И никто из них не покраснел от стыда за свою профессиональную несостоятельность, когда титан либеральной мысли громко пукнул в присутствии высших нотаблей государства и принял ритуальную позу покорности альфа-самцу стаи. Напротив, все дружно выстроились за той же похлебкой в кудринский комитет "гражданских инициатив".
Причины гнойной неприязни сислибов к пацаном из предместий имеют глубокие исторические и цивилизационные корни.
Царь-модернизатор Петр Алексеевич не "прорубил окно в Европу", а всего лишь открыл узкую щелочку, в которую протиснулась головка "российской политической элиты". И с того времени у нас образовалось два разных народа. Они назывались соответственно "барин" и "мужик". Во всех других странах всегда была и есть своя социальная градация, но нигде этот разрыв между "барином" и "мужиком" не имел и не имеет такого фундаментального характера, как в постпетровской России.
Это был не классовый, а культурологический, я бы даже сказал, антропологический раскол, это именно два разных народа, которые просто не знали и не понимали языка друг друга.
Этот разлом стал запрограммированной на века исторической трагедией России. Метафизическое напряжение не могло не взорваться и гибель романовской империи в революции 1917 года была исторически предопределенной.
Парадигма пропасти между "элитой" и народом сохранилась и в других ипостасях российского государства. Большевики использовали энергию протеста, порожденную разломом начала XVIII века, но они сами воспроизвели ту же систему, при которой власть смотрела на народ как на неограниченный резервуар бесправных рабов для осуществления своих глобальных имперских или идеологических целей.
Коммунистическая номенклатура и советская интеллигенция были так же бесконечно далеки от народа, как и дворянство.
Крестьянам только в начале 1960-х выдали паспорта, они были такими же рабами, как и в XVIII веке.
Сменилась, наконец, и коммунистическая доктрина. Но сохранилась непотопляемая номенклатура, а все та же реальность метафизического разрыва между "элитой" и народом стала даже еще более наглядной. Существование двух Россий - России Пикалева и России Рублевки, хмуро смотрящих друг на друга на телевизионных экранах, - это тот же фундаментальный раскол, который был порожден "модернизацией" Петра, а затем воссоздан "модернизацией" большевиков.
Только в отличие от русского барина XIX века, воспитанного на классической русской литературе и испытывавшего комплекс вины перед мужиком, рублевские читают исключительно гламурных авторов и потому никаких комплексов не испытывают. Недаром только что назначенный путинский Геббельс хватается за пистолет при словах русская классическая литература.
Мы по-прежнему существуем в контексте двойного отчуждения, двойной пропасти - не только полной дискредитации власти в глазах политического класса, но и полной дискредитации всего современного политического класса в глазах народа - пассивного объекта "модернизации" последних 20 лет.
Последние сто лет русской истории мы прошли по снежному кругу в метели, безнадежно застряв в петле времени.
2012 г.
Из Павловского в Павла
С большим эстетическим удовольствием прочел "Особое мнение" Г. Павловского. Материал очень информативный и содержательный, но об этом чуть ниже. Привлекательна прежде всего форма изложения. Размышления умного, образованного, раскованного свободного чело века.
Какие же ужасные компрачикосы так долго уродовали мозг и душу этого действительно незаурядного автора? Какими вымученными и фальшивыми были все его пропагандистские экзерсисы периода путинского послушания с их натужными претензиями на искреннее авторское чувство. Ну вот, например, о митингах протеста из творческого наследия мэтра:
"Попытка выставить Путина из русской политики была бы крайней формой национальной измены. Мы все делим славу и честь его победы. В сущности Путин сегодня - победитель, а не президент, и власть его уже теперь - власть победителя. Власть национального гения - чудная власть. Здесь нет и не может быть никаких компромиссов. Вольно в хорошую погоду оппозиционно гулять по безопасной путинской Москве. Но представьте себе, что кто-нибудь из гуляющих попытался бы реально, а не шутовски поднять руку на Путина, - вся сцена тут же переменится . Нация реально ощерится, а противные ей разбегутся."
