Сегодня, когда высокую русскую культуру официально третируют как соучастницу "свержения законного монарха" в 1917 году, ничто в России не ограничивает наших крайностей. Система РФ сегодня – это нация-контрафакт, не более. С объединенными нациями человечества ее не роднят ни нормы, ни хотя бы осторожность. Что еще сдерживает Россию, если не Путин?
глосса в: В любой власти есть интуитивное и часто неверное представление, каким станет ее конец. Финалистские ожидания Кремля банальны: упадок моновластия, контролирующего сырье, торговлю, бюджетников и резервы. Уйдут из-под контроля Элиты, а ропот масс перерастет в революцию или бунт. "На улицы Москвы выйдут не тысяча человек, а миллион, и власть падет", – эту чушь здесь повторяют как мантру. Но беда всегда приходит с другой стороны.
Сегодня в Систему РФ вбивают чуждый ей "традиционализм" – так сборщик рухнувшей прошлым летом ракеты "Протон-М" заколачивал молотком датчики скоростей. В порываниях власти сквозят ничуть не консервативные мечты – наказать, уязвить, сделать больно.
От правки закона об НКО до разгона РИА "Новости" видно было желание унизить лояльные среды.
Цель причинить боль не кому-нибудь, а сперва лояльным, вернулась в московскую политику впервые с тридцатых годов ХХ века.
Обвал вышиб одну из опор геополитической респектабельности РФ. Что в результате? Наметилась расцепка внутренней политики с внешней торговлей.
Финансиализированная власть-экономика Системы РФ теперь стала ее затруднением.
глосса г: Путин будет последним в России, кого понимали на Западе. Когда Путин уйдет, та часть мира, которой интересна Россия, утратит код к ее пониманию. Мир найдет нас заново непредсказуемыми, а мы – шоковую реальность мира, о которой не хотели знать. Система РФ заслоняет мир от ее населения. А Путин у власти так древен, что усыпил наш интерес к планетарным переменам. Его уход столкнет РФ не в распад и не в демократию, но в шокирующую импровизацию. Чем тогда станет послепутинская система?
Возможно даже, что и тогда шефом останется Путин – такое бывает. Хуан Доминго Перрон (на которого Путин похож отдельными мелочами политической карьеры) вернулся и правил уже постперонистской Аргентиной. Правда, это подвело нацию к военному перевороту и самой жуткой из диктатур в ее истории. Путин тоже мог бы стать у руля постпутинской Системы, но какой ей быть?
Система РФ планетарна. Выпадая из мира, наша государственность ищет, как снова стать нужной. И если блеф внутри страны затруднен, она ищет пути для экспорта блефа вовне.
Опасно стать презренным, побывавши великим. Блистательная Команда контролировала пространство РФ и само будущее этого пространства. Продавая сырье, Команда капитализировала себя. Изгнав время из жизни страны, она одна теперь отвечает за истоки российского поведения перед миром. Собственник ресурсов России и хозяин любого их перераспределения, Команда гарантирует миру мягкий переход в постпутинское будущее. Но страна живет вне представлений о будущем времени. И как только гарантия сдержанности РФ отзывается, сырье начинает легчать.
Всего лишь торгуя сырьем, Система РФ выглядит слишком азартной! Имидж обслуживал капитализацию материальных активов, и крах активов нематериальных обрушит кредит.
Нашим попыткам ответить "реалполитически" дадут реальный отпор. И сформируется обширный очаг мирового конфликта, о котором пока рано говорить.
Теряя интерес к России, Европа не откажется с ней поиграть. Блеф с соглашением об ассоциации Украина – ЕС – пустячный, однако плохой симптом. Шок столкновения с миром непременно толкнет к импровизациям на глобальной сцене с последствиями, не представимыми для нас и мировых игроков.
Как бы Системе РФ еще раз продать себя – и кому?
О том, сколь крепок код Системы без пользовательского контента
Дополнение двадцатое к главе
О том, полезны ли крепости, и многое другое, что постоянно применяют государи
Понятие "исторического кода России" – словарный хит сезона. Код велено охранять, как государственную казну. Любопытным предлагают декодеры вроде Валдайского форума. Между тем истинных оснований Системы РФ не принимают всерьез.
глосса а: На Валдайском форуме 2013 года понятие "код" оставалось хитом от первого до последнего дня. Абдулатипов говорил про "этнический код", Проханов – про "код цивилизационный", Путин – про исторический код. Но где код, там на виду абракадабра, намеренно оставленная кодировщиком. В Системе РФ не верят в то, что видят.
Здесь верят в секретные данные, оплаченные из тайных фондов и никем не проверенные. Здесь верят в отчеты закрытых исследований – их кладут в сейф, не читая. Здесь верят, что вся опубликованная информация нечиста, ибо в нее внедрена вражеская абракадабра. Заговорщику не важны знания о реальности – нужен радист-шифровальщик, знающий, как ввести код. Валдай построен как дешифратор Путина, 3D-декодер его для Запада. С подчеркнутой простотой кульминации: господа, перед вами Владимир Путин, Президент РФ! Задавайте вопросы и вырабатывайте свое мнение.
глосса б: Всякий шаг тому, кто пытался понять истоки российского поведения, дается с напряжением. В аналитика летит пыль западных терминов и знакомые имена институтов. Любому эксцессу Кремль выищет прецедент вне России, отсылая к казусам, мало подходящим к случаю. (Их подбором заняты несколько референтов, сильно пьющих.) Дорогой ценой поддерживается аналог государства с правом европейского типа и массой ненужных выборов: общенациональных, думских и президентских, муниципальных и городских. Но и они не дают вам ключа к неожиданностям. Местные выборы в якобы консервативной стране не обнаружат тренда будущих думских выборов, если те вообще еще будут. Десятки партий, идущих на выборы, не имеют позиций и не заботятся о политической репутации. Их собственники-политтехнологи дают откровенные интервью о том, для чего их придумали и за сколько готовы продать властям.
Непрозрачность обеспечена тем лишь, что устройство Системы РФ не принимают всерьез. "Сорвать покров" с тайны нельзя, раз покрова нет. Заглянув в сейфы власти, будущий историк не найдет ничего, кроме схем поглощений, глобальных спекуляций на инсайдерской информации и многих-многих тонн распечаток телефонной прослушки.
глосса в: Противнику Системы РФ не дешифровать то, с чем он сталкивается. Ему не дадут ни выстроить легальное сопротивление (подрываемое полицией и ТВ-троллингом), ни различить сильные места власти от слабых (ведь и сама власть их не опознает). С кем бороться – с "хакером Хэллом" (псевдоним некоего отдела мерзавцев)? С концерном правды Дмитрия Киселева? Со спецслужбами и охранными структурами? С чем он имеет дело – с государственным hard’ом или с гоном безвестного тролля, мотивы которого ничтожны? Все хулиганство легитимировано "государством", но и с ним не поспоришь – Система РФ не несет ответственности за свою легитимность! Все собирательно отсылается к "Путину", о чем сам Путин знать не желает.
Оппозиции остались dislike.
Зависит ли масштаб Путина от его почитателей?
Дополнение двадцать первое к главе
Как надлежит поступать государю, чтобы его почитали
Путин делал все рекомендованное Макиавелли, чтобы внушать почтение: "военные предприятия, необычайные поступки, увеселения народа праздниками и зрелищами". Но основа неуязвимости Президента – его ощутимая масштабность. Уход Путина или утрата им масштабности поведет к шоку реальности и попыткам воспроизвести масштаб.
глосса а: Путин – крупнейшая авантюра русского государственного мышления, в нем таится множество его тем. Президент драматичен, что явно угадывается. Финал не состоялся еще, но финал будет – яркий, ослепительный, мировых масштабов финал.
Конечно же, дело не в стенах Кремля и не в Администрации Президента, а в метрике русского пространства, диктующей свои условия держателю. "Имперскость" в данном случае – внешнее и ложное объяснение. Империи не воспроизводятся вслед за тем, как иссякли, тогда как русское пространство власти воспроизводимо. Сегодня оно имеет вид Системы РФ, и завтра, скорее всего, будет действовать сходная модель государственности.
Россия много раз проходила через обвал и несет в привычках (даже в нелепом ее "региональном устройстве") шрамы государственных катастроф. Не проговоренные вслух, они отчеканились в неврозах власти и в линии ее границ. Но главное все же масштаб. Управляя РФ, имеешь дело с масштабом России, а он не просто площадь ее территорий.
Вызов тому, кто работает с масштабом России, – это колоссальная перегрузка для человека у власти. Центральное положение Команды РФ создано ее опытом балансирования среди вызовов на разрыв.
Это не извращение и не перверсия; это скорее накладки все той же русской трансверсальности. Но отсюда же подмена управления лояльностью. А далее подгонка русских под стандарты лояльности, что кончалось плохо всегда.
Кремль правит тем, чем управлять в обычном смысле нельзя, и люди, которые этим заняты, также не те люди, которым в обычном смысле можно довериться.
Место Путина в розе разломов Системы, и он, как столькие до него в Кремле, не выносит перенапряжения. Но если силы Системы РФ и разорвут его в будущем, пока что этого не случилось. Масштаб Путина все еще делает его сильней претендентов, и сомасштабного претендента нет.
глосса б: Система не извлекла урок из прошлых крахов своей мировой стратегии; ее опыт копится необдуманным в неизвестных местах. Где эти места опыта и успеем ли мы их вскрыть?
Фундаментальное свойство Системы РФ в том, что она а) в любой момент может стать неожиданно радикальна и б) по неясной причине не берет рисков в расчет.
Внешняя политика постсоветских государств сформирована извне, былой политикой Запада в их отношении. Политика России сложилась из суммы мод на стратегии Запада в роли стратегического эталона. При обвале 1991 года внешний фактор вмялся вовнутрь, и по сей день наша политика реагирует, враждуя со штампом, который ее оттиснул.
Действию именем "Великой неделимой России" вечно необходим фантом "Коварного единого Запада". Россия не смеет вырабатывать полномасштабную государственную стратегию, ибо место стратега в ней сдвоилось с образом заговорщика. Сам Путин и тот избегает занимать это место.
Внешнюю политику Системы РФ надо описывать как антиэкспертную, проводимую вопреки знаниям о себе и о мире. Близящаяся смена статус-кво отдает нас на растерзание нашим страхам, но не вернет знаний о мире. Эпоха затемнения глобальной среды оставляет Системе РФ лишь невыгодную функцию генератора хаоса. Состояние мира стремится к канунам Первой войны Четырнадцатого года, хотя военный сценарий все еще не обязателен. Этот Второй Четырнадцатый похож на своего знаменитого тезку пока только бессилием наций найти для новаций безопасную рамку.
Уже теперь планировщику важны сроки конца стабильности. Системе РФ нужна стратегия подготовки к сбою и отключению ее привычных практик. Решения будут приниматься практически моментально. Когда только выяснится объем беды, даже вульгарность нынешних политиков нам покажется излишне утонченной.
На чей масштаб вправе рассчитывать те, кто завтра будет вынужден что-то срочно предпринимать? Ничего, кроме Системы РФ, им неизвестно, и ничего масштабнее представить им не дано.
О государях, подающих советы
Дополнение двадцать второе к главе
О советниках государей
В Системе РФ советники правителя неважны, хороши они или плохи. Все важные государственные советы правитель сам оглашает советникам. Правителя с четкой дикцией тревожит не скудость умов, а бедность форматов, в которых можно блеснуть.
глосса а: Валдайский форум 2013 года, ввиду его шумного эха, стоит рассмотреть поближе.
Форум задумывался в ситуации начала 2000-х, в обстановке коммуникационной непроходимости для всего, что новый режим хотел о себе сообщить. Всех интриговал путинский Кремль, но никто не хотел его выслушать. Успешная, динамичная Команда не могла донести свои намерения до целевых групп на Западе. Валдай стал одной из программ деблокирования Кремля с целью смягчить западное непонимание.
Непонимание Системы РФ легче всего было свести к непониманию Путина. Так оно сведется к единственному вопросу: Who is mister Putin? А это вопрос управляемый, и ущерб от него лимитирован характером персонажа.
Вопрос подсказал ответ. Нужно место, где Путин, отвечая на вопросы о Путине, транслирует сам себя как message. Путинский нарратив создавался самими западными колумнистами, и речь не о коррупции, а о рефлексии в заинтересованном модусе. Но такая рефлексия наощупь найдет маршрут. Валдайское сообщество транслирует сообщение о Путине так, что эталон всегда предсказуемо свеж, но и загадочность его не страдает.
Чтобы не возникал вопрос – а зачем мы, собственно говоря, столько обсуждаем Владимира Владимировича Путина?
глосса б: С середины 2000-х на Валдае появляется вопрос-симптом Путину: "Пойдете ли еще на один срок?", "Уйдете ли в конце второго президентства?" и "Кто ваш преемник?" Медийно обычный вопрос, и журналисты должны его задавать. На Валдае такие вопросы задают аналитики – не видя, что вопрос к политику-игроку о его игре есть предложение поиграть с собой. Предсказуемость Путина генерируется, таким образом, предсказуемостью реагирования на него.
Игрок Валдая – "политолог" как сервисное лицо, подающий Системы. Он не владеет предметом дебатов, напротив – это предмет предлагает ему поведение. Сохраняя статус аналитика, гость Валдая присоединит к нему шарм дегустатора Путина – он капельку сам игрок, капельку сомелье. Путинскую ауру смакуют здесь, как доподлинную реальность.
