Наум Михайлович Ардашников - советский и российский кинооператор и кинорежиссёр
"Двадцать восьмого июля восемьдесят третьего года меня вызвал к себе директор студии Николай Трофимович Сизов. До "Мосфильма" он был зампредом Моссовета, а до этого - важным милицейским генералом. Кстати, был и заместителем председателя Госкино. Короче, большой начальник в кино! Кроме того, сочинял всякие криминальные истории.
У меня до сих пор хранится книжка с его рассказами. Он был мужчина крупный, суровый, немногословный. Со всеми разговаривал на "ты". При мне он обращался на "вы" только к академику Александрову и генералу Цвигуну, который писал сценарии под фамилией Днепров.
Сизов с порога огорошил меня типичной фразой того времени: "Мы тут посоветовались с товарищами и решили поручить тебе снять фильм об Алле Пугачевой". Когда я от изумления пришел в себя, единственно сообразил спросить что-то про сценарий и в ответ услышал одно суровое слово: "Подсуетись!" Вот таким странным и неожиданным образом началась моя работа над фильмом "Алла". Сразу скажу, название начальству не понравилось и стало другим - "Пришла и говорю". По каким таким важным соображениям это случилось, мы, видимо, не узнаем никогда.
Райзман вызвал меня в тот же день (кстати, режиссер был весьма удивлен согласием Ардашникова участвовать в проекте с Пугачевой во главе, хотя и понимал, ради чего это делается - ради "кассы". - Ф. Р.) и сказал, что снимать я буду в его объединении, что директором картины будет Марк Шадур, а оператором посоветовал пригласить Николая Владимировича Олоновского. Это он сказал с лукавой иронией. Дело в том, что пару лет назад я уговаривал Райзмана взять Олоновского на его новую картину, что он и сделал. После трех картин, которые я снимал с дорогим мне Юлием Яковлевичем, мне было небезразлично, кто сменит меня у камеры. Олоновский снял две картины Райзмана. По-моему, замечательно. Стыдно признаться, но я, наверное, чуть-чуть ревновал режиссера к новому оператору. А может, даже и не чуть-чуть…
Знакомство с Аллой Пугачевой состоялось у нее дома, в квартире на Брестской улице (шла параллельно улице Горького, позже - Тверской-Ямской. - Ф. Р.), где она в то время жила. Я был удивлен, с какой подчеркнутой простотой прошел первый наш разговор о будущей картине. Единственное пожелание Пугачевой заключалась в нежелании сниматься в банальной мелодраме с романтическими свиданиями. Это полностью совпадало и с моими скромными соображениями по поводу будущего фильма. Договорились подождать сценарий.
Мне как-то неловко рассказывать о квартире, об обстановке, об одежде знаменитой певицы. Пусть об этом рассказывают другие, сегодня таких граждан много. Я только заметил, что главным предметом в доме был белый рояль, на котором Алла изящно сыграла несколько пьес Шопена и спела грустную песню. Помнится, называлась она "Три счастливых дня". Еще в квартире обитал красивый, задумчивый родовитый пес - бассет по имени Тобби. Хозяйка меня предупредила, что пес съедает все, что ему попадается на глаза. Однажды он даже сжевал гонорар известного поэта Ильи Резника…"
После той встречи режиссер взялся подыскивать сценариста. Причем начал с маститых - А. Гребнева, В. Ежова, А. Бородянского, А. Инина. Но все они отказались от предложения участвовать в проекте, в котором в главной роли должна была сниматься Алла Пугачева. В среде киношников ее фигура вызывала противоречивые чувства и у большинства авторитетом не пользовалась. У всех на памяти была история, когда из-за громкого скандала, вызванного ее неуравновешенным характером, в 1979 году был закрыт фильм "Рецитал", который снимал ее тогдашний супруг Александр Стефанович. В итоге Ардашникову удалось уговорить менее именитого, но все же более-менее известного сценариста. Тот быстро сочинил сценарий, но тот не понравился. Пугачевой. Впрочем, и Ардашникову тоже. А на календаре уже был конец 1983 года.
Сразу после наступления Нового года Ардашников возобновил поиски другого сценариста. На ум ему пришел знаменитый детективщик Юлиан Семенов, в дом к которому на Никитском бульваре он и отправился. Но Семенов был категоричен: заявил, что его дочь уже нарисовала портрет Пугачевой, поэтому сценарий о ней будет для их семьи уже перебором. "Лучше снимите кино про Поля Робсона или Виктора Хаару, чем про Пугачеву!" - заявил на прощание писатель. Однако в отличие от Аллы Пугачевой эти двое персонажей в те годы были уже не в тренде - надвигались совершенно иные времена.
В итоге время, отпущенное на написание сценария, было безвозвратно потеряно. И тогда Пугачева, будучи на гастролях в Ленинграде, предложила самый простой вариант - снять клиповое кино без сквозного сюжета. Она же настояла на том, чтобы в фильме звучали сплошь песни ее собственного сочинения (сделав лишь одно исключение - для песни И. Николаева "Балет"), хотя Ардашникову были ближе другие - например, песни Раймонда Паулса. Но Пугачева не хотела повторов, хотя ее песни явно проигрывали паулсовским по части популярности. Певица решила этим пожертвовать, решив сделать не попсовое, а андеграундное кино. Ардашников не стал с ней спорить, тем более что Сизов его в самом начале предупредил: "С Пугачевой не ссориться!". Далее послушаем самого режиссера:
"Мы решили, что сценарий напишет Илья Резник. Нисколько не хочу обидеть замечательного поэта и моего хорошего товарища, но это был единственный в моей жизни случай, когда фильм снимался не по сценарию, а как бы по обстоятельствам, настроению, вдохновению и даже самочувствию. Каждый эпизод сочинялся на съемочной площадке, особенно при хроникальных съемках в концертных залах или на стадионе.
Как ни странно для тех строгих времен, но сценарий был принят быстро. От нас лишь потребовали предоставить тексты всех пятнадцати песен, которые Пугачева собиралась исполнять в фильме. Что они ожидали там обнаружить - еще одна загадка Госкино.
Двадцать четвертого мая нас "запустили" в производство. Так это называлось в то время на казенном, чиновничьем языке. Всю весну восемьдесят четвертого года я старался не пропустить ни одного концерта Пугачевой. Даже в начале апреля поехал вслед за ней в Вильнюс.
Концерты проходили в большом спортивном дворце при полных аншлагах и с огромным успехом. С каждым днем я убеждался в необыкновенном даре Аллы Пугачевой увлекать массы людей своим пением, да ив повседневной жизни она производила большое впечатление своими нестандартными суждениями и поступками. Мне довелось присутствовать на ее пресс-конференции с американскими корреспондентами, при ее разговорах с М. Жванецким, Г. Каспаровым, с известным офтальмологом С. Федоровым и даже при телефонном разговоре с М. С. Горбачевым. Поверьте, это было всегда интересно, а порой и весьма неожиданно…
Съемочная группа собралась отличная. С художником Ю. Кладиенко мы работали еще в Таджикистане. Ассистентом режиссера была юная Нонна Агаджанова, племянница легендарного директора фильмов Карлена Агаджанова, моего большого друга. Об операторе Н. Олоновском я уже рассказывал. С ним связана одна забавная история. Оказалось, что мама Пугачевой, Зинаида Архиповна, и Коля Олоновский во время войны защищали Москву от немецких бомбардировщиков. Только Коля делал это в воздухе, а мама Пугачевой служила в частях, защищавших небо с помощью аэростатов. Ветеранам было что вспомнить и о чем поговорить. И при первом же недоразумении на съемках (а они неизбежны!) Алла громко и грозно провозгласила: "Дядю Колю не трогать!".
В июне восемьдесят четвертого начались съемки. Концерты проходили в "Олимпийском", снимали двумя камерами. Главные, фронтальные планы снимал Олоновский, все точки из-за кулис снимал я (это я хвастаюсь!). Все самые эффектные кадры на контровом свете достались мне. Заполненный публикой огромный зал, масса людей, спешащих на концерт, толпа поклонниц у дома певицы-все это обеспечивало нас большой бесплатной массовкой.
Дирекция картины была довольна. Любое появление Пугачевой на улице вызывало восторг и ажиотаж прохожих. Нам оставалось лишь вовремя включать камеру. Впрочем, выключать тоже приходилось часто. Однажды, когда мы снимали проезды певицы на старом автомобиле, у Детского мира на Лубянской площади стихийно образовалась такая толпа, что едва не перевернула раритетный автомобиль вместе с героиней и водителем. Такое или что-нибудь подобное случалось во время всех дней съемок на натуре.
В середине июля мы отправились в Ленинград. Там, помимо концертов в спортивном зале, который в то время носил имя Ленина, собирались снимать финальный эпизод - выступление на стадионе. Однако городские власти снимать концерт на стадионе почему-то не разрешили. Это нарушало наши планы, но спорить с обкомом партии было бессмысленно. Такие уж были времена!.. Зато мы стали свидетелями лихой потасовки московских поклонниц певицы с местными конкурентками у подъезда гостиницы "Прибалтийская". Милиция тогда не вмешивалась.
В Москве Пугачевой моментально предложили массу городов для концертов на стадионе. Выбрали Ереван, стадион "Раздан" на семьдесят тысяч зрителей. Договорились на сентябрь.
Двадцать седьмого сентября мы отправились в Ереван. Приезд Аллы Пугачевой вызвал в городе неслыханный ажиотаж. Билеты на концерт раскупили мгновенно. Когда в гостинице узнали, что я режиссер картины, в которой будет сниматься сама Пугачева, с меня отказались брать деньги в ресторане. Пришлось расплачиваться билетами на концерт. Толпы поклонников день и ночь дежурили под окнами гостиницы в надежде увидеть певицу. В этой компании я с привычным удивлением увидел и большую группу московских поклонниц Пугачевой.
На стадионе быстро соорудили сцену с пандусными спусками, чтобы наша героиня могла сбегать по ним на футбольное поле. Надо сказать, что все время концерта (а это часа два), Пугачева носилась по стадиону, не останавливаясь и не отдыхая. При этом еще пела, танцевала, успевала поговорить с публикой и покататься на открытом автомобиле ЗИЛ-110 по беговым дорожкам стадиона. На этом ЗИЛе местные генералы принимали военные парады, но отказать Пугачевой никто не мог. Как только женщина могла выдержать такую нагрузку? После концерта она просто падала от усталости.
Концерт снимали одновременно четырьмя камерами. Для этого приехали еще два оператора - Ю. Авдеев и А. Семин. Две камеры установили на самых верхних точках стадиона, одну даже на осветительной вышке. Публика была в полном ажиотаже. Темпераментные армяне сходили с ума от восторга. Крики, танцы на трибунах, гром аплодисментов, юная девушка кричала в слезах: "Алла, возьми меня с собой!.." Мне больше никогда в жизни не увидеть такого грандиозного зрелища, как тогда, в конце сентября восемьдесят четвертого года в Ереване. Впрочем, до того дня я тоже ничего подобного не видел.
После концерта на опустевшем стадионе мы сняли финальную сцену фильма. Грустная песня "Когда я уйду", печальная героиня, пустые трибуны стадиона - все это создавало, как нам казалось, нужное настроение для финала…"
Съемки фильма длились до января. Именно тогда сняли эпизод в квартире Пугачевой - посиделки ветеранов под песню "Иван Иваныч". Из всего фильма редактуре больше всего нравилась именно эта композиция за ее патриотичность (для Пугачевой такой репертуар был несвойственен). Единственным человеком, кто был против этой песни, оказался Юлий Райзман, который увидел и в песне, и в самом эпизоде неприкрытую фальшь. Но в итоге песня в картину все-таки вошла.
