На следующий день Эрих вместе с родителями в гостиной слушал по радио речь рейхсмаршала Геринга. Его отец слушал болтовню Геринга с кислой гримасой. Потом он убавил громкость и посмотрел прямо в глаза Эриху.
"Слушай, мальчик. Сегодня в храме поют осанну, а завтра распнут на кресте. Никогда, НИКОГДА мы не выиграем эту войну. Это ужасная ошибка".
Доктор Хартманн хорошо знал. Его богатый жизненный опыт и знание человеческой натуры помогали ему не поддаваться лживой пропаганде. Он говорил все это Эриху, начиная с 1939. Тема разговоров была только одна - окончательное поражение Германии. Заверения Геринга не стоили ни гроша. Слухи о массированных налетах союзников расползались по Германии, и практика доктора Хартманна, как и других врачей, постоянно росла.
Впервые Эрих ощутил беспокойство за гражданское население Германии. Его родители беспокоились о его собственной безопасности. Уш не могла скрыть, что она несчастна. Последние дни его пребывания дома были отравлены нескрываемой тревогой родных. Однако Эрих все-таки оправился за время отпуска, и ринулся в бой с новой энергией. 5 июля 1943 за 4 вылета он сбил 4 истребителя Лагг-5. До сих пор за один день он столько еще не сбивал. Однако его триумф был омрачен новым происшествием с Крупински, за которого Эрих сильно переживал.
Во время дикой свалки прямо над аэродромом 7 эскадрильи самолет Крупински получил серьезные повреждения - был разворочен хвост, пробит маслорадиатор. Используя остатки рулей, Крупински пошел на аварийную посадку. Повреждения самолета полностью исключали какие-то круги над аэродромом. Уже подходя к земле, он увидел, что ему наперерез поднимается дежурное звено. Крупински бросил поврежденный самолет вниз, надеясь, что не врежется в землю и не столкнется со взлетающими самолетами.
В результате попытки избежать столкновения самолет занесло, и Крупински слишком сильно ударил по тормозам. Истребитель встал на нос, а сам Крупински ударился головой о прицел. Наполовину оглушенный, он повис на привязных ремнях. Аварийная партия освободила его уже через 2 минуты. Перемазанный кровью и облитый бензином, Крупински впал в истерику, так как решил, что его одежда пропитана кровью. Аварийная партия вытащила его из кабины и отдала на попечение медиков. У него был пробит череп, и летчик вышел из строя на 6 недель. Его отсутствие стало тяжелым ударом для эскадрильи и для Эриха, который беспокоился о своем товарище.
Эрих летал очень часто. Каждый день гибли его товарищи. В тот же день, когда разбился Крупински, погибли еще 5 пилотов, или треть эскадрильи. Однако война на этом не завершилась. Через 2 дня пулеметы Эриха срезали еще 4 Лагг-5 и 3 Ил-2, то есть 7 самолетов за один день. Теперь он имел 22 подтвержденные победы, а общий счет 7 эскадрильи вырос до 750.
На следующий день были сбиты еще 4 Лагг-5. Перед Эрихом больше не стоял вопрос - какой метод атаки наиболее эффективен. "Увидел - решил - атаковал - оторвался". Его стрельба продолжала улучшаться с каждым боем. Он намеренно подбирался все ближе и ближе к противнику перед тем, как открыть огонь. В тот момент, когда большинство пилотов считало, что пора отваливать, Эрих полагал, что расстояние слишком велико, чтобы открывать огонь. Он сумел подавить естественный страх подойти к противнику слишком близко. Чем ближе он оказывался к неприятелю, тем более сокрушительным выходил залп его пушек.
К 1 августа 1943 он имел 46 подтвержденных побед. Через 2 дня в 18.30 вблизи Харькова рухнул вниз горящий Лагг-5, который стал 50 самолетом Эриха. Еще недавно этого было бы достаточно для награждения Рыцарским Крестом, но теперь требовалось больше. Он сумел избавиться от юношеских недостатков и стал многообещающим лидером.
