Ответ Березовского: Владимир Воронов работал в посольстве СССР в Лондоне. После того как Советский Союз распался, он покинул государственную службу и занялся собственным бизнесом. Я познакомился с ним, думаю, во второй половине 1990-х годов, когда стал ездить в Лондон. И он через некоторое время стал работать на мою компанию. Сегодня у меня с ним нет никаких бизнес-отношений. У него, насколько я понимаю, самостоятельный бизнес, но мы с ним поддерживаем отношения.
Мой комментарий. Как уже рассказывал, я был знаком с Владимиром Вороновым в Лондоне. Этот человек по заданию фонда Гольдфарба – Березовского организовал выпуск газеты "Колокол" в 2002 году подобно революционеру Александру Герцену, издававшему одноименный "Колокол" на деньги Ротшильдов в XIX веке.
Вопрос Конвея: Что вам известно о его отношениях с компаниией "Континенталь Петролеум Лимитед"?
Ответ Березовского: Ничего. Я уже сказал, что первый раз слышу название этой компании.
Вопрос Конвея: Вы можете назвать его адрес и номер телефона?
Ответ Березовского: По тем же соображениям, которые я упоминал раньше, я этого сделать не смогу.
Вопрос Конвея: Когда вы его видели в последний раз?
Ответ Березовского: Я его видел в Лондоне месяца полтора тому назад, по-моему, в ресторане, мы ходили на какую-то party.
Вопрос Конвея: Саша был с ним знаком?
Ответ Березовского: Да.
Вопрос Конвея: Как давно?
Ответ Березовского: Думаю, достаточно долго, по-видимому, с того момента, когда я с ним познакомился. Просто хочу подчеркнуть, что Саша знал практически всех моих знакомых. Сначала по долгу службы, а потом в силу известных обстоятельств оказался в Лондоне и в кругу моих друзей.
Вопрос Конвея: Вы знаете, когда Саша в последний раз виделся с Владимиром Вороновым?
Ответ Березовского: Нет, не знаю.
Вопрос Конвея: У них были деловые отношения.
Ответ Березовского: Я уже сказал, что я это не комментирую. Опять-таки, насколько мне известно, никаких бизнес-отношений у них не было.
Вопрос Конвея: Что вы знаете о Вячеславе Соколенко?
Ответ Березовского: Я знаю, что он работал на компанию Андрея Лугового. Я имею в виду, компанию по охране. И насколько я понимаю, хотя этого я, честно сказать, не помню, он был один из тех, кто охранял и нашу компанию, когда я жил в России.
Вопрос Конвея: Вы с ним лично встречались.
Ответ Березовского: Думаю, что, скорее всего, да, но я не помню.
Вопрос Конвея: Вы знаете, где он живет?
Ответ Березовского: Нет, я не знаю.
Вопрос Конвея: Какие сейчас у вас отношения.
Ответ Березовского: Я думаю, в последние 10 лет никаких отношений нет.
Вопрос Конвея: У Саши были с ним какие-то отношения?
Ответ Березовского: Мне об этом ничего не известно, за исключением того, что Саша упомянул о каком-то человеке, которого он встретил в гостинице Millennium и имя которого было то ли Владимир, то ли Вячеслав. Не то что я не помню имя, Саша сам не помнил, Владимир или Вячеслав. Мне трудно сказать, речь шла о Соколенко или о ком-то другом.
Конвей: Нам нужно сменить пленку.
Кассета № 4
Вопрос Конвея: Продолжение интервью с Борисом Березовским. Мы в центральном полицейском участке. 13:20, пятница, 30 марта 2007 года. Борис, мы ни о чем не разговаривали в то время, когда меняли кассету?
Ответ Березовского: Нет.
Вопрос Конвея: Присутствуют все те же люди. Еще раз повторю, что вы не находитесь под арестом, на вас не распространяются предупреждения, вы свободны уйти из этой комнаты тогда, когда заходите. И вы не обязаны отвечать ни на какие вопросы. Вы понимаете?
