вырастить для оленей люцерну, чтобы держать их вдали от охотников.
Он рассказывал историю о месте в Индии, в котором он бывал, где около водопада были сотни оленей. Ночью они приходили к озеру пить и "их глаза светились, как тысячи языков пламени, танцующих в темноте".
В нижней части сада, перед Прудом Басе, где черные лебеди жили на одной стороне моста, а белые на другой, был гараж, где стояли знаменитые девяносто шесть роллс-ройсов.
В Индии один Мерседес вызывал шум, но в Америке понадобилась почти сотня роллс-ройсов, чтобы достичь такого же эффекта. Для многих людей эти машины были барьером между ними и Ошо. Они не могли видеть из-за машин. Говорят, что суфийские мастера переодевались, чтобы они могли ходить по своим делам неузнаваемыми, и им не нужно было тратить время с тем, кто не искатель.
"Не было необходимости в девяносто шести роллс-ройсах. Я не мог использовать девяносто шесть роллс-ройсов одновременно: та же самая модель, та же самая машина. Но я хотел, чтобы для вас стало ясно, что вы готовы бросить все ваши желания истины, любви, духовного роста для того, чтобы иметь роллс-ройс. Я специально создавал ситуацию, при которой вы будете чувствовать ревность".
"Функция мастера очень странная. Ему приходится помогать вам прийти к пониманию вашей внутренней структуры сознания: оно полно ревности". "...Эти машины выполнили свое предназначение.
Они создали ревность во всей Америке, во всех супербогатых людях. Если бы у них было достаточно понимания, тогда вместо того, чтобы быть моими врагами, они бы пришли ко мне, чтобы найти путь освободиться от своей ревности, потому что в этом их проблема. Ревность - это огонь, который жжет вас и жжет сильно".
("За пределами психологии")
"Все, что я сделал в моей жизни, имело цель.
Это устройство, чтобы выявить что-то в вас, что вы не осознаете"...
Ошо
Четвертый Ежегодный Мировой Праздник начался, и Ошо пришел медитировать вместе с нами в Раджниш Мандир.
Деварадж читал отрывки из книг Ошо, время от времени это прерывалось музыкой.
Пришел День Мастера, 6 июля, и я сидела на празднике, чувствуя себя очень плохо.
Я говорила себе, что я сижу перед Ошо, и это день праздника, так в чем же дело?