Первый агент, которого "Вадим" передал на связь "Дэну", сообщал в Москву информацию исключительно политического, а не научно-технического характера. С советской разведкой он начал сотрудничать в конце тридцатых годов прошлого века. Агент был политэмигрантом из Чехословакии, покинувшим родину после того, как в результате Мюнхенского сговора Англия и Франция отдали ее Адольфу Гитлеру на растерзание. Агент оказался чрезвычайно полезен резидентуре в качестве источника информации о расстановке политических сил в чешской колонии и о находившемся в Лондоне правительстве Чехословакии в изгнании.
В марте 1941 года до Лондона, наконец, добрался третий сотрудник резидентуры, Павел Ерзин ("Ерофей"). Ему предстояло заниматься "обеспечением безопасности сотрудников советских учреждений в Лондоне и членов их семей от происков британских спецслужб и враждебных нам организаций белоэмигрантского толка". Не случайно мы употребили словосочетание "наконец добрался". Дорога из Москвы до Лондона заняла у него свыше двух месяцев! Его маршрут пролегал через Владивосток, Японию, Гавайские острова и США. Прямой путь в Англию через Европу был закрыт: там шла война.
Несмотря на малочисленность резидентуры и перерыв в ее работе весной-осенью 1940 года, она работала эффективно и результативно. На связи только у "Дэна" находилось 20 агентов. А ведь кроме него в резидентуре трудилось еще двое кадровых разведчиков! У каждого из них летом 1941 года также находилось на связи по 20 агентов. К тому же в начале 1941 года была восстановлена связь с членами "Кембриджской пятерки". Поэтому нет ничего удивительного в том, что в 1941 году лондонская резидентура была самой продуктивной легальной резидентурой советской внешней разведки. По секретным статистическим данным Центра, резидентура передала в Москву 7867 секретных политических и дипломатических документов, 715 по военным вопросам, 127 по экономическим делам и 51 по британской разведке. В этом нет ничего удивительного, если вспомнить, например, где в 1941 году трудились члены "Кембриджской пятерки". Так, осенью 1940 года Кернкросс - личным секретарем одного из министров премьер-министра страны Уинстона Черчилля, лорда Хэнки, канцлера герцогства Ланкастерского. Хотя лорд и не был членом Военного кабинета (первоначально состоявшего лишь из пяти главных министров), Хэнки получал все правительственные документы, возглавлял многие секретные комитеты и отвечал за осуществление надзора за работой разведслужб. Кернкросс поставлял так много секретных документов - среди них протоколы Военного кабинета, отчеты СИС, телеграммы Министерства иностранных дел и оценки Генерального штаба, - что Горский жаловался, что материалов слишком много, чтобы передавать их в зашифрованном виде.
Ключевые (с точки зрения Центра) посты занимали и другие члены "Кембриджской пятерки". Так, Маклин продолжал поставлять большое количество документов из Министерства иностранных дел. А Блант служил в МИ–5 (контрразведка), откуда он поставлял огромный объем ценной информации. При этом он использовал в качестве вспомогательного агента одного из своих бывших кембриджских учеников, Лео Лонга ("Элли"), работавшего в военной разведке.
В октябре 1941 года по указанию посла СССР в Великобритании И. М. Майского, "Ерофей" был командирован на Шпицберген для эвакуации находившихся там советских граждан. В этой связи обязанности "Ерофея" были возложены на "Дэна", что заставило последнего работать с удвоенной энергией: днем проводить встречи с агентурой, в том числе и с источниками "Ерофея", а ночами - заниматься перефотографированием полученных разведданных.
Операции нелегальной разведки на территории США
В 1934 году в США начала действовать нелегальная резидентура под руководством бывшего резидента в Берлине Бориса Базарова ("Норд") и его заместителя Ицхака Абдуловича Ахмерова ("Юнг"). На связи у них находились три высокопоставленных чиновника из Госдепа США: "Эрих", "Кий" и "19". Вероятно, наиболее важным, а кроме того единственным, точно установленным, был агент "19" (позднее "Фрэнк") - Лоренс Даггэн, который позднее стал руководителем Латиноамериканского отдела.
Центр также прогнозировал блестящее будущее агенту советской разведки Майклу Стрейту ("Номад" и "Нигел"), богатому молодому американцу, завербованному незадолго до окончания им в 1937 году Кембриджа. Энтузиазм Центра в значительно большей степени был связан с фамильными связями Стрейта, а не основывался на каких-либо признаках его увлеченности профессией секретного агента.
Поиск работы после возвращения в Соединенные Штаты Стрейт начал на самом верху - в Белом доме за чашкой чая с Франклином и Элеонор Рузвельт. При определенной помощи супруги президента США в начале 1938 года он получил временную, неоплачиваемую работу в государственном департаменте. Вскоре после этого Стрейту позвонил Ахмеров, который передал ему "приветы от друзей в Кембриджском университете" и пригласил пообедать в одном из местных ресторанов. Встреча прошла успешно, и американец работал на советскую разведку до сентября 1939 года.
Однако, как и в Европе, работа резидентуры была парализована из-за отзыва в Москву руководителей. По одной из версий сотрудник нью-йоркской легальной резидентуры (работал в ней в 1938–1939 годах) Иван Андреевич Морозов ("Юз", "Кир"), стремясь продемонстрировать Центру свое усердие, написал донос на резидента, Петра Давыдовича Гутцайта ("Николай") и большинство своих коллег, в котором назвал их тайными троцкистами. По тем временам очень серьезное обвинение. В 1938 году Гутцайт и Базаров, легальный и нелегальный резиденты, были отозваны из страны и расстреляны. Донос на следующего "легального" резидента, Гайка Бадаловича Овакимяна ("Геннадий") оказался менее результативным и, возможно, явился толчком для отзыва в 1939 году самого Морозова.
На посту нелегального резидента Базарова сменил его бывший заместитель Ицхак Ахмеров, который с этого времени контролировал большую часть операций политической разведки в Соединенных Штатах. Среди находящихся у него на связи агентов и источников, по данным зарубежных авторов, можно назвать: Лоренс Даггэн ("19", "Фрэнк") в государственном департаменте; Марта Додд Штерн ("Лиза") - дочь бывшего американского посла в Германии Уильяма Э. Додда и жена миллионера Алфреда Кауфмана Штерна (тоже советского агента); брат Марты Уильям Додд-младший ("Президент"), неудачно баллотировавшийся в Конгресс от демократической партии и еще не утративший политических амбиций; Гарри Декстер Уайт в Министерстве финансов ("Кассир", "Юрист"); агент "Морис" (вероятно, Джон Эбт) в Министерстве юстиции; Борис Мороз ("Фрост") - удачливый голливудский продюсер; Мэри Прайс ("Кид", "Дир") - секретарь у известного журналиста-обозревателя Уолтера Липпмана, Локлин Керри ("Паж") - в 1935–1939 годах помощник директора Федерального резервного управления Минфина США, с 1939 года по 1944 год - старший административный помощник президента Рузвельта, выполнявший различные специальные поручения, в 1944–1945 годах - помощник начальника Управления внешнеэкономических связей, и Генри Бухман ("Хозяин") - владелец дамского модного салона в Балтиморе.
Операции научно-технической разведки
К 1937 году научно-техническая разведка располагала агентурным аппаратом, способным добывать информацию, имевшую порой чрезвычайно большое значение для экономического развития страны и для укрепления ее военной мощи, умела объективно оценивать оперативную обстановку, знала свои долговременные задачи, применяла методы работы с легальных и нелегальных позиций.
Из резидентур поступала информация по широкому кругу проблем народнохозяйственного и оборонного значения:
• о технологиях переработки нефти, в частности для производства авиационного бензина, синтетического каучука, смазочных масел, красителей;
• об отравляющих веществах и средствах бактериологической войны;
• о различных современных вооружениях и средствах связи.
Директивные органы знали о возможностях научно-технической разведки. Об этом свидетельствуют, в частности, спецсообщения, направленные И. В. Сталину и В. М. Молотову о выполнении заданий руководства страны и приобретении важной информации. Добываемая научно-технической разведкой информация отвечала в целом запросам отечественной науки и техники и совпадала с основными направлениями научно-технического прогресса в оборонных и народнохозяйственных отраслях промышленности.
В 1938 году парижская резидентура советской внешней разведки насчитывала более 20 источников научно-технической и военно-технической информации. Среди них были весьма ценные агенты, сообщавшие сведения, например, в области счетно-вычислительной техники, бактериологии, искусственных волокон, а также о французской, немецкой, итальянской военной технике и вооружениях (в том числе о некоторых типах новейших боевых самолетов), о производстве немцами боевых отравляющих веществ. Информация подобного рода получала высокую оценку со стороны соответствующих советских ведомств. В 1936–1938 годах на территории Великобритании действовал разведчик-нелегал Вилли Брандес ("Стивенз"), В качестве прикрытия использовал должности представителя американской фирмы "Phantom Red Cosmetic Co" и канадской "Charak Furniture Co". Результаты его работы неизвестны.
В 1937 году советским агентом стала скромная секретарша Британской научной ассоциации по проблемам цветных металлов Мелита Норвуд ("Хола", "Тина"). В историю тайной войны она вошла как один из самых ценных источников информации по британскому атомному проекту, а также как неразоблаченный "Тайный информатор Москвы". На советскую разведку она проработала свыше 35 лет! Только в 1999 году британские спецслужбы смогли ее вычислить. К тому времени 87-летняя "красная бабушка", как ее поспешили окрестить британские СМИ, уже была прабабушкой, хозяйствовала в собственном, но скромном домике в столичном районе Бекслихит, который она вместе с мужем Хилари купила в кредит полвека назад. Она ухаживала за яблонями на крошечном участке и варила из яблок джем. Когда Норвуд узнала, что раскрыта, то заявила, что не боится предстать перед судом. В апреле 1937 года П. М. Журавлев, резидент в Италии с 1933 по 1938 год, доложил в Центр о результатах работы легальной резидентуры в этой стране. В своем донесении он, в частности, сообщил:
"До сих пор работа в Италии была ограничена в основном дипломатической разведкой по иностранным посольствам и военно-технической разведкой в области химии, радио, авиации и судостроения, которая началась фактически 7 месяцев назад, после организации пункта в Милане".