Ответ Березовского: Да.
Вопрос Конвея: Где вы находились 31 октября 2006 года, 1, 2 и 3 ноября 2006 года?
Ответ Березовского: 31 октября 2006 г. и вплоть до позднего вечера 1 ноября 2006 года я находился в Лондоне. 1 ноября поздно вечером я улетел за границу. И 31 октября и 1 ноября я был в офисе.
Мой комментарий. Эти показания особенно важны. Березовский ранее объяснил следователю, что у него якобы не было ни минуты времени, чтобы прочитать 4 страницы текста, который, по словам Литвиненко, касался собственной безопасности беглого олигарха. Их встреча происходила недолго и была где-то после обеденного времени. А по его собственным словам Березовский улетел из Лондона поздно вечером 1 ноября. Налицо очередное противоречие в показаниях Березовского. Причина, по которой он отказался просмотреть бумаги в присутствии Литвиненко, никак не была связана с нехваткой времени. На самолет, на котором улетал только поздно вечером, он успевал без проблем.
Вопрос Конвея: Мы уже говорили с вами о том, встречались ли вы с Луговым и Сашей в эти дни.
Ответ Березовского: Да.
Вопрос Конвея: Вы знаете, где был Саша в эти дни?
Ответ Березовского: Мне известно только про 1 ноября, поскольку 1 ноября Саша приходил ко мне в офис и размножил там те документы, которые получил, как сегодня я знаю, от Скарамеллы. Он размножил их и оставил копии мне.Следующая встреча с ним у меня состоялась, когда я вернулся из-за границы. Он уже был в больнице. В первом госпитале, Barnet Hospital.
Мой комментарий. Березовский явно одержим разработанной ими версией-легендой и поэтому несколько раз за допрос повторяет о том, что Литвиненко якобы размножил документы, полученные от Скарамеллы. Березовский так увлекается, что снова повторяет, что оставил себе их копии (даже их не просмотрев!). Это явный просчет Березовского! Все, кто с ним знаком, понимают, что он не мог не просмотреть подобного рода документы. А его настойчивое упоминание о том, что Литвиненко "размножил эти копии" (документов Скарамеллы) подчинено лишь одной цели – объяснению обнаружения радиоактивного заражения на множительной технике.
Вопрос Конвея: Вы рассказали, что он уже встретился со Скарамеллой 1 ноября в суши-баре?
Ответ Березовского: Я еще раз хочу сказать, что документы он получил от итальянца. И только после того, как я уже встретил его в госпитале, он назвал мне фамилию и сказал, что итальянца зовут Скарамелла.
Мой комментарий. Березовский снова и снова произносит неправдоподобные вещи. Это все равно чтобы мы пришли с Литвиненко в его офис 21 мая 2003 года после встречи с подозрительным Владимиром Терлюком и не назвали бы, как он нам представился, о чем мы с ним говорили. Нет, Литвиненко не мог не сообщить, с кем он встречался и от кого получил важные документы. А Березовский, в свою очередь, никак не мог не спросить, от кого и каким образом получены бумаги, если они, по словам Литвиненко несли важную информацию о безопасности.
Вопрос Конвея: Где еще были у него встречи в этот день и с кем еще он встречался?
Ответ Березовского: 1 ноября он мне не сказал ни о чем, кроме встречи со Скарамеллой. Но когда я приехал кнему в госпиталь, он сказал, что в этот день он встречался не только со Скарамеллой, но и с Луговым, и другими людьми в гостинице Millennium.
Вопрос Конвея: Что он вам сказал об этой встрече?