Лишенный кремлевского пропуска и пайка поздний Павловский оставил свои ужимки и как великий поэт впал в неслыханную простоту. Теперь он ясно видит несовместимость с жизнью страны института национального гения, не важно, человек ли это по фамилии "Путин" или ничтожества, которые используют эту фамилию как штамп, факсимиле, бренд. Что-то от отчаяния политтехнологического Франкенштейна, вылепившего из телевизионной глины этот штамп, бренд, бред.
А теперь о самом главном - о том, как избавить страну от национального гения. Об этом, собственно, весь текст прозревшего Павловского. Ну, особого бинома Ньютона тут нет. Национальные гении в законе не уходят в результате пошлых свободных выборов. Гений и злодейство прогнившей буржуазной демократии принципиально несовместны.
Все национальные гении - от Муссолини до Чаушеску и от Дювалье до Кадаффи -уходят несколько более романтическим способом. Исчерпывается и истлевает со временем породивший их миф, возрастают недовольство масс и тошнота элит. Входящие в политбюро режима Савлы начинают постепенно перекрашиваться в Павлов, размышляющих о том, как, избавившись от национального гения, сохранить свою власть или на худой конец свою шкуру и накопленные непосильным трудом активы. Процесс развивается необратимо и в какой-то момент произносится все то же сакраментальное "Оказался наш отец не отцом, a сукою".
Именно это продвинутый Павловский уже произнес и несколько раз убежденно повторил. Но Павловский не член политбюро. Он всего лишь бывший секретарь ЦК по идеологии. Тем не менее его настроения весьма показательны.
Но еще интересней его ценнейшие интимные свидетельства об атмосфере внутри самой головки власти. Сверх-информированный инсайдер Павловский убежден, что ни одна из двух составляющих ядро режима группировок (силовики, сислибы) не смогла бы править страной в одиночку. Более того, он полагает, что сислибам пора бы эту неспособность путинских силовиков продемонстрировать наглядно. Вот темпераментный поток его кипящего возмущенного сознания:
"Клерки, те самые клерки, без которых Путин никто. Никто. Власть нынешняя в Кремле - она никто без Клерков. Ведь, я знаю, я точно знаю, что они думают о происходящем. Они считают это безумием. Но пора бы им это выразить. Дмитрий Анатольевич Медведев хорошо бы смотрелся в демонстрации 12-го июня. Многие члены его правительства, такие как господин Абызов, такие как господин Белоусов, некоторые помощники Путина такие как госпожа Набиуллина. В этом нет ничего плохого. Они просто присоединятся к людям здравого смысла.
Понимаете. Каждый человек может сойти с ума, каждая власть может сойти с ума, в России особенно. значит не надо адресоваться к нему. Он сам либо преодолеет, либо не преодолеет свое состояние. Надо действовать так, как будто бы Путина нет".
Но Клерки, без которых Путин никто, пока не торопятся выразить то, что они точно думают. Они явно не собираются ни выходить на площадь, ни вваливаться в опочивальню национального гения.
Да, им хотелось бы избавиться от эксцессов гения и его ближайшего окружения, столь разрушительных для самого объекта их власти и источника их благосостояния. И будь на то политическая воля, они в конце концов решились бы "ножом целебным отсечь себе страдавший член".
Но воля Клерков парализована не столько страхом перед все еще грозно рыкающим неадекватным "членом", сколько пугающей перспективой остаться без этого самого "члена" один на один с чуждым и угрюмо безмолвствующим социумом.
И эта мысль их в трусов обращает. И замыслов отважные порывы. имен деяний не стяжают.
Ведь они прекрасно понимают и вторую половину тезиса о невозможности править в одиночку. Да, Путин никто без них. Но и они, ocтавив национального гения, не удержат власть, потеряют свои комфортные доминирующие позиции, к которым они так привыкли за последние двадцать лет. Слишком на многие вопросы придется им отвечать обществу.
