Историческая правда состоит в том, что правилом является при всякой глубокой революции долгое, упорное, отчаянное сопротивление эксплуататоров, сохраняющих в течение ряда лет крупные фактические преимущества над эксплуатируемыми. Никогда… эксплуататоры не подчинятся решению большинства эксплуатируемых, не испробовав в последней, отчаянной битве, в ряде битв своего преимущества… Переход от капитализма к коммунизму есть целая историческая эпоха. Пока она не закончилась. v эксплуататоров неизбежно остается надежда на реставрацию, и эта надежда превращается в попытки реставрации" (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 37. С;. 263–264). События конца 80-х – начала 90-х годов XX века ещё раз подтвердили этот тезис. Подтвердили горько и болезненно для трудящихся, дня всех сил социалистической ориентации.
И реальный исторический опыт, и методологические положения марксизма-ленинизма дают основание утверждать, что попытки социальной реставраций – одна из закономерностей межформационного переходного периода. Наиболее серьёзными проявлениями этой закономерности явились реставрация Стюартов через 20 лет после начала Английской революции 1640 года, реставрация Бурбонов через четверть века после Великой французской революции и августовская (1991 г.) реставрация капитализма в СССР… Надо прямо признать, что исключение реставрации из теоретического анализа переходного периода, имевшее место в марксистском обществоведении 1930-80 годов, серьезно снижало и наш иммунитет к ним, готовность и способность им противостоять" [57, 135].
Трушков говорит об объективных причинах реставрации капитализма в СССР.
"Думаю, представление о почти бесклассовом советском обществе 1980-х годов, о двух формах – государственной и колхозно-кооперативной – социалистической собственности, исчерпывающих производственные отношения в СССР, было далеко от действительности. В стране в это время существовала многоукладная экономика.
Для начала напомню о краткосрочной дискуссии 1984–1985 годов о нетрудовых доходах. При любой ей политической оценке надо признать, что гносеологически она нащупывала реально существовавший мелкотоварный уклад. Юридически он был полулегальным, а экономически – усечённым, ибо товаропроизводитель использовал средства производства, собственником которых был не он сам, а государство. Но "левые" строители, "левые" водители плюс товарная часть личных подсобных хозяйств делали мелкотоварный уклад достаточно значительным. Ещё большей экономической мощью обладал крупнотоварный частный уклад, функционировавший в виде "теневой экономики". О его масштабах в 1980-е годы в СССР ходили легенды, некоторые исследователи уверяли, что его товарооборот сопоставим с государственным" [57, 137].
Другой причиной являлось, по мнению Трушкова, наличие госкапиталистического уклада: "Этот своеобразный симбиоз социалистического и госкапиталистического укладов в государственной собственности важен при анализе движущих сил реставрации капитализма.
Хотя носителями социалистичности выступали все трудящиеся, субъектом управления государственной собственностью был аппарат ("демократы" дали ему кличку "партгосноменклатура"). Причастность к социалистическому укладу делала этот социальный слой приверженцем советского строя, важнейшим признаком которого являлось единство законодательной и исполнительной функций в работе Советов. Но причастность к государственно-капиталистическому срезу госсобственности требовала воплотить политические интересы аппарата в обособлении и возвышении исполнительной ветви власти, в расширении в СССР элементов буржуазного парламентаризма. А когда Горбачёв – Яковлев стали насаждать буржуазную систему, открыв простор нелегальным и полулегальным укладам, то немалая часть аппарата, увидев своих конкурентов в уже существующих носителях частнособственнических отношений, проявила готовность подкрепить свой привилегированный статус (привилегия власти) присвоением госсобственности…
Итак, возможность реставрации капитализма определяется переходным характером эпохи, сохранением экономической многоукладности в обществе, находящимся в "преддверии социализма" [57, 138].
Т.е., по мнению Трушкова, СССР находился лишь в "преддверии социализма". С этим, конечно, трудно согласиться, это противоречит, пожалуй, воззрениям всех остальных теоретиков послекризисного марксизма. Ценным в приведённой цитате является признание Трушковым объективных причин контрреволюции, немного похожих на изложенные в главе 6.
