После этого все мы - уже с меньшим энтузиазмом - высидели ряд выступлений-спичей местных начальников, которые те решили толкнуть в нашу честь. Впоследствии, где бы мы ни оказывались, местные патриархи с великим удовольствием устраивали такие вот официальные встречи.
Постепенно до меня стал доходить истинный смысл использования костюма носорога. Прибытия "носорога" и "Носорожьей альпинистской экспедиции" в каждой следующей деревушке уже ждали и порою задолго готовились к ее встрече. Это было величайшее событие года, карнавал, фестиваль, праздник. Встреча с нашим "носорогом" запоминалась на долгие годы. Особо памятным событием она становилась для детишек, которые еще долго вспоминали ее. Не будь носорога, кто бы запомнил встречу с какими-то там англичанами в шляпах.
Затем нас отвели в местную школу. Подобно большинству африканских деревенских школ, она была собрана из шлакобетонных блоков и достроена лишь наполовину. Окна и двери являли собой просторные зияющие отверстия. Мебель также не отличалась замысловатостью - несколько рахитичных скамеек и пара столов, установленных на козлах, заваленных десятками картинок с изображениями диких животных - работы здешних юных художников. Нам была отведена роль компетентного жюри и спонсоров, одаривающих призами талантливые работы. Призами были бейсболки с эмблемой нашей экспедиции, и хотя лауреатами нашей премии становились далеко не все, такие шляпы получили все без исключения жители деревни. Как только нам удастся собрать необходимое количество денег, мы сможем завершить обустройство классной комнаты.
Когда мы наконец покинули деревню, дети еще долго - несколько миль - танцевали, идя вместе с нами, смеялись и распевали свои импровизированные песенки - один из них начинал, а другие тут же подхватывали.
Слова кажутся какими-то старомодными, верно? Что за сентиментальная наивность - говорить о детях танцующих, поющих и смеющихся, когда все мы прекрасно знаем, что в реальной жизни наши юные особи огрызаются и принимают наркотики. Однако эти дети-малыши-подростки и все остальные, с кем мы встретились во время нашей экспедиции, радовались так, как мы, люди западной цивилизации, просто стесняемся веселиться.
Наконец из виду скрылся последний африканский ребенок. Сопровождающий нас "лендровер" медленно проезжает мимо нас, раздавая "фанту" и "колу". Наш фотограф Джим, сидящий на "корме" автомобиля, фотографирует нас своим "Кэноном EOS 1", которым я пожелал завладеть с первого взгляда. Голландец Кейс, наш видеооператор, устанавливает на своем плече легкую видеокамеру "Сони", чтобы тоже запечатлеть нас. Сомневаюсь, что где-нибудь на Западе вам удалось бы найти целую сотню ребятишек, так азартно отплясывающих и так искренне, от души поющих и веселящихся.
На следующий день я дебютировал в костюме носорога. Я для него слишком велик, и мои ноги совершенно абсурдно торчали из-под брюха носорогого животного. Поэтому я скорее всего был похож на гигантскую креветку. Внутри костюма стояла жара, духота и неистребимый аромат застарелого пота. Все это малоприятно лишь до поры, пока не приступишь к делу. Тодд шагает рядом, решительно вознамерившись вовлечь меня в долгую беседу. Спустя какое-то время до меня доходит, что он просто проверяет, в каком я состоянии и не грохнусь ли от духоты в обморок. Тодд славный человек, и я ему очень симпатизирую. Он любит заботиться о людях, но еще больше заботится о сохранности костюма носорога.