Исходя, видимо, именно из этих соображений объявил недавно городу и миру суперКлерк Чубайс, что они остаются в бункере и будут еще лет пять-десять проводить вместе с недоделанным Путиным недоделанные реформы.
Но прав, как мне кажется, скорее оборотившийся в Павла Павловский, чем нерешительный и осторожный Чубайс. Он лучше чувствует обстановку на земле, чем небожители-миллиардеры. Никаких пяти - десяти лет в бункере не будет. Соскочив с вертикали сейчас и оказав обществу колоссальную услугу в решении проблемы национального гения, Клерки будут вынуждены и сами уйти с политической арены в результате неизбежных свободных выборов, но зато сохранят личную безопасность, место в примечаниях в учебниках истории и кое-какое барахлишко.
Времени для раздумий осталось не так уж много. Два - три месяца до осенней волны социального протеста. Как справедливо подметил наш новоиспеченный Павел, "Пока Путин еще не перешел черты, пока он не начал убивать". Если же агония режима затянется, весь бункер неизбежно будет рано или поздно повязан кровью. Оставшись в нем, Клерки окончательно превратятся в путинских алавитов с неизбежной для них концовкой.
P.S.
У нас есть счастливая возможность узнать, что обо всем этом думает не "национальный", а настоящий гений. Один из нескольких русских людей, которых можно сегодня так назвать. Последний энциклопедист нашего времени, культуролог и визионер Вячеслав Всеволодович Иванов никогда прежде не высказывался на тему "Что же будет с Родиной и с нами" с такой обнаженной тревогой:
"О В.В. Путине.
Я в его лице читаю смесь трусости, небольшого ума, бездарности и каких-то подавленных комплексов, которые делают его очень опасной личностью. Боюсь, что он вообразил себя воплощением национального духа или что-то в этом роде есть у него. Отсюда и эти игры с РПЦ.
Он бандит. Бандит умеет очень много делать. Сталин был бандитом. Вот, пожалуй, в этом смысле он сопоставим со Сталиным, потому что Сталин был тоже неумный и неспособный человек. Но бандит. А те, с кем он играл в политическую игру, они его все-таки воспринимали как человека. А человеком он не был, у него не было человеческих эмоций.
Я думаю, что у Путина только к собаке есть человеческие чувства. Я думаю, что ни к кому из окружающих у него никаких чувств нет. Понимаете, человек без человеческих чувств - это ужасно?
Я с ним немножко разговаривал - сразу после ареста Ходорковского. Я ему сказал, что Ходорковский, по-моему, заслуживает хороших слов, поскольку он понимает, что нужно науку финансировать. Путин тогда был президентом и вручал мне медаль. То есть это были те времена, когда он еще не снял маски. Но когда я произнес имя Ходорковского, он позеленел. Реакция была биологическая. Передо мной уже никакой маски не было, а был страшный, кровавый человек. Вот я своими глазами это видел. Поэтому все, что происходило потом, меня уже ничего не удивляло..
Путин - пахан в огромной бандитской шайке.
Я хорошего ничего от него не жду, а плохого жду - сильно испугавшись, может начать стрелять, сажать. В этом смысле ситуация, увы, очень опасная. Она не безнадежная, потому что страна и экономика, все на свете требует того, чтобы что-то изменилось. Даже Кудрин, который столько лет был тихим, это понимает. Но я боюсь, что первые два-три месяца президентства Путина могут быть опасные".
2012 г.
Отставка
После 12 июня 2012 года отставка нелегального президента Путина стала центральным пунктом политической повестки дня России.
Требование отставки звучало и на плакатах участников Марша миллионов и в выступлениях ораторов на трибуне. Оно доминировало в принятом на митинге Манифесте.
Такой консервативный и не склонный к радикальной риторике политик как бывший премьер-министр Михаил Касьянов заявил с трибуны, что по его оценкам Путин не останется у власти более нескольких месяцев. Григорий Явлинский, еще недавно призывавший свою партию готовиться к президентским выборам 2018 года, на днях уточнил, что выборы могут состояться в любой момент.
