Покинули остров пьяненькие гости за полночь. И почему в ту ночь не случилось там хотя бы слабенького цунами? Это был бы тот исключительный случай, когда локальное, прицельное бедствие пришлось как раз к месту и забросило эту компанию подальше от российских земель. И может быть, теперь эта ночь носила бы название Светлой. Но не случилось, как и многое позже. Видимо, мы пока еще недостойны таких природных и Божьих милостей.
Подобно депутату из Чувашии Леонтьеву, который назвал черным день избрание Ельцина председателем Верховного Совета. День 12 июня 1991 года, когда Ельцин стал президентом, с еще большим основанием можно было назвать следующим черным днем России. И он, к горькому сожалению, был не последним. Впереди страну ждали и черные вторники, и черные субботы, и черный август. Да и вообще в основном черные годы ельцинского президентства.
…Сбылись слова Николая Рыжкова, сказанные Горбачеву во время последней встречи: "Как только Ельцин изберется президентом России, он перестанет с вами считаться". Так и произошло. Рядом с союзными структурами появился параллельный центр власти во главе с еще одним президентом. Причем, в отличие от Горбачева, не бывшего фанатом власти, а лишь ее поклонником-любителем, Ельцин власть обожал. Его фальшивый пафос о защите советского конституционного строя в дни ГКЧП не мог скрыть того, что на самом деле его волновала лишь власть и безопасность собственной персоны. Известно, что задолго до этого события в случае угрозы был разработан план его бегства из страны с помощью американского посольства. А уж благополучие Горбачева и сохранность СССР, о чем он вещал, взобравшись на танк у Белого дома, заботили Ельцина меньше всего. Ведь если бы он стоял на позиции референдума 17 марта 1991 года о сохранении Союза, то обязан был, как президент республики - учредителя СССР, поддержать гэ-качепистов. Причем это давало ему почти стопроцентную возможность возглавить ГКЧП, а потом и Союз. О таких говорят - ловкачи. Ведь, выступая против путчистов, он тоже выиграл, но один. А все, в том числе и "спасенный" им Горбачев, проиграли. И Союз развалился. Он мог предотвратить эту катастрофу, если бы, повторим, думал не только о сохранении собственной власти. И, продолжая действовать в этом ключе, уже в Беловежской Пуще он довел ситуацию до полного абсурда, доказав еще раз, что в этом он не имеет себе равных. Зачем было "разводиться", если в это время Европа и мир объединяются?
О роли Горбачева и Ельцина в августе 1991 года написано горы и серьезной литературы, и не очень. Но редко кто за частоколом сложного события видит истинную роль этих деятелей и других лиц, в нем участвующих. Может, прав Горбачев, однажды сказавший, что всей правды о ГКЧП мы никогда не узнаем. Или правы те, кто утверждает, что августовский путч - дело рук самого Горбачева?
Если судить по логике событий, ведущих к ГКЧП, то его "родителями" следует считать их двоих, так как путч есть следствие борьбы за власть этих "титанов". С этим поспорить трудно. Если говорить о том, кто его спровоцировал непосредственно, то в этом пальма первенства, несомненно, принадлежит Горбачеву. Еще в марте, а потом в июле, перед отъездом в Форос, он приказал подготовиться к введению чрезвычайного положения. А впоследствии в самый острый момент, испугавшись возможного провала, как всегда, ушел в кусты и подставил своих простоватых придворных, которые продолжали добросовестно исполнять им задуманное. И даже позаботились о его алиби, объявив на весь мир, что он болен.
Истинные заговорщики не едут советоваться с "жертвой" о своих преступных намерениях и потом не летят докладывать "жертве", что Ельцин всех обставил и путч провалился. Вспомним безмятежное поведение Горбачева в "заточении", а также знаменитый ответ начальника форосской охраны полковника Толстого на вопрос горбачевской поварихи: "Как теперь Михаила Сергеевича обслуживать?" - "Обслуживать как президента, его никто не снимал".
Хотя не обошлось без провокации и со стороны Ельцина. Председателю КГБ СССР Владимиру Крючкову, как теперь бы сказали, главному модератору ГКЧП, в конце июля уже после отъезда Горбачева в отпуск стало известно, что президент России играет с Горбачевым в кошки-мышки. И что Ельцин намерен после подписания нового договора о конфедерации и упразднении СССР потребовать от Горбачева отстранения от власти руководителей всех его силовых ведомств, а потом отстранить и его самого. Так и произошло, но только четырьмя месяцами позже.
После разгрома ГКЧП и фактического лишения Горбачева власти Ельцин впал в "победную" депрессию и убыл отдыхать в Сочи. Но на этот раз паралич воли длился не так долго, как обычно. До него дошла информация, что Горбачев пытается взять реванш и формирует новое правительство. Возглавить которое предложил премьеру России Ивану Силаеву. Понимая, что дальше тянуть опасно, Ельцин возвращается в Москву и решает брать всю власть в свои руки. Благодаря хитроватому Шахраю были подготовлены и приняты такие поправки в Конституцию России, что теперь и съезд, и парламент, и правительство - все "ходили" под президентом. Получался взрывоопасный гибрид советской и президентской республик. Шумливые депутаты проголосовали за них, не понимая, что дают Ельцину полномочия покруче диктаторских. Через два года, в октябре 1993-го, поймут, но будет поздно.
Для того чтобы совершить задуманное, в конце сентября Ельцин отправил в досрочную отставку ненадежного главу правительства Силаева, но сам не стал сразу занимать этот пост. Затем в течение месяца изображал дело так, что никто не желает его занять и поэтому он вынужден назначить себя, любимого, председателем правительства. После этого Ельцин приступил к формированию нового, более либерального состава министров. Кроме того, добился с помощью еще послушного Хасбулатова от Верховного Совета права регулировать процесс реформирования экономики не законами, а его президентскими указами. Теперь он действительно обладал такими полномочиями, что любой диктатор позавидует. Тут-то и пригодились в качестве инструмента загодя обученные в Австрии "шопронские мальчики", готовые к любым экспериментам над уже одураченным перестройкой населением. Назначенному первым заместителем председателя правительства Бурбулису был поручен подбор кандидатов в министры из "шопронских мальчиков". Самого "золотого" из них Егора Гайдара он рекомендовал поставить на финансы, а также назначить вице-премьером, ответственным за экономическую реформу.
- Этот парень бредит реформами. Правда, очень молодой и на вид больно интеллигентный. У нас в народе таких не жалуют.
- С лица воду не пить. Лишь бы мозги работали. Но я с ним ни разу не общался. Вы его, понимааш… хотя бы покажите. А кому доверим министерство экономики?.. Центральный банк?.. Есть кандидатуры? - требовал Ельцин.
- Есть как минимум две на одно место. Почти все прошли через австрийские семинары у наших друзей. На экономику подойдет Нечаев. Авена можно поставить на внешнюю торговлю.
Он хорошо известен на Западе и имеет там поддержку. Чубайса вместо Малея на Госкомимущество. Малей уже замучил всех идеей народной приватизации. А надо, наоборот, как можно быстрее и больше передавать "общенародное" частникам и выбить из-под коммунистов их экономическую базу. Иначе возможен реванш. Козырев тоже проверенный, можно оставлять на МИДе. С Центральным банком - посложнее. По закону он подчинен Верховному Совету. И там уже сидит человек Хасбулатова. Только вы с ним можете эту тему обсуждать. Он и так на меня косо смотрит. Ревнует к вам.
- Куда он денется! Без моей рекомендации и поддержки Хасбулатов. не стал бы председателем Верховного Совета. Поэтому, понимааш. назначит кого надо. Давайте кандидатуру.
- Гайдар предлагает Геращенко. Но я сомневаюсь. Вертлявый он какой-то. Хотя и в возрасте. Можно сказать, несерьезный. Все у него со смешками. К месту и ни к месту повторяет: "Я хоть и банкир, но математики не знаю". Но вся карьера прошла в банковской системе, в том числе в Лондоне. И отец у него был заместителем председателя Центрального банка. Боюсь, правда, не помешает ли ему прошлый опыт в новой обстановке.
- Гайдару виднее. Ему с ним работать. Скажите Хасбулатову, пусть ставит Геращенко.
Потом Гайдар признается в том, что рекомендованный им Геращенко оказался самой крупной его ошибкой.
- А кого предлагаете на социальные вопросы? - продолжил Ельцин.
- Хорошо бы Явлинского, но он отказался. Поэтому я пригласил Шохина. Дружит с Гайдаром. Работал в Министерстве труда. Политически нейтральный. Не засветился в партиях, поэтому хорошо будет ладить с депутатами. А при обсуждении социальных вопросов это важный момент. Хотя я знаю, что коммунистов на дух не переносит. Тоже прошел через семинары.
- Политиков у нас хватает. Специалистов мало. По данным подойдет, но надо познакомиться. Пригласите ко мне. Посмотрю. По остальным кандидатам. доложите на следующей неделе. Скажите Гайдару, пусть готовит мое программное выступление на Верховном Совете. Чтобы во вторник доложил. Надо формально, понимааш. получить одобрение депутатов и. повязать их с нашим планом. Иначе не дадут работать. К Новому году все подготовим, понима-а-ш., и включим реформу. Да, чуть не забыл. Попов Гавриил был у американского посла, и тот сказал, что в субботу в Москву приезжает команда консультантов из Международного валютного фонда во главе с советником экономистом Саксом. Надо их хорошо разместить. Они надолго. Так что теперь без их одобрения кредитов не получим. Скажите Гайдару, пусть программу покажет Саксу. Все! Делайте. Пятница нынче, что-то устал. Поеду на дачу, там поработаю, понима-а-ш. с документами. - Говорил Ельцин трудно, с паузами и обязательным словом-паразитом "понима-а-ш.".
С приездом Сакса страна на несколько лет получила внешнее управление. Поэтому, когда говорят о гайдаровских реформах, на самом деле речь идет о программе Сакса. Именно об этом Джеффри Сакс в 1995 году напишет в своей книге "Рыночная экономика и Россия".
Выходил Бурбулис из кабинета президента под бой огромных напольных часов. Циферблат показывал полдень. Философ-эстет и сам с трудом дотянул до конца недели. При этом подумалось: "Одно дело - прежняя работа советником. Ответственности никакой. Даже работой назвать трудно. Другое дело - действительная работа. Пусть и высокого ранга. С непривычки общаться с президентом ежедневно и по конкретным вопросам становилось все сложнее. Всегда угрюмый и жесткий Ельцин теперь становился настоящим деспотом. Никаких возражений и полное подчинение. А это - ельцинское "понима-а-ш."? Ну никак не вязалось с его высоким статусом и сильно раздражало. И ведь не подскажешь.
Да и поздно ему исправляться на седьмом десятке. Неужели правдивы те характеристики Ельцина, которые довелось уже слышать от разных людей? Академик Дмитрий Лихачев как-то сказал: "Боюсь, Ельцин - невежда, малообразованный, примитивный демагог", а от охранника и жены слышал, что он газет и книг не читает, телевизор не смотрит. Держись, Гена! Взлетел или вляпался, так терпи и держись", - успокаивал себя новоявленный государственный секретарь и первый заместитель председателя правительства. То есть самого Ельцина.
А ведь был еще и вице-президент Руцкой. Со временем они так схватятся в борьбе за близость к телу президента, что обоих, сначала Бурбулиса, а потом и Руцкого, Ельцин безжалостно вышвырнет из Кремля. Первого опять в советники, а второго - в тюрьму.
Через неделю депутаты-демократы послушно (876 - за и только 16 - против) проголосовали за программу социально-экономических реформ, сутью которых были: приватизация (распродажа) государственного имущества; свободные цены; сокращение социальных расходов. Они также наделили президента правом назначать и освобождать своими указами прежде выбираемых руководителей регионов.
Самые демократические правительства в мире "не заметили" в этих решениях ничего антидемократического и дружно, как по команде, их поддержали. Тогда как на месте ненавистного ими советского режима во главе с коллективным Политбюро в России быстрыми темпами сформировался режим личной диктатуры Ельцина, который в сентябре - октябре 1993 года совершит самый настоящий, а не опереточный, как в августе 1991 года, государственный переворот.
После очередного и, как всегда, бесполезного заседания у Горбачева по поводу нового Союзного договора Ельцин возвратился к себе и срочно собрал ближних "бояр". Это были госсекретарь Бурбулис, первый заместитель председателя правительства Гайдар, министр иностранных дел Козырев и заместитель председателя правительства Шахрай.
- Горбачев себя изжил полностью. С ним надо заканчивать. Собирайтесь вечером во Внуково. Вылетаем в Минск.
- А что там будет. - как всегда, нудно начал тянуть Бурбулис.
- Там узнаете, - не дослушав любимца, перебил Ельцин.
А уже на второй день в Беловежской Пуще между сепаратистами Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем было подписано известное соглашение о кончине СССР.
Встретимся на подлодке
В принципе не встретиться на подводной лодке невозможно. Как и уйти с нее в плавании. Но это в случае, если речь идет о членах экипажа. Если же об этом говорит при прощании президент одной страны президенту другой страны, то это звучит странно. Даже более того. Но когда речь идет о первом президенте России Ельцине, то возможно и не такое. И главный секрет заключался не в его особых способностях, а в его слабостях. Особенно в пагубном пристрастии к личной дипломатии без галстуков в ходе банных и прочих застолий.
Первый официальный визит за рубеж уже на третий день после приведения к присяге в качестве президента Российской республики Ельцин нанес в Соединенные Штаты Америки, которые согласились его принять, подозревая, что дни СССР и его президента Горбачева сочтены.