Я делаю очень короткую остановку, чтобы влить в рот и на лицо немного воды и поглядеть на себя в стекло нашего "лендровера". Вид у меня невообразимо глупый, и я задумываюсь над тем, что есть нечто странное в подобных пеших экспедициях. Они всегда предпринимаются ради благих целей: исследований в области борьбы с раком, спасения голодающих, охраны природы и тому подобного, однако суть их сводится примерно к следующему:
"Ну, хорошо. Вы пытаетесь собрать деньги для этого весьма благородного начинания, кроме того, я понимаю, что оно очень важно для всего человечества, что жизни отдельных особей и даже отдельных видов находятся под угрозой исчезновения, и ради этого необходимо что-то срочно предпринять, но, видите ли… я не знаю… Вот что вам скажу - сделайте что-нибудь действительно бессмысленное, дурацкое и даже чуть-чуть опасное, и тогда я отвалю вам немного денег".
В пешей экспедиции я провел всего лишь неделю. Мне не довелось совершить восхождение на Килиманджаро, хотя я все-таки увидел эту гору. Мне было очень жаль, что я не поднялся на ее вершину, но, увидев ее, Должен сказать, я был не очень-то огорчен. Я видел одного носорога, правда, очень коротко, одного из тысяч, которые бродят по африканским равнинам, и задумался вот над чем: ну почему все так неправильно в этом мире? Человеческие существа обитают на Земле вот уже около миллиона лет, и за это немалое время мы столкнулись со всеми разновидностями угрозы нашему существованию: голод, чума, война, СПИД. Носороги обитают на нашей планете примерно сорок миллионов лет, и только одна угроза их существованию нависла над ними - угроза со стороны людей. Мы, люди, - не единственный вид живых существ, наносящий урон остальному миру, но в нашу пользу можно сказать следующее: мы - единственные, кто осознает последствия своего поведения и пытается что-то сделать.
Тем не менее, когда я поправляю на себе костюм, чтобы в нем было легче идти, щурясь в прорезь на лбу поверх прыгающего перед глазами пластмассового рога, то не могу избавиться от мысли, что выбираем мы для этого какие-то странные способы.
Журнал "Эсквайр",
Март 1995 года
Только для детей
Во-первых, следует знать разницу между пятницей (Friday) и яичницей (fried egg). Разница совершенно проста, но знать ее нужно. Пятница приходит к нам в конце недели, тогда как яичницей мы обязаны курице. В то же время, подобно большинству вещей, все не так просто. Яичница становится жареным яйцом лишь после того, как оказывается на сковородке и приобретает вследствие термической обработки особые свойства. Зато всего этого нельзя сделать с пятницей, хотя, конечно, это можно сделать в пятницу. Яичницу можно поджарить также и в четверг, и в скороварке. Все это довольно сложно, однако имеет хоть какое-то подобие смысла, если немного задуматься.
Неплохо также знать разницу между ящерицей (lizard) и пургой (blizzard). Все достаточно просто. Хотя два этих слова звучат одинаково, их можно отыскать в столь непохожих частях света, что отличить одно от другого становится элементарно просто. Если вы находитесь на Северном полюсе, то скорее всего ваши мысли постоянно крутятся вокруг пурги, тогда как в жарком и сухом месте, на Мадагаскаре или в Мексике, вероятнее всего, их будут занимать ящерицы.
Есть такое животное - лемур. На свете существует великое множество разновидностей лемура, и почти все они обитают на Мадагаскаре. Мадагаскар - остров, причем очень большой остров, который по своим размерам намного превышает размеры вашей шляпы, но, конечно же, меньше спутницы Земли, Луны. Луна намного больше, чем кажется. Это стоит запомнить, потому что когда вы в следующий раз посмотрите на Луну, то сможете изречь низким и загадочным голосом ученого человека:
- Луна намного больше по своим размерам, чем кажется.
Ваши собеседники поймут, что вы - личность интересная и много размышляли над данной темой.
Этот особый вид лемура называется "лемур кольцехвостый". Никто не знает, почему его называют так, а не иначе. Многие поколения ученых уже давно ломают голову над этим названием. Однажды какая-нибудь очень мудрая личность, видимо, все-таки выяснит, почему лемура называют кольцехвостым. Если эта личность действительно ну очень-очень мудра, то расскажет о своем открытии по секрету только очень-очень близким друзьям, потому что иначе все об этом узнают, и тогда никто не сможет понять, насколько мудр был этот человек.
