- Это невозможно сделать, даже будучи живым, - машинист на прощание помахал мне курительной трубкой. - Наше "Я" - штука динамическая, оно постоянно меняется. У вас каждый день гибнут нейроны, рвутся синаптические связи, выстраиваются новые. Вы этого не замечаете.
- Вы хотите сказать, что личность - это иллюзия?
- Конечно! Конечно!
…Это двойное "конечно" эхом прокатилось у меня в голове, отражаясь от стенок. Я стиснул голову, чтобы не гудела так громко:
- Но меня очень волнует эта моя Иллюзия! Кроме этой Иллюзии у меня ничего нет. "Я" - это моя Личность.
- Да у вас просто культ личности, батенька! - сатанински засмеялся Савельев. - Вам надо к Иосифу Виссарионовичу. А вот мне плевать на этот культ.
- Я вас поймал! Вы сказали "мне плевать". А кому "мне"?
- Биологическому объекту вида homo sapiens. Сильноприматизированному, к сожалению, но тут уж ничего не поделаешь: наши предки приматы. Мое безразличие к смерти появилось не на пустом месте. А от понимания того, как это все устроено.
- Вы философ, я смотрю.
- Философия - это способ объяснить другим, почему ты хреново провел свою жизнь. Философия - такая же лженаука, как психология. Только одни делают вид, что лечат, другие - что обобщают знания человечества, сами при этом не зная ничего. А то, что вам представляется, будто вы не меняетесь каждый день, каждую секунду, - ваш самообман. Кажимость. Этот самообман, конечно, утешителен, но к реальности не имеет отношения.
… Вот! Вот мы и подошли к этому слову - "реальность"! Оно хитрое. Оно часто не произносится - так же, как и слово "Я", - но оно всегда неявно подразумевается, как и "Я".
А как обстоит дело в действительности?.. Что произошло на самом деле?.. Такими вопросами мы часто задаемся, подразумевая, что есть некая объективная, отделенная от нас реальность. И с этой вот реальностью нашего мира надо разобраться. Наверняка это будет проще, чем с мозгом, не так ли? Ведь реальность - это не сто пятьдесят миллиардов нейронов, помноженные на десять тысяч связей, десятки "букв" и тысячи "слов" мозгового электрохимического алфавита и непредсказуемость их связей. Реальность - это вам не эфемерный Наблюдатель. Это конкретная, грубая Физика. Объективная материя, данная нам в ощущениях…
Курсив уже намекнул вам, что и тут все будет не так просто. И что разбираться все равно придется с ощущениями наблюдателя. Физика столкнулась с этим феноменом (феноменом наблюдателя) позже философии - в начале XX века. Но столкнулась гораздо больнее, потому что "твердый" мир физики гораздо конкретнее абстрактных и ватных философствований - он больнее и стукнул. Но о реальности мы поговорим попозже.
А сейчас - для закрепления пройденного, я скажу, что попытки определить информационную емкость мозга проводились теоретиками неоднократно. Какова же она? Сколько книг можно туда записать?
Мозг - это устройство по обработке информации, которое сделано природой на базе того, что у нее было, - живых клеток. Знаменитый физик и врач XIX века Герман Гельмгольц, имя которого носит НИИ глазных болезней в Москве, как-то сказал, что Господь - плохой оптик, и он бы создал глаз лучше, чем это сделал Бог. Оставим на совести Гельмгольца это дерзкое заявление. Девятнадцатый век славился дерзновенностью. Посмотрим внимательнее на мозг - мог ли кто-нибудь создать его лучше?
Живые клетки нужно было как-то приспособить для хранения и передачи информации, и природа это сделала. Ей было не впервой - она уже наловчилась делать это на уровне генов и пошла дальше, этажом выше. Единицей мозга является нейрон - нервная клетка. Она очень специализированная. У этой клетки, как у видеомагнитофона, есть свой "вход" сигнала и "выход" сигнала. Это разные каналы. Вход называется дендритом, а выход аксоном. Дендриты коротенькие. А длина аксона может превышать метр. Аксон оплетен изолятором из миелиновой оболочки. Контактная площадка между аксоном одного нейрона и дендритом другого называется синапсом. Всю сложнейшую биохимию, происходящую в клетке, я описывать не буду, поскольку никто не станет этого читать. Да нам и не важны детали, нам важен охват, общее понимание.
Нейрон - станция ретрансляции. На вход нейрона поступает сигнал. Нейрон возбуждается и сам, в свою очередь, передает сигнал на выход. Как именно работает вся эта хитрая биоэлектрохимическая машина, как она хранит и обрабатывает информацию, где в мозгу записан "стол", а где воспоминания о первом половом акте, никто не знает. Мозг хранит свои тайны. Но примерно оценить количество хранимых там "столов" можно. Для этого нужно знать общее количество логических элементов. Количество входов и выходов с одного элемента. Среднее количество элементов с которыми может связаться один нейрон. Ну и число уровней воспринимаемых сигналов - "букв" умственного алфавита.
