Герою Великой Отечественной войны, Маршалу Советского Союза Ивану Степановичу Коневу (1897-1973) посвящён новый роман известного писателя Семена Борзунова.
Содержание:
Маршал Конев 1
ПРОЛОГ 1
Часть первая - СРАЖАЯСЬ ЗА РОДИНУ 5
Часть вторая - ВЕЛИКАЯ ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ МИССИЯ 51
ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА 84
ОБ АВТОРЕ 84
Маршал Конев
Маршал Конев
Из Советской военной энциклопедии
Москва, Воениздат, 1979 г.
Конев Иван Степанович (16(28).12.1897, деревня Лодейно, ныне Подосиновского района Кировской области - 21.5.1973, Москва), советский военный деятель, полководец, Маршал Советского Союза (1944), дважды Герой Советского Союза (29.7.1944 и 1.6.1945). Член КПСС с 1918 года. В Советской Армии с 1918 года. Окончил курсы усовершенствования высшего начсостава при Военной академии имени М. В. Фрунзе (1926), Военную академию имени М. В. Фрунзе (1934).
В Первую мировую войну в 1916 году был призван в армию и по окончании учебной команды младшим унтер-офицером артиллерийского дивизиона направлен на Юго-Западный фронт. Демобилизовавшись из армии, в 1918 году принимал участие в установлении советской власти в городе Никольске (Вологодской губернии), где был избран членом Никольского уездного исполкома и назначен уездным военным комиссаром.
В Гражданскую войну воевал комиссаром бронепоезда, затем стрелковой бригады, дивизии, штаба Народно-революционной армии Дальневосточной республики, сражался на Восточном фронте против войск Колчака, Семёнова и японских интервентов. Будучи делегатом V Всероссийского съезда Советов и X съезда РКП(б), принимал участие в подавлении мятежа "левых" эсеров в Москве и белогвардейского мятежа в Кронштадте.
После Гражданской войны Конев - военный комиссар 17-го Приморского стрелкового корпуса, затем 17-й стрелковой дивизии. По окончании курсов усовершенствования высшего начсостава был командиром полка и помощником командира дивизии. В 1931-1932 и 1935-1937 годах Конев командовал стрелковой дивизией, корпусом и 2-й Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армией. В 1940-1941 годах командовал войсками Забайкальского и Северо-Кавказского военного округов. В начале Великой Отечественной войны командовал 19-й армией Западного фронта, которая участвовала в Смоленском оборонительном сражении (1941). Затем командовал Западным (сентябрь-октябрь 1941, август 1942 - февраль 1943), Калининским (октябрь 1941 - август 1942), Северо-Западным (с марта 1943), Степным (с июля 1943), 2-м (с октября 1943) и 1-м (май 1944 - май 1945) Украинским фронтами. Войска под его командованием нанесли поражение ударной группировке противника, угрожавшей столице нашей Родины с северо-запада, освободили город Калинин и в январе - апреле 1942 года продвинулись на Витебском направлении до 250 километров. В Курской битве войска под командованием Конева успешно действовали в ходе контрнаступления на Белгородско-Харьковском направлении, участвовали в освобождении Белгорода и Харькова. Особенно проявил себя Конев в Корсунь-Шевченковской операции, в результате которой была окружена и уничтожена крупная группировка войск противника. Конев умело выбирал направления главного удара, время их осуществления, смело сосредоточивал силы и средства на важнейших участках. Это особенно проявилось в Висло-Одерской операции. В ходе Берлинской операции искусно провёл манёвр танковыми армиями 1-го Украинского фронта для быстрейшего окружения Берлинской группировки врага во взаимодействии с войсками 1-го Белорусского фронта, а затем в короткие сроки подготовил и успешно провёл совместно с войсками 2-го и 4-го Украинских фронтов Пражскую наступательную операцию, в ходе которой советские войска освободили столицу Чехословакии - Прагу.
Боевой опыт, полученный в годы Великой Отечественной войны, Конев умело применял в обучении и воспитании войск в послевоенный период, занимая должности: главнокомандующего Центральной группой войск и верховного комиссара по Австрии (1945-1946), главнокомандующего сухопутными войсками и заместителя министра Вооружённых Сил СССР (1946-1950), главного инспектора Советской Армии - заместителя военного министра СССР (1950-1951), командующего войсками Прикарпатского военного округа (1951- 1955). В 1955-1956 годах Конев - первый заместитель министра обороны и главнокомандующий Сухопутными войсками. В 1956- 1960 годах - первый заместитель министра обороны. С мая 1955 по апрель 1960 года одновременно был главнокомандующим Объединёнными вооружёнными силами государств - участников Варшавского Договора. В 1960-1961 и с апреля 1962 года - генеральный инспектор Группы генеральных инспекторов МО СССР, в 1961-1962 годах - главнокомандующий Группой советских войск в Германии.
В 1931-1934 годах член ВЦИК. Кандидат в члены ЦК ВКП(б) с 1939 по 1952 год, член ЦК КПСС с 1952 года. Депутат Верховного Совета СССР 1-8 созывов. Герой Чехословацкой Социалистической Республики (1970), Герой Монгольской Народной Республики (1971). Награждён 7 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 3 орденами Красного Знамени, 2 орденами Суворова 1-й степени, 2 орденами Кутузова 1-й степени, орденом Красной Звезды, медалями и иностранными орденами. Конев награждён высшим военным орденом "Победа", Почётным оружием. Похоронен на Красной площади у Кремлёвской стены.
ПРОЛОГ
Конев с тревогой и нетерпением ожидал вызова в Москву, зная, что разработанный им план новой широкомасштабной наступательной операции будет встречен весьма настороженно. И не потому, что Верховный Главнокомандующий ко всему относится с недоверием: недруги и прямые завистники есть, к великому сожалению, и в Генштабе, и в Наркомате обороны. Самое главное, что может вызвать резкие возражения и тех и других, - это необычность задуманной операции. А всякое новшество, связанное с огромным риском, страшит тех, кому по службе надлежит сказать "да" или "нет", утвердить или отклонить. Среди них главную роль играет, конечно, Сталин: он ничего не забывает и никому не прощает промахов.
Прошёл месяц, а вызова так и не поступало. О многом за эти дни пришлось передумать, многое вспомнить и заново пережить...
Человек, особенно военный, не всегда волен распоряжаться своей судьбой. Казалось, что ещё только вчера он, маршал Конев, под командованием которого войска 2-го Украинского фронта одержали блестящую победу под Корсунь-Шевченковским, а затем в Уманско-Ботошанской операции, наконец-то сможет позволить себе свободно вздохнуть и несколько расслабиться после невиданного напряжения и многих бессонных ночей, но не тут-то было. И вот он уже мчится на юрком "Виллисе" по разбитым бомбами и снарядами дорогам к новому месту назначения: решением Ставки. Верховного Главнокомандования его утвердили командующим войсками 1-го Украинского фронта. Не хотелось расставаться с боевыми товарищами и соратниками, которые научились понимать его, как говорится, с полуслова, "притёрлись", сработались с ним. Правда, новый фронт ему предстояло принимать у полководца, пользующегося высоким авторитетом в стране, - заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова. Всё это свидетельствовало об особом к нему, Коневу, доверии. Но ведь и Жуков оказался во главе 1-го Украинского фронта в силу чрезвычайных обстоятельств. Ему пришлось срочно вступить в командование наступающими войсками 1-го Украинского фронта после тяжёлого ранения генерала армии Ватутина, планировавшего при содействии Жукова эту весеннюю операцию на Правобережной Украине.
Коневу было сначала жаль Николая Фёдоровича Ватутина - давнего друга и талантливого командующего, блестяще проявившего себя в ряде крупных операций. С его именем связаны замечательные победы под Ленинградом и Сталинградом, под Воронежем и на Курской дуге, на Левобережной и Правобережной Украине, особенно при освобождении Киева.
Рассказывали, что Ватутин, раненный в схватке с бандеровцами, поначалу не согласился с врачами, предложившими ему ампутировать ногу.
- Какой же я командующий без ноги! - протестовал он.
Но последствия тяжёлого ранения преодолеть не удалось, и Жукову пришлось срочно закрывать возникшую в командовании фронтом брешь. Теперь, видимо, возникла острая необходимость возвращения Жукова к своим обязанностям заместителя Верховного Главнокомандующего, и выбор пал на него, Конева. Получилось так, что именно гибель Ватутина как бы предопределила теперешние перемещения. Эта грустная мысль всю дорогу не давала командующему покоя, и он время от времени возвращался к ней, точнее - к нему, Ватутину, прекрасному человеку и соратнику.
..."Виллис" мчался по разбитым, ухабистым дорогам Украины. Конева одолевала усталость, однако он по давней профессиональной привычке продолжал размышлять о своём боевом пути. И конечно же вспомнилась Корсунь-Шевченковская операция. Она особенно примечательна в его полководческой биографии. Два советских фронта, 1-й и 2-й Украинские, устремившись навстречу друг другу, соединились в районе Звенигородки. 1-м Украинским командовал Николай Фёдорович Ватутин. Они хорошо взаимодействовали, понимали друг друга. И всё же драматических моментов в ходе операции было немало. Разбитые, раскисшие дороги затрудняли манёвр войск и подвоз материальных средств. Тревога не покидала тогда Конева ни днём ни ночью. Что предпримет враг? Сумеют ли наши танковые корпуса к назначенному сроку выполнить поставленную задачу? В прорыв была введена 5-я гвардейская танковая армия генерала Ротмистрова Павла Алексеевича. Именно в этот момент командующий немецкой группой армий "Юг" фельдмаршал Манштейн наносит контрудар по флангам фронта, бросив в бой три танковые дивизии с юга, одно танковое и три пехотных соединения с севера. Но оперативно работал штаб фронта во главе с генералом Матвеем Васильевичем Захаровым, и благодаря этому удалось вовремя разгадать замысел противника, определить его силы и средства, брошенные на ликвидацию нашего прорыва. Конев организовал ответный удар. Однако крупных войск в резерве уже не имелось. Поэтому Манштейну удалось временно закрыть образовавшуюся в немецкой обороне брешь и отрезать от главных сил фронта прорвавшиеся вперёд два наших танковых корпуса. Обстановка создалась весьма сложная. Против танковых групп врага Конев нацелил авиацию. Лётчики, несмотря на неблагоприятные метеорологические условия, неоднократно поднимались в воздух. Оба корпуса 5-й гвардейской танковой армии продолжали выполнять поставленную задачу и 28 января соединились с частями 5-й танковой армии 1-го Украинского фронта, завершив, таким образом, окружение корсунь-шевченковской группировки противника.
Казалось, полный успех близок, можно только радоваться. Но легче не стало. Гитлеровцы успели к этому времени подтянуть новые танковые части из района Винницы. В этих условиях важно было создать устойчивый внешний фронт окружения. Но где взять свежие силы? В самый напряжённый момент боя позвонил Верховный Главнокомандующий. Коневу показалось, что он всегда звонил в тот момент, когда фронту было особенно тяжело. Вот и на этот раз, едва Конев подошёл к телефону, раздался строгий голос.
- Что у вас там происходит? - как всегда без предисловий, спросил Сталин. - По имеющимся у нас сведениям, противник прорвался и может уйти. Почему так произошло?
Конев побагровел. Что за сведения оказались в Москве? Откуда они получены? Конечно, от Хрущева, который мнит себя военным стратегом... Но не задашь же эти вопросы Верховному Главнокомандующему. Потому Конев сдержался и ответил как можно спокойнее:
- Манштейн пытался прорваться. Но мы приняли контрмеры - положение восстановлено. - И потом уже решительным голосом добавил: - Не дадим врагу уйти! Заверяю вас...
Выслушав краткое сообщение о мероприятиях фронта против деблокирования окружённой группировки, Сталин удовлетворённо осведомился:
- Вы поступили так по своей инициативе? Это ведь за разграничительной линией вашего фронта.
- Да, по своей инициативе, - твердо ответил Конев, не зная ещё, одобрит его действия Сталин или нет.
- Хорошо, - сказал Сталин. - Мы тут, в Ставке, посоветуемся и сообщим вам своё мнение.
О каком решении пойдёт речь, Конев не знал. Но если оно необходимо, то Ставке виднее: он привык не задавать лишних вопросов.
Вскоре, однако, всё прояснилось. Пришло решение Ставки о передаче всех полномочий, связанных с ликвидацией окружённой группировки врага, в ведение 2-го Украинского фронта. Конев приложил все силы, чтобы оправдать оказанное ему доверие.
К утру 17 февраля 1944 года окружённая группировка врага была ликвидирована. Подписав донесение в Ставку об итогах Корсунь-Шевченковской операции, Конев не выдержал, буквально свалился от усталости. И сразу уснул. Будто в бездну провалился. Его поднял телефонный звонок. Офицер связи, передавая Ивану Степановичу трубку, счёл нужным предупредить его, кто на проводе. Но Конев и сам всё понял, едва услышал грубоватый, с сильным грузинским акцентом голос:
- Поздравляю вас, товарищ Конев, с заслуженной победой. Ликвидация корсунь-шевченковской группировки противника намного облегчит положение обоих Украинских фронтов. Эта замечательная победа, несомненно, окажет большое влияние и на общее положение на всём советско-германском фронте.
В голосе Сталина слышалась удовлетворённость. Она передалась и Коневу: он от души поблагодарил за поздравления. Сталин между тем продолжал:
- Мы тут, в Ставке и Политбюро, посоветовались и решили присвоить вам, товарищ Конев, звание Маршала Советского Союза.
Конев невольно зарделся, сдержанно улыбнулся. А Сталин, верный своей манере задавать вопросы, ответы на которые уже предопределены им самим, с наигранной серьёзностью спросил:
- Как вы на это смотрите, товарищ Конев? Не возражаете? Можно вас поздравить?
- Благодарю, товарищ Сталин, - ещё раз сдержанно ответил Конев.
Но на второй же день радость Конева была омрачена. В приказе Верховного Главнокомандующего, подводящего итог Корсунь-Шевченковской битве, фамилия генерала армии Н. Ф. Ватутина не была даже упомянута. А ведь в предыдущем приказе от 3 февраля тот же Сталин отмечал, что войска 2-го и 1-го Украинских фронтов соединились в районе Звенигородка, Шпола и тем самым замкнули кольцо окружения вокруг группировки противника, действующей севернее этой линии, в составе девяти пехотных и одной танковой дивизий. Так почему же на этот раз 1-й Украинский фронт не упоминается? Это несправедливо не только по отношению к Ватутину, но и к его войскам. "Значит, Хрущев всерьёз решил поссорить меня с Ватутиным", - твердо уверился Конев. Пришлось употребить немалые усилия, чтобы убедить Верховного в несправедливом отношении Хрущева к Ватутину, у которого он, Хрущев, последнее время исполнял обязанности первого члена Военного совета, а теперь, после освобождения Киева, стал секретарём ЦК Компартии Украины. Пора бы ему заняться своим делом, а не влезать в решение чисто военных проблем. И тут же мелькнула мысль: "А может, это коварство Самого?.. Может, Ватутин в чём-то "провинился" перед ним? Не потрафил в чём-то? Все мы, командующие, ходим по лезвию ножа: либо грудь в крестах, либо голова в кустах..."
...Откинувшись на спинку сиденья, Иван Степанович попытался отвлечься от тревожных мыслей и какое-то время спокойно, заинтересованно обозревал мелькавшую перед глазами местность. Всё, что открывалось ему, ещё недавно было полем боя. Но смотрел он сейчас на эту разбитую, ухабистую дорогу, на истерзанные леса и поля совсем по-иному, чем вчера. То там, то тут виднелись уже следы возрождения, чувствовалось, что многострадальной земле очень нужна рука хлебороба. По деревням стучали топорами и молотками старики да женщины, латая пострадавшие за время боевых действий хаты...
Но совсем отрешиться от фронтовых забот, как хотелось Коневу, в эти минуты он не смог. Сейчас, когда появилось немного свободного времени, его мысли опять сосредоточивались на военных делах. Стало возможным что-то подытожить, порассуждать о прошлом и будущем. Война явно перешла свой экватор, победа склонялась на нашу сторону. Это осознавали и солдаты, и командующие. Это чувствовал и враг, судя по нервозности и поспешности решений как командующих группами армий, так и гитлеровской ставки. Нечто подобное происходило и у нас в первые месяцы войны, когда, ошеломлённые внезапным нападением, советские войска не смогли устоять перед мощными ударами немецких танковых соединений, клиньями разрезавших советские боевые порядки. Не у всех наших командиров выдерживали тогда нервы, и в спешке порой принимались ошибочные решения. А чаще всего вовремя не принимались необходимые меры вообще, что пагубно сказывалось на действиях войск.
Такое было даже в кульминационный момент боев за Москву, когда решался главный вопрос войны: кто - кого? Но тогда, как и в других архисложных ситуациях, силы мира и разума одержали верх над силами зла и безумия. Уже в тех сложнейших и тяжелейших сражениях, несмотря на серьёзные ошибки Ставки и командующих фронтами, на плечи которых легла ответственность за оборону столицы, прервался счёт поражениям нашей армии. Героическая и трагическая оборона столицы завершилась мощным контрударом, а затем и крупной стратегической наступательной операцией. И это несмотря на общую неподготовленность к войне, на слабую техническую оснащённость войск, на ряд грубых политических, дипломатических и военных ошибок партии и высшего руководства. Несмотря на всё это - мы победили не только под Москвой, но и Сталинградом. Победили потому, что народ наш никогда не ошибался в выборе главной и общей для всех цели, никогда не утрачивал патриотического чувства. И находил в себе столько сил, мужества и терпения, сколько требовалось для того, чтобы отстоять главную ценность. О себе забывал, о Родине - никогда!