Мединский: Я встречался с несколькими авторами. Пожалуйста, пишите сценарии, участвуйте в конкурсе. Когда я вышел из кинозала после премьеры "Легенды № 17", сразу позвонил Верещагину: "Леонид Эмильевич, Вы сделали такой хороший фильм о хоккеисте Харламове, не хотите ли сделать хороший фильм о футболисте Яшине?" На что он, в духе известного анекдота, ответил: "Вдохновения нет". - "А Вы поищите!"
Культура: Не выльется ли эта затея в тусклое подражание "Легенде…"?
Мединский: Пока говорить рано, сценария нет. Главное - не делать классический "байопик". В чем продюсерская правильность "Легенды…"? Фильм должен быть основан на конфликте. Верещагин засунул в эту картину кучу конфликтов: советские - канадцы, Харламов - тренер, Тарасов - инструктор ЦК, Харламов - мама, Харламов - девушка, Харламов - чебаркульская команда… Выявить интересный конфликт и разрешить его - непростая задача для сценариста.
Культура: Мало того, кто-то должен полюбить Яшина, как Верещагин любит Харламова и всю эту историю 1972 года.
Мединский: Ну, без любви вообще хорошее кино не получается. Да и книги, и музыка, - везде нужна любовь.
Культура: Вот именно поэтому: надеетесь ли Вы, что система госзаказа в обновленном виде сможет работать так же удачно, как зачастую она работала в советские времена? Когда требовалось снять кино о жилищной проблеме, и появлялась комедия "По семейным обстоятельствам". Не придут ли за бюджетными деньгами циники, которым все равно, что и о чем снимать?
Мединский: Надо возвращать нормальную работу со сценарием. Еще недавно министерство давало финансирование по одной только заявке, а это неправильно. В советские годы шла постоянная многоступенчатая работа с авторами. Это можно называть цензурой, а можно - тщательным отбором алмазов из руды.
Культура: Итак, Вы убеждены, что госзаказ необходим?
Мединский: Глупо давать деньги просто так. Мы хотим получить услугу и готовы ее оплачивать.
Культура: Представляете, как сейчас заорут: услугу?! Мы ему - услугу?!
Мединский: Не мне, государству. Скажем, государство хочет получить фильм о войне в Афганистане. Мы объявили тему и сказали, что готовы профинансировать подобное кино, давайте хорошие сценарии. Заказ разместить не удалось. Хороших сценариев не было. Зато самотеком пришло 120 заявок на тему вампиров. Темные миры, параллельная реальность…
Менеджмент и "совесть нации"
Культура: Питчинги и штрафы отчасти заслонили главное культурное потрясение минувшего лета - реорганизацию подведомственных вашему министерству НИИ. Были такие тихие заводи, куда десятилетиями никто не заглядывал…
Мединский: Никто и никогда. В питерском РИИИ мне честно сказали: "К нам, кажется, один раз заходил Соломин в бытность его министром, в начале 90-х. С тех пор мы живого министра не видели".
В каждом НИИ в среднем по 300 научных сотрудников. При этом рабочих столов - от силы 15. Остальные сотрудники находятся в творческом поиске. Три четверти работают по совместительству, причем в десяти местах одновременно. Темы научных работ - хоть отдай Жванецкому читать со сцены. Например, "Философия зайца". Это тема многолетнего исследования в одном из НИИ. Не знаю, о каком зайце речь - мартовском, трамвайном, но уже много лет им занимается группа научных сотрудников за бюджетные деньги.
Президент РАН о существовании этих институтов даже не догадывался. "У Министерства культуры есть свои НИИ? А что они делают? И сколько их? Один?" Я говорю: "Пять". "Такого не может быть! Я знаю все НИИ в стране". Вот замаскировались!
Культура: В соответствии с известной русской пословицей, которую Путин, кстати, недавно, цитировал, связываться с НИИ - все равно, что стричь свинью. Визга много, шерсти мало. Визга, действительно, уже выше крыши. А какова шерсть? Ради чего Вы все это затеяли?
Мединский: Я затеял это исключительно из принципа. Считаю, что наука в сфере культуры развиваться может и должна. И мы должны создать для ученых все условия. Интересная, хорошо оплачиваемая и востребованная работа, а не та профанация, которая существовала до сих пор.
Культура: Минкульт нуждается в науке?
Мединский: Конечно. Министерство заказывает немало исследований. Но, по данным 2012 года, все пять НИИ освоили в совокупности менее 10 % бюджета, отпущенного на науку. 90 % идет на сторону. Наши институты зачастую даже не знают о существовании этих заказов.
Культура: Какая же им выгода - не знать?
Мединский: Просто не умеют работать, не хотят, не интересуются. Руководители НИИ, по идее, должны жить в министерстве, выцарапывать эти заказы, утверждать научные планы. Мы не против инициативных исследований, мы очень даже "за", но ты приди и скажи: у нас находится в серьезной проработке история русского искусства. Эту "Историю…" один из наших НИИ разрабатывает уже многие годы. За десять лет издали два тома из планируемых двадцати… Скажите: "У нас есть наработки, мы готовы в два года эту многотомную историю закончить. Сделаем сайт, красивые видеопрезентации. Вот это и будет нашим госзаданием. Вы нас финансируете, а через два года получаете продукт".
Прежняя система госзаданий Министерства культуры была абсолютной профанацией. Департаменты даже не читали заявки, музей или театр что-то сам себе написал, проштамповал, финансирование прошло… Наиболее компетентными людьми в министерстве были бухгалтеры. Они решали, кому сколько дать. На мой вопрос, за что у нас получает деньги какой-то театр и почему именно эту сумму, профильный департамент говорил: "Сейчас мы свяжемся с финансистами - они объяснят". А финансисты: "Значит так, мы считаем по квадратным метрам, сколько ставок, сколько актеров, сколько дворников, сложная формула, коэффициенты…" Только сейчас мы, действительно, в реальности переходим к понятию госзадания. В кино уже перешли, дайте время - до всех доберемся.
Культура: Руководители подведомственных Вам НИИ - Трубочкин, Разлогов, Веденин, Клявина - ушли по разному, но факт: власть сменилась везде.
Мединский: Да. Александр Трезвов, директор НИИ реставрации умер. Единственное НИИ, к которому у нас не было никаких претензий. Веденин ушел на пенсию по возрасту, возглавляет научный совет НИИ природного и культурного наследия. Трубочкин ушел по собственному желанию, признавшись, что у него нет моральных сил реорганизовывать НИИ искусствознания. Сказал честно, мы пожали друг другу руки. НИИ культурологии: Разлогов - востребованный киновед, половину года проводит в зарубежных командировках, являясь отборщиком кинофестивалей. Плюс у него кафедра во ВГИКе и масса других обязанностей. А тянуть полную реорганизацию - это значит сидеть каждый день с девяти утра до девяти вечера. Мы с Разлоговым все это обдумали и расстались по-хорошему. Я попросил Малышева создать максимальные условия для его творческой реализации во ВГИКе, потому что Разлогов - умный и опытный человек.
Культура: Ну, и остается госпожа Клявина, которая заявляет, что все Ваши претензии к ней - ложь…
Мединский: У меня никаких претензий к Клявиной нет. Претензии у прокурора. В Российском институте истории искусства была проведена проверка финансовой деятельности. Есть вопросы по нецелевому использованию 19 миллионов рублей. Деньги не великие, я думаю, разберутся. Могу сказать только: когда директора подведомственного учреждения вызывают в министерство, надо приезжать, а не избегать встреч. И второе. Когда тебе говорят: "Мы полностью отдаем вам на откуп собственную реорганизацию", надо что-то предложить. Клявина в течение полугода не смогла предложить ничего внятного, ни одной бумаги толковой, ни плана, ничего. Стали вызывать в министерство - может, Вы нам устно расскажете? - прячется. Ну, прячьтесь дальше дома…
Культура: А что с приватизированными в РИИИ квартирами?
Мединский: Понятия не имею. Какая-то мутная история. Пусть органы разбираются, я этим заниматься не буду. Здание фантастической красоты, окнами на Исаакиевский собор, никто, вопреки слухам, отнимать не собирается. Пусть работают. Главное, чтобы работали, а не балду гоняли.
Культура: Идет череда громких и не очень отставок в культурной сфере. ГМИИ имени Пушкина, Большой театр, Политехнический музей…
Мединский: В цирке сменили все руководство: и Росгосцирка, и на проспекте Вернадского, и питерского - на Фонтанке.
Культура: Эта одномоментная смена караула - конечно же, не просто совпадение? В чем смысл? Вы выстраиваете какую-то определенную систему культурного менеджмента?
Мединский: Я просто выстраиваю систему менеджмента. Прежде ее не было.
Культура: Антонова не годилась для Вашей системы?
Мединский: Нет, Антонова не годилась. Это великий человек, я перед ней преклоняюсь, но в 91 год очень тяжело реорганизовывать такой огромный комплекс параллельно со строительством музейного городка. И уходящие силы, и устаревшие подходы, и абсолютно объяснимый консерватизм делают это невозможным. Мы нашли максимально мягкую и корректную форму: преемника Антоновой выбрали из списка, составленного самой Антоновой. Лошак, мне кажется, вполне справится с этой работой.
Культура: Ок. Пойдем дальше. Менеджер Иксанов чем не устраивал?
Мединский: Здесь к официальному комментарию мне добавить практически нечего. Объективно сложная ситуация внутри театра, много общественного раздражения вокруг этой ситуации. Сколько могли, мы ждали, что Иксанов справится с этим самостоятельно. Он хороший директор, вне всякого сомнения, опытный и умный, но, видимо,13 лет на одном месте… Просто тяжело разрубать гордиевы узлы, возникают какие-то связи, какие-то обязательства. Не случайно Наполеон говорил, что искусство управлять государством - это искусство не дать чиновнику состариться в своей должности. Нужна постоянная ротация. Надо переводить людей на параллельные участки, где они могли бы использовать свой прежний опыт, но при этом разрывались бы старые связи, появлялся свежий взгляд. Ни в коем случае нельзя выбрасывать специалиста на улицу. Поэтому мы двигаем людей по горизонтали и вверх. И с Уриным такая ситуация, и с Лошак, и с Трегуловой, и с Запашным, и с Полуниным.
Культура: Когда Вы смотрели в апреле "Прямую линию" Путина, какое человеческое впечатление произвела на Вас свара Антоновой с Пиотровским?
Мединский: Ну, это ерунда… У нас в кабинетах такие свары происходят…
Культура: В кабинетах, но не в прямом эфире на глазах у всей страны.
Мединский: Я считаю, в этой ситуации оба не совсем правы. Вопрос рассматривается под неверным углом: нет никакой коллекции Пушкинского музея и нет никакой коллекции Эрмитажа. Все экспонаты принадлежат государству, которое называется Российская Федерация. Поэтому ссылки на незыблемость музейного фонда, с одной стороны, а с другой, - на исторические права того или иного музея, являются абсурдом. Государство должно исходить из своих соображений. Если оно - в лице коллективного разума экспертов, чиновников, политиков - полагает, что выгодно, нужно и правильно воссоздать этот музей в Москве, он должен быть воссоздан. Если выгодно воссоздать его в Питере или в Твери, он должен быть воссоздан там. А если удобно, выгодно и правильно на данный момент ничего не трогать, а ограничиться созданием виртуального музея, значит так и следует поступить. Кстати, лидеры мировой демократии, когда требовалось воссоздавать музеи или создавать новые, перетасовывая коллекции, делают это совершенно спокойно. Посмотрите на Францию: Центр Помпиду, да и другие современные музеи возникали путем жесткой перетасовки. Часть экспонатов изымалась, что-то докупалось. Моя личная позиция: ликвидация Музея нового западного искусства в Москве была ошибкой, но скоропалительная попытка воссоздания - ошибка еще большая.
Культура: Собственно, вопрос мой был не о Музее нового западного искусства. На Ваш взгляд, к лучшему или все-таки к худшему, что такое затасканное в 90-е годы понятие, как "совесть нации", сегодня исчезло? Последними, кого так называли, были Сахаров, Лихачев, Солженицын. Все это, на мой взгляд, фигуры неоднозначные, местами даже сомнительные. Тем не менее, их объединяла важная вещь: способность заботиться не только о шкурных интересах. Теперь же народ привык, что деятели науки и культуры в большинстве своем не видят дальше собственного носа и готовы втянуть целую страну в частные разборки…
Мединский: Я с сомнением отношусь к термину "совесть нации". Для кого-то сегодня Юрий Шевчук - совесть нации. А для кого-то он просто мелет не пойми что. Кто-то скажет, что мой любимый беллетрист Борис Акунин - глас истины в последней инстанции. А я считаю, что он ничего не понимает в политике и в жизненных реалиях. Этакие письма Герцена издалека. Хотя талантливейший человек.
Так что претенденты называться "совестью нации" есть и сейчас. Зачастую с не меньшими основаниями, чем академик Сахаров. Но все это - натяжки, и хорошо, что к этому стали относиться с меньшей долей серьезности.
Культура: Вы - человек, в массовом сознании достаточно четко спозиционированный. Ваши взгляды определенны, высказываетесь Вы всегда очень конкретно, и одной лишь фразы: "Пусть расцветают все цветы, но не каждый цветок государство будет поливать" достаточно, чтобы не оставалось сомнений, с кем Вы, министр культуры. Поэтому, когда обсуждается казус Мединского - мол, он пришел на юбилей Улицкой и перепутал ее имя, меня больше интересует, что Вы вообще делали на подобном мероприятии, в компании Шендеровича и ему подобных. А то, что эти люди с радостью ухватятся за любую оговорку и растиражируют ее до состояния вселенской катастрофы, само собой разумеется.
Мединский: У Улицкой я оговорился с отчеством. Знакомы мы прежде не были, так что ошибка досадная, но вполне понятная. Больше вам скажу: я не знаю отчества Дмитрия Быкова, Захара Прилепина, Максима Кантора…
Культура: Кантор не обидится, если Вы перепутаете его отчество, - вот в чем разница.
Мединский: Так Улицкая и не обиделась. А Шендерович - человек, глубоко ментально нездоровый, он видит обиды и козни там, где их нет. Нельзя состоять только из желчи и ненависти - это вредно для здоровья. Мне нравятся книги Улицкой, и я искренне, без подготовки, без бумажки приехал на ее юбилей. Тем более что происходило все в нашей подведомственной Библиотеке иностранной литературы.
Культура: Отмечать день рождения российского писателя в Библиотеке иностранной литературы. Оговорочка по Фрейду…
Мединский: Заехал, произнес слова. Ну, отчество один раз перепутал. Мне подсказали, дальше я говорил правильно. После раздутой в интернете шумихи сама Улицкая мне позвонила, извинилась за хамство Шендеровича…
Культура: Степень раздутости свидетельствует о том, что за столом Вы оказались, мягко говоря, не с теми.
Мединский: Знаете, в "Единой России" я считался главным либералом, а теперь как министр культуры считаюсь чуть ли не главным на всю страну консерватором. Но к деятелям культуры я отношусь не в зависимости от их политических воззрений, а в зависимости от их таланта. Поэтому для меня не "западло" приехать на день рождения Улицкой и сказать, что Акунин мой любимый писатель-беллетрист. Но когда Акунин занимается политикой… Не надо, лучше книжки пишите. А то, если хотите, приходите ко мне в министерство, сядьте рядом, я вам с удовольствием дам какое-нибудь поручение, нужное и важное для русской культуры. Попытаетесь сделать нечто конкретное и увидите, что здесь нет никаких упырей кровавых, которые думают только о цензуре. Мы искренне работаем для того, чтоб стало лучше. Попробуйте с нами.
Я ведь пригласил Ирину Прохорову возглавить Общественный совет министерства. Давайте, поработайте практически. У меня каждый день найдутся 15 минут для разговора с главой Общественного совета по всем вопросам. Что мы делаем неправильно, подсказывайте. В чем суть оппозиции? Вы должны указывать на наши ошибки, чтобы вместе их исправлять. Мы будем вам благодарны, даже отдадим вам часть власти. Но - нет, Прохорова очень занята. А Денис Мацуев, который массу полезного делает в Общественном совете, видимо, занят меньше?
Культура: Интересно, какой талант Вы цените в Прохоровой?
Мединский: Она не деятель культуры, она культменеджер. Постоянно заявляет, что в культуре многое делается не так, проекты надо реализовывать иначе, подход к управлению должен быть другой. Я сказал: все Ваши идеи обсудим, что утвердим - будем реализовывать, даже авторство поставим - копирайт Прохоровой. Увы, ей это, видимо, не интересно.