Гюнтер Ралль, который командовал III группой 52 истребительной эскадры, внимательно следил за успехами Эриха. Иногда бывали случаи, когда он мог дать Эриху эскадрилью, однако Ралль не желал слишком быстро двигать новичка. В августе 1943 Ралль решил, что теперь, Эрих может справиться с эскадрильей и назначил его командиром 9 эскадрильи, после того, как ее командир, лейтенант Корте, погиб в бою. 9 эскадрилья была бывшей эскадрильей Германа Графа, человека, который первым одержал 200 побед, и имела славные боевые традиции.
На Эриха обрушился груз более серьезной ответственности. Русское наступление на юге Восточного Фронта набирало силу, и 4 вылета в день были самым обычным явлением. 5 августа 1943 Эрих довел свой счет до 60 побед. В последующие 3 дня он добавил к ним еще 10.17 августа 1943 он имел 80 побед, повторив рекорд лучшего пилота Первой Мировой войны барона Манфреда фон Рихтгофена.
К концу сентября 1943 Эрих уже имел 115 побед. Он превзошел результат легендарного "Папы" Вернера Мёльдерса, который первым из пилотов сбил в боях 100 самолетов противника. В воздушных силах любой другой из воюющих стран Эрих Хартманн стал бы настоящим героем. На русском фронте 100 побед были достаточно обычным явлением. Чтобы получить рыцарские шпоры, юный пилот должен был уничтожить 150 самолетов врага. Однако молодой командир эскадрильи шествовал и далее победной поступью. Его счет рос все быстрее, по мере того, как он обретал уверенность. Однако русские пилоты тоже набирались опыта, и сопротивлении становилось все упорнее.
29 октября 1943 лейтенант Эрих Хартманн одержал 150 победу. Он почти догнал Крупински, который одержал 150 победу 1 октября 1943. Однако Крупински начал воевать еще в 1939. С 27 февраля 1943, всего за 8 месяцев, Эрих сбил 148 самолетов, что было совершенно выдающимся достижением.
Это достижение принесло Эриху Хартманну Рыцарский Крест Железного Креста, который был желанным призом для любого пилота-истребителя Люфтваффе. Когда новость о награждении достигла штаба эскадрильи, Биммель Мертенс пришел в восторг. Он потряс руку своего молодого командира.
"Если ты будешь и дальше двигаться таким темпом, то станешь величайшим из всех истребителей. Никто не угонится за тобой".
Энтузиазм Биммеля не знал границ. Однако Эрих, когда его поздравляли, спокойно осознал, чем он обязан своему верному товарищу.
"Биммель, - сказал он, - ты просто спятил. Но если я и стану лучшим истребителем, то лишь потому, что мой самолет никогда не подводил меня. Благодаря тебе".
29 октября 1943 Эрих официально вступил в братство Рыцарей Воздуха. Он стал одним из примерно 1300 летчиков Люфтваффе, награжденных Рыцарским Крестом. Его эмблемой стало большое красное кровоточащее сердце, нарисованное на борту самолета. На сердце было написано "Уш", и его пронзала стрела. В воздухе его позывным был "Карая-1" (Возлюбленная-1), а на шее теперь висел Рыцарский Крест. Белокурый Рыцарь заслужил свои шпоры, а вместе с ними и награду, которую ценил гораздо больше - 2 недели дома рядом с Уш.
Глава 5. В медвежьих лапах
Погиб только тот, кто считает себя погибшим…
Аноним
Грохот русской артиллерии ночью 19 августа 1943 был достаточно сильным, чтобы разбудить Эриха. В этот день он выполнил свой трехсотый вылет и чертовски устал. Однако раскаты орудийных залпов не дали ему спать. Началось большое наступление красных. В предрассветных сумерках по аэродрому 7 эскадрильи в Кутейниково, Донецкий бассейн, пронеслись плохие новости. Русские прорвали фронт, и большой немецкой армии грозило окружение.