Короче говоря, если обсчитать количество всех возможных конфигураций элементов в мозгу, то это число будет равно 10! Больше, чем элементарных частиц во Вселенной! Информационная же емкость мозга составляет от 300 (если не учитывать "буквы") до 500 терабайт. Эти прикидки сделал киевский физик и электронщик Владимир Шумилов, получившийся из тех неугомонных вундеркиндов, которые в школе выводят из себя учителя физики, поправляя его и указывая на ошибки, - именно таким Шумилов в школе и был. В своей книге "Принципы функционирования мозга с точки зрения инженера" он поясняет, что такое 300 терабайт (беря по минимуму):
"Если принять, что на одной бумажной странице размещается 6 килобайт информации, а 1000 страниц составляют один том (книгу), то емкость мозга человека (300 терабайт) составляет приблизительно пятьдесят миллионов (50 000 000) таких тысячестраничных томов! Если мысленно поставить все эти тома, каждый толщиной порядка 3 см, на полку, то длина этой воображаемой книжной полки составит 1500 км! Если бы человек прочитывал каждый день по одной такой книге, то за год он прочитал бы 365 томов, примерно с 10 метров, так что за 100 лет были бы прочитаны книги примерно с 1 км этой воображаемой книжной полки. Конечно же, человек воспринимает информацию с гораздо большей скоростью, чем 1000 страниц в день".
Как человек, всю жизнь занимающийся архитектурой компьютеров, автор, разумеется, не мог не задаться вопросом и о том, можно ли смоделировать мозг на другой элементной базе. Его выводы, как и выводы Савельева, оптимизма не вселяют:
"Мы увидели, что человеческая личность материализована на огромном количестве связей между нейронами. Можно ли каким-либо образом составить таблицу этих 5х10 связей? Практически такое количество связей невозможно отсканировать или вычислить каким-либо образом за сколько-нибудь приемлемое время никакими фантастическими техническими средствами. Для статического случая, то есть для неизменной конфигурации связей с постоянными характеристиками, задача определения всех связей между элементами мозга и вычисления их весов по откликам выходов на комбинации входных сигналов, в принципе, еще может быть решена, но с неприемлемо большими затратами времени. Однако для живого мозга, с его динамическими порогами возбуждения для каждого нейрона и быстро изменяющимися по ходу жизни связями, такое вычисление невозможно в принципе".
Он даже пытается подсчитать необходимые для этого ресурсы:
"Возможно ли моделирование работы нашего человеческого мозга на компьютере? Принципиальных препятствий, за исключением уверенности в правильности нашей модели, как будто нет. Но хватит ли вычислительных ресурсов нынешних компьютеров для моделирования работы человеческого мозга в реальном времени?
Ответ на этот вопрос почти однозначный - нет! Информационная емкость мозга порядка 1,5х10 байт. Так что нашему моделирующему компьютеру понадобится как минимум память такой же емкости. Мозг представляет собой 15 миллиардов синхронных логических элементов, каждый из которых имеет быстродействие порядка 10–100 переключений в секунду. Возможность переключения определяется сигналами на входах нейрона. А входов у каждого нейрона до 10 000. Причем входы эти скорее аналоговые (мы пока условно приняли разрешение аналоговых сигналов в 2 = 4096 уровней, то есть 12 бит).
Так что для определения того, возбудится нейрон в какой-то момент времени или нет, нужно провести суммирование сигналов на всех его входах с учетом их весов - электрических сопротивлений и сравнить полученную сумму с пороговым значением уровня возбуждения для данного нейрона в данный момент. Порог этот может меняться с течением времени. Он определяется тем, насколько "отдохнул", зарядился данный нейрон, насколько он разрядился, текущей физиологической (химической) обстановкой на данном участке мозга. Так что нам в процессе моделирования в реальном времени придется не менее 10 раз в секунду просматривать и суммировать все 1,5х10 связей для определения состояния возбужденности каждого из множества нейронов на следующем шаге.
Для каждой связи нужно иметь не менее 28 бит, а именно:
а) 16 бит - адрес нейрона, возбуждающий выход которого связан с данным входом;
б) 12 бит - функция возраста входа-связи, однозначно связанная с уменьшающимся со временем весом, проводимостью данной связи, представляемой 12 битами.
При этом нужно учитывать топологию (географию) возможных связей каждого нейрона. То есть надо учитывать, с какими нейронами может соединяться на данном отрезке времени рассматриваемый нейрон при своем возбуждении.
Даже если мы сможем на одном процессоре полномасштабно моделировать работу 1000 нейронов со скоростью порядка 100 000 000 арифметических операций в секунду, что для моделирования в реальном времени всего мозга человека понадобится 15 000 000 таких процессоров. Пока что такая задача при решении ее "в лоб" непосильна даже для самых могучих на сегодня компьютеров".