Следует также понимать разницу и между двумя следующими вещами: дорогой (road) и вайдой (woad). Первое - это то, по чему вы едете в автомобиле, на велосипеде или идете пешком. Второе - разновидность синей краски, которую жители Британских островов многие тысячи лет тому назад наносили на тело вместо одежды. Два этих слова обычно легко отличить друг от друга, однако если вы произносите звуки невнятно, то ваша оговорка может привести к серьезному конфузу. Представьте себе, ваша машина или велосипед катят по тоненькой полоске синей краски, или же вы перекапываете целую улицу - и все для того, чтобы вам было во что нарядиться, если вы вдруг замыслили провести вечер в компании друидов.
Друиды населяли наши земли несколько тысячелетий тому назад. Они обычно носили длинные белые одеяния и отличались непоколебимым мнением относительно того, каким замечательным небесным телом является Солнце. Вы не знаете, что значит "мнение"? Полагаю, у кого-то из членов вашей семьи оно наверняка имеется, так что задайте этот вопрос ему. Интересоваться мнением окружающих вас людей - верный способ подружиться с ними. Для достижения этой цели может также сработать высказывание вашего мнения им, однако такое происходит далеко не всегда.
Сегодня большому числу людей известно, насколько прекрасно наше Солнце, и хотя друидов вокруг нас осталось не так уж много, кое-где они еще есть, просто на тот случай, если мы про них неожиданно вспомним. Если вы встретите какого-нибудь человека в длинном белом одеянии, который очень много говорит о Солнце, то он вполне может оказаться друидом. Если выяснится, что его возраст превышает пару тысяч лет, то это еще один верный признак того, что вы не ошиблись.
Если на обнаруженном вами человеке окажется белый халат чуть меньшей длины с пуговицами спереди, то не исключено, что он астроном, а не друид. Если он астроном, то вы можете спросить его, на каком расстоянии от нас находится Солнце. Ответ может вас сильно удивить. Если нет, то скажите ему, что он не слишком хорошо все вам объяснил. После того как он сообщит вам расстояние до Солнца, поинтересуйтесь у него расстоянием до некоторых других звезд. А вот это действительно удивит вас. Если вы не сумеете найти астронома сами, попросите родителей разыскать для вас хотя бы одного представителя этой славной профессии. Далеко не все астрономы носят белые халаты, без которых их иногда очень трудно обнаружить. Некоторые из них носят джинсы или даже костюмы.
Когда мы говорим, что нечто поражает нас, мы имеем в виду, что нас это сильно удивляет. Когда же мы говорим, что нечто - скворец, то имеем в виду то, что означает перелетную птицу. "Птица" - это слово, которое мы очень часто употребляем в речи. Вот поэтому-то оно так легко произносится. Большинство слов, которые мы часто произносим - такие как "дом", "машина" и "дерево", - очень просто выговорить. Слово "перелетный" мы употребляем в речи гораздо реже, и поэтому при его произнесении язык во рту порой цепляется за зубы. Если бы птицы назывались "пернатыми путешественниками", а не "птицами", мы, пожалуй, не разговаривали бы о них с такой легкостью, как сейчас.
Мы все обычно говорим просто. Например - "Вон бежит собака!" или "Там кошка". Однако если мимо нас пролетит перелетная птица, то скорее всего мы произнесем что-то вроде "А не пора ли выпить чаю?", а про саму птицу ничего не скажем, как бы эта птица ни выглядела.
Однако слово "перелетный" вовсе не от слова "прилипать" и не означает липучей конфетки-ириски, хотя в обоих словах есть нечто общее - хотя бы буква "Р". Оно означает, что нечто или некто проводит часть года в одном месте, а другую часть - в другом месте.
