5 миллионов. И до войны ведь тоже награждали. За орден Ленина платили, кажется, 50 рублей. А ему, высоколобому, требуется объяснение, какие тут суммы для послевоенного бюджета страны… И особенно скорбно, что все это крохоборство, вся ложь ― из уст благополучно прожившего жизнь человека, до пупа увешанного орденами, медалями, премиями.
Как уже сказано, на писателя Гранина порой накатывают приступы безумной любви к Советской власти, ко всему советскому. Вот один из таких приступов. Писатель, представьте себе, решительно осуждает тех, кто пытается опорочить и даже перечеркнуть советское искусство: "Именно советская литература, советское кино, советский театр, советская музыка оказались наиболее ценными в истории русского и мирового искусства". И приводит перечни имен действительно замечательных советских писателей, композиторов, режиссеров… И добавляет: "Стоит положить на весы советскую часть искусства и постсоветскую и сравнить". И еще: "Был Серебряный век в поэзии, но был и Золотой век в кино, в литературе. Разве не так?". Восхищается и советской наукой: "Мы были в первых рядах!"
Казалось бы, какой убежденный советский патриот! Но вот что читаем на этой же странице по поводу присуждения Нобелевских премий: "Против советской и нынешней России (на Западе) есть предубеждение. Мы зарабатывали его 70 лет", т. е. все советское время, за которое-де и сейчас приходится расплачиваться.
Это чем же мы "зарабатывали" ― названными передовыми позициями в физике, в биологии? замечательным искусством? всеобщим ростом культуры народа? или вскрытым Граниным искажением истории войны? репрессиями против наших военнопленных? отменой платы за ордена?.. Нет ответа.
И вот новый извив мысли в связи с вопросом о переименовании улиц в Ленинграде. Одна из них носила имя Куйбышева, теперь названа иначе. И писатель уверяет: "Даже если вы будете восстанавливать старое название, все равно не поймете ― кто этот деятель". Какое высокомерие! И это почему же "не поймете"? В.В.Куйбышев (1888―1935)― крупнейший деятель партии и государства, занимал самые высокие посты: был членом Политбюро, Первым заместителем главы правительства и председателем Совета труда и обороны (СТО), председателем Всесоюзного совета народного хозяйства (ВСНХ), ― как же можно "не понимать", кто этот деятель? Он был одним из крупнейших строителей той самой советской жизни, советского общества, советской науки и культуры, что порой припадочно восхищают Гранина.
И понимает же он, кто были, скажем, Меншиков Александр Данилович, сподвижник царя Петра, или Потемкин Григорий Александрович, помощник и любимец Екатерины, или хотя бы Плеве Вячеслав Константинович, николаевский министр внутренних дел… Попробуй сказать, что он не знает и не понимает, кто сии фигуры уже далекого прошлого! Это обвинение в невежестве. А вот кто такой его современник Куйбышев, не желает знать. В чем же дело? Почему?
Думается, у Куйбышева гораздо больше оснований остаться в памяти народа, в нашей истории, чем у самого Гранина― в истории нашей литературы. Мне кажется, что вскоре после того, как Даниил Александрович исчезнет со страниц газет и с экрана телевидения, многие перестанут понимать, кто был этот деятель.
ЯБЛОЧКО ОТ ЯБЛОНИ
Читатель Н. прислал мне 11(413) номер газеты "Вестник Замоскворечья". Главный редактор― Андрей Востриков, считающий В. Резуна "военным историком".
Самый большой материал номера ― две с половиной полосы ― беседа главного редактора с жителем Замоскворечья генерал-лейтенантом авиации Степаном Микояном, сыном Анастаса Ивановича Микояна (1895―1978). Номер посвящен годовщине начала Великой Отечественной войны.