Заметьте, автор допускает возможность на одном кристаллическом процессоре моделировать работу аж тысячи (!) нейронов. Савельев, знакомый с работой мозга немного лучше киевского физика, утверждает, что на каждый нейрон понадобится отдельный процессор, то есть количество процессоров возрастет на три порядка. Правда, и его оценка может оказаться чересчур оптимистической, если углубиться в специальную литературу:
"Отдельный нейрон не есть элементарная единица обработки информации. Это скорее нервный центр. Дело в том, что отдельные участки дендритов и аксонов нейронов могут вступать в связи с участками мембран других нейронов, образуя локальные сети. Поэтому единицей обработки информации могут быть отдельные участки мембран дендритов и аксонов. В этом случае тело нейрона лишь поддерживает функционирование этих участков мембраны. То, что нейрон может выступать в качестве сложной информационной машины, вытекает из данных транссиноптической индукции энзимов. В этом случае входной сигнал "записывается" на молекуле ДНК в виде специфической экспрессии генов. Такая молекулярная память пока не нашла прямой реализации в нейрокомпьютерах".
В общем, путь до электронной модели мозга неблизкий. К тому же у меня есть некоторые сомнения, которыми я с вами хочу поделиться. Вот смотрите…
Представьте себе мозг, это невероятное хитросплетение нервных клеточек, напоминающих спрута, щупалец у которого тысячи, и они еще и ветвятся… Нейрон - ретрансляционная станция. Но не простая. Этот спрут не просто передает полученный сигнал - в этом нет большого смысла, - он его обрабатывает. Может передать как есть. Может на один пришедший сигнал выдать серию импульсов, и наоборот, - вместо полученной серии отправить дальше одиночный всплеск. Может преобразовать сигнал, то есть отправить на выход не совсем то, что пришло на вход. От чего это зависит?
От свойств разных участков мембраны в момент приема- передачи. А свойства эти, в свою очередь, зависят от веществ, плавающих во внеклеточном пространстве (они называются медиаторами), от самого приходящего импульса, от времени суток. Сигнал может измениться и по мере своего движения по аксону, то есть аксон - не просто кабель, но сложная часть оборудования.
Но нейроны не думают! Они просто получают электрохимический сигнал, после чего в них начинают идти сложные биохимические процессы, молекулы носятся, реагируют, в результате обработанный сигнал ретранслятором нейрона пересылается дальше…
Нейроны не думают. Ни один. А я думаю. Ими, недумающими. Как это возможно?
Когда стакан воды собирается каплями, я понимаю происходящее, потому что каждая капля - это чуть-чуть воды. А по чуть-чуть и океан собрать можно! Но как из ничего собрать что-то? Если нейрон не думает и в нем всего лишь бурлит суп сложнейших молекулярных реакций, как это происходит в кастрюле на кухонной плите, из чего же складывается полный "стакан" моих мыслей?
В организме полно разных сложных и простых молекул - всякие там моносахариды, иммуноглобулины и другие огромные молекулярные коряги, которые ежесекундно вступают в реакции, синтезируются, разваливаются; для передачи сигнала в синапсе включаются ионные натриевые и калиевые механизмы, работает ацетилхолин, раскрываются синаптические пузырьки, для обеспечения всего этого энергией идут процессы окисления в мириадах митохондрий с генерацией аденозинтрифосфата, излучаются и поглощаются кванты электромагнитного излучения, электроны меняют орбиты… Но где в этом молекулярном аду находится "стол", о котором я думаю?
С возбуждения какого именно из ста пятидесяти миллиардов нейронов начинается моя мысль о голубом небе? И как оно вообще получается, это самое голубое небо из каши квантовых мельтешений? А главное, "Я"-то здесь при чем? Ведь "Я" - это не куча биохимических реакций. "Я" в них даже не разбираюсь. "Я" - не их сумма. "Я" - нечто большее. И к ним несводимое. "Я" могу о них думать. А они обо мне - нет.
И еще. Мозг не только в голове. Тоненькие провода аксонов собираются в пучки и кабельные жгуты, которые сливаются в "реки" и "вытекают" через позвоночное русло в тело, откуда потом вновь разбегаются на ручьи, дотягивающиеся кончиками до нужных мест в теле. Не только отдельные нейроны напоминают спрутов со щупальцами, но и сам мозг напоминает спрута, пустившего нитки нервов в тело и управляющего им, словно марионеткой.
Мозг больше головы…
Глава 2
Мозг весом в восемьдесят килограммов
Я лично и весьма неплохо знаю трех человек, которые попали в Книгу рекордов Гиннесса за интеллектуальные рекорды. Возможности их мозга далеко превосходят возможности обычных людей. Так далеко, что вещи, которые они вытворяют, кажутся удивительными, невозможными, чудесными. Ну, например, сколько иностранных слов с переводом вы можете запомнить с первого предъявления? Если запомните пять слов из двадцати, у вас неплохая память!