Ответ Березовского: Он сказал, что считает, что именно на этой встрече его отравили. Он встретил там Лугового и еще двоих людей, с одним из которых был знаком, а с другим нет. Но об этом говорил не так определенно, как о самом Луговом. Только сказал, что один из тех двоих вызвал у него подозрение. И также сказал, что, по-видимому, он был отравлен чаем. Когда он пришел на встречу, Луговой предложил ему – Луговой или другой, Ковтун, я не понял точно – предложил ему выпить водки или вина. Он отказался, и тогда ему предложили выпить чай, который уже там стоял. Вкус показался ему странным. Но тем не менее он продолжил пить. Говорил, что даже сам не понимал, почему продолжил. И когда мы с ним это обсуждали в госпитале, я сказал, что немножко странно, что тебе предлагал Луговой выпить, потому что все хорошо знают, что ты вообще никогда не пьешь. Саша действительно никогда вообще не пил. Я не видел, чтобы он выпил даже глоток алкоголя. Поэтому было понятно, что он откажется. И после этого предложить чай – это как раз логично. Тем не менее, главное, что он сказал – то, что он считает, что он был отравлен в этот момент.
Мой комментарий. Все рассказанное Березовским в отношении отравления Литвиненко представляется мне сплошным вымыслом от начала до конца. Его слова направлены на описание версии отравления Литвиненко кем-то из посторонних для него людей. Версию о том, что Литвиненко не хотел пить чай в номере Лугового в гостинице Millennium, рассказывал затем, ссылаясь на якобы собственные источники, перебежчик, бывший резидент советской разведки экс-полковник Олег Гордиевский.
Только Гордиевский, который не присутствовал на описываемых им встречах (подобно Гольдфарбу в его показаниях в суде и книге "Смерть диссидента"), сначала в одном интервью говорил очень похожее на описание Березовским отравления Литвиненко в номере гостинице, а через три недели, нисколько не смущаясь, почему-то уже в баре той же гостиницы Millennium. За эти заявления Гордиевский, близко не стоявший с Литвиненко в тот день, был даже удостоен высокой британской награды.
А в 2008 году по злой иронии судьбы Гордиевский сам обвинил британские спецслужбы в нежелании расследовать его собственное отравление в 2007 году, как он считал все тем же таллием. Для меня поведение Литвиненко в госпитале после отравления вполне понятно. Он не имел контактов в госпитале ни с кем, кто не был бы зависим от Березовского. У него не было никакой возможности кому-либо рассказать реально, что с ним случилось. У меня были с ним разговоры на высокие моральные темы. О правде и неправде. Об истории с взрывами жилых домов в 1999 году, истории с отравлениями, заказными убийствами и другие подобные темы. Поэтому я понимаю его поведение в госпитале в начальный период, когда он еще был способен более или менее логически мыслить. К нему в госпиталь с этой целью приходил нечистоплотный журналист Дэвид Леппард, работавший по выдуманной Гольдфарбом совместно с самим же Литвиненко версии отравления бинарным ядом Березовского в 2003 году в зале лондонского суда. Уверен, что все посещавшие Александра Литвиненко люди пытались убедить его произнести так нужные Березовскому слова, но тот этого не сделал. В палате Литвиненко побывали его жена Марина, сын Анатолий, отец Вальтер, Ахмед Закаев, Александр Гольдфарб, его жена Светлана, режиссер Андрей Некрасов, неизвестные переводчик и адвокат, вероятно, адвокат Мензис, все из которых, уверен, могли произвести необходимую видео– или аудиозапись Литвиненко. Но никакой записи Литвиненко с обвинениями Путина и ФСБ они сделать не смогли.
Как я уже объяснял, об этом свидетельствуют кадры, показанные на НТВ 2 марта 2007 года. На них показаны съемки Александра, сделанные в том числе на камеру мобильного телефона в палате госпиталя. Их комментировала его дочка Соня. То есть практическая возможность заснять, или записать показания Литвиненко, несомненно, была. Но повторяю, никто из людей Березовского не смог представить каких-либо доказательств того факта, что Литвиненко обвинял в своем отравлении Путина и ФСБ. Литвиненко таких обвинений в адрес Путина, находясь в палате, не произносил.