С. Микоян не только сын известного советского политического деятеля, члена Политбюро, Героя Социалистического Труда, но и племянник знаменитого авиаконструктора Артема Ивановича Микояна (1905―1970), члена партии с 1925 года, тоже Героя, лауреата Ленинской и шестикратного лауреата Сталинской премий, а сам Степан Анастасович в детские годы был пионером, лет десять пребывал в комсомоле и лет сорок в партии. И вот при таком-то биографическом антураже, советском-пресоветском, генерал вдруг на старости лет заскучал, затосковал, загрустил, закручинился. Да о чем же? Оказывается, о далеком прошлом, которого он и не видел, и не нюхал. Вот, говорит, живу я на улице Большая Пионерская. Как мне, бывшему пионеру, бывшему коммунисту отвратительно это! "Ведь раньше-то она называлась Дворянской. Надо бы вернуть прежнее имя".
Ну, что ж, сейчас много расплодилось печальников о прошлом. Особенно в литературно-художественной среде. Вот, скажем, писатель Дмитрий Жуков, отец многолетнего вице- премьера. Представьте себе, потерли ― оказался дворянин! Будучи уверен, что манифест Петра Третьего от 18 февраля 1762 года "О вольности дворянства" не утратил силу, он позволяет себе отменные дворянские вольности. Так, однажды в юбилейный год Победы написал в "Литгазете", что Сталин явился на Тегеранскую конференцию со своей дойной коровой. Тиран, говорит, очень любил перед схваткой с акулами империализма выпить стаканчик парного молока. Без этого не мог… А еще поведал в той же "Литературке" в День Победы, что наши солдаты, сидя в окопах (в которых сам-то он никогда не сиживал), прямо тут же и оправлялись… И на этом не остановились их благородие. Счел также нужным просветить соотечественников о том, что во время войны некоторые церкви пострадали от огня Красной Армии, а вот фашистские оккупанты, видите ли, открывали церкви. Ну, для отдохновения от грабежей и расстрелов пленных, партизан, всех, кто не нравился. Вот такие дворяне у нас пошли…
Но в случае с С.Микояном еще вот что примечательно. В свое время Советская власть в лице Управления делами Совмина дала ему роскошную квартиру в известном правительственном Доме на набережной. (Надо ли говорить, что бесплатно!). Но в 1978 году там начался капитальный ремонт и Микояну в не названных им упомянутых выше правительственных инстанциях предложили другую квартиру. Выбор ему предложили, конечно, богатый. Покидая прежние хоромы (уж поверьте, что хоромы: я бывал там в квартире № 6, в которой жили адмирал Арсений Головко с женой Кирой Ивановой, известной артисткой МХАТа), иные жильцы оставляли сии хоромы родственникам. Мы, говорит Микоян, "долго выбирали из предлагавшихся вариантов…" Еще бы! Чей сынок- то… И нам, говорит, понравилась квартира на Большой Пионерской. Тогда, при Советской власти, название улицы никого в семье Микояна не смущало. О чем речь! Ведь квартирка-то была роскошней, чем прежняя. (Надо ли напоминать, что и ее дали бесплатно.). И однако же человек теперь мучается, мечтает жить на Дворянской. Жуков, ну возьмите вы дядю Степу в дворянство!.. А не переехать ли вам, драгоценный Степам Анастасович, допустим, на улицу Солженицына, бывшую Большую Коммунистическую? Там очень было бы по душе, очень!.. Интересно, а что стало с московским мясокомбинатом имени А.И. Микояна ― как ныне именуется? Вполне могли дать ему имя Чубайса или Радзинского.
Так как во многих суждениях и оценках отец и сын Микояны весьма единодушны, а порой сын просто пересказывает воспоминания отца, кое в чем и обгоняет, превосходит его, то, видимо, целесообразно сперва сказать кое-что об отце.
А.И.Микоян в двадцать пять лет уже был секретарем Нижегородского губкома партии, в двадцать семь― член ЦК, в тридцать и последующие двадцать пять лет― нарком внешней и внутренней торговли, пищевой промышленности, одновременно с 1937 года ― заместитель главы правительства, после смерти Сталина с 1955 года ― 1 - й заместитель, в 1964― 1965 годы ― Председатель, потом член (1965 ― 1974) Президиума Верховного Совета СССР. Словом, с молодых лет человек долгие годы занимал самые важные, даже важнейшие и высокие, даже высочайшие партийные и государственные должности: депутатом Верховного Совета был с 1937 года ― 36 лет, в Политбюро с 1926 года до 1976 ― 50 лет, т. е. гораздо дольше, чем даже Сталин, а членом ЦК ― 54 года, тут рядом с ним никого и близко нет. Разумеется, все эти посты, должности и награды получены были не без содействия Сталина.