Трушков говорит о различных факторах, способствующих реставрации: "забегание вперёд" в преобразованиях экономики, концентрация "власти в одних руках вплоть до культа личности", снижение темпов экономического роста в 80-х, отставание в науке и технике от Запада, холодная война и даже война в Афганистане. Но главными он считает внутренние причины:
"Однако перечисленные факторы были только предпосылками для превращения реставрации капитализма из возможности в действительность. Сам процесс этого превращения связан с "субъективным фактором". Он складывался изряда составляющих:
• ослабление "привычной" авангардной роли КПСС в жизни страны;
• социально-политическое расслоение общества, включая КПСС, до критических для советского строя масштабов:
• благодушие и самоуверенность искренних сторонников социализма, допустивших тотальное наступление на существовавшую политическую и экономическую систему, традиционные советские ценности, на социалистическую идеологию, в том числе атаки сначала на И.В. Сталина, а затем и на В.И.Ленина:
• обмельчание "революционной" власти, завершившееся её политическим предательством" [57, 139].
Несмотря на победу контрреволюции Трушков не теряет оптимизма:
"Однако реставрация капитализма не в состоянии преодолеть социалистическую революцию, хотя и резко осложняет исторический процесс…Реставрация, не способная по своей объективной природе преодолеть революцию, остается всего лишь этапом переходного периода" [57, 139–140].
Трушков считает, что реставрация из-за нарастающих противоречий в обществе неминуемо будет прервана, и страна возвратится на путь социалистического развития.
Он рассматривает вопрос о революционной ситуации. Отмечает, что "у левых сил единого ответа на него нет; более того, заметен непозволительно большой разброс мнений. На одном фланге антинаучный тезис о необходимости "смены курса" без постановки вопроса о смене общественно-политической системы общества, на другом – столь же субъективное мнение: якобы революционную ситуацию можно создать и искусственно. Нельзя не видеть волюнтаризм и антимарксистскую суть обеих формул. Не случайно принятая XIII съездом партии Программа КПРФ отвергла их, подчеркнув приверженность Коммунистической партии основополагающим положениям марксистско-ленинской теории" [57, 142].
Тезис о необходимости "смены курса" часто звучит в заявлениях Зюганова и других деятелей партии, правда, не как отрицание необходимости революционной ситуации для перехода к социализму, а как тактическое требование к режиму, которое, понятно, режимом не принимается. Т. е. объявление этого тезиса недопустимым не совсем правильно. Важно, по какому поводу он произносится.
Трушков считает, что преодоление реставрации не революция: "Революционная ситуация в классическом виде необходима для свершения и победы революции, то есть качественного скачка от господства одного способа производства к другому. Ноу нас другая задача – пресечь реставрацию, которая произошла в рамках переходного периода от капитализма к социализму. Значит, и ситуация должна рассматриваться под углом зрения решения этой конкретной задачи.
История известных реставраций, которые остались в прошлом, убеждает в том, что они, во-первых, исторически краткосрочны, во-вторых, их завершение не было связано с крупномасштабной гражданской войной. Значит, антиреставрационная ситуация должна серьёзно отличаться от революционной. Но как бы она ни отличалась, ясно, что груша власти сама в руки социалистическим силам не упадёт" [57, 142–143].
Т.е. Трушков считает, что преодолеть реставрацию легче, чем совершить революцию.
12.1.2. Обсуждение
1. Трушков описывает требования к ленинской партии нового типа. Требования, конечно, правильные: внутрипартийная демократия, отсутствие "вождизма"…. Приводятся негативные последствия нарушения этих принципов. Однако нет анализа, насколько эти принципы выполнимы, а также, почему они не выполнялись.
2. Трушков очень хорошо показывает, как действовала коммунистическая партия в качестве руководящей и направляющей силы общества, что такая роль необходима для строительства социализма.
3. Трушков утверждает, что в СССР "существовал уникальный гибрид социалистического уклада с государственным капитализмом", но не обосновывает это утверждение.
При обосновании этого тезиса часто ссылаются на Ленина. Например, в [59] приводят цитату: "… переход к коммунизму возможен и через государственный капитализм, если власть в государстве в руках рабочего класса.". [1 т45, 263] Это высказывание в интервью корреспонденту "Манчестер Гардиан" в 1922 г. В рабочих материалах к этому интервью есть пояснение к этой фразе: "Действительная сущность новой экономической политики состоит в том, что пролетарское государство: во-первых, разрешило свободу торговли для мелких производителей, и, во-вторых, в том, что к средствам производства для крупного капитала пролетарское государство применяет целый ряд принципов того, что в капиталистической экономике называлось "государственным капитализмом" [1 т 45, 266]. Т. е. речь идёт об отношении к крупному капиталу в период нэпа, а не о государственных социалистических предприятиях.
