Одна московская газета опубликовала даже заметку, где сообщила, что за убийство Листьева задержан некий Филин. Уваров публично заявил, что такого подозреваемого в деле нет и в помине. Это вызвало начальственный гнев. Буквально на следующий день начальник следственного управления заявил Уварову, что недоволен его опровержением. В тот момент президент потребовал отставки прокурора Москвы Пономарева и шефа московской милиции Панкратова. Все, естественно, стали изображать бурную деятельность. Судя по всему, крайне сильно было желание отрапортовать Ельцину, что поиск убийц идет успешно. К слову, сразу же после убийства по окружным УВД прошла команда, "чтоб завтра к концу дня все уголовные авторитеты сидели в КПЗ". Это вместо того, чтобы правильно организовать оперативную работу в среде "беловоротничковых" подозреваемых. Высокое начальство у нас привыкло работать по волюнтаристской схеме. Но отбой окружным УВД вскоре все-таки дали.
Был один интересный фигурант. Он сам позвонил в отделение и сообщил, что имеет информацию по одному "громкому делу". На встречу поехал оперативник. Звонивший оказался врачом-хирургом одной из преступных группировок (!) и, по его словам, другом участника убийства Листьева. Тот пришел к врачу поздно вечером с простреленной ногой и сказал: "Меня подставили. Я убил Влада Листьева".
Они ехали убивать, но не знали кого. Существует опробованная схема подобных "операций": один из преступников остается в подъезде, другой сторожит на улице. Когда заказанная жертва попадает в поле его зрения, он по рации передает сигнал, и киллер убивает первого встречного, ему даже не надо знать кого. Так было и на этот раз. После выстрелов убийца сел в машину и сказал водителю: "Ты знаешь, кого я грохнул? Листьева!" В шоковом состоянии оба поехали на запланированную встречу с другими бандитами.
Не знаю, чем руководствовался Скуратов, еще в апреле 1996-го заявивший, что по делу Листьева есть подозреваемые. Прошел год, никого не арестовали. Скуратов снова заверил президента, что дело Листьева доведет до конца. Еще год миновал. Скуратов в очередной раз отрапортовал, что в деле Листьева "прогресс очевиден". И все эти годы работники ФСБ и МВД в один голос повторяли, когда мне доводилось с ними встречаться, что ни на одной версии следствие так и не остановилось. Возмущались выступлениями Скуратова, сокрушались, что их, работающих по делу, даже не приглашают в прокуратуру".
Замечу, что в убийстве Листьева признавались несколько человек, друг с другом никак не связанных. Орудие убийства (два ствола с глушителями) не нашли. Один из признавшихся утверждал, что в момент выстрела, поставив на боевой взвод пистолет, "упаковал инструмент" в полиэтиленовый пакет - чтобы гильзы остались в пакете, а в подъезде остались гильзы от другого оружия, но того же калибра, чтобы запутать следствие.
* * *
И чтобы поставить точку в рассказе о нашем с Уваровым чаепитии: с августа 1995 года по октябрь 1997 года следственную бригаду возглавлял следователь по особо важным делам Владимир Старцев. Октябрь 1997 года - сентябрь 2000 года - Петр Трибой, который вошел в состав бригады именно в августе 1995 года, когда руководство Уварова было признано недостаточно эффективным (он вышел на кремлевский след, угу); Трибой ушел на работу к… Андрею Макарову, в его адвокатское бюро! Ну и с осени 2000 года следственную бригаду возглавлял Александр Горбунов. Дальше уже только все запутывалось. Без литра чая не разберешься.
Саша Хинштейн, которого я хорошо помню по работе в "МК", упоминал Трибоя в своей книге "Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги":
"Не хочется, конечно, развенчивать посмертную славу всенародного кумира, но выхода иного, увы, не остается. Никогда Листьев не был идеалистом-романтиком. Профессионалом - да. Блестящим журналистом - несомненно. Только уж никак не романтиком. Листьев раньше всех своих коллег - и уж тем более задолго до Березовского - понял, что телевидение, оказавшись в опытных руках, может приносить неслыханные прибыли. Еще в сентябре 1990-го вместе с соратниками по "Взгляду" он создал первую в СССР частную телекомпанию "ВИD". О жесткости и оборотистости Листьева-коммерсанта на телевидении до сих пор ходят легенды.
Их союз с Березовским, несомненно, представлял собой явление временное; это был своеобразный брак по расчету, где каждая из сторон дополняла друг друга. Тандем этот обречен был с самого первого дня; правда, трещать по швам он стал раньше, чем кто-то даже мог себе вообразить. Не успели еще просохнуть чернила под президентским указом, как между Березовским и Листьевым уже начались распри. Борис Абрамович, в свойственной ему безапелляционной манере, стал требовать увеличения расценок на телевизионную рекламу. Листьев, да и все прочие члены команды категорически тому противились; они втолковывали Березовскому, что повышать плату надо поступательно, плавно, иначе рекламодатели разбегутся по другим каналам, но тот и слушать ничего не желал.
Именно Березовский, а вовсе не Листьев, как ошибочно считается до сих пор, и был инициатором того самого злополучного моратория на рекламу. Ничего общего с наведением на канале порядка и разработке "этических норм" это не имело: просто-напросто Борис Абрамович хотел организовать искусственный дефицит. "Как только мы остановим рекламу, - уверял он своих компаньонов, - через несколько месяцев все сами приползут к нам на коленях".
20 февраля 1995 года руководство ОРТ вводит мораторий на рекламу: проще говоря, полностью ее останавливает. А спустя десять дней - 1 марта - Листьева расстреливают в подъезде собственного дома; большинство увязывают два этих события в единую цепь. А теперь вопрос: знаете ли вы, интересно, когда этот треклятый мораторий был снят? Отвечаю: 1 августа. То есть ровно через пять месяцев - день в день - после гибели Листьева. Какой же, скажите на милость, смысл Березовскому было ждать столько времени, если каждый день простоя оборачивался для него невообразимыми убытками, "потерей миллионных прибылей", по утверждению Хлебникова. По такой логике реклама должна была вернуться на канал… ну, если инев день убийства - все-таки траур, пиетет следовало соблюсти, - то уж максимум через месяц. Аргументы, что Березовскому, дескать, было не до того - точно заяц, бегал он от прокуратуры, - извините, не принимаются. Потому что аккурат в то же самое время он преспокойно занимался созданием "Сибнефти"; да и влияние его на ОРТ после смерти Листьева возросло многократно.
Если гендиректора ОРТ в самом деле заказал Березовский, то мотив его мог быть совершенно иным; знающие люди говорят, что незадолго до гибели разругались они окончательно. Контроль над каналом утекал у Березовского на глазах; реальная власть находилась в руках Листьева, но снять его теперь было невозможно, - Кремль никогда на это не пошел бы. Прогремевшие в ночном подъезде выстрелы разрешили эту проблему окончательно и бесповоротно: власть на ОРТ вернулась к Березовскому - теперь уже на долгие годы вперед. Немудрено, что подозрение мгновенно пало на его лысоватую голову. ("Были серьезные подозрения, - говорил по этому поводу шеф МВД Анатолий Куликов, - что гибель Листьева спровоцирована экономическими разногласиями на телеканале ОРТ, входившем в сферу влияния Бориса Абрамовича^)
На другой же день после смерти Листьева в офисе "ЛогоВАЗа" на Новокузнецкой улице был проведен обыск. Кстати, невольным свидетелем его оказался и заехавший пообедать в "ЛогоВАЗ" Юмашев. Руководивший операцией начальник отдела столичного РУОПа Валерий Казаков признавался, что ему приказывали задержать и самого Березовского, но тот сумел скрыться. Из здания, угрожающе потрясая табельным пистолетом, его вывел сотрудник ФСБ Александр Литвиненко, тот самый, что станет впоследствии политэмигрантом и "жертвой путинского режима".
Мой друг Петр Трибой, возглавлявший следственную бригаду Генпрокуратуры, рассказывал мне, что основными подозреваемыми были два человека, в том числе - Березовский. Но продвинуться вперед - от подозрений к доказательствам - прокуратуре просто не дали. Между прочим, ход расследования очень тревожил самого Бориса Абрамовича; настолько явно, что на ум поневоле приходит поговорка про горящую шапку. Когда журналисты практически в открытую стали писать о причастности Березовского к убийству, он почему-то побежал не в суд, а в МВД - прямиком к министру Куликову: "Анатолий Сергеевич, у вас есть что-то против меня по делу Листьева?" Куликов успокоил его, как мог. Но потом - на свою беду - полушутя обронил в разговоре с Юмашевым: не потому ли, мол, Березовский так активно ставит на Лебедя, что боится загреметь в тюрьму? "Мои слова достигли ушей Березовского, - свидетельствует Куликов, - позднее он опять поднял этот вопрос: "Анатолий Сергеевич, вы тоже считаете, что я виновен?" - "Нет, - сказал я ему, - у меня нет для этого оснований. Но по тональности, с которой мне был раньше задан этот вопрос, я сделал заключение: вы чего-то опасаетесь. Поэтому и поделился своими наблюдениями с
Юмашевым". "Березовский с ужасом посмотрел на меня, - подытоживает генерал. - Я понял, что он будет драться со мной не на жизнь, а на смерть".
…Журналистам свойственно демонизировать личность Березовского. Ему приписывают самые разные, чисто дьявольские черты; в конце 1990-х вообще было принято связывать любую провокацию или интригу с его достославным именем".
I.II. Еще один. Скуратов звать
Впрочем, если следователь Уваров отказывается о приписанной ему фразы "Я знаю, кто убил Листьева", то экс-прокурор державы Юрий Скуратов написал книгу, озаглавленную "Кто убил Влада?" (2003), где под именем персонажа Сергея Бейлиса однозначно вычисляется Сергей Лисовский. В интервью "Комсомолке" отставной юрист рассказал о причинах, которые сподвигли его на сей литературный труд:
"Чтобы привлечь внимание общественности, следствия к этой теме. Может быть, даже президента Путина. Пусть не он, а Ельцин брал обязательства найти убийц, но тем не менее, не афишируя этого перед большой публикой, он ведь может спросить: "Как у вас идет расследование по "делу Листьева"?" Для того, чтобы это расследование было закончено, нужна политическая воля… Не сомневаюсь, что Борис Абрамович прочел книгу, как и другие персонажи. Березовского мы несколько раз допрашивали, я сам с ним встречался. Он, мягко говоря, далеко не все по этому делу рассказал. Например, накануне смерти Влада Березовский с ним встречался. Но упорно молчал об этом. Только когда мы вышли на этот факт следственным путем, приперли его, он признался. Мы-то им занимались, когда он был вторым человеком в государстве. Даже санкцию на арест выдали. Представляете, какой шум поднялся! Все на уши встали. Было много попыток надавить на следствие через СМИ, подбрасывались разные версии, в том числе и из Кремля, из МВД, уводящие нас в сторону. Это был настоящий дурдом. Последний раз я докладывал президенту Ельцину, что все версии мы отбросили и работаем по основной, собираем доказательства против заказчика и выйдем на его арест. Но взять его под стражу была проблема. Во-первых, кремлевские связи. Во-вторых, мы отлично его личность изучили, знали все его возможности. В-третьих, деньги. В то время он мог обжаловать наши действия в суде. А в нашем суде - не только самом гуманном, но и самом управляемом - он мог бы добиться принятия решения об изменении меры пресечения. Если бы это произошло, то нас просто бы сожрали все наши недоброжелатели. Да и у меня у самого почва стала уходить из-под ног в связи с тем, что власть не хотела расследования по "Мабетексу", по хищению транша в 4,8 млрд долларов. У меня образовалась критическая масса врагов. Сейчас семейный клан ушел из власти. Татьяна Дьяченко делала все, чтобы я не встречался с Ельциным. А дозвониться ему было практически невозможно, дая и не всегда был уверен в его адекватности. Я ее лично предупреждал, что не надо таких активных контактов с фигурантами по делу. Она слушала, но пропускала мимо ушей. По принципу: а Васька слушает да ест. До Трибоя по делу работал замечательный следователь Уваров, работал хорошо, основательно. Прекрасный человек. Трибой экономику знал, чего нашим следователям зачастую не хватает. Цепкий, въедливый. Он и должен был завершить это дело. Он был на верном пути, потому что в его адрес начались угрозы. Его "ушли". Я попросил Трибоя прочитать рукопись, сказал: "Если что-то, на твой взгляд, может повредить следствию, вычеркни". Он неделю пыхтел. Приносит ровно треть книжки. Я не стал спорить".
Версия там складывалась понятно какая:
"Постепенно у Петра Трибоя и выстроилась цепочка, приведшая к убийству: Сергей
Лисовский - Душман - братья Агейкины. Изначально были подозрения, что к преступлению мог быть причастен и Борис Зосимов. Но в итоге следователи решили, что он, как и Березовский, знал о готовящейся расправе над журналистом, но ничего не предпринял, поскольку сам был заинтересован в устранении Листьева. Впрочем, даже после появления этой версии расследование складывалось тяжело. В 1996 году Дашдамирова объявили в розыск, но вовсе не по делу Листьева, а по обвинению в изнасиловании. При этом в ориентировке на Дашдамирова говорилось следующее: "Особо опасен. Может использовать паспорт на фамилию Дмитров. Может быть вооружен. При обнаружении срочно сообщить в ГУВД МосквьГ. Как потом установили следователи, вскоре после убийства Листьева Дашдамиров уехал в Чехию, где в мае 1995 года был задержан местной полицией в одном из ресторанов по подозрению в связях с "русской мафией". Однако вскоре его отпустили. Летом 1996 года Дашдамирова задержали спецслужбы Грузии и экстрадировали в Москву. Здесь подозреваемого неоднократно допрашивали в связи с убийством Листьева, однако он свое знакомство с Сергеем Лисовским, а также причастность к расстрелу журналиста категорически отрицал. Лисовский также говорил о своей непричастности к преступлению и уверял, что с Игорем Дашдамировым никогда не встречался. В результате возникла версия, что "заказ" Душману поступил не напрямую, а через других лидеров "солнцевских", с которыми Лисовский был в хороших отношениях. В октябре 1997 года Петр Трибой допросил бизнесмена из московского района Солнцево Сергея Михайлова. Причем происходило это на территории Швейцарии, где предприниматель находился под стражей по подозрению в связях с "русской мафией" и отмывании денег (позже он был оправдан судом). Впрочем, этот след оказался тупиковым. Вскоре следователи получили несколько улик, а также показаний свидетелей, которые указывали на то, что Лисовский был лично знаком с Душманом несколько лет и периодически встречался с ним. Под гнетом этих улик Лисовский и Дашдамиров все-таки признали факт общения друг с другом, но не более того. В отсутствие весомых доказательств причастности к убийству Листьева Дашдамирову предъявили обвинение только в изнасиловании, он получил 3,5 года тюрьмы и уже в 1999 году вышел на свободу.
Следователи неоднократно допрашивали и родителей братьев Агейкиных, однако те только говорили, что их сыновья "замечательные люди", и никакой нужной информации от них тоже получить не удалось. Что касается Бориса Березовского, который мог пролить свет на обстоятельства гибели журналиста, то он, как мог, уклонялся от того, чтобы делиться информацией со следователями. Когда представители Генпрокуратуры пришли с обыском в офис "ЛогоВАЗа", их оттуда чуть ли не силой выставили сотрудники ФСБ РФ во главе с Александром Литвиненко. На допросах Березовский сначала категорически отрицал тот факт, что встречался с Листьевым накануне его гибели. Только после того, как об этом рассказала Альбина, олигарх признал, что беседа с гендиректором ОРТ имела место, но о ее сути говорить категорически отказался".
NB. Как выяснилось во время моего затяжного чаепития с Уваровым - Литвиненко был зачислен… к нему в бригаду! То есть как бы тоже занимался "делом Листьева". И стало быть, был у Березовского свой засланный чекистский казачок.
Добавлю, что в компании (вернее, в кАмпании) "ВИD" все прекрасно понимали, что Борис устранил Влада. Критик Татьяна Москвина как-то упрекнула меня в том, что я, дескать, "убедительно отвергаю версию виновности Березовского в убийстве Листьева". Она вопрошала: "Тогда кто?.. Нельзя же так играть на нервах, дорогой товарищ журналист, знаешь - скажи, не знаешь - не мучай, а то развел тут шекспировские страсти". Да знаю я, знаю, все знают. В кАмпании, повторюсь. Знают. Но у каждого свой резон молчать. Да, еще раз я утверждаю, что БАБ не намеревался убивать главу ОРТ. Он всего лишь поставил задачу: устранить. Патаркацишвили должен был организовать наезд на Владислава: "нагнать изжоги", покалечить, убрать, выключить из игры. Но не убивать! И широко распиаренную версию о том, что мотив убийства самого популярного телевизионщика страны - объявленный им мораторий на рекламу, я поддержать не готов. Это ведь было коллегиальное решение. Придумка того же Бадри. Надо было канализировать рекламные потоки и отжать Лисовского и прочих игроков останкинского рынка. Все деньги должны были контролироваться опытным Патаркацишвили. Но никто почему-то не вспоминает, что за сутки до выстрелов на Новокузнецкой (и об этом рассказала Уварову Аля) Влад сказал, что деньги должны "идти на развитие". То есть расписался в желании и готовности рулить финансовыми потоками. Это никак не входило в планы Березовского (читай - Бадри). Было решено "укоротить зарвавшегося", однако план был перевыполнен некомпетентными исполнителями - вторая пуля оказалась фатальной.