Работал он на всех постах, надо думать, добросовестно, энергично, со знанием дела, о чем свидетельствуют и длительность пребывания на этих постах, и обилие полученных орденов, и звание Героя. Однако при всем этом Анастасу Ивановичу не удалось избежать меткого прозвища: от Ильича до Ильича ― без инфаркта и паралича. Рассказывали о нем и такой анекдот (один из его вариантов приводит Рой Медведев в книге "Они окружали Сталина". ― М.,1990), который я слышал в таком варианте. Однажды на заседание Политбюро все его члены явились в мокрой одежде ― на улице шел проливной дождь, гроза. И только один Микоян пришел абсолютно сухим. Его спрашивают: Анастас Иванович, как удалось? А я, говорит, ― между капельками, между струйками, между молниями. Тот же Медведев пишет, что американский историк А.Улам в книге о Сталине заметил: "Размышляя об искусстве политического продвижения, мы обращаемся обычно к примеру Талейрана. Но Талейран был дилетантом по сравнению с профессионалом Микояном" (Цит. соч., с. 218). Тут мне вспомнилось, что когда-то, работая в "Литгазете", я получил письмо
4 Россия Сталин
из Армении, автор которого уверял, что настоящая фамилия Талейрана ― ТалейрЯн. Однако нельзя не заметить, что Анастас Иванович занимался отнюдь не только своим "политическим продвижением". Он славно поработал для страны.
Но был, похоже, еще и такой прискорбный факт, о котором В.П.Пронин, председатель Моссовета (1939―1945), рассказал в беседе с заместителем главного редактора "Военноисторического журнала" С.Г.Ющенко: "В октябре 1941 года Микоян сбежал из Москвы. Я узнал об этом так. 18 октября часов в 12 дня мне позвонил Сталин. Грубо ругая работников Наркомвнешторга и Микояна, который ведал работой этого ведомства, Сталин сообщил, что эти люди покинули Москву и бросили на таможне несколько сот тонн редких металлов: молибден, вольфрам и т. д. Сталин спросил, не может ли Моссовет организовать погрузку этих металлов… В течение двух дней ценные металлы были отправлены на восток.
Сталин ничего не забывал. Когда в 1952 году на XIX съезде Микояна исключали из состава Политбюро, он ему этот случай припомнил" (ВИЖ № 10'91, с. 40)'.
А последующие годы выявили одну поистине драматическую сторону его долгой политической жизни. С молодых лет работая под руководством Сталина, будучи, по сути, близким ему человеком, как тогда говорили, соратником, Микоян едва ли не громче всех нахваливал Сталина. Его усердие в этом уж так зашкаливало, что просто поверить трудно. Так, в 1934 году назначили Микояна наркомом пищевой промышленности. Прекрасно! А в 1935-м на Первом Всесоюзном совещании стахановцев Микоян счел нужным привести такой пример дара предвидения вождя: "Товарищ Сталин давно нас предупреждал, что с культурным ростом страны уровень потребления водки будет падать, а расти будет значение кино и радио". Понимаете, мол, какой гений?
* В последней фразе Пронин неточен. На пленуме ЦК сразу после XIX съезда Сталин критиковал Микояна, но его не исключили из Политбюро. Тогда вместо Политбюро ЦК стал Президиум ЦК и образовано Бюро Президиума. Микоян не был избран членом Бюро, но членом Президиума оставался. ― Примеч. ред.
