Те, кто справился с первой частью приемных экзаменов под наблюдением преподавателей академии, должны были на основании представленных рисунков показать, чего они сумели достичь ранее. Гитлер выложил свою "папку рисунков", сделанных в Урфаре и Линце. Среди этих рисунков было относительно немного портретов, что послужило для экзаменатора поводом для отказа Гитлеру в приеме в академию. В классификационной ведомости отделения общей живописи за 1905–1911 гг. имеется запись: "Адольф Гитлер, род. в Браунау-на-Инне, Верхняя Австрия 20 апреля 1889 г., кат. Родители: имп. кор. старший официал, представл. рисунки - неудовлетворительно, мало портретов".
Одновременно с Гитлером отпал еще 51 претендент. Одним из них был Робин Христиан Андерсен, руководивший в 1945–1965 гг. мастерской живописи в Венской академии изобразительных искусств, с 1957 по 1958 и с 1961 по 1962 г. - руководитель мастерской художественного воспитания, с 1946 по 1948 г. - ректор и с 1948 по 1951 г. - проректор Академии изобразительных искусств.
Лишь 28 из 113 претендентов выдержали вступительный экзамен. "Потерпев поражение, - писал Гитлер в "Майн кампф", - я покинул прекрасное здание на Шиллер-плац, впервые в жизни ощутив разлад с самим собой. Все, что я услышал о своих способностях, подобно яркой вспышке молнии осветило вдруг ту раздвоенность, от которой я давно уже страдал, не отдавая себе ясного отчета в ее причинах". Чего мог бы избежать мир, если бы Гитлер в 1907 г. нарисовал на несколько портретов больше? Ведь и сегодня еще можно встретить принадлежащие ему портреты и этюды того времени, которые наверняка были бы признаны соответствующими требованиям академии.
По словам Гитлера, ректор академии (с 1907 по 1909 г. им был Зигмунд л'Альман), которому он был представлен после экзамена, объяснил ему, что "привезенные им рисунки однозначно свидетельствуют о том, что его способности, несомненно, лучше всего проявятся в области архитектуры". Это утверждение, вполне вероятно, соответствует истине, так как рисунки и этюды Гитлера действительно больше демонстрируют его склонность к архитектуре, чем ярко выраженный живописный талант. Заметно, что лишь немногие человеческие фигуры населяют отлично прорисованные в деталях улицы на его картинах, написанных под явным влиянием умершего в 1905 г. австрийского художника-пейзажиста Рудольфа фон Альта. Если на этих картинах вообще встречаются люди, то они чаще всего носят декоративный характер. Они стоят в скованных принужденных позах, как манекены на витрине. Если картины Рудольфа фон Альта постоянно населены многочисленными людьми, собаками и повозками с лошадьми на переднем плане, то Гитлер ограничивался тем, что изображал здания. Видимо, подчеркнутое копирование старого стиля и обратило внимание профессоров академии на бедность изобразительных средств и на отсутствие людей и животных.
После получения отказа на отделении общей живописи Гитлер обращается с заявлением о приеме на архитектурное отделение академии, хотя для этого у него отсутствуют необходимые предпосылки. Ему очень пригодился бы аттестат зрелости, которого у него не было. Спустя шестнадцать лет ОН напишет: "Все, что я из упрямства упустил, учась в реальном училище, жестоко отомстило мне". Его мечта рухнула только из-за того, что он отказался получить аттестат зрелости. "Знакомые, у которых он жил в Вене, проявили… настойчивость и заставили вернуться в Линц, чтобы сдать экзамены за курс средней школы". Задумывался ли сам Гитлер всерьез над этим? Спорный вопрос. Против этого говорят его элементарная ненависть к школе и нелюбовь к систематической работе, безразличие к школьным предметам и понимание того, что знаний, полученных в реальном училище, будет недостаточно для получения аттестата зрелости. Его интересовала не школа, а музеи и достопримечательности Вены, где он оставался еще несколько недель.