Эрих скатился с кровати и торопливо оделся, пока эскадрилья спешно собиралась. Он успел наслушаться самых разных сплетен, пока заспанные пилоты выбирались из палаток. База ожила, когда загрохотали запускаемые моторы истребителей. После аварии Крупински в июле Эрих стал временным командиром 7 эскадрильи. Он побежал в хижину, где полковник Дитрих Храбак, командир JG-52, отдавал приказания.
Спокойный и точный, как всегда, Храбак обрисовал Эриху ситуацию.
"Ваша эскадрилья, Хартманн, выполнит первое задание. Вы будете патрулировать в воздухе весь день, чтобы отгонять русские истребители-бомбардировщики. - Палец Храбака указал район на карте. - Основной прорыв здесь. Пикировщики Руделя зададут им жару. Защита пикировщиков и уничтожение русских истребителей-бомбардировщиков являются вашей главной задачей. Если вражеские самолеты не покажутся, обстреливайте Красную Армию. Ступайте. Hals und Beinbruch".
Эрих собрал своих семерых пилотов и коротко проинструктировал их. Они полетят в разомкнутом строю.
"Если я отдам приказ атаковать, каждый ведомый должен буквально приклеиться к лидеру своей пары. Если я отдам приказ атаковать, каждый ведущий пары начинает бой самостоятельно со своей парой. Цель номер один - бомбардировщики и истребители-бомбардировщики. Если я атакую первым, вторая пара остается наверху. Когда я пойду вверх, вторая пара атакует, а я слежу сверху. Если мы налетим на большие массы самолетов, каждая пара атакует самостоятельно. Я надеюсь, что никто не опозорит меня, нарушим дисциплину в воздухе. Hals und Beinbruch!"
Через несколько минут Эрих столкнулся с Биммелем, нетерпеливо ждавшим его. Карая-1 был готов к вылету.
"Все в порядке?" - спросил Эрих.
Биммель кивнул. Эрих знал, что у его старшего механика всегда все в порядке. Возможно, Биммель поднялся еще пару часов назад и все это время колдовал над самолетом. Уже взобравшись в кабину и запихивая под себя парашют, Эрих подумал, как ему крупно повезло, что за самолет отвечает исполнительный Биммель. Эрих потрогал привязные ремни, однако оставил их свободно лежать на плечах. Так ему будет свободнее в тесной кабине. Он начал проверку…
Открыл подачу топлива… сектор газа на одну треть… прокачка три, четыре, пять раз… закрыть водяной радиатор… пропеллер на автомат… включить зажигание… Все шло нормально, и два механика принялись крутить стартер. Раздался свистящий гул.
"Свободен!" Крик механика сообщил, что пропеллер свободен.
Эрих выжал сцепление, и пропеллер начал вращаться. Мотор немедленно завелся, ожил и наполнил воздух глухим грохотом.
Эрих проверил давление масла, уровень топлива, зарядку аккумулятора, системы охлаждения, затем по очереди оба магнето. Мотор набирал обороты. Начав рулежку на старт, он показал Биммелю поднятый палец, немая благодарность пилота за отлично подготовленный самолет. Эрих в последний раз все проверил. Его птичка была готова взлететь. Затянув привязной ремень, он развернул "Мессершмитт" против мягкого ветерка, и самолет побежал по траве. Чуть потянув ручку на себя, он поднялся в воздух как раз, когда первые лучи солнца коснулись высоких облаков.
Шасси самолета поднялись и легли на места с легким толчком. Он проверил закрылки и снял пулеметы с предохранителя. Электрический прицел и рация действовали. Теперь его птичка была готова к бою. Удаляясь от аэродрома с набором высоты, Эрих разворачивался на восток, навстречу кровавому восходу. Черные столбы дыма, поднимающиеся в небо на северо-западе, указывали на место боя. "Не более 10 минут лета, Эрих". Он громко разговаривал сам с собой. Затем снова оглянулся, разыскивая остальные самолеты эскадрильи.
Быстро пересчитал их. Его собственный ведомый лейтенант Пульс. Лейтенант Ори Блессин вел вторую пару. Его ведомым был сержант Юргенс. Второе звено тоже шло отлично. Ведущим был лейтенант Иоахим Биркнер, который недавно летал ведомым Эриха. Биркнер имел голову летчика и отличный глаз. Фельдфебель Бахник вел вторую пару, его ведомым был лейтенант Вестер. Готовые к бою и уверенные в себе 8 истребителей Ме-109 во главе с Белокурым Рыцарем мчались на встречу с пикировщиками Руделя.
Столбы дыма и мерцающие вспышки разрывов над обширным районом показывали, что бой идет жаркий. Когда Эрих со своей эскадрильей приблизился к полю боя, они увидели около 40 штурмовиков Ил-2, бомбящих немецкую пехоту. Каждый штурмовик сопровождал истребитель. Таким образом, над полем боя кружило около 40 Ла-5 и Як-9.
Эрих начал пикировать сквозь строй истребителей, обстреливая все, что попадало на прицел. Затем "Мессершмитты" обрушились на идущие на малой высоте Илы. Каждый из этих ненавистных бронированных самолетов, который они собьют, облегчит положение их товарищей из пехоты.
Выйдя на высокой скорости на огневую позицию позади Ил-2, Эрих начал тщательно следить за дистанцией. 200 ярдов… 150 ярдов… 100 ярдов… расстояние сокращалось стремительно. Черная туша штурмовика заполнила все лобовое стекло Эриха, когда до него осталось 75 ярдов. Короткая очередь из всех пушек. Пламя сильного взрыва рвануло из русской машины вниз, и ее левое крыло отвалилось. Эрих немедленно отвернул и на большой скорости бросился на следующий штурмовик.
Второй штурмовик был занят наземными целями. Не подозревая о присутствии Эриха, он поливал огнем немецкую пехоту. Карая-1 снова зашел в хвост противнику. Эрих опять не стрелял до последнего момента.
Дистанция менее 100 ярдов. "Недостаточно близко, Эрих. Это Ил-2 самая крепкая птичка в воздухе". На дистанции 50 ярдов Эрих нажал гашетки и дал очередь из всех пушек.
Штурмовик вздрогнул, закачался и вспыхнул от винта и до хвоста. Эрих проскочил прямо над ним, готовый развернуться, чтобы атаковать остальные Илы, обстреливающие пехоту. Серия взрывов прогремела как петарды под фюзеляжем Карай-1. Эрих увидел, как отлетела одна из крышек его капота и завертелась в воздушной струе. Едкий синий дым пополз в кабину.
Он снова заговорил сам с собой. "Какого черта, что случилось, Эрих? Зенитки, огонь с земли, шальной снаряд в воздушном бою? Что? Не имеет значения! Прежде, чем этот чертов самолет грохнет, - он выполнил широкий разворот на запад и рванул сектор газа. Отключил зажигание и подачу топлива. - Хорошо, он еще летит. Но куда? Вот там поле, достаточно большое, с подсолнухами… туда. Прижимай его… прижимай, Эрих… как планер, на котором мать учила тебя летать".
Истребитель легко сел и со скрежетом пробороздил землю. Сейчас Эрих отсюда уберется. Он отстегнул парашют и приготовился покинуть исковерканную машину. Нагнувшись к приборной панели, он начал отвинчивать бортовые часы. Строгий приказ требовал, чтобы все пилоты, пережившие аварийную посадку, забирали с собой этот ценный прибор. Бортовых часов не хватало.
Сражаясь с заржавевшими винтами, держащими часы, Эрих почувствовал, как его оставляет напряжение боя. "Проклятье, Эрих. Ты сегодня даже не позавтракал". Он оборвал монолог, так как краем глаза уловил какое-то движение сквозь запыленное стекло. Показался немецкий грузовик. Он почувствовал облегчение. Он не знал, как далеко пролетел на запад до посадки на брюхо, но германский грузовик узнал безошибочно. О пилотах Люфтваффе, которые совершали посадку на русской территории мало кто слышал снова. Он возобновил борьбу с часами и поднял голову только когда скрипнули тормоза. То, что он увидел, его перепугало.
Два огромных солдата, выпрыгнувшие из кузова грузовика, были одеты в странную форму. Германские пехотинцы носили серо-зеленые мундиры. Мундиры этих солдат было желто-серыми. Когда эти люди повернулись к разбившемуся истребителю, Эриха пробрал мороз, едва он увидел их лица. Это были азиаты.
Русские захватили германский грузовик, и сейчас собирались прихватить и немецкого летчика. Эрих покрылся холодным потом, когда двое русских приблизились. Если он попытается бежать, они его пристрелят. Единственный выход - оставаться на месте. Он может притвориться раненым. Он попытается убедить их, что получил контузию во время вынужденной посадки.
Он притворился потерявшим сознание, когда русские вспрыгнули на крыло и заглянули в кабину. Один из них просунул ему руки под мышки и попытался вытащить Эриха наружу. От русских отвратительно воняло. Эрих вскрикнул как от боли и продолжал кричать и всхлипывать. Русский отпустил его.
Два человека о чем-то переговорили между собой, потом обратились к Эриху.
"Камерад, камерад. Война финиш. Гитлер капут. Не волнуйся".
"Я ранен, - простонал Белокурый Рыцарь, показывая правой рукой на живот. Потом он прижал к животу обе руки. Через прикрытые веки он увидел, что уловка удалась.
Русские осторожно помогли ему выбраться из кокпита. Эрих стонал и всхлипывал, как настоящий актер. Он опустился на землю, словно ноги не держали его. Русские побежали к грузовику, сняли старый навес и положили "раненного" пилота на сложенный брезент. Они потащили его в кузов, как кучу мокрого белья, и осторожно подняли в кузов.
Солдаты пытались заговорить с Эрихом и держались достаточно дружелюбно. Они торжествовали, так как эта ночь принесла им большую победу. Эрих продолжал постанывать и хвататься за живот. Встревоженные русские, которые не могли унять его боль, привезли его в свой штаб в соседнюю деревню.
Появился доктор. Он знал несколько немецких слов и попытался провести осмотр. От доктора пахло одеколоном. Каждый раз, когда он дотрагивался до Эриха, тот вскрикивал. Поверил даже доктор. Схватившие его солдаты принесли несколько яблок. Эрих сделал вид, что заставляет себя есть. Затем он снова вскрикнул, словно все его тело пронизали ужасная боль после того, как он проглотил несколько кусочков яблока.
Этот театр продолжался два часа. Затем те же самые два солдата положили его на брезент и понесли обратно к грузовику. Так как они направились на восток, дальше в русский тыл, Эрих понял, что ему нужно смываться. И как можно скорее. Иначе он проведет весь остаток войны в советском плену. Он оценил ситуацию. Грузовик уже проехал 2 мили вглубь русской территории. Один солдат сидел за рулем, второй находился в кузове, охраняя раненного немецкого пленного. Мысли Эриха мчались галопом. Но тут на западе показался характерный силуэт пикировщика Ju-87.
Немецкий пикировщик пролетел низко над землей. Грузовик затормозил и едва не свалился в канаву. Часовой в кузове испуганно уставился в небо. Тут Эрих вскочил на ноги и ударил его кулаком. Часовой ударился головой о кабину и рухнул на дно кузова.
Откинув задний борт, Эрих выпрыгнул в поле, заросшее высокими подсолнухами, по которому шла дорога. Как только он нырнул в заросли, скрип тормозов показал ему, что бегство замечено. Пригнувшись, он побежал дальше в поле. Эрих слышал треск винтовочных выстрелов и свист пуль над головой. Часовые стрелялись по колеблющимся стеблям, которые показывали, где он бежит.