Где-то далеко квартира ожила, наполнилась звуками и голосами, а уже через минуту в гостиной появились новые гости, наполнившее все вокруг радостными возгласами и смехом. В числе многочисленных новоприбывших Марина узнала Тимура и, невероятно обрадовавшись, поднялась ему навстречу. Тимур заключил ее в объятия, они расцеловались, и после этого он представил ей своих спутников.
- Мы едва поспели! - радостно сообщил Тимур. - Ни машин, ни людей. Шли пешком. Господа! Прошу всех сюда поближе, остаются считанные минуты.
Веселая компания сгрудилась вокруг стола, все наполнили бокалы, и, поглядывая на часы, Тимур звонким голосом начал отечет:
- Пять, четыре, три, два, один!!! С Новым годом!
- С Новым годом!!! - веселым хором подхватили все собравшиеся.
Обсыпав всех дождем конфетти, разом выстрелили несколько хлопушек, гости разожгли бенгальские свечи и стали дарить друг другу припасенные подарки. Обнявшись со всеми друзьями, Алексей перехватил счастливо улыбающегося Андрея и, отойдя с ним в сторону, сказал:
- Андрюша, с Новым годом! Я пошел играть, встречайте с Мишей гостей. Сегодня будут все свои, но все равно присматривай за входом.
- Не переживай, все будет нормально. С Новым годом!
- Где-то в час Монро будет петь песню. Лучше всего это, наверное, сделать в гостиной, я подам тебе сигнал.
Через несколько минут Алексей встал к аппаратуре и, точно зная, с чего начать, взял Первую пластинку. Испытывая необыкновенный эмоциональный подъем от зарождающегося праздника, он улыбнулся пустому залу, сделал хороший глоток из стоящего рядом бокала и, согнувшись над вертушками, поставил диск "Энигма". Постепенно подвижная ручка мастера громкости поползла вверх, и динамики начали послушно выдыхать из себя равномерные толчки. В освещенном свечами пустом зале вспыхнул белый луч и стал чертить по стенам нервные линии. На звук ожившего барабана стали подтягиваться гости, они понемногу заполняли зал и прохаживались с бокалами в руках.
Не прошло и получаса, как квартира наполнилась людьми. Встретив Новый год в кругу семьи или друзей, все приглашенные на вечеринку и все желавшие туда попасть устремлялись на Фонтанку, используя все возможные средства передвижения. Уже к часу ночи плотно забитый танцпол счастливо отплясывал. На новогоднюю вечеринку собрался самый близкий, дружеский круг, и хлынувшее радостной волной новогоднее настроение затопило все вокруг.
Марина, забыв обо всем на свете, танцевала в центре зала. Музыка, соединившаяся с происходящим вокруг нее, образовывала легкую волну, и эта новая, радостно пульсирующая волна наполняла ее душу восторженностью, легкостью и счастьем. Сквозь густые ресницы полуприкрытых глаз она исподволь наблюдала за танцующими вокруг нее неизвестными людьми и в полумраке зала видела их счастливые улыбки и горящие радостью глаза. Изредка она примечала некоторых своих знакомых, пляшущих рядом, но чаще всего ее увлажнившийся взгляд останавливался н а пятне света, в котором играл склонившийся над столом диджей. Маленькая лампочка кидала отсветы на его фигуру, а двигающиеся тени иногда полностью скрывали черты задумчивого лица. Присматривая за этим пятном света, она видела, как время от времени молодой человек разгибался, взмывало вверх его лицо, взгляд становился более мягким, он улыбался кому-то в зале, одобрительно качал головой и, прижимая наушник к уху, снова проваливался в музыку.
В это самое время Тимур разыскал Андрея и, передав ему кассету с фонограммой, кратко рассказал суть подготовленного Владиком Монро выступления. Из гостиной вынесли стол и кресла, а из маленькой спаленки, превращенной в гримерную, выпорхнула блондинка с ярко накрашенными алыми губами. Владик проследовал сквозь гудящую толпу в каминный зал и, образовав там круг, встал, сложив руки на груди. Музыка на танцполе остановилась, и разгоряченные танцоры шумным потоком устремились в соседний зал. Марина вместе со всеми проследовала в ту комнату, откуда началось ее знакомство с клубом и, оказавшись там, подивилась случившейся перемене: мебели не было стены были расчерчены яркими неоновыми линиями, а на полу, в углу у камина горел огромный белый шар, заливавший амфитеатр зрителей перламутровым свечением. В свободном пространстве, оставшемся в углу комнаты, склонив голову, стояла девушка. Ее трогательная и в то же время полная драматизма поза заставила всех смолкнуть, и когда в переполненном пространстве повисла театральная тишина, фигуру артистки осветил яркий луч.
Марина стала во все глаза рассматривать эту странную девушку и те мельчайшие детали, из которых обычно и состоит индивидуальность женщины. Светло-желтые волосы были уложены летящим набок волнистым потоком, она была в длинной ярко-красной юбке и красных перчатках; в ушах раскачивались пластиковые клипсы, а руки и плечи покрывал черный с блестками газовый платок, сквозь который просвечивало розоватое тело артистки. Заиграла музыка. Достаточно бодрое барабанное вступление показалось всем совершенно незнакомым, но когда блондинка обвела зрителей влажным любящим взглядом и запела, зал немедленно заиграл улыбками.
С любовью встретиться - проблема трудная,
Планета вертится круглая, круглая!
Летит планета вдаль, но в суматохе дней
Нелегко, нелегко полюбить на ней!
С последними словами этого душераздирающего куплета девушка протянула руки к притихшим слушателям. Воздушная ткань, прикрывавшая ее плечи, соскользнула к локтям, раздалась в стороны, а в образовавшемся интимном разрезе всеобщему обозрению предстала обнаженная женская грудь, достаточно крупная, но обворожительно правильной формы и приятного загорелого тона. Изумленная неожиданным поворотом событий Марина смутилась и потупила глаза, но после некоторого раздумья решила все же рассмотреть эту впечатляющую грудь и уже через мгновение женским чутьем поняла, что грудь эта не настоящая, а самая что ни на есть искусственная, накладываемая на тело наподобие бюстгальтера. Блондинка привела слушателей в состояние восторженной эйфории, начала страстно извиваться и вдохновенно исполнила припев:
Теряют люди друг друга,
А потом не найдут никогда! Никогда! Никогда-аа!!!
- Да! Да! Да! Да-а-аааа!!! - воодушевлено подхватили слушатели.
Гром аплодисментов вперемешку с разноголосыми криками "Браво!" заполнил всю комнату. Низко поклонившись, Владик послал во все стороны томные воздушные поцелуи и был увлечен в кулуары плотным кругом друзей.
Квартира бурлила голосами, повсюду слышался смех, возгласы, хлопки шампанского. Марина осталась стоять там же, где слушала песню. Она почувствовала, что на нее кто-то смотрит, и, обернувшись, увидела в дверном проеме Алексея. Немного смутившись, она улыбнулась ему в ответ. Алексей исчез, и через мгновение в танцполе заиграла музыка, на звук которой устремились гости. Вечеринка вспыхнула с новой силой, и под ногами танцующих затрещал старый паркет.
Появившееся в этот вечер долгожданное ощущение покоя и счастья, поднимаясь из потаенных уголков души, до краев наполнило сердце Марины волнительным трепетом и пьянящим чувством свободы. Друзья познакомили ее с множеством интересных личностей, ее приглашали в гости, расспрашивали, веселили, и это происходило настолько легко, что у нее не оставалось ни малейшего сомнения в искренности собеседников и необыкновенной естественности всего происходящего. Дружественное тепло, источаемое этими красивыми молодыми людьми, их открытость и радушие никак не походило на ту фальшивую манеру общения, которая была повседневной нормой приятельских контактов в Америке, а потом и офисных диалогов в Москве, и всегда топила ее в холоде бездушности. Она самозабвенно танцевала, как не танцевала уже давно, а может быть, и никогда, не размышляя ни о чем, превратившись в чистое чувство, не ощущая ни усталости, ни времени.
Алексей играл третий час и по изначальному плану должен был давно прерваться, чтобы упасть в руки ожидавших его друзей. Грув, явившийся ему на смену и уже давно сидевший на подоконнике, округлял глаза, тщетно пытался подавать ему знаки. Счастливый Алексей видел его мимические знаки, но никак не реагировал, потому что находился в состоянии необыкновенного вдохновения и подчинялся известному только ему, глубоко личному мотиву.
Он играл для нее. Не осознавая, как и почему, он украдкой выискивал глазами в зале ее хрупкую фигуру и старался звуками проложить дорогу для ее танца все дальше и дальше. В начале вечера они сказали друг другу не более трех слов, но натянувшаяся струна издала в сердце такой звук, что теперь он буквально физически ощущал ее присутствие рядом с собой. Она тоже чувствовала это, их взгляды стали встречаться чаще, и каждый раз она видела в его глазах свое отражение.
Какая-то сила притягивала их друг к другу. Еще через час, когда Алексей сдался и устало отшатнулся от пульта, он поднял глаза и вдруг не увидел ее.
Грув перехватил музыкальный поток и замолотил ускорившимся темпом. Зал одобрительно взвыл, завибрировал, а Алексей проплыл взглядом поверх голов и почувствовал щемящую тревогу. Он испугался, что она уже не здесь, ушла, уже удаляется куда-то, в другой город или на другой континент, и он больше никогда ее не увидит. Он торопливо прошел в каминный зал, потом, уворачиваясь от тянущихся к нему рук, проскользнул в гостиную, на кухню, обратно, метнулся к дверям. Ее нигде не было. В прихожей в хохочущей компании друзей он увидел брата и, толком даже не придумав, что спросить, отозвал его в сторону. Андрей с увлечением стал обниматься, но заметив его растерянность, протянул свой бокал и с трудом поменял восторженное выражение лица на озабоченное.
- Все в порядке, Леша?
- Да, все нормально. А ты как?
- Я - прекрасно. Некоторые наши друзья уже отправились дальше по гостям и велели поблагодарить тебя за музыку. Играл ты просто супер, мы все танцевали, получился настоящий Новый год.
- А кто, кто уже ушел? - упавшим голосом спросил Алексей. - Я не успел заметить.
- Катя Голицына с Рибсоном, Женя Козлов, Аня Раппопорт, Витя Мазин, Олеся, ну кто еще? А! Гарик с Яночкой, все Воробьи вообще, Игорь Безруков, Венцлова, Тобрелутс… да мало ли, столько народу…
Алексей, внимательно слушавший этот перечень, внезапно перебил его и, откашлявшись, спросил:
- Андрюша, послушай, а Африка с Ирэной ушли? С ними была еще девушка в платке, похожая на цыганку, не видел?
- Девушка в платке? А, понял. Они не то чтобы ушли, они большой компанией пошли к Георгию: Тимур, Егельский, Африка, Ирэна. Там еще кто-то, но я не запоминал. Эта девушка, по-моему, тоже с ними.
Поблагодарив брата, Алексей вышел из квартиры и подошел к двери напротив. Он постучал по металлической накладке, и через минуту дверь отворил улыбающийся Георгий:
- О! Алексей, проходи, - радушно пригласил он.
Алексей оказался внутри, Георгий закрыл за ним дверь, и они вместе вошли в мастерскую. Появление Алексея было встречено радостными приветствиями, он обошел круглый стол в центре комнаты и поздоровался с теми, кого еще не видел. В полумраке мастерской, полной живописных холстов, он едва заметил ту, которую искал.
Марина сидела в низком ампирном кресле и, немного наклонив голову набок, смотрела прямо на него.
Их взгляды встретились, и радость осветила лица.