В ноябре 1907 г. он возвращается в Урфар под Линцем и берет на себя уход за матерью, которую ее врач еврей Эдуард Блох уже признал безнадежной. Он ведет домашнее хозяйство, следит за учебой сестры Паулы, стирает, моет полы, готовит еду для матери, сестры и себя и выполняет функции главы семейства. Доктор Блох, который уже до этого знал лично не только Клару, но и Адольфа Гитлера, рассказывал в ноябре 1938 г.: "Он (Адольф Гитлер. - Прим. автора) относился к матери с самой трогательной любовью, ловя каждое ее движение, чтобы сразу же прийти на помощь. Его обычно устремленный вдаль печальный взгляд прояснялся, когда боль у матери отступала". 23 декабря 1907 г., накануне сочельника, Гитлер хоронит мать на кладбище в Леондинге рядом с отцом. Блох вспоминает: "За всю свою почти сорокалетнюю врачебную практику я никогда не видел молодого человека, который бы так страдал, как Адольф Гитлер". "Адольф и Паула Гитлер, - говорится в извещении о смерти, отпечатанном в типографии Кольндорфера в Линце, - от своего имени и от имени родственников сообщают о смерти нашей горячо любимой и незабвенной матери, тещи, бабушки и сестры Клары Гитлер, вдовы императорского королевского старшего официала, которая отошла в мир иной 21 декабря 1907 г. в 2 часа ночи…"
Теперь Адольф и Паула стали круглыми сиротами. Правда, Гитлер сильно преувеличивал, когда позже писал в "Майн кампф": "Нужда и суровая действительность заставили меня быстро принять решение. Скудные отцовские средства были в значительной мере израсходованы во время тяжелой болезни матери, а причитающейся мне пенсии по случаю потери кормильца не хватало на жизнь. Значит, нужно было самому зарабатывать себе на пропитание". О венском периоде до 1913 г., который он озаглавил в "Майн кампф" как "Годы учебы и страданий в Вене", он писал: "Я благодарен тому времени за то, что я возмужал и сохраняю эту твердость характера до сих пор, а еще больше за то, что оно вырвало меня из пустоты безмятежной жизни". По утверждению одного из якобы "очевидцев", годы жизни Гитлера в Вене, которые он сам называет "самой основательной школой", были бесцельным существованием среди бродяг и воров, опустившихся и потерпевших крах в жизни субъектов. Это утверждение приняли на веру все биографы, в том числе и Кубицек, описывая период после 1908 г., хотя сам он жил вместе с Гитлером только до осени 1908 г., до его призыва в армию, а о последующих событиях знает лишь понаслышке. Его формулировка - "Это был путь в одиночество, в пустыню, в никуда" - явственно свидетельствует о характере этой информации из вторых рук.
Ни Гитлер, ни Кубицек никогда не писали, как все было на самом деле.
Во-первых, утверждения Гитлера не соответствуют действительности. Неправда, что "отцовские средства" были "в значительной степени израсходованы" во время болезни матери. Он никогда не упоминает о том, что в 1908 г. получил значительную сумму из наследства матери. В июне 1905 г., за два с половиной года до смерти, Клара Гитлер продала дом в Леондинге за 10 тысяч крон, причем покупатель должен был заплатить ей только 7480 крон, так как дом был заложен еще предшественником за 2520 крон. 1304 кроны были отчислены на наследство Адольфу и Пауле, так что у матери Адольфа оставалась еще значительная сумма - 5500 крон. Кроме того, с 1903 г. она получала ежегодную пенсию в размере 1200 крон как вдова, а с 1905 г. по меньшей мере еще 220 крон в год в виде процентов от стоимости проданного дома, так что она имела возможность, не трогая основного капитала, получать больше денег, чем могла потратить вместе с Адольфом и Паулой. Алоиз Гитлер перед выходом на пенсию имел годовой оклад 2600 крон, а размер пенсии составил 2196 крон. Итак, у Клары Гитлер и ее детей Адольфа и Паулы в распоряжении ежемесячно было около 120 крон (без учета суммы, вырученной за продажу дома) плюс, по-видимому, солидные проценты из наследства ее тети Вальбурги Гитлер.
Только в августе 1969 г. у одного из двоюродных братьев Адольфа Гитлера отыскалось составленное между 1897 и 1903 гг. одним из служащих суда в Вайтре и идентифицированное автором в августе 1969 г. завещание крестьянки Вальбурги Гитлер, которая в 1853 г. вышла замуж за Йозефа Роммедера, жила в достатке и умерла бездетной в своем доме в Шпитале. В этом завещании Вальбурга, родившаяся в январе 1832 г., указывает, что все имущество должна после ее смерти унаследовать сестра Иоганна, родившаяся в 1830 г. В том случае, если эта сестра умрет раньше ее, - пишет она дальше, - право на наследство имеют ее дочери Клара, Иоганна и Терезия. Иоганна, бывшая универсальной наследницей Вальбурги, умерла 8 февраля 1906 г., в связи с чем наследство перешло к трем ее дочерям, из которых Клара, мать Адольфа Гитлера, умерла уже в декабре 1907 г., так что ее часть наследства отошла непосредственно к Адольфу и Пауле Гитлер.
Ежемесячно Гитлер получал 58 крон из отцовского наследства и дополнительно 25 крон "сиротской" пенсии. Дополнительные не маленькие суммы из наследства Вальбурги Гитлер, доставшиеся ему от тети Иоганны Пёльцль и матери, делали его определенно зажиточным человеком.