В 1934 году в США приехал Гайк Овакимян ("Геннадий") - заместитель руководителя нью-йоркской резидентуры по научно-технической разведке. После того как в 1938 году резидента Петра Гутцайта отозвали в Москву, осудили "за шпионаж и измену" и расстреляли, его обязанности Центр возложил на Гайка Овакимяна.
Период пребывания разведчика в Нью-Йорке отмечен исключительно активной работой. Добытые им документальные материалы по проблемам физики, химии, бактериологии неизменно высоко оценивались Центром. Полученные резидентурой и непосредственно ее руководителем сведения о технологии переработки сернистой нефти, производства смазочных масел и авиабензина, синтетического каучука, полиэтилена, о некоторых видах боевых отравляющих веществ, красителях и новейшем химическом оборудовании повлияли на создание в СССР новых конструкторских бюро и экспериментальных заводов.
Американская контрразведка смогла зафиксировать одну из встреч "Геннадия" с агентом "Октаном", перевербовала его и использовала для захвата разведчика "с поличным".
5 мая 1941 года Гайк Овакимян был арестован, заключен в тюрьму, а затем выпущен под залог до суда без права выезда из страны. Лишь после нападения нацистской Германии на Советский Союз разведчику по личному указанию президента США Франклина Рузвельта было разрешено выехать на Родину.
С 1934 по 1938 год в Нью-Йорке под неустановленным прикрытием работал Карл Адамович Дунц. Результаты его деятельности неизвестны.
Агент легальной резидентуры в Нью-Йорке "Магнат" трудился в фирме, выполнявшей заказы армии США. В 1936–1937 годах передал информацию об исследованиях и разработках в сфере радиоэлектроники, в частности стационарного и мобильного оборудования для негласного прослушивания помещений, подслушивания и записи речи и т. п..
В 1932 году во время поездки в Советский Союз был завербован американский инженер Саймон Розенберг. До 1938 года он занимался промышленным шпионажем, поставляя советской внешней разведке документацию различных инженерно-технических фирм.
Фердинанд Хеллер - инженер-химик, был завербован в 1935 году, когда обратился в "Амторг" с предложением отправить его на работу в СССР в качестве специалиста по химическому производству. Занимался промышленным шпионажем.
С 1936 года по 1940 год с советской внешней разведкой сотрудничал агент "Рычаг" - авиаинженер, сначала служащий компании "Martin Marietta", а позже - Национального центра аэронавтики на авиабазе "Райт Филд".
Во второй половине тридцатых годов прошлого века агент "Сокол" - чертежник одного из предприятий авиастроительной компании "Douglas Aircraft" передавал техническую информацию. А его коллега "Француз" - радиоинженер и изобретатель, предложил советской разведке новый тип телетайпа и несколько образцов телевизионного оборудования, часть из которых была куплена легальной резидентурой в Нью-Йорке.
Агент "Чита" во второй половине тридцатых годов прошлого века служил в Морском министерстве США и поставлял документальную информацию о кораблях ВМФ США.
В 1938 году по линии обмена студентами в США прибыл Семен Mapкович Семенов ("Твен"), который поступил на учебу в Массачусетский технологический институт. Научные контакты, установленные им в последующие два года, до смены своего прикрытия (на должность инженера Амторга), помогли заложить основы серьезной активизации в послевоенные годы сбора научно-технической информации в Соединенных Штатах Америки.
В июле 1939 года в Сан-Франциско на должность заместителя резидента легальной резидентуры прибыл Виктор Александрович Лягин. Он активно и успешно добывал информацию по военно-морским судостроительным программам, в том числе сведения, технические данные, описания устройств для защиты кораблей и судов от магнитных мин, программ строительства авианосцев и т. п. Позже - по июнь 1941 года - сотрудник резидентуры в Нью-Йорке, работал под прикрытием должности инженера "Амторга". Затем добился отзыва в Москву.
Один из видных советских разведчиков, Герой Российской Федерации Александр Феклисов писал:
"Прибыв в резидентуру в начале 1941 года, я несколько раз встречал ладно скроенного, красивого молодого блондина. Позднее я узнал, что это наш разведчик Виктор Лягин, работавший инженером в Амторге. Он запомнился мне тем, что порой подолгу молча сидел в углу комнаты и напряженно о чем-то думал.
Товарищи говорили, что Лягин крайне болезненно переживал развитие обстановки в Европе и агрессивность гитлеровской Германии. Вскоре неожиданно для нас он незаметно исчез - уехал в Москву. А через несколько лет из газет мы узнали, что Лягин успешно руководил нелегальной разведывательно-диверсионной резидентурой в тылу немецких войск".
В июне 1942 года по линии 4-го Управления НКВД СССР был заброшен в Николаев в качестве резидента для организации разведывательно-диверсионной работы. Задержан оккупационными властями 5 февраля 1943 года. 17 июля 1943 года казнен.
Много лет спустя начальник 4-го Управления НКВД СССР Павел Судоплатов напишет: