Мертенс частенько использовал словечко "Gebimmel", если что-то шло не так. Эрих нашел очень забавным, что его старший техник так привязался к нему, и прозвал Мертенса "Биммель". Кличка прилипла. На Эриха произвели огромное впечатление встречи с Храбаком и фон Бониным, вдохновляющий пример Крупински, теплые отношения с Биммелем и Россманном. Он отчаянно рвался в воздух, чтобы показать себя. И 14 октября 1942 он отправился в первый боевой вылет ведомым Россманна.
Едва пара истребителей успела взлететь, чтобы провести поиск между Грозным и Дигори, как ожила рация.
"Семь истребителей и 3 Ил-2 обстреливают дорогу возле Прохладного. Перехватить и атаковать".
Весь напряженный, Хартманн следовал за Россманном на высоте 12000 футов, когда они летели вдоль русла Терека к Прохладному. Вот как он сам рассказывает историю своего первого воздушного боя:
"После 15 минут полета в наушниках затрещал голос Россманна: "Внимания, 11 часов, ниже. Бандиты. Держаться рядом со мной, и мы атакуем". Я поглядел вниз, чтобы увидеть самолеты, о которых говорил Россманн. Я ничего не увидел. Тогда я подошел ближе к лидеру, на расстояние около 100 футов сзади, и мы начали пикировать.
Я все еще не видел вражеских самолетов. Снизившись на 5000 футов мы выровнялись, и на большой скорости я впервые увидел 2 темно-зеленых самолета перед собой и чуть выше. Они находились примерно в 1000 футов от нас.
Мое сердце подпрыгнуло. Моей первой мыслью было попытаться сбить свой первый самолет. Сейчас! Эта мысль овладела мною. Я дал полный газ и обогнал Россманна, чтобы раньше него выйти на огневую позицию. Я быстро сближался с противником и с расстояния 300 ярдов открыл огонь. Я был потрясен, когда увидел, что мои трассы проходят выше и левее. Никаких попаданий. Ничего не происходило. Цель росла так быстро, что я в лишь в последний момент успел отвернуть, чтобы избежать столкновения.
Внезапно я оказался со всех сторон окружен темно-зелеными самолетами, и все они разворачивались на меня, чтобы сбить… МЕНЯ!
Я впал в отчаяние. Я потерял своего ведущего. Я рванул вверх и пробил тонкий слой облаков. Наверху приятно светило яркое солнце, и я оказался совершенно один. Я почувствовал себя немного лучше. Затем в наушниках раздался спокойный я ободряющий голос Россманна. "Не волнуйся. Я слежу за тобой. Я потерял тебя, когда ты пробил облака. Спускайся вниз, под них, и я тебя подберу". Этот спокойный голос был просто чудесным. Я толкнул ручку вперед и спустился сквозь слой облаков.
Когда я оказался внизу, то увидел самолет примерно в 1500 ярдах от себя, который шел на меня. Я запаниковал. Я пошел вниз и повернул на запад вдоль реки, сообщив Россманну, что меня преследует неизвестный самолет. Мне ответил спокойный уверенный голос: "Поворачивай направо, чтобы я мог сблизиться с тобой".
Я повернул направо, но неизвестный самолет перерезал мне курс и опасно сблизился. Я снова ударился в панику. Я ударил по газам. Вниз, к вершинам деревьев и на полной скорости на запад. Я мог слышать Россманна по радио, но его слова был искаженными и неразборчивыми. Я с шумом несся назад, втянув голову в плечи и съежившись за бронеспинкой сиденья. Меня поразил смертельный ужас. Я ждал удара вражеских снарядов и пуль о мой истребитель.
Когда я осмелился оглянуться, этот самолет все еще гнался за мной. Я продолжал удирать еще несколько минут, и к своему облегчению обнаружил, что оторвался от преследователя. Я снова услышал неясный голос Россманна, но я почти ничего не соображал от радости, что избавился от погони. Немного поднявшись, я попытался определиться. Один ясный ориентир - гора Эльбрус - находился слева от меня. Но было уже слишком поздно. Красное мигание лампочки указателя топлива сообщило мне, что бензина осталось всего на 5 минут полета.
Это были самые короткие 5 минут в моей жизни. Потом мотор зачихал, закашлял и умолк. Самолет пошел вниз. Я находился на высоте 1000 футов. Я мог видеть узкую дорогу, по которой двигались военные колонны. Самолет начал падать, как камень. Я выровнял его и посадил на брюхо в чудовищном облаке пыли. Потом я открыл фонарь, и менее чем через 2 минуты меня окружили немецкие пехотинцы. Я приземлился примерно в 20 милях от своей базы в Солдатской, куда меня доставили на грузовике".
Эриху пришлось выдержать шумную и ядовитую нотацию майора фон Бонина. Опытный Россманн прочитал Эриху лекцию об элементарной тактике, пока фон Бонин кисло морщился. Во время своего первого боевого вылета лейтенант Хартманн нарушил буквально все правила. Он совершил следующие тактические ошибки:
1. Оторвался от ведущего без приказа.
2. Выскочил на линию огня ведущего.
3. Поднялся сквозь слой облачности.
4. Ошибочно принял ведущего за вражеский самолет. "Противник", которого он обстрелял, спустившись вниз сквозь облака, был Россманн.
5. Не сумел выполнить приказ Россманна и присоединиться к нему.
6. Потерял ориентацию.
7. Погубил свой самолет, не причинив противнику никакого вреда.
Потом майор фон Бонин сказал обескураженному Эриху, что он должен проработать 3 дня механиком в качестве наказания за эти нарушения летной дисциплины. В результате следующие 3 дня кающийся юный грешник провел с мотористами и оружейниками. Достаточно бесславное начало для будущего аса из асов.
Он совершил еще несколько полетов с Россманном. Россманн был ранен в руку и просто не мог подобно остальным тиграм JG-52 вертеть воздушную карусель. Изобретательный Россманн создал свою собственную тактику. Эрих сразу увидел, что она гораздо лучше, чем утомительная и опасная воздушная карусель. Россманн был истребителем, который "летал головой". Его коньком стали неожиданные атаки. Эрих подметил, как Россманн выжидает перед тем, как атаковать. Он должен был увидеть своего противника м сделать небольшую паузу, чтобы быстро оценить ситуацию. Решение атаковать Россманн принимал, только если был уверен, что добьется неожиданности. Остальные старые тигры не могли сдержаться, если замечали противника. Они немедленно бросались на врага. Эрих видел, как Россманн постоянно добивается побед, не получая ни царапины. Когда Эрих говорил о тактике Россманна с другими пилотами, они не понимали, что это такое - "увидеть и решить" ДО атаки. Но Эрих знал, что Россманн был прав.
Он также сумел изжить боевую слепоту новичка и неспособность видеть другие самолеты, как это стряслось с ним во время первого вылета с Россманном. Он описывает этот недостаток неопытного пилота так:
"Боевая слепота может все спутать. Ведущий по радио призывает тебя хранить бдительность, так как на час находятся 5 неизвестных самолетов. Ты смотришь в этом направлении, обшаривая взглядом небо. Ты ничего не видишь. До того, как ты приобретешь опыт, в это трудно поверить.
Позднее, ты выработаешь проницательность воздушного боя. Управление самолетом больше не отвлекает тебя от всего на свете. Чувства словно обостряются, и ты замечаешь вражеский самолет вместе со своим опытным ведущим. Но если человек, вместе с которым ты совершаешь первые вылеты, не дает тебе шанса выработать эту проницательность, чтобы ты превратился в боевого летчика - тебя наверняка собьют.
В ходе войны это случалось раз за разом. И оставалось все меньше и меньше хороших лидеров, которые заботились о новых пилотах. Большая часть новичков, попавших на фронт в 1943 и позднее, получила только часть тех тренировок, которые получил я сам. В истребительной эскадре встречаются разные люди. Я не раз сталкивался с грубыми бойцами, которые говорили: "Я собью противника, и к черту моего ведомого".
Для молодого неопытного мальчишки потерять своего ведущего во время первого боевого вылета - просто страшный удар. То же самое, что получить ведущего, который совершенно не будет о тебе заботиться. Неопытность приводит к панике, а паника служит источником ошибок.
Если бы я получил другого ведущего, не обладающего качествами и умением Пауля Россманна, возможно, я пошел бы по другому пути. Я получил бы иное образование и, вероятно, не продержался бы так долго. В обучении пилота-истребителя важно ПЕРВЫМ показать то, что поможет ему выжить. И только потом ставить его вровень с новыми товарищами.
Когда я стал командиром звена, а позднее командиром эскадрильи и группы, я делал все, что в моих силах, чтобы научить новичков этим важным вещам в первых вылетах. Я сделал это правилом своей жизни после того, как сам полетал с Россманном. Я был зеленым мальчишкой, слепым, как котенок. Предположим, я получил бы грубого и безжалостного ведущего. Я просто ужасаюсь при мысли, что со мной могло случиться, если бы не успокаивающее присутствие Россманна. Он не только провел меня через этот критический период, но также обучил меня основам внезапной атаки, без которых, я убежден, я стал бы просто еще одним пилотажником. Это предполагая, что меня самого не сбили бы раньше".
5 ноября 1942 Эрих взлетел с обер-лейтенантом Треппе, адъютантом командира группы в составе звена из 4 самолетов. Боевое зрение Эриха оказалось отличным, и он первым заметил противника. Быстро пересчитал вражеские самолеты: 18 штурмовиков Ил-2 под прикрытием 10 истребителей Лагг-3. Численное неравенство было велико, однако немецкие пилоты уже привыкли к этому. Советская авиация с лета 1942 превосходила германскую.
Как ни странно, опытный лейтенант Треппе на сей раз не заметил противника. Он приказал Эриху возглавить пару и атаковать. Немцы разделились на две пары, одна над другой. Они атаковали русских сзади в пологом пике. Главной задачей истребителей было сорвать атаку штурмовиков против германской колонны.
Эрих и Треппе прорвались через заслон истребителей красных, обстреливая по пути все, что попадалось на прицел. Выровнявшись на высоте 150 футов, Эрих увидел отдельный Ил-2 на левом фланге строя. Приблизившись со скоростью молнии, он открыл огонь с дистанции менее 100 ярдов. Попал! Попал!
Он мог видеть, как снаряды и пули попадают в штурмовик. И все они отскакивали! Черт бы побрал эти броневые плиты. Все старые тигры предупреждали о броне Ил-2. Штурмовик был самым прочным самолетом в небе. Он вспомнил, что ему рассказывал об Ил-2 Альфред Гриславски, пока наблюдал, как рикошетят его пули. Гриславски научил его, как следует поступать, и Эрих решил испытать его метод на практике. "Попытайся, Эрих, попытайся". Он кричал сам себе, перекрывая треск пушек.
Взяв вверх, Эрих отвалил в сторону и выполнил новый заход на Ил-2. Он снижался пологим пике, пока не оказался в нескольких футах над землей. На сей раз он не стрелял, пока до Ил-2 не осталось всего 200 футов. Очередь его пушек немедленно заставила задымиться маслорадиатор Ил-2. Потом показался язык пламени, который тут же превратился в настоящий факел. Русский самолет быстро превратился в костер.
Поврежденный Ил-2 повернул на восток и покинул строй. Эрих следовал за ним, убрав газ почти до предела. Оба самолета медленно снижались. Под крылом Ил-2 мелькнула вспышка пламени и грохнул взрыв. Обломки штурмовика полетели прямо в самолет Эриха. Его Ме-109 вздрогнул от глухого взрыва под капотом мотора. Дым быстро наполнил кабину и потянулся за самолетом.
Эрих быстро осмотрелся. Высота: слишком мала, чтобы чувствовать себя спокойно. Место: над германской территорией. Хорошо. Он начал готовиться сажать самолет на брюхо. Убрать газ, перекрыть подачу топлива, выключить зажигание. И вовремя. Как раз в этот момент из-под капота показались языки пламени. Посадка сопровождалась оглушительным грохотом рвущегося металла. Туча пыли заполнила всю кабину. Эрих долго чихал, когда самолет остановился.
Облако пыли погасило пламя. Когда Эрих откинул фонарь, то смог увидеть последнее смертельное пике своего противника. Примерно в миле восточнее Ил-2 врезался в землю, волоча за собой хвост огня и дыма. Охваченный пламенем штурмовик взорвался с оглушительным грохотом. Он буквально исчез в огненном смерче, поднявшемся в небо.
Эрих Хартманн одержал свою первую воздушную победу. Подтвердить ее было очень просто. Лейтенант Треппе кружил в воздухе, следя за посадкой Эриха. Когда он увидел, что победитель остался цел, то покачал крыльями и улетел. Прибежавшие пехотинцы подобрали ликующего Эриха и отправили обратно в часть.
А через 2 дня Эрих подцепил лихорадку и провел 4 недели в госпитале в Ессентуках. У него было достаточно времени, чтобы поразмыслить над всем происшедшим. Он не повторил катастрофический результат первого вылета 3 недели назад. Он не нарушил летную дисциплину, лучше стрелял, второй заход на Ил-2 послужил отличным уроком. СБЛИЖАЙСЯ ПЕРЕД ТЕМ, КАК ОТКРЫТЬ ОГОНЬ.
Его первая победа имела и другой важный аспект, который Эрих анализировал, лежа в госпитале. Он потерял свой самолет не в результате паники, глупости и неопытности, как это произошло в первом бою. Он должен был отваливать гораздо быстрее. Стремительный отрыв помог бы ему остаться в воздухе. Тогда он не попал бы под шквал обломков взорвавшегося Ил-2.
В последующие несколько месяцев Эрих окончательно отточил четырехзвенную формулу атаки. "Увидел - решил - атаковал - оторвался". Основной урок такого способа атак он получил во время первой победы. Ему очень повезло, что первый полет с Паулем Россманном не только помог ему остаться в живых, но и заложил основу совершенно особенной тактики воздушного боя, которую он позднее отработал до мельчайших деталей. Эта тактика принесла ему совершенно беспрецедентный успех. Именно таким образом он превзошел достижения самых выдающихся асов-пилотажников прошлого.
Глава 4. Посвящение в рыцари
На войне, если вы не способны победить противника в его собственной игре, просто необходимо принимать атакующие варианты…
Уинстон Черчилль, 1916
Когда Эрих снова появился в эскадрилье, оправившись после болезни, то обнаружил, что сумел излечиться от своей прежней лихорадочной агрессивности. Он понял, что в рамках отпущенного времени можно все спокойно доводить до конца. Эрих также решил, что ни один самолет противника не собьет Пауля Россманна, пока он прикрывает его. Пауль показал ему, как должен вести себя хороший ведущий звена, как следует стрелять. Восхищение Эриха внезапными атаками Россманна и его снайперской стрельбой с большого расстояния продолжало расти. Однако настало время, когда Эриху пришлось летать с другими асами 7 эскадрильи. Его изучение премудростей воздушного боя продолжалось.
Опытные летчики с длинным списком побед, получившие Рыцарские Кресты, настоящие асы, в большинстве своем использовали иную тактику боя, чем Россманн. Тот летал в помощью головы и не пытался использовать мускулы в маневренном бою. Аналитические способности Эриха сразу позволили ему уловить эту разницу. Наблюдения и интуиция подсказывали, что метод Россманна лучше. Однако каждый из 3 закаленных воздушных бойцов, с которыми ему привелось летать, научил Эриха чему-то важному.
Первым был унтер-офицер Даммерс, коренастый, крепкий ветеран, которому исполнилось 33 года. Он получил свой Рыцарский Крест в августе 1942. Даммерс был примером летчика "мускулов", агрессивный любитель воздушной свалки, который легко мог довести своего противника до изнеможения перед тем, как сбить его. Висение на хвосте у Даммерса ясно показало Эриху все минусы воздушной карусели, в том числе уязвимость для остальных самолетов противника и потерю обзора.
Альфред Гриславски во время полетов полагался на голову больше, чем Даммерс, однако и он в достаточной степени использовал мускулы. Он тоже получил Рыцарский Крест прошлым летом. Именно Гриславски показал Хартманну уязвимый маслорадиатор под брюхом Ил-2. Гриславски имел аналитический склад ума и был агрессивным пилотом. Он являлся одним из самых грозных истребителей Ил-2 в составе JG-52. Немного позднее он подорвался на мине на черноморском побережье и получил тяжелые ранения. Однако Гриславски выжил и завершил войну, имея 133 победы и Дубовые Листья к своему Рыцарскому Кресту.
Обер-лейтенант Йозеф Цвернеманн летал 50 на 50, мускулы и голова. Ему было 26 лет, когда Эрих стал его ведомым. Цвернеманн имел более 60 побед. Он погиб в бою 8 апреля 1944 в Италии возле озера Гарда.
Один из американских пилотов подло расстрелял его, когда он выпрыгнул с парашютом из подбитого истребителя.
Эти 3 опытных воздушных тигра все делали иначе, чем Россманн. Они сближались, чтобы открыть огонь. Их стрельба с короткой дистанции сначала была для Эриха неожиданностью, так как ему казалось очень простым перенять умение Россманна сбивать самолет противника издали. Тем не менее, не было никаких сомнений в способности Даммерса, Гриславски и Цвернеманна сбивать своих противников. Эрих помнил, что и свою первую победу он одержал, атаковав И л-2 с короткой дистанции. Он задавал себе вопрос: а не будет ли лучшей тактикой сочетание внезапной атаки Россманна со стрельбой в упор?
Летая в качестве ведомого у таких специалистов, Эрих редко получал возможность проявить себя. Держаться на хвосте у колдуна уже само по себе сложно. Более того, постоянные передислокации 7 эскадрильи с аэродрома на аэродром не позволяли Эриху осмотреться и привыкнуть. В январе 7 эскадрилья перебралась из Минеральных Вод в Армавир, чтобы прикрыть отступающие германские войска. Однако уже через несколько дней наступление Красной Армии вынудило ее покинуть эту базу. С сожалением Эрих смотрел, как взрывают 9 новеньких Ме-109, так как погода не позволяла им взлететь.
Эскадрилье пришлось поочередно оставить базы в Краснодаре, Майкопе, Тимошевской. После недолгого базирования в Славянской 7 эскадрилья наконец перебралась в Николаев, где соединилась с III группой. Это был сложный период для молодого неопытного пилота, но всем было ясно, что далее условия будут только ухудшаться.
Когда 10 февраля 1943 капитан Соммер, командир 7 эскадрильи, одержал свою 50-ю победу, он уже не получил Рыцарский Крест. В прошлом 50 побед на Восточном Фронте хватило бы для этой награды, но теперь требования были значительно повышены. В январе и феврале 1943 Рыцарский Крест казался Эриху просто несбыточной мечтой.
27 февраля 1943 он одержал свою вторую победу. Вскоре в 7 эскадрилье появилась новая кипучая личность. Именно этот офицер дал первый толчок продвижению Эриха к высшим достижениям. Обер-лейтенант Вальтер Крупински заменил капитана Соммера на посту командира эскадрильи. Крупински оставался все тем же улыбающимся тигром, который едва уцелел во время аварии в Майкопе. Новый командир эскадрильи немедленно принялся орудовать в своей типичной манере, заслужив немедленное уважение Эриха.
Как только Крупински прибыл на Тамань, чтобы попробовать себя в качестве командира эскадрильи, он немедленно потребовал исправный истребитель. Он взлетел, тут же был сбит и приземлился с парашютом. На аэродром его доставил автомобиль. Он тут же потребовал новый Ме-109, взлетел, сбил 2 русских самолета и благополучно приземлился. Ни у кого не возникало сомнений, что новый командир эскадрильи был настоящим тигром. Ему не требовалась строгая дисциплина, чтобы заставить повиноваться своих подчиненных. Эрих немедленно полюбил Крупински.
Следующим требованием нового командира эскадрильи было выделить ему ведомого. Его слава сорвиголовы летела впереди него, и все унтер-офицеры дружно открещивались от обязанности прикрывать его. Пауль Россманн пошел к Эриху в качестве представителя унтер-офицеров.