За свою комнату в Вене Гитлер ежемесячно платил в среднем 10 крон. Юрист с годичным стажем работы в суде получал в то время 70 крон в месяц, молодой учитель в первые 5 лет работы 66 крон, почтовый служащий 60 крон. Асессор венского реального училища до 1914 г. получал месячный оклад 82 кроны. Бенито Муссолини, который в 1909 г. был главным редактором газеты "Авенире дель Лавораторе" в тогда еще австрийском Триесте и одновременно работал секретарем социалистической рабочей палаты, получал за обе работы 120 крон.
"Тяжелая судьба", о которой охотно говорил Гитлер, вспоминая о жизни в Вене, не имела ничего общего с материальной нуждой.
В начале 1908 г., пока Гитлер улаживал свои наследственные дела, хозяйка дома, в котором до смерти жила мать Гитлера вместе с Адольфом и Паулой, замолвила за него словечко перед известным художником. Своей матери, жившей в Вене и лично знавшей театрального художника профессора Альфреда Роллера, который преподавал в Венской школе художественных промыслов (ныне Академия прикладных искусств), она написала письмо, в котором между прочим говорилось:
"Дорогая мамочка… У меня есть просьба к тебе, и я думаю, что ты меня простишь, если она тебя, возможно, рассердит. Речь идет о рекомендательном письме к директору Альфреду Роллеру. Сын одной моей знакомой хочет стать художником, с осени учится в Вене. Он хотел поступить в Академию изобразительных искусств, но прием уже закончился, и он пошел в частное учебное заведение… Это серьезный и усердный молодой человек, зрелый не по годам, хотя ему всего 19 лет, очень обаятельный и солидный, из высокопорядочной семьи. Его мать умерла накануне Рождества… Речь идет о семье Гитлеров, а молодого человека, за которого я прошу, зовут Адольф Гитлер.
Мы недавно разговорились случайно об искусстве и художниках, и он упомянул между прочим, что профессор Роллер - знаменитость среди художников, причем известен не только в Вене, но и имеет мировую славу… и он обожает его произведения.
Гитлер даже не подозревал, что мне знакомо имя Роллера, а когда я ему сказала, что я была знакома с братом знаменитого Роллера, и спросила, не смогу ли я помочь ему в его совершенствовании, если добуду рекомендательное письмо к директору сценографической части придворной оперы, у молодого человека засветились глаза и он густо покраснел… Мне бы очень хотелось помочь молодому человеку. У него никого нет, кто бы мог замолвить за него слово или дать хороший совет. Он приехал в Вену совсем один, ему пришлось самому, без всяких рекомендаций, устраивать свои дела по поводу приема. У него твердое намерение получить хорошее образование. Насколько я его знаю, он не собьется с пути, потому что у него перед глазами серьезная цель. Я надеюсь, что он достоин твоих хлопот. Возможно, ты сделаешь доброе дело.
Дорогая мамочка, я прошу тебя, если возможно, напиши несколько рекомендательных строк директору Альфреду Роллеру… Я передам их молодому Гитлеру в Вену. Если бы ты принимала визиты, я бы послала его к тебе с письмом от меня, но, поскольку это невозможно, я думаю, что тебе не составит большого труда написать несколько слов… Еще раз прошу тебя, милая мамочка, не сердись, если я требую от тебя чего-то такого, что причинит тебе хлопоты… Он (Гитлер. - Прим. автора) ожидает сейчас решения опекунского совета по поводу пенсии для себя и своей сестры".
Мать успешно справилась с поручением, о котором ее просили. Профессор Роллер заявил, что он готов принять молодого Гитлера. Уже 8 февраля 1908 г. дочь благодарит свою мать и пишет:
"Лучшей наградой за твои труды было счастливое лицо молодого человека, когда я вызвала его и сказала, что ты рекомендовала его директору Роллеру и тот дает ему аудиенцию!
Я дала ему твою карточку и разрешила прочесть письмо директора Роллера. Видела бы ты этого мальчика! Медленно, слово за словом, он с благоговением и со счастливой улыбкой на лице читал письмо, будто хотел выучить его наизусть. Затем он с глубокой благодарностью положил его передо мной. Он спросил меня, можно ли написать тебе, чтобы выразить свою благодарность. Я сказала: "Да!"
Да вознаградит тебя Господь за твои хлопоты… Хотя из опекунского совета до сих пор нет ответа, Гитлер уже не хочет ждать и через неделю уезжает в Вену. Его опекун - простой крестьянин, очень хороший человек, но, насколько я понимаю, не очень далекий. Он живет не здесь, а в Леондинге. Мальчику приходится самому делать все, чем должен был бы заниматься опекун. Отправляю тебе обратно письмо директора Роллера. Если ты встретишься с ним, поблагодари его от меня за его доброту и за то, что он при всей занятости на своем посту согласен принять молодого Гитлера и дать ему напутствие. Такое счастье выпадает не каждому молодому человеку! Надеюсь, что Гитлер сумеет это оценить".