глосса в: Самопредставленный Путин на Валдае весьма впечатляет. Вот он, перед вами – государственное тело реальности, полное сил и незаменимое. Суверенитет РФ – это и есть он сам. Уровнем ниже те, о ком он ехидно спросил у Проди: кто эти, в зале, – хищники или травоядные?
Автору вольно быть шире собственного сюжета. Сочиняя рамки, шеф Валдая сам над ними посмеивается. С одной стороны – "не нужны разрушители, не нужны хунвейбины". С другой стороны, он мило воркует с плюшевыми хунвейбинами – Рыжковым, Собчак и Пономаревым. Показывая, что если рамки и есть, они его личная прихоть. Сегодня нет нужды в этих рамках для этих людей; но они от него не уйдут.
Власть не ведет диалога с оппозиционерами или с лояльными ей. Это не сигнал им о свободе, а сигнал об их незначительности на будущее.
Теперь Система РФ выглядит как его личный шедевр. Автору не нужны универсальные принципы, и те отклоняются. Демократия для Путина не ценность, а оргтехника – средство обнулять статусы ненужным людям. Этот глоток свободы только для него одного. Решив быть хозяином России, а не лидером, он взялся за утомительный труд, от которого изнемог еще Сталин (тот жаловался Симонову – "меня превратили в факсимиле"). Путин ускользает от труда, не теряя хозяйского места. В этом его игра. Maître du Jeu – хозяин игры судьбами как исключениями и правилами, как бы в шутку. Но шутки Путина вам лучше принимать всерьез.
Перед нами душеприказчик меритократии – Автор, концептуально равный Системе. Сегодня ты правило, завтра ты исключение. И решает это не слепая фортуна, а он. "Россия – вот судьба!" – отчеканил Проханову Президент. Автор един с Россией, без него история РФ лишена развития. Не загадывай, что будет потом, – там концовка, а далее ничего. С Автором уйдет и фортуна.
Но Валдай оставляет еще пару-тройку страниц для послесловия и примечаний.
Как избежать журналистов
Дополнение двадцать третье к главе
Как избежать льстецов
Двадцать лет эволюции российских СМИ привели их к стерильности. Любое массмедиа правящая Команда рассматривает как придворный театр, нанятый ею или кем-то чужим. Презирая политическую публичность, правящие стали целевой аудиторией для своих СМИ. Они пожирают собственную рекламу, сидя в полупустом темном зале.
глосса а: Россия и ЕС как субъекты международного права стартовали вместе: Союз денонсировали декабрем 1991 года, Маастрихтские соглашения подписаны в январе 1992-го.
Европейское объединение – это задолго прорабатываемый проект с внезапной премьерой: крах Востока заставил Запад искать место для объединенной Германии.
РФ и ЕС – империи финала. Они обрывают историю, ставшую слишком опасной. Но в Берлине и Москве речь шла о конце разных историй.
В Европе – истории войн между нациями, геноцида и борьбы за гегемонию. РФ снилась сказка с хорошим концом в мире без принципов и идеалов.
Оттого Евросоюз стал триумфом мастеров дискурса и дебатов в СМИ. Историки public philosophers не имели прежде такого влияния, как в эпоху Маастрихтских соглашений. Колумнисты прокладывали пути для государственных и деловых кругов.
Здесь сходство заканчивается – Россия возникла без дебатов о России, под звонко-пустой журнализм перестройки. Система РФ непрерывно болтает, но о себе самой упорно молчит.
глосса б: Не секрет, все СМИ что-то искажают. Это сглаживается проверкой данных, журналистской работой в конкурентном поле. Класс качественных СМИ устанавливает стандарты достоверности, дорожа своим статусом. В России такая схема массмедиа отчасти сломана, отчасти неизвестна. Наблюдатель в РФ найдет медиа, стилистически мало отличимые от западных. Но при попытке отнестись к их данным всерьез он попадет впросак.
Массмедиа РФ являются ценным источником лишних данных о Системе РФ. Это склад произвольных обобщений на языке, составленном из аллюзий, парафраз и советских анекдотов.
На Западе новость считают достоверной потому, что она получена из СМИ, а не от заинтересованного лица; в РФ – наоборот. Здесь убеждены в том, что материалы СМИ исходно ложны, поскольку некоторые из них "заказные" (сам Путин не упускал случая это подчеркнуть).
Релиз ньюсмейкера всюду рассматривают как менее надежный источник, чем публикацию о нем же в медиа; в РФ – наоборот! Здесь скорей отклонят данные на основании, что их взяли из СМИ. В среде профессиональных журналистов РФ высмеивают идею "объективной информации" как таковой; это считается хорошим тоном.