25
В этот день настроение, окрасившее все грани мировосприятия Андрея холодными и унылыми красками, было скомканное, довольно неопределенное, но это имело под собой ряд вполне объяснимых, житейских оснований. Зима, и без того самое нелюбимое им время года, выдалась на редкость гадостная и уморительная, затягивающая безрадостным кругом одинаковых сереньких дней. Ветреные потоки морозного воздуха, забиравшиеся под воротник, студили тело, промозглый холод лютовал, вырисовывал наметами белого льда нижнюю часть окон, стлал густые разноцветные дымы над вымерзшими домами. Зима ухватилась за город, как собака за кость. Обмерзлые кучи потемневшего от грязи снега чернили обочины дорог, по торосовому полю замерзшей реки Невы ветер носил вертлявые перья сора, а появившееся в этот день призрачное солнце не грело вовсе. В ледяном коконе вызрел по-настоящему свирепый февраль. Единственное, что давало надежду на лучшее, было то, что это был его последний день, а вместе с тем и последний день этой затяжной зимы.
Щурясь и пригибая голову в потоке ледяных крупинок, Андрей шагал через Неву по Кировскому мосту. Ветер дул яростно, и, прикрывая глаза перчаткой, он бросал короткие взгляды под ноги, да иногда смотрел поверх перил на мутную фотографию города. Трамвай, промчавшийся на Петроградскую, так загрохотал на стыке рельсов, что дрожь от этого стального скока зазвенела в артиллерийской стали старинного моста. Спустившись на Троицкую площадь и протопав через пустой сквер, Андрей очутился перед аккуратненьким, похожим на глазированный торт модерновым особняком. Ранее, когда ему случалось оказываться в этих местах, он пытливым взглядом примечал этот милый дом, сокрытый от шума города внушительной оградой с угловой беседкой. В незапамятные времена жила здесь прима императорского театра, легендарная и обворожительная Матильда Кшесинская. Жила - не тужила, головы кружила. Потом случился "красный октябрь", и в дом ворвались большевики. Балерину "па-апрасили", и она навсегда покинула подмостки Мариинки, а вместе с ними - и этот роскошный особняк с персональной узкоколейной дорогой на дачу в Парголово. Революционеры растащили картины, продали серебро и устроили здесь свой штаб. Топча коваными сапогами буржуйские лакированные паркеты, они решали судьбы мира, харкали себе под ноги и вытравливали аромат духов махорочной вонью.
Андрей где-то читал или что-то слышал об этих исторических превратностях. Он остановился и задумчиво посмотрел на пристроенное к дворцу здание с плоским фасадом, облицованное невзрачным серым мрамором. "Музей революции" - гласила надпись, выведенная на фасаде бронзовыми буквами. Этот "музеи", гадливо прижившийся в изящных покоях, просуществовал долгие годы и докатился до перестроечных девяностых старым лишаем на теле музейного города. Раньше здесь принимали в пионеры, читали лекции и задурманивали головы недалеким братским народам, приезжавшим в СССР, а точнее - в "колыбель революции Ленинград" напитаться социалистических идей. Прошли годы, и теперь обветшалая пыльная экспозиция, засаленные стены и скрипучий паркет под красными дорожками - вот, собственно, и все, что замечалось посетителями в некогда прекрасных интерьерах.
Перед входом в этот странный музей стояли и курили несколько человек.
- Здорово, Андрон! - еще издали воскликнул Габриэль, заприметив Андрея, входящего в калитку. - Мы все на месте. Где твои? Давай рули, время!
- Сейчас все будет, не волнуйся! - ответствовал ему Андрей, опуская обмерзший шарф и утирая перчаткой переносицу.
Габриэль Воробьев, больше известный среди друзей как Гаврила (иногда даже как Гарик), киноактер, красавчик, умница и балагур, покуривал в обществе родных и друзей. Яночка, Даня Адельсон и Денис Исаков поприветствовали Андрея, и расцеловавшись, все сразу же направились внутрь.
Обстоятельства, приведшие их в этот революционный колумбарий, были прямым следствием широкомасштабной интервенции "Танцпола", предпринятой им после "Gagarinparty" по отношению к множеству полуобморочных или попросту протухших институций. Проверке на крепость нервов подверглись директора разных учреждений. Как правило, события разворачивались по одному и тому же сценарию: с официальным визитом к руководителю какого-нибудь Дворца культуры или театра заявлялись бодрые молодые люди (Андрей, Алексей и Миша). Передавая друг другу слово, они громко и эффектно кодировали директора, рубили воздух ладонью, давя при этом на самую больную для него тему коммерческой импотенции его заведения. Как правило, круг проблем, обсуждаемых на таких встречах, делился на две части: первая, безусловно, была бедственное, полное трагической безысходности состояние дворца (музея, театра, дома культуры), а вторая - невероятно радужные перспективы, открывавшиеся перед дворцом (музеем, театром и т. д.) при возможном сотрудничестве с "Танцполом".
На сей раз молодым людям предстояло договориться с ближайшим родственником Дениса Исакова, одним из руководителей "Музея революции". Степенный мужчина, партиец- ортодокс с тридцатилетним стажем принял молодых людей в своей научной келье и после получасовой беседы заверил посетителей, что дело ему в общем нравится, да и деньги нужны до зарезу, вот только не может он побороть в себе страх перед идеологически чуждыми каждому коммунисту иноземными танцами. На дом балерины, как на место для вечеринки, уже было махнули рукой, но умница Олеся придумала, что можно было с ним сделать.
Олеся Туркина, миниатюрная улыбчивая девушка, вместе с мужем, психоаналитиком и автором научных трудов Виктором Мазиным, были постоянными гостями на Фонтанке и практически на всех самых интересных культурных событиях. Олеся работала искусствоведом в Русском музее, в том самом новообразованном отделе "новейших течений", который не так давно устроил первую выставку закупленных музеем работ "Новых художников". Олеся и Виктор пришли во дворец Кшесинской и, представившись научными сотрудниками Русского музея, сумели убедить директора дать согласие на проведение в стенах "Музея революции" художественной выставки. После взвешенного обдумывания концепции определился и ее формат. Белла Матвеева и Владик Мамышев-Монро. Легенда Владика - тоска по Гермафродиту, и работы Беллы - герметичность и холодность красоты. Соблазн обмана и обман соблазна. Выставку назвали "Painting and Petting". Так все и произошло.
В намеченный день парадные комнаты особняка украсились множеством живописных полотен Беллы. Яркие, очаровывающие, воспевающие красоту человеческого тела, будучи расставленными на мольбертах в этих роскошных помещениях, они наполнились потоками света, и изображенные на них обнаженные фигуры воспарили. Владик же, как всегда, приготовил ряд номеров. В качестве собственного клона он привел на выставку маленького мальчика с белыми волосами (мини-Монро), который стал объектом его инсталляции. В зимнем саду под пыльными пальмами установили стол, накрыли его скатертью, и на этом столе белокурый мальчик возлег в трогательной позе. Одет он был в костюм цвета хаки, а на его шее был повязан красный бант. Он изображал бездыханную Мэрилин. Владик, как большой художник широкими мазками, забросал композицию красными гвоздиками, соорудил в изголовье мальчика рукодельный алтарек с фотографией Мэрилин и в конце, не удержавшись, кокетливо прибавил ко всему воздушных шариков. Когда решительно все было готово, он оперся рукою о белый рояль и, немного фальшивя, спел взволнованным зрителям довольно чувственную песенку о грустных шутках любви.
Выставка, никак не умалившая великого значения Октябрьской революции, прошедшая тихо и мирно, очень понравилась дирекции музея. Результатом чего стало заявление большевиков об их готовности продолжать контакты с буржуазной культурой. Прошло какое-то время, и княжна Катя Голицына вместе с Яночкой Адельсон подготовила совещание, на котором присутствовали самые модные городские модельеры Татьяна Парфенова, Константин Гончаров, Владимир Бухинник и Елена Левшина. Выслушав предложение Яночки, все единодушно согласились с ее идеей и наметили провести в этом месте показ мод. Этот повод и привел Андрея к парадному входу в Музей революции морозным днем 29 февраля високосного 1992 года.