Почему Литвиненко не сделал этого? Я уже объяснял. Потому что он очень хотел выйти из больницы. Он не собирался стать сакральной жертвой подобно убитому в 2003 году депутату Государственной Думы Сергею Юшенкову. А, произнеся такие нужные для Березовского обвинения, Путина и записанные на видео, он понимал, что уже никогда не сможет выйти из больницы. Я думаю, что Александр понял для себя, кто и когда его отравил на самом деле. Скорее всего, он понял, что этим человеком была его жена Марина.
Другим доказательством того факта, что Литвиненко не произносил никаких слов с обвинениями Путина и ФСБ может служить подготовленная от его имени предсмертная записка и все то, что публично произносил Гольдфарб. А также поведение и публичные заявления Марины Литвиненко.
Поэтому я понимаю – все последующие слова Березовского в отношении того, что якобы ему сказал Литвиненко в больнице, является сплошным вымыслом истинного заказчика этого преступления. Этими заказчиками, для меня, несомненно, был Борис Березовский совместно с британскими спецслужбами.
У Березовского были мотивы для убийства Литвиненко. Прежде всего он хотел избавиться от важного свидетеля своей противоправной деятельности на территории Великобритании. Одновременно с беспрецедентным организованным скандалом в связи с его смертью якобы от радиоактивного полония, Березовский решил лично для себя и для других лиц, запрашиваемых к экстрадиции, задачу предотвращения подписания заявленного Соглашения между прокуратурами двух стран.
Как известно, 15 ноября 2006 года был подписан Меморандум между прокуратурами Великобритании и России, предусматривавший выход на подписание в 2007 году Соглашения, предусматривавшего процедуру выдачи разыскиваемых преступников.
Как теперь также известно, о подписании подобного Соглашения в связи с обострением отношений между нашими государствами из-за дела Литвиненко и Лугового вплоть до настоящего времени больше ничего не сообщалось. То есть смерть Литвиненко оказалась выгодной лицам, скрывающимся на территории Великобритании.
Вопрос Конвея: Какие вопросы обсуждал Саша во время встречи с Луговым?
Ответ Березовского: Он мне об этом ничего не сказал.
Вопрос Конвея: Знаете ли вы, страдал ли Саша от каких-то болезней?
Ответ Березовского: То, что я знаю – он был исключительно здоровым человеком. Но тем не менее он очень много уделял времени своему здоровью. Он никогда не пил алкоголь, никогда не курил и практически каждый день пробегал по 10 км. Иначе говоря, наоборот известно, что он был очень здоровым человеком.
Вопрос Конвея: Как себя чувствовал Саша в течение всего октября 2006 года, а также 1, 2 и 3 ноября?
Ответ Березовского: Как я уже сказал, я не так уж часто видел Сашу, я не могу точно вспомнить, когда я его видел в течение октября, вспомнить точную дату. Я с ним разговаривал по телефону, и ничего меня не смущало в этих разговорах. 1 ноября я его встретил в офисе уже. Я не заметил признаков какого-либо заболевания. Как я уже сказал,1 ноября в ночь улетел и позвонил в офис только через несколько дней. В офисе мне сказали, что Саша отравился и в больнице. И скорее всего, он что-то съел. И я, честно сказать, не придал этому серьезного значения. Но когда я позвонил на следующий день и опять узнал, что он остался в госпитале, я уже тогда решил позвонить его жене и Ахмеду. И меня удивило, что оба они сказали, что это серьезно. После этого я поговорил с Сашей по телефону и попросил сделать заявление в полицию.
Вопрос Конвея: Когда вы узнали, что его состояние ухудшается?
Ответ Березовского: Я в это время был еще за границей. Я думаю, что это было в районе 9 – 10 ноября, и после этого я сразу полетел в Лондон и уже встретил его в клинике. Его состояние не показалось тяжелым. Только, конечно, меня удивило, что лицо уже стало такого желтого цвета.
Вопрос Конвея: В какой он был больнице, когда вы его впервые увидели?
Ответ Березовского: Это была первая больница, Барнет. На севере Лондона.
Вопрос Конвея: Вы знаете, каким был его первый диагноз?