А вот, например, Самвел Гарибян из 1000 ранее незнакомых ему слов на разных иностранных языках запомнил 960. Слова были на арабском, урду, кхмерском, бенгали, дари, немецком, эсперанто и итальянском. Как проходил эксперимент? Ему называли слово и его перевод на русский. Через две секунды - следующее слово. Через несколько часов Самвел воспроизвел 960 слов с переводами и получил регистрационный сертификат о мировом рекорде за номером 55.
Еще раз прошу вас осознать масштаб: 960 слов из 1000! Время запоминания каждого слова 2 секунды! Это уже такой отрыв от среднечеловеческого, что возникает ощущение, будто у него там не мозг, а какое-то другое устройство.
С тем же успехом Самвел может запоминать и китайские слова, что не менее удивительно. Ведь у китайцев, да будет вам известно, слова отличаются не только по произносимым "буквам" (слово взято в кавычки, потому что букв в китайском алфавите нет, так как нет самого алфавита), но и по тону. В китайском языке четыре так называемых тона, которые различаются длительностью, интенсивностью и мелодикой. То есть одно и то же слово может иметь совершенно Разные значения - в зависимости от того, с какой интонацией оно было произнесено. Например, слово "ма" может означать и "мама", и "юг", и "стоять", и "писать" - в зависимости от того, ровным тоном произнесено слово, восходящим, нисходящим или нисходяще-восходящим. Не зря говорят, что все китайцы обладают музыкальным слухом, ведь различать мяукающие нюансы им жизненно необходимо для понимания. Представили сложность восприятия китайского языка для европейца? Однако Самвел справился и с этим - он запоминает не только сочетания гласных и согласных в китайских словах, но и оттенки звуков. Сам воспроизвести не может, но узнает слово и дает его перевод.
Вообще, люди с уникальной памятью встречаются. Наполеон, Юлий Цезарь и Александр Македонский знали в лицо всех своих солдат (до тридцати тысяч человек). Леонард Эйлер помнил шесть первых степеней всех чисел до ста. Советский академик Чаплыгин мог назвать номер телефона, по которому звонил пять лет назад случайно всего один раз. А древнеримский философ и поэт Сенека мог повторить две тысячи никак не связанных между собою слов, услышанных лишь раз. Наконец, психология знает одного удивительного человека по фамилии Шерешевский. Работал этот Шерешевский простым репортером в газете, но его уникальные способности целых тридцать лет изучал советский психолог Александр Лурия. Лурия был сбит с толку, потому что никак не мог найти пределов памяти испытуемого. Его память вообще была беспредельной! Он запоминал такие бесконечно длинные ряды цифр и слов, какие психологу не надоедало в течение нескольких часов испытуемому диктовать. При этом он не забывал ни одного из этих контрольных упражнений ни через десять, ни через двадцать, ни через тридцать лет. Он не забывал вообще ничего и никогда.
Самвел Гарибян отличается от Наполеона и других исторических уникумов тем, что превратил свою память в профессию. Он разобрался с тем, как функционирует машина его мозга, и учит налаживать ее других людей. Зарабатывает, кстати, неплохо. А недавно у него появился еще один проект - продления жизни. Или торможения старости. Или возврата молодости - называйте, как хотите. В общем, он знает, как откатить назад биологические часы, и уже сделал это для себя, о чем мы еще поговорим.
И еще одно роднит Гарибяна с перечисленными историческими персонажами: он сам едва не стал историческим персонажем. Его парадоксальный мозг однажды выдал идею, которая могла перевернуть ход истории. И поскольку у меня нет никаких причин скрывать этот случай, я о нем расскажу.
В 1990 году Самвел познакомился с иракским пресс-атташе. Напомню публике, имеющей короткую память: аккурат тогда Ирак напал на Кувейт. Событие это только-только произошло. Еще не было вмешательства США, раздавались только угрозы и ультиматумы, "Буря в пустыне" пока не началась, иракский атташе в Москве неуклюже оправдывал вторжение в Кувейт, зондируя политическую обстановку и реакцию общественности. Увидев, что Самвел настроен довольно дружески, он пригласил его на фуршет. И там, в узком кругу, спросил, каковы прогнозы Гарибяна на развитие событий и как Ираку, с его точки зрения, лучше себя вести.
Самвел ответил:
- Просто так вам это не пройдет. У вас есть примерно месяц, пока с вами будут цацкаться. Поэтому вам нужно действовать как можно быстрее.
- Что вы имеете в виду? - спросил атташе. - Уйти из Кувейта? Это исключено!
Самвел покачал головой: