Обосновался в 1814 году в Москве, отдался литературным занятиям и любительскому театру. Автор мемуарных и автодокументальных записок "Повесть о рождении моем, происхождении и всей жизни", "Капище моего сердца, или Словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни", "Славны бубны за горами, или Путешествие мое кое-куда", "Журнал путешествия из Москвы в Нижний", "Путешествие в Киев".
Глава 12. Василий Михайлович Долгоруков-Крымский
Василий Михайлович Долгоруков-Крымский – генерал-аншеф, в конце жизни главнокомандующий в Москве, сын князя Михаила Владимировича Долгорукова… Один из величайших полководцев, он еще в 11 лет был записан в драгуны и в 1735 году произведен в капралы и вахмистры.
Впрочем, военная карьера Василия началась не в самое благоприятное время. Другие его родственники, попытавшиеся возвести на трон княжну Екатерину Долгорукую, после прихода на царство Анны Иоанновны были отправлены в ссылку… Опала, постигшая Долгоруковых, коснулась и князя Василия Михайловича. Запрещено было и его производить в офицеры. Однако доблесть, проявленная им в 1736 году при штурме Перекопской крепости, заставила генерала на собственный страх нарушить повеление Императрицы и поздравить князя прапорщиком… Впрочем, наказания не последовало. Ведь перед штурмом Перекопа фельдмаршал Миних пообещал, что первый солдат, взошедший на укрепление живым, будет произведен в офицеры. Первым стал 14-летний Василий Долгоруков.
Далее он отличился при штурме Очакова и Хотина, в русско-шведской войне. К 1747 году он был уже полковником и командиром Тобольского пехотного полка. Долгоруков выделялся из числа остальных командиров и общепризнанно считался одним из самых талантливых офицеров. Участие в походе на Рейн в 1748 году и почти во всех основных сражениях Семилетней войны принесло ему чин генерал-поручика и орден Святого Александра Невского…
И вот, с началом русско-турецкой войны генерал-аншефу Василию Долгорукову была вверена охрана границ России с Крымом, а после назначения его командующим 2-й армией именно перед ним была поставлена задача ликвидировать Крымское ханство. Покорение Крыма зависело от занятия главнейших его пунктов. Русским надлежало взять: Перекоп – укрепленную линию, загораживающую вход на полуостров; Керчь и Еникале, пункты, обеспечивающие соединение Азовского и Черного морей, Кафу (Феодосию), Ара-бат и Козлов (Евпаторию), приморские города-крепости, которые обуславливали прочное занятие ханства. В соответствии с этим командующий поделил свою 38-тысячную армию на три отряда. Первый, главный, которому надлежало брать Перекоп и далее Кафу, он повел сам. Второму отряду генерал-майора князя Щербатова при помощи Азовской флотилии вице-адмирала Синявина ставилась задача овладеть Ара-батом, а затем идти к Керчи и Еникале. Отряд же генерал-майора Брауна должен был взять Козлов.
20 апреля Долгоруков двинулся в поход. Шли не спеша. Поэтому лишь 12 июня армия остановилась в четырех верстах от Перекопа. Неприятельская кавалерия попыталась провести рекогносцировку, но казаки и легкие войска, завязав перестрелку, вскоре загнали ее за укрепление, откуда защитники его уже более не отваживались высунуться, а лишь ожидали осады и штурма.
Перекопский перешеек – узкая полоска суши, всего 8 километров, которая соединяет Крымский полуостров с материком. Здесь от Черного моря на западе до Сиваша на востоке тянется Турецкий вал. Именно здесь 35 лет назад маленькому Василию удалось первым взобраться на вражеское укрепление, и вот сейчас князь Василий Долгоруков вновь оказался перед укреплениями перекопа, теперь уже генералом, командующим армией, полководцем, прошедшим всю Европу, побеждавшим самого Фридриха Великого. На русском троне восседала императрица Екатерина II. А задача стояла все та же – взять Перекоп, а потом и Крым.
Россия, как это часто бывало в ее истории, не смогла воспользоваться прошлыми военными победами. Очередная русско-турецкая война должна была, наконец, открыть для страны выход к Черному морю и лишить Османскую империю ее главного союзника – крымского ханства. Глядя на знакомый ему Турецкий вал, Долгоруков думал, что если мальчишкой ему удалось добыть здесь офицерскую шпагу, то сейчас у него есть возможность получить чин генерала-фельдмаршала. Со стороны полуострова вал защищали 7 тысяч турецких янычар, и 50-тысячное татарское войско во главе с самим крымским ханом Селим-Гиреем. У Долгорукова было только 38 тысяч солдат, но он был абсолютно уверен в своей победе.
Князь решил так: если Миних нанес свой основной удар по левому флангу обороны, ханские полководцы, вероятно, там его и ждут. Значит, нужно атаковать справа. А еще пустить войска в обход через море Сиваш. Штурм начали ночью 14 июня 1771 года, и опять гренадеры втыкали штыки в расщелины между камнями и карабкались вверх навстречу турецким солдатам. Пули ударяли о стены старого бастиона. Долгоруков все рассчитал правильно: оборонявшиеся не выдержали удара с двух сторон, к рассвету Перекоп пал и хан Селим-Гирей бежал вглубь полуострова.
Победа была не только полной, но и почти бескровной. Потери с русской стороны – 25 человек погибло, 135 ранено и еще 6 казаков пропали без вести. Потом было победоносное шествие по полуострову, и вековая мечта русских царей осуществилась – крымское ханство стало теперь вассалом России. Князь Василий Михайлович ждал нового чина, но императрица Екатерина лишь позволила ему прибавить к фамилии Долгоруков почетную приставку "Крымский" и собственноручно вручила орден Георгия Первой степени.
А вот звание генерала-фельдмаршала Долгоруков не получил. Старый военный обиделся и написал государыне прошение об отставке. Хотя писать-то он не умел, так что скорее надиктовал.
Вновь служба позвала его в апреле 1780 года – он был назначен главнокомандующим в Москве, то есть фактическим генерал-губернатором второй столицы. На этом посту он заслужил всеобщую любовь своей добротой, доступностью, щедростью, гостеприимством и бескорыстием. Осуществляя верховное управление в Москве, Василий Михайлович Долгоруков-Крымский искренне заботился о порядке и справедливости, не доверяясь законам, творил суд по своему разумению, полагаясь на собственный здравый смысл и жизненный опыт.
Глава 13. Екатерина Барятинская – муза Багратиона и жена князя Долгорукого
При дворе Екатерины Второй Долгоруковы занимали весьма достойное положение. Одной из фрейлин ее императорского величества была княгиня Екатерина Федоровна Долгорукова (урожденная Барятинская) – статс-дама и жена генерал-поручика Василия Васильевича Долгорукова… Она же была одной из муз Багратиона…
Екатерина была представительница княжеского рода Барятинских. Единственная дочь обер-гофмаршала Федора Сергеевича Барятинского и его жены княжны Марии Васильевны Хованской. При первом выходе в свет на празднике-маскараде, устроенном Потемкиным в Аничковом дворце для Екатерины II, 16-летняя Екатерина Барятинская привлекла к себе всеобщее внимание своей красотой и грацией.
Русский двор всегда славился красавицами. Отцветали одни, их сменяли другие, но цветник оставался благоухающим, свежим, приводящим в восторг каждого зрячего. И когда на празднике, данном в честь Екатерины Великой, появилась еще никому не ведомая Екатерина Барятинская, садовнику – а его роль в тот вечер выполнял Потемкин – стало ясно, что в оранжерее расцвела роза редкой прелести. Очень высокая, с роскошными темными волосами, юная дебютантка очаровала всех не только поистине торжествующей, королевской красотой, но и редкой грацией, которую сумела показать в танце. Она танцевала с князем Дашковым так бесподобно, что многие говорили, что не видели лучших танцовщиков в течение очень долгого времени. Императрица удостоила молодую Барятинскую своим вниманием и пожаловала ее во фрейлины, возможно чтобы доставить удовольствие князю Барятинскому, одному из своих главных сподвижников во время дворцового переворота 1762 года.
В январе 1786 года Екатерина Барятинская вышла замуж за генерал-поручика князя Василия Васильевича Долгорукова. После свадьбы молодая чета поселилась в Петербурге в собственном доме на Большой Морской, но с началом русско-турецкой войны князь Василий Долгоруков отправился в действующую армию. И Екатерина Федоровна последовала за мужем в армию, провела зиму 1790 года в Бендерах, где ею серьезно увлекся князь Потемкин. Однако же, по уверениям современников, все старания князя добиться расположения молодой красавицы оказались напрасными. Она любила мужа и была известна "твердостью правил". Это князя Потемкина крайне огорчило и рассердило – современники говорили, что он мечется как угорелый. Уязвленное честолюбие делает его смешным!
Все сразу заметили страстное внимание Потемкина к княгине Долгоруковой. Светлейший князь давал в ее честь праздники в своем дворце-землянке, на которых она присутствовала в костюме одалиски, исполнял все ее желания и прихоти, отправлял курьеров в Париж за бальными башмаками для нее и даже ускорил ради нее штурм Измаила, желая поразить ее зрелищем атаки крепости. Но Долгорукова любила мужа…
Писатель Сологуб, со слов графа Головкина, рассказывал такой эпизод. Как-то Потемкин, гарцуя на лошади, попросил Екатерину Федоровну дать ему понюхать подснежник, приколотый к ее мантилье. Та нехотя подала цветок. В это время лошадь рванула, и подснежник упал в грязь. "Вы позвольте мне, княгиня, возвратить вам такой же цветок!" – спросил Потемкин и, получив согласие, тут же отправил фельдъегеря в Петербург. Через несколько дней он преподнес ей специально изготовленный бриллиантовый подснежник дивной работы, но этот дар был отвергнут. В бешенстве Потемкин швырнул драгоценный цветок на землю и растоптал его.
И все же, как всякой женщине, ей доставляло удовольствие купаться в волнах всеобщего благоговения. И надо сказать, что скромному ординарцу мужа тут удалось занять более заметное место, чем светлейшему. Это был двадцатитрехлетний Багратион.
Его изумительная личная храбрость покорила даже Потемкина. Он, главнокомандующий русской армией, произвел ординарца генерала Долгорукого из подпоручиков сразу в капитаны. Воинская доблесть! Это ли не лучшая аттестация мужчины в глазах женщины! Не могла Екатерина Федоровна не замечать и того, что, конечно же, отличало Багратиона от богатых, опекаемых влиятельными родственниками сослуживцев. В карманах его не водилось лишних монет. И ждать их было неоткуда. Конечно, ему трудно было тягаться в образованности с теми, кто значился в поклонниках прекрасной княгини Долгорукой. Но не заметить щедрой природной одаренности Багратиона было невозможно: "Ум, когда он говорил и о самых обыкновенных вещах, светился в глазах его…". Почти ровесники, Долгорукая и Багратион тянулись друг к другу, каждый выбрав из толпы другого, как наиболее яркую, заметную, интересную личность.
С присущей ему прямотой Багратион, не знавший недомолвок, называет их отношения любовью. До конца его жизни она остается человеком, которому он доверял, как никому. О том, что письма к Екатерине Федоровне являлись его исповедью, Багратион писал сам. Он не утаивал от нее ничего. По этим письмам видно, какой не затягивающейся раной была для него "блуждающая" жена и то, что их семейная неурядица подкармливала сплетников и сплетников.
Ни одно из посланий Багратиона к Екатерине Федоровне не обходилось без слов любви. Судя по всему, она не раз пыталась перевести бурные излияния своего поклонника в более спокойное русло. Но тщетно, Багратион остается Багратионом: "На что мне твоя благодарность? Мне нужна дружба твоя и память верная. Вот что дороже всего".
Идут годы. Багратион служит. Долгорукая блистает в свете. Наделенная сценическим талантом, именно Екатерина Федоровна ввела в Петербурге моду на домашние спектакли, в которых принимала живейшее участие. Она считалась одной из самых изысканных женщин Петербурга. Это, впрочем, не мешало ей оставаться заботливой матерью и хозяйкой дома. У Долгорукой было трое детей: сыновья Василий и Николай, дочь Екатерина…
После возвращения в Санкт-Петербург в 1791 году Екатерина Долгорукова заняла первое место среди красавиц императорского двора. Соединяя с красотой ум, веселость и любезность, она была окружена толпой поклонников, среди которых выделялся австрийский посол граф Людвиг Кобенцель, отличавшийся пристрастием к любительским спектаклям. Они разыгрывались в доме у княгини Долгоруковой, причем, главные роли весьма успешно и с большим талантом исполнялись самой хозяйкой, которая замечательно пела, и ее приятельницей княгиней Куракиной.
Безмятежная жизнь Долгоруковых закончилась с воцарением Павла I. Император подверг опале князя Федора Сергеевича Барятинского, как участника печальных событий последних дней царствования Петра III. На просьбу Екатерины Федоровны помиловать отца Павел с гневом ответил:
– У меня тоже был отец!
Барятинские вынуждены были уехать за границу. В августе 1799 года опала постигла князя Василия Долгорукова. Ему было приказано в двадцать четыре часа выехать из Петербурга в свое подмосковное имение Знаменское с запрещением въезда в обе столицы. Спустя несколько месяцев Долгоруковы получили разрешение выехать за границу.
Два года они провели в Дрездене, ездили в Вену и Париж. Во Франции Екатерина Федоровна заняла видное положение, где постоянными посетителями ее салона были Лагарп, аббат Делиль, граф Сегюр, Виже-Лебрен; она была дружна с госпожой Рекамье, появлялась и при дворе первого консула Бонапарта, не скрывая, однако, презрительного отношения к нему. Своими колкими замечаниями она вызвала недовольство Бонапарта. Вскоре в газетах появились нелестные для княгини статьи, и после провозглашения империи Долгоруковы переехали в Италию. По причине начавшейся войны с Россией, возвращение во Францию было невозможно, и княгиня Долгорукова с детьми провела зиму в Неаполе.
В августе 1806 года Долгоруковы переехали в Вену, где у Екатерины Федоровны было много знакомых, а в июле 1807 года они вернулись в Россию. В Петербурге семейство Долгоруковых было представлено ко двору. Екатерина Федоровна вновь заняла приличествующее ей место в свете. Император Александр I и царская фамилия посещали балы, которые она давала городу и дипломатическому корпусу.
Их дом сделался одним из самых любимых. Отборное общество собиралось в доме Екатерины Федоровны каждый вечер! Но в 1812 году Екатерина Федоровна овдовела. Князь Долгоруков умер от апоплексического удара, оставив долгов на полмиллиона рублей. В 1816 году она была пожалована в кавалерственные дамы, 22 августа 1826 года при коронации Николая I в статс-дамы, а в 1841 году получила орден Святой Екатерины большого креста.
Екатерина Федоровна оставалась верна своим увлечениям и до глубокой старости появлялась на придворных торжествах, где пользовалась почетом и уважением.
Она умерла в возрасте восьмидесяти лет, была похоронена рядом с мужем в церкви при усадьбе Волынщино-Полуэктово Рузского уезда Московской губернии.
Глава 14. Екатерина Салтыкова – дочь князя Долгорукого
Светлейшая княгиня Екатерина Васильевна Салтыкова (урожденная Долгорукова) – одна из красивейших девушек своего времени, дочка действительного тайного советника князя Василия Васильевича Долгорукого и княжны Екатерины Федоровны Барятинской.
Екатерина родилась в Петербурге в доме родителей своих на ул. Большой Морской, где и прошли ее первые годы жизни. Детство девочки было ярким, впрочем, продлилось оно не долго. Когда Екатерине было всего семь лет – в 1799 году – Долгоруковы подверглись опале со стороны императора Павла I, а весной 1800 года они с тремя детьми уехали за границу. Там они и жили… Сыновья Долгоруковых, Василий и Николай, в 1802 году были определены в Страсбургский университет, а дочь Екатерина осталась при родителях. Она получила домашнее воспитание, была хорошей музыкантшей и танцовщицей. Долгоруковы много путешествовали по Европе, два года они провели в Дрездене, жили в Париже. В 1803 году они путешествовали по Швейцарии и Италии, жили в Неаполе, в Вене, и только в 1807 году вернулись в Россию.
Заметим, что в России их никто не ждал. Но, тем не менее, было принято решение о возвращении. В Петербурге Долгоруковы поселились в нанятом доме графа Салтыкова на Дворцовой набережной, некогда подаренном фельдмаршалу императрицей Екатериной II. Из-за долгого отсутствия семейство Долгоруковых было вновь представлено ко двору. 17-ти летняя Екатерина блистала красотой и утонченностью, как и ее мать, и, конечно же, она была пожалована в фрейлины.
Вскоре она вышла замуж за графа Сергея Николаевича Салтыкова. Брак оказался неудачным, император Александр I предлагал Екатерине Васильевне развести ее с мужем и устроить новую партию. Но отличаясь религиозностью и благочестием, она отклонила предложение императора.
Сергей не мог сделать молодую жену счастливой, и от этого страдали они оба. Тем не менее, молодая графиня Салтыкова находила для себя приятным провождение времени при дворе. Там, например, она познакомилась с матерью Льва Николаевича Толстого, которая была счастлива знакомству с молодой графиней.
"Наслышавшись много о ней, я радовалась, что нашла случай узнать ее. Она показалась мне очень скромной; смотря на нее, я сожалела, что столь молодая и приятная женщина выдана за человека, который, как сказывают, не может сделать ее счастливою", – писала она.
30 августа 1814 года Салтыковы были возведены в княжеское достоинство Российской империи с титулом светлости. В 1828 году Екатерина Васильевна овдовела, детей у нее не было. После смерти князя Салтыкова завещания не осталось, а значит, жена его получит только седьмую часть с имения. Говорили, что Салтыков хотел оставить ей все, пока был жив. Все жалеют о княгине Салтыковой. Да и подлинно, хоть бы муж ей дом оставил…
Оставшись без дома, княгиня приобрела у дочери министра финансов графа Гурьева дом на набережной Невы, расположенный совсем рядом к дворцу, где княгиня Салтыкова продолжала свою службу. По свидетельству современницы, "княгиня Катиш Салтыкова очень похорошела после того, как овдовела". Наверное, она и вправду не любила своего мужа…
Екатерина Васильевна прослужила всю жизнь при дворе, будучи одним из самых близких лиц к царской фамилии. 30 июня 1835 года была пожалована в статс-дамы. С 1840 по 1855 год была гофмейстериной при дворе цесаревича Александра Николаевича. С вступлением на престол Александра II княгиня Салтыкова была гофмейстериной императрицы. Награждена орденом Святой Екатерины большого креста. Пользовалась она большим влиянием и силой при дворе. Любимица великой княгини Марии Александровны, урожденная маркиза де-Траверсе, не раз упоминала в своих записках имя суровой светлейшей княгини, которая неблагосклонно смотрела на любое отклонение от этикета. Фрейлины называли княгиню Салтыкову "матушкой Гусыней". В основном за то, что та очень тщательно следила за порядком при дворе и всегда рада была готова принять новых фрейлин и пообщаться с ними…
Некоторым девушкам она предлагала свое покровительство во время визитов… На заре лет это уже была величественная дама с остатками былой красоты и важными манерами. Должно быть, она не особенно умна, как говорили фрейлины, но, несомненно, обладает торжественной самоуверенностью посредственности, скрытой под аристократическим лоском, составлявшими суть великосветских дам Франции периода империи. В России особы такого рода всегда редки, но княгиня Салтыкова и по своему воспитанию должна быть близка королевской Франции.