В этот период внешней политики СССР уже не было - шла сдача позиций. А Россия только нащупывала свой путь. Ни президент Ельцин, ни молодой министр Андрей Козырев этим непростым ремеслом не владели и только пытались к нему подступиться. Парадокс, но государство с тысячелетней историей, обладатель крупнейшего в мире арсенала с ядерным оружием, как и в начале прошлого века, после пролетарской революции, в международных делах вновь начинало с нуля. Ситуацию опаснее этой сложно придумать. Тогда это вылилось в иностранную вооруженную интервенцию. Теперь в международный экономический диктат и внешнее управление.
Горбачев не хотел визита Ельцина в США и потребовал от главы "Большого МИДа" Александра Бессмертных использовать свои связи в Госдепартаменте для срыва или как минимум недопущения встречи с Бушем. Но тут неожидаемую активность проявил посол США в Москве и очень авторитетный дипломат Мэтлок. Узнав об интриге вокруг поездки от надежного агента Грека, из кругов близких к Кремлю, он вылетел в Вашингтон и заявил президенту Бушу, что ничто так эффективно не работает на разрушение СССР и его военно-промышленного комплекса, как антигорбачевская деятельность Ельцина. Для объективности Мэтлок добавил, что он получил в МИДе СССР от заместителя министра нашего друга Саши Бессмертных согласие на такой визит при условии, что президент США попытается убедить Ельцина в необходимости продолжения сотрудничества с Горбачевым.
- Господин президент, я могу заверить Ельцина, что вы его примете в Белом доме?
- Да, можете пообещать, но будет лучше, если вы объявите, что он едет по приглашению сената. Я не могу так резко разойтись с Горбачевым. Тем более что здесь для многих Ельцин остается неприятным человеком.
В эти же дни из поездки по СССР в Вашингтон возвратился экс-президент Никсон. Своими впечатлениями он поделился за обедом с Бушем. Он утверждал, что, в то время как Горбачев власть теряет, Ельцин пользуется все большей поддержкой народа. И это несмотря на его пристрастие к выпивке. Очевидно, для московских политиков это идет в плюс.
На руку Ельцину сыграл и сам Горбачев, который в этот момент прислал Бушу телеграмму чуть не с обвинением в том, что, мол, отказывая СССР в материальной помощи, он предает перестройку. Это вынудило Буша заявить в узком кругу: "Лидер перестройки ничего не понимает. Надо дать ему урок по основам экономики. Бизнес есть бизнес. И займы дают, если есть гарантия возврата. Но как может дать гарантии страна-банкрот?" И добавил: "Надо это ему сказать, но так, чтобы он продолжал думать, что мы в него верим. Лучше Мэтлока этого никто не сделает. Передайте ему такое поручение. Я не хочу трещины в отношениях, которые так хорошо служили нам все это время".
Перед визитом Козырев принес Ельцину программу поездки.
- Шт-а-а, Андрей Владимирович, все у нас, понима-а-ш… готово? - встретил министра вопросом новоявленный президент.
- Да, Борис Николаевич, вот телеграмма посла Комплектова. Пишет, что в Вашингтоне нас ждут. Вот официальное приглашение сената. Оно пришло еще до избрания вас президентом. И самое главное - сообщение из Государственного департамента о том, что президент Буш примет вас в Белом доме. Спасибо Мэтлоку. Его усилия дали результат.
- Как вам? Не боязно ехать? Два года назад я, тогда еще простой депутат, был в Америке. Принимали хорошо. Правда, в Белом доме не очень хотели меня видеть. Мол, статус не позволяет. А я настоял. Даже с Бушем минут десять говорил. Теперь, понима-аш… другое дело. Первый официальный в ранге, понима-а-ш. президента России. Надо бы нам не подкачать и сразу взять правильное направление.
- Борис Николаевич, мы едем в демократическую страну, к друзьям. Мы теперь тоже строим демократию. Поэтому идеологических разногласий между нами нет. Политические, конечно, остались и будут в дальнейшем. Но это геополитика. Никуда от нее не уйти. Нам надо внимательно прислушиваться к сигналам из Вашингтона и действовать вместе.
- Это вы правы, надо с ними дружить. Тогда не пропадем. Сильнее США страны нет. Нам до них далеко, понима-а-ш… Но стелиться тоже нельзя, иначе затопчут.
- Ну что вы, я много раз бывал в Нью-Йорке на сессиях Генеральной ассамблеи ООН. В Америке у меня много друзей. Очень милые люди. Никто нас топтать не собирается. Только не надо задираться. В феврале и мае я по вашему поручению встречался с госсекретарем Бейкером и имел беседу по двум вопросам: о развитии прямых отношений, минуя Горбачева, и о кредитах российскому правительству. Он согласился с нашим мнением, что любые деньги, которые они дадут Горбачеву, - это поддержка системы, которой надо дать потонуть. Тогда как кредиты, выданные нам, помогут строить демократию и рынок, к которым вы так стремитесь. Уверен, визит будет успешным.