Сути вопроса соответствует следующее высказывание Ленина: "Ибо социализм есть не что иное, как ближайший шаг вперёд от государственно-капиталистической монополии: Или иначе: социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращённая на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией". [60 т2, 201].
Таким образом, для социализма Ленин из словосочетания "государственно-капиталистическая монополия" исключает слово "капиталистическая". Остаётся "государственная монополия". Действительно, что криминального в том, что государство выполняло роль заводоуправления? Если оно действовало при этом в интересах народа, то всё правильно: это уже не капиталистическая монополия. Т. е. не имеет смысла говорить о наличии госкапитализма в СССР: государство просто управляло общественной собственностью.
Кстати даже Троцкий не согласен с утверждением о наличии государственного капитализма в СССР. Проведя анализ фактов госкапитализма в Италии, Германии и США, он делает вывод: "Первое в истории сосредоточение средств производства в руках государства осуществлено пролетариатом по методу социальной революции, а не капиталистами, по методу государственного трестирования. Уже этот краткий анализ показывает, насколько абсурдны попытки отождествить капиталистический этатизм с советской системой. Первый – реакционен, вторая – прогрессивна" [2, 205].
4. Трушков правильно говорит, что экономика СССР была многоукладной, и кроме социалистических укладов существовал и мелкотоварный уклад в виде личных подсобных хозяйств, а также "левых" водителей и строителей…. Кроме того, существовал крупнотоварный частный уклад "теневой экономики".
5. Главными причинами контрреволюции Трушков считает кризисные явления в обществе, государстве, партии, и в конечном итоге "обмельчание "революционной" власти, завершившееся её политическим предательством".
6. С выводом Трушкова, что преодолеть реставрацию легче, чем совершить революцию, трудно согласиться. Он говорит, что раз контрреволюция прошла, практически, мирно, то и преодоление реставрации может пройти также сравнительно легко, ссылается на исторические прецеденты преодоления феодальной реставрации. Но исторические прецеденты здесь не работают, поскольку социалистическая революция качественно отлична от прошлых, где происходила замена одного эксплуататорского класса другим. И некоторые представители старых эксплуататоров превращались в новых эксплуататоров. В случае же социалистической революции ликвидируются все эксплуататорские классы. Превратиться можно только в трудящихся.
Далее, то, что контрреволюция прошла сравнительно мирно – это не хороший, а плохой признак. Он свидетельствует о разочаровании людей в социализме. Да, сейчас люди разочаровались и в капитализме. Т. е. и там плохо и здесь плохо. Так думает, возможно, большинство. В таких условиях для преодоления реставрации нужна именно настоящая революционная ситуация, способная преодолеть "пофигизм" народа.
12.2. Р. Косолапов – причины поражения социализма в СССР и реальное обобществление
В главе 1. "Марксизм-ленинизм о фундаментальных предпосылках неизбежности социализма и коммунизма" Р.И. Косолапов приводит причины поражения социализма в СССР.
"…поражение социализма в 90-х годах прошлого века не вытекало из природы этого строя, а было обусловлено иными факторами, связанными с недостаточным уровнем его познания и самопознания. Дело в том, что социалистическая общественная система в отличие от всех предыдущих строится на базе объективных требований науки и требует от лиц, определяющих на более или менее длительный срок направления и условия его развития, серьезной научной подготовки и постоянного самообразования. В этом ее сила, в этом же – ее слабость. Это-то как раз и было упущено после ухода из жизни последнего способного ученика В.И. Ленина – И.В. Сталина. "Верхи" энергично заполнялись невеждами, которым именно это их "качество" лишь прибавляло наглости и силы. А соединение таковых с безыдейностью и корыстной готовностью изменить Родине, просматривавшееся подчас уже в поведении Хрущева, полной мерой проявилось в том, что можно назвать "эффектом Горбачева" [56, 20].
Здесь верно указывается о важности грамотного руководства при социализме. Это перекликается с выводами Петрова. Верно описана деградация руководства, приведшая к контрреволюции. Неверно лишь, что поражение социализма не вытекало из природы строя. Как показано в гл.6 – вытекало. Заметим, что Косолапов опровергает своё утверждение в этом же предложении: "а было обусловлено иными факторами, связанными с недостаточным уровнем его познания…". Т. е. с недостаточным уровнем познания природы строя, в, которой, возможно и содержатся причины поражения.