Бранденбургский концерт № 5
В какие бы глубины и дали ни завели нас наши открытия, оказывается, что там до нас уже побывал Бах. Стоит нам узреть гротескные образы математических химер, затаившиеся в глубинах сердца нашего мира, - созданные дробями ландшафты, бесконечные завихрения спиралей Мандельброта, ряды Фибоначчи, с помощью которых можно вычислить порядок листьев на стебле растения, Странные Аттракторы, что бьются в сердце самого хаоса, - как тотчас приходят на ум головокружительные пассажи Баха.
Порой можно услышать, будто математическая сложность убивает в произведениях Баха эмоции. По-моему, верно противоположное. Когда я слушаю переплетение партий баховской полифонии, каждая такая музыкальная нить создает у меня в голове свое собственное настроение; вместе же они то резко скользят вниз, то столь же резко взмывают ввысь по американским горкам настроения. Одна партия может что-то тихо напевать себе под нос, другая - неистовствовать от прилива энергии, третья - рыдать в углу, четвертая - кружиться в танце. Они то и дело спорят между собой, хохочут, негодуют. То вдруг восстановят мир и согласие. Партии могут быть совершенно непохожи одна на другую, и в то же время их нельзя разъединить. Они как члены семьи - то ссорятся, то мирятся, разные по характеру и одновременно части неделимого целого.
И вот теперь, когда нам известно, что мозг каждого из нас - в сущности, такая же самая семья, что он состоит из частей, которые, действуя по отдельности, вместе создают мимолетные образы, которые мы именуем сознанием, вновь оказывается, что до нас это уже сказал Бах.
Когда слушаешь Пятый Бранденбургский, не надо быть музыковедом, чтобы понять, что происходит нечто доселе неслыханное. Даже сегодня, почти три столетия после того, как произведение это прозвучало впервые, чувствуешь напор бьющей через край энергии - Бах на гребне своей творческой мощи творит нечто дерзкое и безумное, причем ничуть не сомневаясь в собственных силах. Когда композитор писал Бранденбургский концерт, он вместо привычной виолы, на которой играл в ансамбле, засел за клавесин. То было счастливое, плодотворное время его жизни, когда он наконец оказался в окружении хороших музыкантов. В ту пору клавесин играл в ансамбле вспомогательную роль, но внезапно все изменилось. Бах совершил переворот.
Когда слушаешь первые такты, понимаешь, что рождается нечто новое, непривычное и пугающее. Или, может, это проснулся некий гигантский мотор, или это исполинский конь, которого готовят к исполнению великого подвига (когда пишешь о подобных вещах, невольно нагромождаешь метафоры, чтобы поспеть за вечно ускользающей мелодией) в окружении целой когорты суетящихся вокруг конюхов. Слышишь, как он перебирает ногами, побрякивает, поскакивает туда-сюда, как позволяет себе посвоевольничать, а затем, подбадриваемый конюхами, пускается в галоп, как несется вперед, как надрывно дышит. Как возвращается назад, и все повторяется еще раз и… тогда другие инструменты умолкают.
И только он стоит, свободный и одинокий, весь в пене, роет землю копытом, собирается с силами, чуть пробегает вперед…
И вновь устремляется в галоп - и несется, и скачет, и летит, все выше и выше, спотыкаясь, задыхаясь, надрываясь, превозмогая себя, гулко стуча о землю копытами - та-тах, та-тах, та-тах, - вдруг резко бросается в сторону и в полном отчаянии несется все дальше и дальше, и затем, когда неожиданно вступают басы, он наконец дома, он обрел вожделенную свободу. И тогда, ликуя и рыдая, на вас торжественными звуками обрушивается главная тема (я имею в виду вторую и третью части).
Впечатление, будто Бранденбургские концерты нам хорошо известны, обманчиво. Мы склонны забывать об их величии. По моему глубочайшему убеждению - Бах величайший гений из тех, кто жил среди нас, а Бранденбургскими концертами мы обязаны счастливейшим минутам его жизни.
Мировая музыкальная классика, том 27
И.С. Бах
Бранденбургские концерты №№ 5 и 6,
Скрипичный концерт в ля миноре (в исполнении Английского камерного оркестра под управлением Бенджамина Бриттена)
Вселенная
Вандал Фрэнк
"Макинтош" появился у меня пять лет назад; примерно в те самые дни ко мне в дом пришли строители. Помнится, кто-то даже поинтересовался, дескать, что они у меня забыли, и я объяснил, что сам пытаюсь собраться с духом и задать им тот же вопрос.
Дело осложнялось тем, что один из них был электриком и звали его Вандал Фрэнк. Вернее, те из его друзей, кто в тот момент не находился на больничной койке, называли его Фрэнком. Я же называл его Вандалом Фрэнком - ибо всякий раз, когда ему требовалось добраться до нужного участка электропроводки, он решительно прокладывал себе путь через все, что угодно, будь то штукатурка, дерево, сантехника, телефонный провод, мебель или даже куски электропроводки, которые он сам проложил в моем доме во время своих предыдущих рейдов.
Я ничуть не сомневаюсь, что он неплохой электрик, хотя как человек - кто его знает. Однако здесь я отвлекаюсь от избранной темы. Не исключено, что я утратил нить повествования, потому что после того, как я в последний раз сохранил текст в памяти компьютера, Фрэнк отключил электричество. Так о чем это я? Ах да.
Когда я купил дом, тот пребывал в состоянии, близком к последствиям стихийного бедствия. Или, правильнее сказать, являл собой пустую коробку, которой еще только предстояло обрасти внутренностями - стенами, полами, сантехникой и всем прочим. Однако после того, как в нем побывал Фрэнк, там все перевернулось вверх дном.
Когда необходимо возвести стены, к вам приходит каменщик-профессионал (по крайней мере мне так говорили, в отношении себя лично я не столь уверен) и берется за работу, то есть возводит стены. Вскоре у меня возникает необходимость в полах, лестницах, кухонных шкафах и тому подобном, и в доме, насвистывая веселую плотницкую песенку, появляется плотник, который обходит мои пенаты и принимается за дело. Затем очередь доходит до такого нужного специалиста, как сантехник. После чего в доме появляется Вандал Фрэнк - исключительно для того, чтобы протянуть электропроводку.
В результате повторные визиты в мой дом наносят и плотник, и сантехник, и прочие мастера по обустройству жилища и заново делают то, что уже давно выполнили. Но теперь я все-таки оставлю Вандала Фрэнка в покое, потому что не он является элементом той аналогии, которую я понемногу пытаюсь самым элегантным образом выстроить. Беда в том, что мне никак не удается выбросить его из головы; и вообще, разве усидишь спокойно, зная, что он бродит где-то, круша все на своем пути, под одной с вами крышей. Так что забудьте о Фрэнке. Могу только позавидовать вам. Забыть о нем вам будет легче, чем мне.
А теперь к делу. Вот он, мой дом. Строительство дома - главная цель всего мероприятия. Если я желаю внутрь него что-то сделать, то набираю телефонный номер (если, конечно, Фрэнк не перерезал телефонный провод, пробираясь к рубильнику), и соответствующий специалист-ремонтник придет ко мне и выполнит требуемую работу.
Если я хочу, чтобы у меня на кухне поставили кухонные шкафы, то мне нет необходимости делать следующее: не нужно полностью, до последней дощечки разбирать дом, не нужно отправлять его в Бирмингем, где живет плотник, там собирать его вторично в том порядке, который представляется плотнику правильным, затем заставлять плотника выполнить необходимую работу, снова разбирать дом и перевозить его обратно в Ислингтон, заново его здесь собирать, чтобы привести в тот вид, который пригоден для проживания.