Во-первых, домысел или миф не должны противоречить большой исторической правде, логике событий. Во-вторых, они не должны противоречить базовым цивилизационным ценностям, включающим в себя и гордость за свою историю, за свою страну. С этой точки зрения какая разница - было героев-панфиловцев 28, 50 или 130? Хотя, кстати, есть данные, что тот плакатный образ, запущенный в советскую пропаганду в 1941 году, имел вполне реальные основания. Но, как бы то ни было, независимо от цифры образ 28 героев-панфиловцев более чем правдиво, объективно и исторично отражает героизм наших воинов в битве за Москву. Что касается "черенков от лопат", вы знаете по этому поводу позицию Михалкова: снимал не документальное кино, а "военную сказку-притчу". Здесь работают законы другого жанра.
Но меня с этой точки зрения еще больше разочаровал недавний фильм "Шпион". Там тоже объясняют, что снимали "сказку". Обидно, ведь и актеры замечательные, и отработали хорошо, и режиссерские и технические решения, на мой вкус, интересные. Но все впечатление портит ложный "историзм", когда в угоду "сказочному сюжету" искажаются реальные события, их логика, тем более такое трагическое и определяющее для нашего культурного кода событие, как Великая Отечественная война.
Хочу обратиться к деятелям искусств. Если вы делаете "сказку", то не привязывайте ее к реальным, но искаженным вами историческим личностям, замените их такими же вымышленными персонажами, хотя бы как у Абуладзе в "Покаянии" или у Захарова в "Убить дракона". Поверьте, ваши аллегории выглядят гораздо более органично, когда в них задействованы орки и гоблины, эльфы и гномики или уж совсем канонические Чеширский кот и Мартовский заяц. Во всяком случае, это более естественно, чем когда на сюжет в стиле фэнтези наложены конкретные исторические персонажи, и вписан этот сюжет в знакомый исторический контекст.
- Как вам представляется практическая реализация культурной политики? Какие эффективные политические инструменты вы видите между цензурой сусловского образца и безынициативностью государства?
- Цензура - ни в коем случае. Это омертвляет культуру. В конце концов, мы это уже пробовали, и плохо закончилось. Государство должно сформировать идеологию, элиты должны сформировать идеологию. И дальше в рамках этой идеологии оказывать системную поддержку. Для этого нужно сформулировать свои стратегические цели, а наше государство не хочет или просто боится свои стратегические цели формулировать.
Цель должна быть понятна: допустим, восстановление единого союзного пространства хотя бы на базе экономического союза с максимальной политической интеграцией РФ, Украины, Белоруссии и Казахстана. Вот понятная цель хотя бы, допустим, на ближайшие десять лет. Дальше просто. Все, что идет в рамках этого, - единая история, общие учебники, строительство домов дружбы, - все во благо. И так каждый день, тысячу раз по тысяче разных важнейших системообразующих вопросов.
Иначе тогда… зачем? Зачем жить? От чемпионата до чемпионата Европы по футболу? Это не масштаб России. Чтобы всенародно мечтать о втором месте на ЧЕ после четвертого, такая огромная, сложная, многомерная страна не нужна. Тогда лучше разделиться и существовать в своих бельгиях. Иначе будет несоответствие формы и содержания. Страна такой формы, как Россия, должна иметь соответствующее содержание.
"За Смоленском в 1611 году не стоял никто. Государства как такового уже не существовало!"
- "Стена" - мой первый опыт художественной книги. Так получилось, что этот роман посвящен Смоленску. Конечно же, в целом он посвящен не только вашему древнему городу, но и всей России. Но так сложилось, что действие книги сконцентрировано вокруг крепостной стены, фотография которой, датированная началом XX века, вынесена на обложку. За стеной просматривается ансамбль Московского Кремля. Сознательный фотомонтаж! Трижды в своей истории Смоленск выполнял функцию стены, на которую накатывались и разбивались притязания врагов России. Щит, прикрывавший сердце России.
В январе Дмитрий Медведев подписал указ о проведении в нашей стране Года российской истории. В этом году мы отмечаем 400 лет со дня окончания Смуты, 200 лет победы над Наполеоном, 70 лет битвы под Сталинградом… И каждый раз Смоленск оказывался на пути армий, в состав которых входили народы большей части континентальной Европы. Кого только не было в войсках Сигизмунда! В 1609 году под Смоленском стояли поляки, венгры, немцы - самая ударная сила польской армии, запорожские казаки, даже французы…
В романе стена сначала фигурирует как фортификационный объект, не более чем кирпичная кладка. Именно поэтому сначала она выведена в повествовании с маленькой буквы, а в конце книги Стена уже пишется с большой буквы. Стена - главное действующее лицо. Стена в сердце и в умах каждого защитника города и страны. Стена - это люди.
Как публицисту мне непонятно, почему в массовых школьных учебниках не упомянут эпизод героической обороны Смоленска 1609–1611 годов. Смоленск в 1812 году - упомянут, Смоленск в 1941 году - всего в двух словах. Это - результат нашего общего безразличия, пренебрежения к собственным корням. Если взять Смоленскую оборону в Смутное время, - на мой взгляд, по страстям и героизму это событие, простите за вульгаризм, гораздо круче, чем Сталинград, блокада Ленинграда и Брестская крепость в одном флаконе! Речь не идет о масштабах боев и жертвах, проявлениях подвига русского духа. Я говорю о другом. За каждым из городов-героев стояла Москва, их защитники верили в поддержку мощного государства и были убеждены - про них не забудут. А за Смоленском в 1611 году не стоял никто. Государства как такового уже не существовало.
- Как писалась книга?
- Тяжело. Три года. История создания "Стены" простая. Мои коллеги рассказали о Смоленской обороне 1609–1611 годов, про которую я точно так же, как и многие другие люди в нашей стране, ничего не знал. История меня потрясла. Кстати, у Карамзина события в Смоленске описаны достаточно публицистично, и мне подумалось, что их нужно преподнести ярче. И в итоге получился не очередной "Миф о России", а целый роман. Но сначала я написал сценарий - мне показалось, что работать в сценарном жанре проще. Я показал его Никите Сергеевичу Михалкову. Он прочитал и сказал: "Знаешь, тема потрясающая, но сценарии так не пишут. Нужно переработать"…
Пока рано говорить об успехе моего литературного опыта, но в Москве книга продается, превосходя самые смелые ожидания.
- На развороте "Стены" идет перечисление событий XVII века. И вдруг - неожиданность: "Родился д’Артаньян". Этот факт явно выпадает из общего контекста исторических событий, описываемых в романе…
- В детстве мы изучали историю Франции по д’Артаньяну. В результате историю Франции - я имею в виду массовое сознание - знаем лучше, чем историю России. Однажды я спросил у студентов МГИМО, как звали трех мушкетеров, их "партийные" клички. Отвечают, не задумываясь. Вспомнили даже имя короля, хоть и возникли сложности с нумерацией. "А теперь, - говорю, - вопрос на засыпку: назовите хотя бы одного государственного, военного или религиозного деятеля России той эпохи". Молчание. "Даю подсказку - Минин и…". Удивляются: "А что, они жили в то время?". Какие там патриарх Гермоген, митрополит Филарет, воевода Шеин?! И это лучшие студенты!
О романе Дюма с исторической точки зрения даже говорить смешно. Но он сделал великое дело, создав романтический миф о прекрасной Франции. Посмотрите кино про мушкетеров - там неправда все, начиная от формы мушкетеров, "видов" Парижа и заканчивая фехтованием. Один из моих консультантов, специалист по средневековому фехтованию, много интересного рассказывал о специфике боя того времени: "Возьмите шпагу мушкетера и попробуйте ею драться. Это в принципе невозможно и бессмысленно!"
Конечно же, "Три мушкетера" - не научный труд. Но я пытался быть объективным с исторической точки зрения и старался максимально избежать вопиющих ошибок. Например, помощника воеводы зовут Лаврентий, и он носит круглые очочки. Не случайно, конечно! Я даже стал специально выяснять, были ли очки в то время, или нет. Были! Правдоподобная деталь.
Мне очень нравится, как блестяще Акунин пишет исторические романы. Искренне ему завидую, читаю "Беллону", слезами обливаюсь, хотя и стараюсь быть в описании предельно точным. Мою книгу редактировали два серьезных рецензента - дьякон Андрей Кураев и протоирей Владимир Силовьев. Они нашли миллион ошибок, очень долго правили текст, а затем совершенно неожиданно заявили следующее: "Вот теперь у тебя книга лучше, чем у Акунина". Для меня Акунин - идеал! "А ты "Пелагию" читал? Это же ужас какой-то! Человек, который имеет хотя бы малейшее представление о церковной жизни, ничего подобного не напишет! Ошибка на ошибке, ляп на ляпе". Я ответил, что "у Акунина не было таких рецензентов, как вы".
- Есть ли прототип у смоленского "д’Артаньяна"?
- Мой герой не дворянин, а стрелец. Но суть дела не меняется, это реальный исторический персонаж. В "Стене" фамилии многих действующих лиц взяты из летописи, ряд эпизодов соответствуют подлинным историческим событиям. Штурмы, подземная война… Мне не нужно было ничего выдумывать про подвески королевы. У нас свои подвески! В чем специфика российской истории? У них интрига, где и какие бриллианты и с чьей, простите, ляжки. А у нас цена каждой интриги - тысяча квадратных километров.
Не стоит забывать и о том, что "Стена" написана в жанре исторического детектива, который в чем-то напоминает роман Умберто Эко "Имя Розы". Я пишу об убийствах, коварстве, предательстве, и читатель ни за что не догадается, кто предатель. Виктор Ерофеев любезно согласился прочитать книгу и написать к ней предисловие. Он признался (чем мне очень сильно польстил), что дочитал роман до конца, но так и не угадал развязки. Я понял, что оказался прав. В нашей беллетристике предатель - Плохиш, он таким родился - с бочкой варенья и коробкой печенья. Мои отрицательные герои, даже если и совершают предательство, все равно были и остаются разумными, инакомыслящими людьми. Они искренне думают, что поступают правильно, а Шеин - самолюбивый, тщеславный упрямец, который губит людей, и давно пора открыть ворота, потому что с Польшей жить гораздо выгодней, чем с Москвой. Польша - цивилизованная европейская страна, какая разница, как креститься? Гораздо интересней вопрос, с кем торговать и когда войти… в ВТО.
- Три мушкетера в романе Дюма разговаривают, как было принято общаться во времена писателя. А у вас?
- Я не пытаюсь сымитировать язык эпохи Смуты по двум причинам. Во-первых, тогда мне нужно закончить филфак; во-вторых, меня будут читать в XXI веке. Перекличка с современностью - часть замысла книги, поэтому я совершенно сознательно вставляю фразы из нашего времени. Но были и достаточно забавные моменты. Рецензент придрался, что у меня один из героев пообещал поляков в "сральне замочить". Понятное дело, русский человек в начале XVII века вряд ли использовал в разговорной речи французское слово "сортир".
- Как Вы относитесь к роли митрополита Филарета в истории, который вел предательскую политику. Ведь именно он виноват в том, что о героической обороне Смоленска забыли!
- Он хитрый был. Ловил момент, и не очень-то сильно гордился своей ролью в посольстве. С одной стороны, Филарет уговаривал Шеина сдаться. Но он же не принуждал его сделать это на тех условиях, которые смоляне считали бесчестными? В процессе торга Филарет де-факто занимал сторону Шеина, был его "крышей". Казнить такую фигуру фактически без суда и следствия - ежовщина чистой воды! Обидно другое: Ришелье знает весь мир, а Филарета - только российские историки. Ришелье правил за спиной Людовика, а Филарет - за спиной государя. Но если мы посмотрим на результат, то увидим: правление Филарета было более эффективным для России в плане территориальных приобретений и упрочения страны, чем правление Ришелье. Но мы ничего об этом не знаем, потому что у нас нет своего Дюма, нет Голливуда и правильного отношения к истории. У меня в детстве был любимый приключенческий роман "Наследник из Калькутты". Я его зачитал до дыр. Так интересно, захватывающе написано, но - не про нас. И я задумался, а почему ничего такого про Россию нет? Худо-бедно сделал что-то подобное.
Мифы войны и мира
Одним из бестселлеров последних лет по праву стала трилогия Владимира Мединского "Мифы о России". Талантливый публицист пишет обо всех наиболее распространенных мифах о России и русской истории, легко и изящно развенчивая самые устойчивые стереотипы. Недавно вышла новая книга Мединского "Война" - о мифах, которыми окружена Великая Отечественная. По наиболее острым темам книги автор ведет блог на молодежном сайте "МЫ".
Мы пришли к Владимиру Мединскому с острыми вопросами о войне, об исторической памяти и современной России .
- Владимир Ростиславович, как вы, историк, оцениваете роль Русской православной церкви в войне?
- Это бесконечная тема. Роль Церкви вообще трудно переоценить, а во время войны особенно.
Противостояние врагу ведь зиждилось на многом. Я не думаю, что люди умирали "за Сталина": когда у тебя брата убили - то тебе уже все равно. Гитлер не понимал, что в нашей православной российской цивилизации геноцид вызовет не рабское послушание, а остервенение.
Может быть, в случае с разумным протестантом террор подавляет сопротивление, а у нас это вызвало народную войну.
Вы знаете, сколько было воздушных таранов (таких как у Талалихина) в армии США? Ни одного - это же нерационально. А у нас это явление носило массовый характер. Не потому что хотели получить Звезду Героя (таран - это практически гарантированная гибель), а потому что остервенение народное было.