Уже два дня спустя Адольф Гитлер благодарит пожилую даму в письме, которое цитируется ниже:
"Настоящим выражаю Вам, милостивая сударыня, свою глубочайшую благодарность за то, что Вы помогли мне получить доступ к великому мастеру сценической декорации профессору Роллеру. Мне очень неловко было пользоваться Вашей добротой, тем более что Вы делали все это для совершенно чужого человека. Тем более я прошу принять мою самую сердечную благодарность за Ваши шаги, увенчавшиеся таким успехом, а также за Вашу карточку, который Вы позволили мне воспользоваться. Я безотлагательно воспользуюсь этой счастливой возможностью.
Еще раз целую с благодарностью Ваши руки.
Адольф Гитлер".
После того как опекун Гитлера Йозеф Майрхофер, бургомистр Леондинга, крепкий, практично мыслящий человек, необразованный крестьянин, находящийся в плену деревенских предрассудков, спустя несколько дней дает Гитлеру подписать протокол о наследстве, Гитлер покидает Линц и опять уезжает в Вену, где живет до сентября вместе со своим другом Августом Кубицеком у одной польки по фамилии Закрейс на Штумпер-гассе, 29. "Во мне вновь проснулось былое упрямство, и у меня теперь была конечная цель. Я решил стать архитектором", - пишет он. То, что это не пустые слова, подтверждается документами.
Девятнадцатилетний Гитлер не оставил свою мечту стать знаменитым художником или архитектором даже после неудачного поступления в академию в 1907 г. Все, что он сознательно игнорировал в школе, приходится наверстывать теперь: он работает усердно, последовательно и целенаправленно. У живущего в Вене скульптора Панхольцера, который к тому же преподает в школе и является опытным педагогом, он берет уроки искусства, чтобы не тратить попусту время до следующих вступительных экзаменов. Каким образом он познакомился с Панхольцером, установить не удалось. Возможно, Панхольцера ему порекомендовал Роллер, которого он спустя тридцать лет назвал у себя в штаб-квартире одним из своих учителей. Когда сын Роллера в начале 1942 г. погиб на Восточном фронте, Гитлер долго рассуждал в ставке "Вольфсшанце" о незаменимости деятелей искусства и упрекал Бальдура фон Шираха в том, что тот не смог уберечь молодого художника от армии. "Какой-то русский идиот убивает такого человека! - ругался он и добавлял: Таких людей уже не заменить".
Осенью 1908 г. он еще раз сдает вступительный экзамен. Поскольку и ректор, и преподавательский состав академии остались теми же, профессора помнят его по предыдущему г., но это скорее вредит ему, чем помогает. На этот раз они в отличие от 1907 г. проваливают его на экзамене по композиции. Картины, которые он, следуя рекомендациям Панхольцера, с большим усердием и старанием подготовил к экзамену, ему даже не довелось продемонстрировать. Его не допускают ко второму туру, о чем имеется пометка в классификационной ведомости 1908–1909 учебного года. Резкие изменения в семейном положении, произошедшие в декабре 1907 г., не прошли для него бесследно. Смерть еще сравнительно молодой матери и тот факт, что он, несмотря на диагнозы и предупреждения опытного врача Блоха, "внезапно" стал взрослым и самостоятельным, не будучи готовым к этому, и вынужден был сам заботиться о себе и сестре Пауле, которая была на семь лет моложе его, оказали сильное влияние на его характер и художественные способности. В результате он, оставшись после Рождества 1907 г. совсем один, потеряв контакт с отвергнутыми им родственниками, полностью проваливается на экзамене. Вдобавок выясняется, что напряженная работа в мастерской Панхольцера, вместо того чтобы развить и раскрыть его художественные способности и навыки, приводит к совершенно противоположному результату. В его картинах и композициях все более явно по сравнению с 1907 г. вырисовывается склонность к архитектуре, подмеченная еще год назад профессорами академии.
Но ни семейные дела, ни личные неудачи не лишают Гитлера мужества. Напротив, он по-прежнему верит в себя и даже поначалу не собирается менять квартиру, хотя понимает, что квартирная хозяйка видит в нем уже не "благородного господина" и социально защищенного сына государственного служащего из провинции. Лишь незадолго до возвращения с краткосрочных военных сборов Августа Кубицека, с которым он делит комнату в Вене, Гитлер переезжает на новую квартиру. Очевидно, даже с другом, который знает все его тайные желания и мысли, он после всех этих событий не хочет встречаться. Он не оставляет ему даже своего нового адреса. Он бежит из мира, который его знает, и избегает встреч с теми, кто его ищет. А ищет его с осени 1909 до 1914 г. в том числе и австрийское военное ведомство, которое не может призвать его на военную службу, так как не знает, где он находится.