Всесоюзная премьера фильма "Пришла и говорю" состоялась в сентябре 1985 года. Несмотря на солидную рекламу, успех у него был гораздо меньшим, чем ожидалось: его посмотрели 25,7 миллионов зрителей. Это было более чем в два раза меньше того, что собрала "Женщина, которая поет". Огромному числу зрителей фильм не понравился именно за свою "клиповость". Да и песни, которые звучали в картине, не шли ни в какое сравнение с тем, что исполняла Пугачева каких-нибудь несколько лет назад: ни одного полновесного шлягера в фильме не было.
После этого фильма Наум Ардашников и Алла Пугачева больше не сотрудничали. Хотя режиссер снял еще три фильма: "Московские красавицы" (1992), "Котовасия" (1997) и "Убить карпа" (2005). На этом его режиссерская и операторская карьеры закончились. А 31 марта 2012 года Н. Ардашников скончался на 81-м году жизни.
"Неудачник" и "Безумный профессор".
Георгий Юнгвальд-Хилькевич и Юрий Чернавский
С этими мужчинами Пугачева познакомилась в 1984 году. Именно тогда режиссер Одесской киностудии Георгий Юнгвальд-Хилькевич приступил к работе над своим очередным фильмом-мюзиклом под названием "Сезон чудес" (до этого режиссер уже успел снять пару музыкальных фильмов для ТВ: "Д’Артаньян и три мушкетера" (1979), "Ах, водевиль, водевиль." (1980)). Но если оба этих мюзикла базировались на материале из прошлого, то в "Сезоне чудес" речь шла о современности. Поэтому и музыку Хилькевич хотел увидеть соответствующую - андеграундную. До этого он сотрудничал с Максимом Дунаевским, который писал иную музыку - попсовую, в стиле диско. Теперь режиссеру захотелось поработать с другим музыкальным материалом.
Первоначально песни в фильме должна была исполнять популярная группа "Земляне" из Ленинграда. Но записанные ими в июне на "Мосфильме" пять песен Хилькевичу не понравились именно из-за своей обычности. Тогда он и обратился к популярному в андеграундной среде 37-летнему композитору Юрию Чернавскому. Свою творческую деятельность тот начинал как джазовый музыкант: еще во время учебы в музыкальном училище в Тамбове (середина 60-х) он вместе со своим другом Олегом Куценко создал джазовый квинтет, в котором Чернявский работал в качестве саксофониста и аранжировщика. А в конце 60-х, перебравшись в Москву, он стал работать в джазовых оркестрах Бориса Ренского, Олега Лундстрема, Леонида Утесова, Дмитрий Покрасса.
С 1976 года начался новый этап его творчества - работа в музыкальном стиле джаз-рок, новая волна и мейнстрим (англ. Mainstream). Чернявский играл, занимался аранжировкой и выступал в качестве музыкального руководителя и аранжировщика в известных вокально-инструментальных ансамблях "Фантазия", "Красные маки" и рок-группе "Карнавал". А в 1981 году Чернявский организовал собственную рок-группу - "Динамик", в которой сразу в нескольких ипостасях - музыкального руководителя, клавишника, саксофониста, флейтиста и аранжировщика. Впрочем, его работа в этом коллективе продолжалась около года, после чего он ушел в ВИА "Веселые ребята", где в содружестве с композитором Владимиром Матецким записал рок-альбом "Банановые острова", которому сразу суждено будет стать культовым: он был провозглашен символом интеллектуально-технической революции 1980-х в СССР, музыкальные критики назвали его "сочинением авангардистского направления в рок-музыке". Как писал один из таких музкритиков - А. Троицкий:
"Это один из самых веселых советских рок-альбомов, записанный одним из самых мрачно выглядящих людей. Юрий Чернявский тощ как спица и угловат в движениях, он носит огромные очки, говорит скрипучим "индустриальным" голосом и вообще похож на персонажа из видеоклипа - не то гуманоида, не то "безумного профессора". Он немолод (родился в 1947 году) и успел переиграть на саксофоне и клавишных в десятках джаз-ансамблей, ВИА и рок-групп (последней был "Динамик"), где создал себе репутацию одного из лучших аранжировщиков в стране и главного эксперта по электронике. Если большинство наших хорошо образованных клавишников подходило к синтезаторам почти так же, как к роялю, играя с фантастической беглостью в стандартных регистрах, то Чернявский исследовал именно тембровые возможности и старался извлекать из инструментов звуки неслыханные…
"Банановые острова" - первый сольный проект Чернявского, записанный с помощью экс-члена "Удачного приобретения" Владимира Матецкого и ритм-секции Рыжов - Китаев. Это коллаж стилей, от рок-н-ролла до компьютерной робот-музыки, пронизанный ритмическим "заводом" и по качеству записи стоящий на голову выше любого другого советского диска - официального или "самодельного". Трудно поверить, что это удалось сделать на двух дорожках. Дотошный аккуратист, Чернявский так и не смог найти подходящего вокалиста ("они все поют фальшиво") и вынужден был исполнить все песни собственным странным голосом, который в чистом виде звучит почти как "вокодер"…"
"… Алла - великий человек. Мне судьба подарила невозможную возможность работать с ней… когда-то. в 80-х"
Именно альбом "Банановые острова" и услышал в 1984 году Хилькевич, после чего у него и возникло желание пригласить Чернавского в "Сезон чудес". Композитор к этой идее отнесся с пониманием - перезаписал песни "Землян", а попутно написал к фильму и пару-тройку собственных песен (на слова Леонида Дербенева). Когда стали прикидывать, кому можно эти песни отдать для исполнения, всплыла кандидатура Аллы Пугачевой. Эта идея пришлась по душе Хилькевичу, который понял, что при наличии Пугачевой фильм может стать сенсацией. Дело было за малым - уговорить саму певицу. О том, как это происходило, вспоминает сам режиссер:
"О визите (он состоялся ранним летом 84-го. - Ф. Р.) я договорился с ней по телефону. Она видела моих "Мушкетеров", но Алла Борисовна - не из тех людей, которые будут что-либо хвалить или кем-то восторгаться… Потом мне рассказали, что она говорила про меня:
- Талантливый человек, но чего-то не хватает в его фильмах. Какой-то он неудачник в кино.
В назначенный день и час я пришел к ее дому. Там стояла толпа фанатичек, которые знали о Пугачевой буквально все: когда она приходит, кого ждет и так далее. Причем все это были девчонки - ни одного мужчины. Все причесаны, как Алла, все завиты, как Алла, все рыжие. Вокруг дома охранники - и эта толпа девчонок. Зашел я в подъезд, поднялся на этаж, позвонил в двери и прислушался. И услышал далеко-далеко: цок-цок, цокцок, цок-цок, цок-цок. Думаю: откуда же это идут? Потом, когда открылась дверь, я понял. Алла сломала все стенки, и получилась вся квартира - одна большая комната - вокруг ванной. Очень интересно сделано архитектурно.
Открыла дверь она сама. Я зашел - а там белая прихожая, белое зеркало, белая ваза, белые цветы. И даже белый пол. И я решил, что в фильме обязательно будет песня обо всем белом. Сказал Лене Дербеневу: "Напиши что-нибудь про белую дверь".
И появилась песня: "Эта белая, белая дверь".
Первое свидание было очень тревожным. Вошел я и стал с Аллой Борисовной говорить о замысле. Она меня внимательно выслушала. Потом послушала кассету Чернавского и сказала:
- Я подумаю.
Композитор Чернявский боялся ее безумно. Но, как выяснилось, Юру она считала талантливым человеком. И согласилась. Таких песен, как у меня в этом фильме, Алла Пугачева не пела ни до, ни после. Это не ее стиль, не ее репертуар…".
Достаточно быстро в студии Пугачева записала три песни Чернявского: "Робинзон", "Белая дверь" и "Отражение в воде". И в конце сентября благополучно отснялась в своих эпизодах, которые снимались в украинском городе Черкассы.