Тогда же, в середине тридцатых, стараниями Микояна вышла первая в советское время "Книга о вкусной и здоровой пище". И тут нарком уж так постарался для расцвета культа личности, уж так… К каждому разделу книги ― его маленькое предисловие. Например, в предисловии к разделу "Мясо, птица, дичь" читатель извещался, что еще в 1918 году во время героической обороны Царицына "товарищ Сталин с гениальной прозорливостью вплотную подошел к проблеме создания пищевой индустрии". В частности, он мечтал: "Было хорошо бы организовать по крайней мере одну консервную фабрику". И что же? Нарком радостно доводил до сведения домохозяек, что мечта вождя перевыполнена: "Уже построено шесть мощных консервных фабрик там, где товарищ Сталин требовал (мечтал! ― 6.6.) построить хотя бы одну" (Цит. соч. С.181).
В предисловии к разделу "Рыба" нарком осветил выдающуюся роль товарища Сталина в организации торговли живыми судаками, лещами, карасями и кильками. В предисловии "Холодные блюда и закуски" говорилось: "Некоторые могут думать, что товарищ Сталин, загруженный большими вопросами международной и внутренней политики, не в состоянии уделить внимание таким делам, как производство сосисок. Это неверно…" (Там же). Нет, нет и нет! Творчески претворяя бессмертное учение Маркса ― Энгельса ― Ленина, товарищ Сталин гениально предугадал великую роль сосисок в построении коммунизма в отдельно взятой стране, чем был нанесен смертельный удар троцкизму.
И вот, зная все это, историк Медведев в красивом литературном портрете Микояна все-таки пишет: "Жизнь и потребности простых людей мало интересовали Сталина и его окружение. Микоян был здесь редким исключением" (Там же. С.180). Ну как же мало, если даже до сосисок добирался!
Но что особенно поразительно: оказывается, прославляя Сталина даже как гения пищевой промышленности, Микоян при этом люто ненавидел его, гения-то. Подумайте, каково это ― холуйствовать ненавидя! В высшем руководстве страны время обнаружило двух таких ― Хрущева и Микояна. Многоопытный Молотов и раньше все понимал. Он говорил Феликсу Чуеву: "Хрущев изображал из себя архисталинца и Микоян ― архисталинца, но в душе они были другие… Хрущев и Микоян дошли в свое время до того, что пытались доказать, будто Сталин был агентом царский охранки. Но таких документов сфабриковать не удалось… Микоян подлую роль сыграл. Приспособленец! Всю жизнь приспособлялся…Сталин его недолюбливал, а иногда и крепко прижимал""(Ф.Чуев. Сто сорок бесед с Молотовым. М.1991. С. 366–367). Каков диапазон ― от сосисочного гения до агента царской охранки!
Сын-генерал сейчас уверяет, что отношение его отца к Сталину начало меняться "уже в 30-е годы". Однако на самом деле вот что говорил дорогой родитель в эти самые 30-е-то: "Товарищ Сталин своей гениальной прозорливостью и стальной твердостью поднял дух и волю нашей партии и всех трудящихся. Он великий полководец великой партии великой страны!" Это было сказано в 1934 году с трибуны XVII съезда партии. Конечно, и другие ораторы упоминали имя Сталина, ну, раза по 3–4,5-6. А вот Хрущев еще на XVI съезде (1930 г.) ― 32 раза и все в таком роде: "Сталин ― величайший гений человечества, учитель и вождь, который ведет нас…" и т. п. Но на съезде Микоян превзошел и хрущевский рекорд: по подсчетам историка К.А.Залесского, он упомянул Сталина в своей речи 41 раз, и все в таком духе: "Великий полководец великой партии великой страны" (Империя Сталина. М. 2000. С.315). А в июне 1945-го он, разумеется, был среди тех, кто предложил учредить орден Сталина. На этом предложении Сталин поставил резолюцию: "В мой архив".
Генерал особо подчеркивает, что перемена отношения его отца к Сталину была вызвана репрессиями 30-х годов. Но Залесский напоминает, что когда на февральско-мартовском пленуме ЦК (1937) была создана комиссия по делу Бухарина и Рыкова, то ее председателем был назначен тов. Микоян. Устно он поддержал обвинения, но при голосовании каким-то образом сумел увильнуть. Между молниями, без инфаркта…
В декабре 1937 года сделать доклад на торжественном заседании партактива Москвы, посвященном 20-летию ВЧК,
было поручено не кому-нибудь, а именно Анастасу Ивановичу. Казалось бы, с какой стати? Он же по основной должности ― нарком то пищевой промышленности, то торговли. Однако… А в этом докладе оратор, между прочим, сказал: "Каждый гражданин СССР ― сотрудник НКВД" (Там же). Разве это не было прямым призывом ко всем гражданам? Анастас Иванович назвал Ежова "любимцем советского народа" и выразил радость по поводу того, как "славно поработал НКВД за это время" (Там же). Без паралича… Рой Медведев присовокупляет: он поносил при этом "врагов народа" и хвалил Ежова: "Учитесь у товарища Ежова…" (Цит. соч., с.185).
Однако, стараясь хоть где-то, хоть как-то обелить собрата по сталинофобии, демократ Медведев пишет: "Непосредственного участия в карательных акциях Микоян не принимал…" (Там же, с.178). А кто из высшего руководства принимал? Даже Ежов, Ягода и Берия непосредственного участия не принимали. "Микоян не был инициатором репрессий, но и не выступал против них открыто" (Там же). И закрыто не выступал тоже ― вплоть до XX съезда, на котором выступил с дозволенной храбростью и безопасной беспощадностью.
Но все же Медведев вынужден отметить, что, призывая других учиться у Ежова, Микоян сам уже был его старательным учеником. Незадолго до упомянутой юбилейной речи он ездил в родную Армению, где под его руководством была проведена чистка кадров: "Это была жестокая репрессивная кампания, в которой погибли тысячи ни в чем не повинных людей" (Там же, с.184). И автор цитирует армянские газеты тех дней. Одна писала: "Товарищ Микоян оказал огромную помощь в выкорчевывании врагов армянского народа…" Другая вторила: "Страстно ненавидя врагов социализма, товарищ Микоян оказал огромную помощь армянскому народу, лично помог разоблачить и разгромить подлых врагов… Товарищ Микоян выявил и вышвырнул заклятых врагов трудящихся…" (Там же). Так что же такое "непосредственное участие"?
Владимир Добров в книге "Убийство социализма" (М.,2003) рассказывает, что и в 1938 году ЦК партии направил Микояна в Армению проверить жалобы на несправедливость привлечения к суду как "врагов народа" группу партийных и хозяйственных работников. Микоян полностью подтвердил их виновность и подписал соответствующий документ. Но позже выяснилось, что ряд обвинений был сфабрикован. А ученик Ежова не пожелал идти против, предпочел уклониться от конфликта с Берия (с. 189―190).
А когда Хрущев уже в 1956-м на XX съезде начал широкомасштабный антисталинский шабаш, то Микоян и тут оказался в нужный час на нужном месте ― впереди всех. В этом он сам с гордостью признавался: "К концу съезда мы решили, чтобы доклад о культе личности Сталина был сделан на закрытом заседании. Был небольшой спор по этому вопросу. Молотов, Каганович и Ворошилов сделали попытку, чтобы доклад вообще не делать (Ничего себе "небольшой спор"! ― 8.6.). Хрущев и больше всего я (больше Хрущева. ― 8.6.) активно выступали за то, чтобы доклад состоялся". Будто и не он, прославляя гения пищевой индустрии, был в первых рядах тружеников "культа личности". И насквозь лживый, имевший катастрофические последствия и для партии, и для страны, и для мирового коммунистического движения доклад, к радости двух правдолюбов состоялся. Американский историк Гровер Ферр в недавно вышедшей у нас книге "Антисталинская подлость" пишет об этом хрущевско-микояновском творении: "Из всех утверждений "закрытого доклада", напрямую "разоблачающих" Сталина и Берию, не оказалось ни одного правдивого. Точнее так: среди всех тех из них, которые поддаются проверке, лживыми оказались все до единого" (с.6). Американец! Какое ему дело до наших страстей…