Косолапов критически отзывается о пропаганде преимуществ трудовой собственности производственных коллективов перед общественной собственностью.
"Ввиду того, что время от времени оживляются попытки противопоставлять социалистическому общегосударственному обобществлению средств производства его кооперативные варианты и даже доказывать, что последние якобы имеют преимущества, следует напомнить мнение классиков научного коммунизма, которые крупную машинную индустрию при социализме мыслили только как обобществленную в масштабах всего общества. Ленин по этому поводу прямо заявлял: "Задача социализма – переход всех средств производства в собственность всего народа, а вовсе не в том, чтобы суда перешли к судовым рабочим, банки к банковским служащим. Если такие пустяки люди всерьез принимают, то надо национализацию отменить… Мы задачу, цель социализма видим в том, чтобы превратить предприятия в собственность Советской республики" [1 т 35, 411]" [56, 36–37].
Косолапов объясняет, чем обобществление производства реальное (на деле) отличается от формального.
"Чтобы обобществить производство на деле, обеспечить органичный переход к социалистическому укладу, по Ленину, в российских условиях следовало, помимо обращения в общественную собственность средств и предметов труда, во-первых, наладить строжайший и повсеместный учет и контроль производства и распределения продуктов и, во-вторых, обеспечить повышение – в общенациональном масштабе – производительности труда. "По сути дела, – замечает Ленин, набрасывая "Очередные задачи
Советской власти", – это недостижимо одним ударом, тоже декретом… Длительная работа" [1 т 44, 549]" [56, 48].
"Обобществление на деле связано с созданием повсеместно, во всех отраслях народного хозяйства современной, единой по своей организации индустриально-энергетической и научно-экспериментальной базы, с массовой подготовкой высококвалифицированных кадров, обеспечением научного управления производством, соответствия между формами общественной собственности и их технологическим и культурным содержанием. Иной подход, в частности ограничение социалистических преобразований лишь формами присвоения средств производства и забвение организационно-технических факторов собственно социалистического обобществления, чреват задержкой развития нового строя" [56, 48].
Т.е., если сказать попросту, обобществление на деле (реальное) отличается от формального обращения в общественную собственность грамотным, хозяйским использованием этой собственности.
Не совсем понятно, что Косолапов понимает под соответствием "между формами общественной собственности и их технологическим и культурным содержанием". В литературе рассматриваются всего две формы: государственная собственность и самоуправление трудовых коллективов. О них Косолапов не говорит. Часто под обобществлением "на деле" понимают передачу предприятий в управление трудовых коллективов.
О влиянии технологического содержания говорится в главе 19, написанной И.М. Братищевым. В ней есть раздел "Технологические уклады", в котором описывается различие между ранним и зрелым социализмом: "Производительными силами раннего социализма не может быть что-либо иное, как индустриальные средства производства зрелого буржуазного общества. И не имеет никакого значения произойдёт ли революция в стране экономически высокоразвитой, сравнительно отсталой или просто отсталой. Правда, каждой из них достанется на исходном рубеже строительства социализма производительные силы неодинакового уровня. Но эта "неодинаковость" будет оставаться в рамках производительных сил капиталистического общества.
Далее народам, вступившим на путь социалистических преобразований, предстоит совершенствовать свою материально-техническую базу на основе новейших технических достижений капитализма и идти вперёд, создавая недоступные для капиталистического применения суперсовременные технологии, т. е. выстраивая производительные силы адекватные зрелому социализму. Именно в этом и заложена объективная (полная) гарантия невозможности капиталистической реставрации, попятного регрессивного движения" [56, 540–541].
Далее Братищев описывает различные новые технологии и отмечает, что они бурно внедряются в развитых капиталистических странах.
Непонятно, какие суперсовременные технологии недоступны капитализму. Он не применяет только то, что не выгодно. Кстати Маркс в "Экономических рукописях" автоматизированное производство считает наиболее соответствующим капитализму:
"… в совокупности машин, выступающей как автоматизированная система, средство труда по своей потребительской стоимости, т. е. по своему вещественному бытию, переходит в существование, адекватное основному капиталу и капиталу вообще…" [61, 205].