Получив известие, что его первая любовь получила освобождение и готова опять противостоять мужу и брату, 14 февраля герцог написал испанскому послу в Париже Мендосе: "Я не могу не известить Вас о том, что переговоры, которые я начал с маркизом де Канийаком, успешно завершились, с совершенной пользой для нашей партии, и благодаря этому королева Наваррская пребывает в уверенности, что теперь находится в полной [222] безопасности... Маркиз отослал назад гарнизон, предоставленный ему Его Величеством" . Что руководило герцогом де Гизом? Воспоминания о событиях двадцатилетней давности, когда он был влюблен во французскую принцессу, или политический расчет человека, рвущегося к трону? В литературе можно встретить самые разнообразные интерпретации мотивов его помощи Маргарите. Скорее всего, имело место и то, и другое. Из всей переписки Маргариты и Гиза осталось только одно ее письмо (№ 6), датированное как раз 1587 годом, содержание которого, однако, говорит о близких и очень доверительных отношениях королевы и герцога: "Я же буду неустанно возносить молитвы Господу, – пишет Маргарита, – как всегда это делала, умоляя его даровать Вам удачу и славу, что также желают Вам все добрые люди, а я более, чем кто-либо, выражаю Вам свою вечную преданность и любовь". С другой стороны, в очередном письме Мендосе Гиз не скрывает, что, освободив королеву, он покончил с "заверениями, которые предоставлялись королю Наваррскому, в скорой смерти его жены, чтобы обеспечить ему иной брачный альянс" . Конечно, Гиза и Лигу весьма устраивало разделенное положение наваррской четы, а также независимость Маргариты и ее местоположение, далекое от двора, не дающее возможность королевской семье Валуа-Бурбонов договориться о воссоединении и союзе.
Королева Наваррская, таким образом, стала королевой Юссонской сеньории. Впрочем, у маркиза де Канийака было еще несколько причин, чтобы присоединиться к Лиге и освободить королеву. На одну из них справедливо обратил внимание Мишель Муазан в своей уже упоминавшейся книге "Оверньское изгнание Маргариты де Валуа": дело в том, что Канийак являлся зятем мадам де Кюртон, гувернантки Маргариты в детские годы, о которой она пишет в своих "Мемуарах" . Развивая эту тему и опираясь на данные просопографии, нетрудно выяснить, что дочь мадам де Кюртон – Жильберта де Шабанн – входила в штат постоянных дам королевы Наваррской и оказалась вместе с ней в Юссоне. Канийак, видимо, надеялся, что рано или поздно Маргарита [223] возвратится в Париж ко двору, и его жена займет одно из лучших мест при королеве Франции...
Затем, судя по всему, Канийак был жаден и не очень умен. В конце XIX века в одном из провинциальных архивов был найден и опубликован поразительный документ – "Дарение королевы Маргариты де Валуа маркизу де Канийаку" от 8 сентября 1588 года, написанный ею собственноручно. За оказанные Канийаком "добрые услуги" королева уступала ему "все свои права ... на графство Овернь и иные земли и сеньории названной области Овернь, принадлежащие нашей весьма почитаемой госпоже и матери, которые мы можем и должны наследовать", а также обязалась выплатить сорок тысяч экю в течение нескольких лет, т. е. Маргарита жаловала Канийаку шкуру еще не убитого медведя Она прекрасно знала, что сеньории в статусе апанажа, принадлежащие членам королевской семьи, не могут быть объектом дарения, купли-продажи, залога и т. п. К тому же, по иронии судьбы, Екатерина Медичи в своем завещании отказалась вообще упоминать свою дочь, передав графство Оверньское своему незаконнорожденному внуку герцогу Ангулемскому С последним королева Маргарита будет долго судиться за наследство своей матери и уже в 1600-х годах, не без помощи бывшего мужа – короля Франции, отсудит у него земли Екатерины.
Кроме всего прочего, маркиз де Канийак, судя по письму Гиза Мендосе, обещал, что отошлет швейцарцев короля ("гарнизон") назад. Трудно сказать, сделал ли он это в действительности. Дело в том, что летом 1605 года, возвращаясь в Париж из Юссона по приглашению Генриха IV, Маргарита написала королю буквально следующее: "Я оставила Ваш замок Юссон под надежной охраной одного старого дворянина, моего гофмейстера, и всех моих швейцарцев и солдат, служивших мне все то время, пока я жила там по воле Господа" Эти строки наталкивают на мысль, что, получив финансовые средства от герцога де Гиза, Канийак перекупил королевский гарнизон, благодаря которому в свое время захватил мятежную наваррскую королеву. Возможно, значительную часть швейцарцев он оставил в замке обеспечивать ее охрану и не стал набирать новую гвардию. [224]
Что касается солдат, кого имеет в виду Маргарита, опять же неясно. Из переписки уже упомянутого посла Испании при французском дворе Мендосы известно, что Генрих III высказывал свое открытое неудовольствие в адрес Филиппа II в связи с тем, что последний усилил гарнизон Юссона солдатами-арагонцами . Оставались ли они в замке все годы, которые королева провела в Оверни? Согласно "Сатирическому разводу", королевский гарнизон заменили на "преданных ей людей" . Историк Пьер де Весьер утверждает, что солдат прислал герцог де Гиз из Орлеана, всего – около 100-140 аркебузиров . Так или иначе, некоторые из них сыграли в жизни Маргариты весьма предательскую роль зимой 1590/91 года, подняв мятеж в замке, в результате которого она едва не погибла. Мы вообще мало что знаем об этом периоде ее жизни: после убийства Генриха III в августе 1589 года во Франции наступила крайняя политическая разруха, усугубляемая испанской интервенцией. В глазах большей части французов Генрих Наваррский по-прежнему воспринимался только как глава гугенотов-еретиков, и ему пришлось прежде всего силой оружия доказывать свое право на трон Франции. В Оверни, помимо сторонников Лиги и короля Наварры, боровшихся за каждое укрепленное место, царили банды грабителей и мародеров. Маргарита оказалась меж нескольких огней.
В своем письме папе Павлу V в 1610 году, испрашивая его разрешения основать монастырь Святой Троицы в память о своем счастливом избавлении от смерти, она напишет: "Я... восхваляю и прославляю доброту Господа, проявившему ко мне свою бесконечную милость, ниспосланную мне посредством чудесного освобождения от огромнейшей опасности во времена самых больших волнений в нашем королевстве, когда я пребывала в Юссоне, который был захвачен восставшими солдатами, и мне пришлось спасаться в донжоне замка. Ему же [Богу] было угодно всю свою могущественную доброту направить на победу над моими врагами, и в тот же вечер моя жизнь и мой замок оказались в безопасности" . Слова королевы подтверждает сообщение [225] лигерского муниципалитета Пюи консулам Лиона от января 1591 года: "Некоторые из противной партии [гугенотов]" замыслили убить королеву Наваррскую "выстрелом из пистолета, что и было совершено в ее комнате в замке Юссон. Пуля попала в платье Ее Величества. Тем самым они хотели захватить названный замок Юссон. Эта трагедия осуществлялась под руководством капитана ее гвардейцев. [...] Названные противники захватили другой замок недалеко от Юссона – всего в полутора лье, под названием Сен-Бабель" .
Большинство историков склоняются к мысли, что покушение было спланировано Ивом IV бароном д’Аллегром (или Алегром), назначенным Генрихом Наваррским губернатором соседнего Иссуара в 1590 году . Д’Аллегр, в желании поставить Овернь под власть Бурбона, пытался овладеть ключевыми укрепленными местами в провинции. Окруженный тройными стенами, неприступный Юссон с королевой Наваррской во главе явно был одной из главных целей барона, хотя Маргарита, формально ставшая королевой Франции, фактически порвала все связи с Лигой после 1589 года . Стоит напомнить в связи с этим, что маркиз де Канийак погиб, сражаясь на стороне герцога Майеннского в том же 1589 году, а годом раньше Генрих III расправился с герцогом де Гизом в Блуа. В письме Брантому от 1591 года королева писала: "Подобно Вам, я выбрала спокойную жизнь" , т. е. нейтралитет. Лишившись всех своих покровителей, ей оставалось только ждать, в чью пользу закончится гражданская война. Однако отказ Маргариты от политической борьбы вряд ли был известен ее мужу, который, в условиях отсутствия регулярных контактов со своей женой, признавался своей Коризанде в январе 1589 года: "Я не дождусь того часа, когда мне сообщат, что покойную королеву Наваррскую задушили" . Впрочем, нет сомнений, что этими строками хитрый беарнец хотел только успокоить свою фаворитку, которая по-прежнему мечтала взойти на трон. Всерьез он никогда не собирался жениться ни на одной из своих многочисленных пассий [226] и, порвав с Коризандой уже в 1590 году, вскоре возобновил обмен курьерами с женой.
Таким образом, организуя покушение на Маргариту, барон д’Аллегр, возможно, хотел выслужиться перед королем. Однако на деле у него была и иная причина свести счеты с Маргаритой де Валуа. Отец Аллегра в 1577 году был убит бароном де Витто, который двумя годами раньше оказал неоценимую услугу королеве Наваррской, погубив знаменитого Ле Га, фаворита Генриха III и ее недруга. Спустя несколько лет Ив д’Аллегр отомстил за отца: к великому удивлению современников, в честной дуэли с ним опытнейший фехтовальщик Витто погиб. В начале 1590-х тридцатилетний Аллегр стал открыто жить со знаменитой куртизанкой Франсуазой Бабу де Ла Бурдезьер, маркизой д’Эстре, пятидесятилетней дамой со скандальной репутацией. Будучи замужем, она успела побывать любовницей герцога Анжуйского, будущего Генриха III, и, что самое главное, – того же Ле Га, которого особенно любила. Последнее обстоятельство в свое время толкнуло ее в лагерь противниц королевы Наваррской. Согласно недавнему исследованию французского историка Роже Аршо, маркиза последовала за Аллегром в Иссуар, откуда неоднократно пыталась с помощью любовника захватить Юссон и отомстить королеве Наваррской. Очевидно, что верные швейцарцы и солдаты Маргариты сумели отстоять замок и в итоге предотвратили гибель своей госпожи. Впрочем, вскоре источник этой опасности вообще исчез: в июне 1592 года барон со своей любовницей были убиты в результате мятежа в Иссуаре . К этому моменту Генрих и Маргарита уже были готовы к восстановлению отношений, общаясь через посредников, однако очередное любовное увлечение короля перечеркнуло все планы Маргариты воссоединиться с мужем и стать настоящей королевой Франции: в его военном лагере появилась Габриэль д’Эстре, младшая дочь погибшей маркизы.
Нетрудно догадаться, какие чувства испытывала эта самая известная из всех королевских фавориток к королеве Маргарите, которую ненавидела ее мать и которая была непреодолимым (как ей казалось) препятствием на ее пути к трону, который ей [227] также обещал король. Восшествие Генриха IV – окончательное в 1594 году – на престол Франции мало что изменило в жизни Маргариты. Оставаясь юссонской затворницей, она вынуждена была выпрашивать средства к существованию у короля и вести бесконечные унизительные переговоры с его министрами об условиях развода. Часть переписки на эту тему с ценнейшими подробностями приведена в настоящей книге (письма № 9-11). Вообще, после окончания Гугенотских войн и заключения долгожданного мира во Франции в 1598-1599 годах. Генрих начал сложную брачную игру, одновременно занимаясь тремя делами сразу: он попытался ускорить процедуру развода с королевой, дал публичное обещание жениться на Габриэль д’Эстре, родившей ему троих детей, и одновременно направил послов в Италию вести переговоры о браке с Марией Медичи, дочерью Великого герцога Тосканского. Эти действия короля до сих пор дают почву для споров историков: что же в действительности затеял Генрих IV? То, что он ввел в заблуждение весь свой двор, равно как и королеву Маргариту, сомнений нет: в последний момент, уверенная в скорой свадьбе короля и Габриэль, она отозвала свое согласие на развод, дав понять, что трон королей Франции может занять только принцесса ее ранга. Свое отношение к фаворитке она выразила позже в письме к Сюлли, сюринтенданту финансов, не постеснявшись в выражениях (письмо № 11).
В 2002 году немецкий литератор и переводчик Вольфрам Флейшгауэр опубликовал свою книгу в модном на тот момент жанре – "искусствоведческом триллере" – "Пурпурная линия", вскоре переведенную на русский язык. Действие романа происходит в 1598-1599 годах и касается взаимоотношений короля Генриха и его любовницы. Однако в завершении книги автор, как настоящий академический исследователь, отрывается от вымышленного сюжета и переходит к реальности, сообщая в Приложении читателю некоторые факты, подтолкнувшие его к написанию книги, и об определенных открытиях, которые ему удалось сделать в ходе подготовительной работы. В частности, перлюстрируя переписку [228] флорентийского посланника при французском дворе, опубликованную Дежарденом-Канестрини в шестом томе "Дипломатических переговоров Франции и Тосканы" в 1886 году, он обратил внимание на то, что в документации существует значительная лакуна, охватывающая период с декабря 1598 по осень 1599 года – времени кульминации брачных метаний Генриха IV. Случайно выйдя на малоизвестную книгу бельгийского историка Жака Болля "Почему убили Габриэль д’Эстре?" , В. Флейшгауэр выяснил, что последнему удалось-таки найти недостающие документы в архиве Медичи во Флоренции в начале 50-х годов XX века. Более того, Ж. Болль объяснил, почему важнейшая часть переписки не попала в упомянутое издание Дежардена: она была зашифрована, и издатели просто не смогли найти ключ к ее разгадке. Бельгийскому исследователю удалось найти этот ключ и расшифровать малую часть посланий, которых, однако, было достаточно, чтобы сделать вывод, что "Габриэль вообще не играла никакой роли в матримониальных планах Генриха" . Серьезность намерений короля Франции в отношении тосканской принцессы не оставляла никаких сомнений: "уже неделю спустя после публичного обещания женитьбы на Габриэль он вел интенсивные переговоры с Флоренцией относительно размеров приданого Марии Медичи" . Ж. Болль, правда, все свое открытие свел к мифической идее заговора против фаворитки, которая на деле умерла от родовой горячки, и поэтому оно осталось незамеченным в историческом сообществе. Большая же часть документов по сей день так и остается неопубликованной и не разгаданной.