И таранов было так много, что мы знаем случаи чудесного спасения. Вот кончился боезапас и один из наших ребят таранит немца, причём делает это хитро - пропеллером отрубает рули, сам сажает самолет, а немец падает. А другой наш летчик, когда боезапас кончился, а немецкие бомбардировщики продолжали бомбить - догнал немца, пользуясь преимуществом в скорости, насел на него и стал давить, пока тот, по законам аэродинамики не упал в озеро. Это нелогичное поведение - человека переклинило, как в драке.
Православная Церковь давала мощную поддержку для такого героизма. Сталин уловил это. Есть известная история о Василевском: у него отец был священник, и он это скрывал по понятным причинам. А Сталин как-то спросил его:
- Поддерживаете контакты с отцом?
- Да, жив-здоров, живет в деревне.
- Священник?
- Да.
- Как вы считаете, образование церковное - есть от него польза?
Что тут ответить? И Василевский сказал:
- От любого образования есть польза!
А Сталин ему на это сказал:
- Попы - самое главное - учат, как понимать людей.
А потом, когда Василевский приехал к родителям, узнал, что в течение нескольких лет они получали деньги из Москвы.
- Как вы относитесь к изданию "История России ХХ век" под редакцией А. Б. Зубова?
- Книга Зубова - это не учебник, и к ней отношусь нормально. Более того, сам с интересом ее прочел. Там есть моменты, о которых я не знал и которые любопытны.
- Например?
- Довольно много интересного пишется о Церкви во время войны, о Зарубежной церкви, об эмиграции. Это любопытно. В то же время, когда о борьбе белоэмигрантского движения с фашизмом пишется чуть ли не в пять раз больше, чем про Сталинградскую битву - это коробит. Тогда книга должна называться не "История России", а "История белоэмигрантского движения в период войны".
Когда подвиг Александра Матросова расписывается детально, но основной акцент делается не на том, что это было проявление массового героизма, а на том, что это был башкир-детдомовец и сын алкоголика - осадочек остается.
- Должны ли быть такие книги в продаже?
- Любая трактовка имеет право присутствовать. Вопрос только в том, как к ней относится официальная наука, и как - государство. Если бы подобного рода книги получали гриф учебного пособия для школы, это попадало бы под классический термин 30-х годов "вредительство". Как точка зрения ученого "История России. XX век" имеет право на существование, но там есть ряд, лично на мой взгляд, грубых идеологических ошибок. Таких как, например, термин "советско-нацистская война".
- Вы сами не хотели написать учебник по истории?
- Учебник? Нет, у меня нет достаточного количества знаний по всем направлениям. Но войти в авторский коллектив, который будет наблюдать за учебником с точки зрения государственной идеологии - почему бы и нет. В написании учебника вопрос не в том, какие факты будут указаны, а как они будут интерпретироваться. Как с призванием Рюрика - никто не знает правды. Вроде Рюрик прервал династию Кия, но была ли вообще эта династия? А копья вокруг его мифического призвания ломаются триста лет.
- Вы за цензуру?
- Цензура нужна. Но только не "до", а "после". И не политическая, а нравственно-духовная. Требуется нечто вроде цензурно-общественного совета, в который включены представители от Президента, от Госдумы, от сообщества моральных авторитетов…
- По аналогии с Высшим аудиовизуальным Советом во Франции?
- Такой совет мог бы отсматривать какие-то вещи и говорить: "Мы считаем появление "Дома-2" противоречащим принципам жизни в нашей стране". И это предписание отправлялось бы на телеканал. Если канал его игнорирует, то, по требованию Совета, предписание отправляется в соответствующее министерство, которое решает - может ли канал, который такими вещами занимается, иметь лицензию на вещание. Три-четыре показательных порки - и у нас бы такая самоцензура включилась у продюсеров, что они сами начали думать - пускать ли эти сиськи-попки и все остальное на экраны.
Листал недавно книгу для детей - шведский общественный институт проспонсировал - книжка о какашках. Для младшего школьного возраста. Вот это что такое? Но что от них ещё ждать - у них "голубых" в церкви венчают.
У нас свои нормы, свои правила, у них - свои. Один мой приятель эмигрировал в Америку - сейчас же трагедия - идет новая скрытая волна эмиграции - и с придыханием рассказывает, как там хорошо… Но признает, что самое главное там - не заболеть и не попасть в какую-то переделку с юристами. Потому что если ты кого-то зеркалом машины задел (не сбил), то человек падает, ложится на дорогу, и заявляет: "Я умираю". И если ты не застрахован, то ты до конца жизни его будешь содержать.