Но не прошло и двух месяцев, как последовала знаменитая "июльская декларация" ЦК, которой три члена ЦК (Красин, Носков и Гальперин) признали законность кооптации Плехановым в редакцию ЦО "четверки" от меньшинства и лишили Ленина прав заграничного представителя ЦК, одновременно запретив печатать его произведения без разрешения ЦК. Эти же люди от имени ЦК выступили против созыва третьего съезда партии и попытались распустить Южное бюро ЦК, агитировавшее за съезд. Из ЦК была выведена Землячка (сторонница Ленина), замененная кооптированными Любимовым, Карповым и Дубровинским, выступавшими за "мир в партии". Лядов был лишен полномочий заграничного агента ЦК и должен был передать партийную кассу и отчет Носкову. Это была сознательная политика, направленная на выдавливание ленинцев из руководящих структур РСДРП.
Особо следует подчеркнуть следующее. За борьбой между "большинством" и "меньшинством" вначале стояли преимущественно мотивы психологического порядка (различное видение содержания партийной работы - активная революционная борьба или последовательная оппозиция). При этом "большинство" апеллировало к решениям второго съезда, а "меньшинство" заявляло, что оно де отстаивает "демократический принцип" против "бюрократического" централизма, т. е. относительную свободу местных комитетов и возможность оспаривать решения центральных органов. Вопрос об отношении к либералам на какое-то время утратил свою остроту.
"Ультрацентрализм" Ленина импонировал более членам российских организаций (подполья), среди социал- демократической эмиграции сторонников Ленина было крайне мало. Правда, как утверждал Лядов, в каждой эмигрантской колонии "большинству" удалось сколотить хотя бы маленькую группу своих сторонников, а в Берлине появилась вполне представительная организация "большинства".
В дальнейшем, в течение 1904 года, и Ленин, и лидеры "меньшинства" почувствовали потребность в теоретическом обосновании конфликта. Первым еще в конце 1903 года теоретическую дискуссию открыл Мартов, но его брошюра "Борьба с "осадным положением" в РСДРП" была лишь призвана доказать, что ультрацентрализм Ленина несовместим с практикой социал-демократии. На обвинения в организационном сектантстве Ленин ответил обвинениями в "организационном оппортунизме" ("Шаг вперед, два шага назад"), подчеркнув психологические основания раскола: "Психология буржуазного интеллигента, который причисляет себя к "избранным душам", стоящим выше массовой организации и массовой дисциплины, выступает здесь замечательно отчетливо". От психологии Ленин перебрасывает мостки к тактическим и организационным вопросам, доказывая, что "принципиальные черты оппортунизма в организационных вопросах (автономизм, барский или интеллигентский анархизм, хвостизм и жирондизм) наблюдаются… во всех социал-демократических партиях всего мира, где только есть деление на революционное и оппортунистическое крыло (а где его нет?)".
Таким образом, по логике Ленина, все, что мешает централизации партии, есть оппортунизм, в то время как, по логике Мартова и Аксельрода, ультрацентрализм Ленина есть якобинство, несовместимое с принципами социал-демократии. Термин "якобинство" был использован мартовцами в негативном смысле, однако Ленин "поднял перчатку" и ответил знаменитым тезисом: "Якобинец, неразрывно связанный с организацией пролетариата, сознавшего свои классовые интересы, это и есть революционный социал-демократ". Русские революционеры любили апеллировать к ассоциациям с Великой Французской революцией, но в данном случае тезис Ленина имеет глубокий смысл. Якобинцы были первыми в мировой истории революционерами, провозгласившими принцип свободы личности без привязки к собственности, в то время как все предшествующие революции рассматривали комплекс гражданских прав в контексте прав собственника. Однако Ленин, скорее всего, имел в виду другое, а именно - радикализм якобинской психологии, готовность выйти за рамки объективно существующих условий. Теоретическое обоснование конфликта в данном случае замыкается на индивидуальные психологические свойства участников революционного движения, готовых или не готовых к жесткой партийной дисциплине и самопожертвованию.
Этого было крайне мало для окончательного размежевания и построения теоретического базиса под обвинениями в адрес Ленина. Поэтому Аксельрод решил развить идеи Мартова и доказать, что цель "большинства" - создание опеки касты профессиональных революционеров над рабочим движением, что позволило уже обвинить ленинцев в борьбе против классовой самостоятельности пролетариата. Более того, идеи Ленина о вовлечении в революционный процесс крестьянства Мартов истолковал как попытку растворить движение пролетариата в общереволюционном народном движении, "направленном против царизма и по существу мелкобуржуазном". Апелляция к самостоятельности рабочего движения была удачным ходом мартовцев, способствовавшим росту их влияния в рабочей среде. В развитие идей Аксельрода была издана брошюра анонимного Рабочего (потом выяснилось, что это питерский рабочий Глебов-Путиловский) "Рабочие и интеллигенты в наших организациях". В брошюре утверждалось, что "централизм тогда только будет социал-демократическим, когда в его основу положен будет принцип "самодеятельности" всех организаций и даже всех отдельных членов их…". Это был старый мартовский тезис из числа тех, которые использовались еще на втором съезде. "В самом деле, - восклицал автор, - тов. Аксельрод в своих прекрасных фельетонах доказывает ту верную мысль, что русская действительность способствует извращению ис- тинно-пролетарского содержания нашего движения и дает возможность превращения рабочих масс в слепое орудие в руках радикальной интеллигенции".
Само собой разумеется, что под радикальной интеллигенцией автор подразумевал сторонников "большинства". Подобная трактовка принципа централизации вела к выводу о несовместимости позиций "большинства" с социал-демократией как таковой. После появления статей Аксельрода и Рабочего позиция Ленина становилась уязвимой. Летом 1904 года среди его сторонников все более и более распространяется мнение о необходимости примирения. Положение Ленина стало еще более неустойчивым после появления статьи (открытого письма, адресованного ЦК) Плеханова "Теперь молчание невозможно", явившейся ответом на книгу Ленина "Шаг вперед, два шага назад". Плеханов был явно оскорблен обвинениями в оппортунизме, и если до мая 1904 года он еще пытался сохранять хоть какую-то видимость беспристрастия, то теперь его позиция становится явно антиле- нинской. Плеханов прямо обратился к членам ЦК с вопросом: поддерживают ли они ленинский "бонапартизм"? В ситуации, когда книга Ленина вызвала негативную реакцию и со стороны столпов европейской социал-демократии (в частности, К. Каутского), и со стороны Плеханова, члены ЦК предпочли поискать компромиссное решение. Подобное развитие событий и вызвало появление "июльской" декларации ЦК, фактически сводившей на нет все результаты второго съезда партии. Лядов описывает ситуацию следующим образом: "Носков сейчас же по приезде за границу письменно предложил Ильичу вернуться снова в редакцию "Искры". По его мнению и по мнению всей тройки цекистов, этим был бы полностью восстановлен мир в партии. Одновременно Носков известил Ленина, что так как он ничего не возразил по поводу кооптации трех примиренцев в ЦК, то следовательно они считаются принятыми. Как сейчас помню, какое тяжелое впечатление произвела на Ленина декларация ЦК и эта наглая записка Носкова. "Это издевка над партией, - говорил он. - Это хуже измены Плеханова".
Ответом Ленина было конституирование и организационное оформление собственной фракции. Только с этого момента Ленин начинает активную борьбу за созыв третьего съезда партии, не обращая более внимания на позицию Совета партии и лично Плеханова. К этому времени вокруг Ленина складывается весьма немногочисленный кружок интеллектуалов, разделяющих его взгляды на организационные принципы построения партии и на необходимость активизации борьбы с самодержавием. В мае
1904 года в Женеве появился А.Л. Богданов, сразу же заявивший себя сторонником "большинства" в своем знаменитом фельетоне "Каутский о наших партийных разногласиях" (помещенном в № 66 "Искры"). Личное свидание с Лениным убедило Богданова в правильности выбранной позиции, и затем на несколько лет он превращается в одного из ближайших соратников лидера большевиков. Один за другим к Ленину присоединяются Боровский, Ольминский (Александров), Вольский (Нилов), а позже - Луначарский, Базаров, Скворцов-Степанов. Вместе с Ле- пешинским, Бонч-Бруевичем, Лядовым и Красиковым они составили те литературные силы, которых ранее так не хватало Ленину.
М. Лядов в своей "Истории Российской социал-демократической Рабочей партии" утверждает, что знаменитая "конференция 22-х", положившая начало организационному оформлению большевизма, "собралась не в августе, как обычно пишут, а в сентябре, но решено было для конспирации назвать ее августовской".
Однако сам факт созыва этой конференции вызывает некоторые сомнения. Скорее всего, текст декларации был составлен Лениным и заочно одобрен теми его сторонниками, чьи подписи появились под этим заявлением. Заявление "К партии" от имени 22 большевиков появилось сразу же после того, как Ленину стало известно содержание "июльской" декларации ЦК, т. е. именно тогда, когда Ленин осознал бесполезность дальнейших попыток объединить партию на платформе решений второго съезда. Ленин отсутствовал в Женеве (путешествовал в горах) и в первой половине августа, и в начале сентября 1904 года. Название деревушки, где якобы проходило это совещание, никто из тех, кто считался участником этого совещания, ни разу не упомянул (хотя мемуары оставили многие). Эта деревушка осталась неизвестной даже сотрудникам Истпарта, выпускавшим Ленинские сборники. Не имеем ли мы дело с мистификацией? Не проще ли было заранее подготовить согласованный текст, а затем (для солидности) выпустить его от имени конференции, чтобы тем самым подчеркнуть конституционность подобной декларации? Во всяком случае, текст документа не дает никаких оснований для уверенности в том, что он был составлен именно в середине августа в какой-то швейцарской деревушке. А само совещание (если поверить Лядову) действительно можно было провести в сентябре, равно как и не проводить вовсе.
Тем не менее, факт остается фактом - именно это заявление ("К партии") положило начало конституирова- нию большевизма в самостоятельную политическую силу. Меньшевизм был обвинен в стремлении "удержать кружковые отношения, допартийные формы организации". Констатировался кризис внутри партии, единственным выходом из которого назывался созыв третьего съезда.
Между тем, в эмигрантских центрах развернулась ожесточенная литературная полемика между "большинством" и "меньшинством". Лядов вспоминал: "Первой атакой со стороны большевиков после "Шагов" Ленина была брошюра "Наши недоразумения" Галерки и Рядового, т. е. Ольминского и Богданова… Носков, от имени ЦК, конфисковал в партийной типографии обложку и запретил выпускать эту книжку. Мы выпустили ее уже после разрыва с ЦК, как издание авторов… Наши брошюры стали выходить регулярно. Вышли Ольминского - "Долой бонапартизм", Шахова - "Борьба за съезд", Воровского (Орловского) - "Совет против партии", Ленина - "Заявления и документы о разрыве центральных учреждений с партией". В августе 1904 года в Женеве начинает работать издательство социал-демократической партийной литературы В.Д. Бонч-Бруевича (позднее - Бонч-Бруевича и Н. Ленина). Именно это издательство и взяло на себя печатание всех вышеупомянутых брошюр. Большевизм в этот начальный период своего существования представлял собою чисто литературное течение, отстаивающее законность решений второго съезда партии и ведущее борьбу за созыв третьего съезда. За один год ситуация изменилась, и у Ленина появилось интеллектуальное окружение, готовое отстаивать его взгляды в довольно жесткой полемике. Меньшевики презрительно именовали ленинцев большевистской "шпаной" (а Мартов - "галеркой"). Надо отметить, что все более частыми становятся оскорбления личного характера, чего вначале не было. Тон задавал Мартов, обвинивший Ленина в нечаевщине. Но этого показалось ему мало. Лепешинский вспоминал: "Нужно было выдумать что-нибудь позабористее, посочнее, оглушительнее… И вот он (Мартов. - А. Б.) выкраивает такую даже фразу: "сегодня нечаевщина, а завтра дегаевщина"… Недаром же у Владимира Ильича, когда он пробежал глазами этот новый перл полемических красот Мартова, лицо искривилось презрительной усмешкой, и он реагировал на пахучее мартовское остроумие одной только фразой: "Ну, теперь довольно… Пора от Мартова отмежеваться… Нужен карантин… Ни в какую полемику я с ним больше не вступаю".
С какого-то момента действующим лицам стало ясно, что личный конфликт зашел столь далеко, что возвращение к прежним отношениям просто невозможно. Но если тактика меньшевиков сводилась к простому выдавливанию Ленина и ленинцев из РСДРП, то сам Ленин лихорадочно искал теоретическое обоснование для окончательного идейного размежевания. В этот период в самой России велась яростная борьба между большевиками и меньшевиками за овладение местными комитетами, и большевики в этой борьбе действовали успешнее. В то же время Ленин был полностью изолирован в Совете партии (у Аксельрода даже появляется мысль освободить Ленина от членства в Совете), он потерял контроль над ЦК, он был лишен полномочий заграничного представителя ЦК.
В данной ситуации все усилия Ленина и его ближайшего окружения сосредотачиваются на организационном оформлении большевизма. Еще в начале 1904 года были образованы Южное и Северное бюро ЦК. Южное бюро возникло в Одессе в феврале 1904 года и объединило три комитета: Одесский, Николаевский и Екатери- нославский. Во главе бюро встали сторонники большинства В.В. Боровский, К.О. Левицкий (позднее ушедший к меньшевикам) и И.Х. Лалаянц. Северное бюро во главе с Н.Э. Бауманом объединило Петербургский, Московский, Северный, Тверской, Рижский и Нижегородский комитеты. Чуть позднее возникло Кавказское бюро, которое курировало Бакинский, Батумский, Тифлисский и Имерети- но-Мингрельский комитеты. Все три бюро контролировались сторонниками Ленина. Под эгидой этих трех бюро осенью 1904 года состоялись конференции указанных комитетов (южная, северная и кавказская), на которых был избран и утвержден состав Бюро Комитетов Большинства (БКБ). Первоначально в состав этого бюро вошли Ленин, А.Л. Богданов, М.Н. Лядов, Р.С. Землячка, М.М. Литвинов и С.И. Гусев. Позднее Северная конференция доизбрала членами БКБ А.И. Рыкова и П.П. Румянцева. В окончательном виде Бюро оформилось в конце декабря 1904 года. Секретарем Бюро Комитетов Большинства был избран С.И. Гусев.
Таким образом, осенью 1904 года Ленин, до сей поры колебавшийся и избегавший окончательного размежевания, решительно пошел на раскол. Но под столь радикальные действия необходимо было подвести теоретическую базу. И материал для этой базы поставили сами меньшевики. В изложении Лепешинского это выглядело следующим образом: "Редакция "Искры" опубликовала письмо к партийным организациям - только "для членов партии", - в котором излагала свой знаменитый "банкетный" план земской кампании. Как известно, в этом письме Мартов и К°, очень пренебрежительно отзываясь о таких демонстрациях, как, например, ростовская, и квалифицируя эти революционные выступления рабочих на улицу как "низший тип мобилизации масс", как "обычный, общедемократический тип", противопоставляет этому низшему типу гораздо более "высокую" тактику выступления рабочих на либеральных банкетах, если, конечно, воспоследствует на сие соизволение хозяев банкета… О, со времени написания "Протеста 17-и" против "Credo" Кусковой Владимир Ильич не испытывал такого боевого зуда. "Письмо" редакции "Искры" появилось в тот день утром, а к вечеру, ко времени собрания нашей фракции в столовой, у Ильича уже была готова отповедь меньшевикам (изданная затем отдельной брошюрой под заглавием "Земская кампания и план "Искры"…).
Данная работа Ленина действительно стала первой вехой в теоретическом становлении большевизма - уже не как аморфной группы единомышленников внутри РСДРП, как это было в период написания "Шаг вперед, два шага назад", а как организованного политического течения внутри российской социал-демократии. При этом были заявлены претензии на "чистоту" и ортодоксальность именно большевистского варианта марксизма. Ленин называет странной самую мысль о том, "чтобы требования рабочей демократии предъявляла правительству либеральная демократия". Ленин отказывает русским либералам из числа земцев-конституционалистов и сторонников "Освобождения" в праве называть себя демократами, ибо они "уклоняются от последовательной и ясной демократической программы", и при этом не участвуют в борьбе, а "стоя между двумя борющимися сторонами (правительством и революционным пролетариатом) лишь учитывают в свою пользу результат борьбы". План Аксельрода о воздействии на буржуазную оппозицию со стороны рабочего движения - по Ленину - есть пошлость. По мнению Ленина, воздействовать надо на правительство, а не на либеральную оппозицию.