Сама по себе отставка Путина, разумеется, не решит ни одной фундаментальной проблемы России. Но без нее невозможно даже подступиться ни к одной из этих проблем.
Любая дорожная карта восстановления базовых институтов государства, пораженных раковой опухолью путинской клептократии, может начинаться только со дня X - ухода Путина с политической сцены России.
Похоже, что эта очевидная мысль овладевает, наконец, сознанием большинства российского политического класса, включая и значительную часть правящего истеблишмента.
Явно симпатизирующий сислибам и предлагающий себя в качестве их идеолога маститый политкомбинатор Павловский точно знает, что думают о происходящем те, без которых Путин никто: они считают это безумием. Более того он буквально подстегивает их как можно скорее выразить свое понимание происходящего и словом и делом.
Стереоскопически дополняет эту картину состояния умов российской верхушки ракурс с ее противоположного фланга, представленный другим ветераном кремлевских посиделок С. Кургиняном.
С. Кургинян давно симпатизирует во властном тандеме силовикам и пытается обелять и идейно окормлять их как меньшее, на его взгляд, зло, как воров державнопатриотических, строптивых по отношению к Западу, хранящих свои опричные паи якобы в пределах Отечества, национал-клептократов, если хотите, в отличие от безродных либеральных глобо-клептократов.
Сегодня Кургинян не менее решительно, чем его собрат по разуму Павловский отвергает сценарий сохранения еще на несколько лет тандема силовиков-сислибов для проведения недоделанных реформ:
"Внутрисистемный компромисс превращается из нормы политической жизни в источник полномасштабной политической катастрофы. Либеральные партнеры путинских консерваторов, заключив с консерваторами псевдокомпромисс, начинают навязывать им непопулярные меры. Это и ценовая политика, и политика в сфере ЖКХ, и политика в сфере образования и здравоохранения.
Власть, которая сама подливает масло непопулярных реформ в огонь уличного протеста, ведет себя как самоубийца. Краски столь мрачны, что сгущать их нет ни малейшей необходимости. Вот почему мы начинаем борьбу за демонтаж этого, как никогда опасного, компромисса".
Демонтаж здесь ключевое слово. По существу и Кургинян и Павловский, оба многолетние участники кремлевских аналитических штабных игр, выступают с противоположных позиций за одно и тоже - за демонтаж путинского режима.
Потому что суть путинского персоналистского режима как раз компромисс, тандем двух властных группировок, созданный злым гением Березовского и Волошина кровавой осенью 99-го. Майор занюханной дрезденской резидентуры, чиновник второго плана в мэрии бандитского Петербурга, затем в администрации позднего Ельцина В. Путин не мог стать ни лидером, ни идеологом ни одного из этих кланов.
Зато в контексте их компромисса нелегальный президент Путин всей своей трудовой биографией, включая двенадцатилетнее подвижническое служение на галерах, органично сочетает и синтезирует в своей персоне обе ветви криминального капитализма в России. И в этом смысле он воистину был Наше Все.
Однако в обстановке нарастающего экономического, социального, политического, морального кризиса; сокращающейся базы кормления клептократов; массового протестного движения в столице, грозящего распространиться на всю страну, у каждой из группировок возрастает непреодолимое искушение решить хотя бы на время все свои проблемы самым простым способом. Сбросив партнеров по тандему с властных галер на колья справедливого народного гнева. Темпераментные призывы хорошо информированных инсайдеров Павловского и Кургиняна - свидетельства степени этого искушения.
Но с разрушением тандема силовиков и сислибов Путин становится никому не нужен. Тем более Путин, которого десятки тысяч людей, маршировавших в центре Москвы, громко называли вором под молчаливо-одобрительными взглядами тысяч омоновцев.
Марш миллионов был политическими похоронами Путина. Публично опущенный пахан уже не пахан. Победившие силовики зачистят сислибов еще с именем Путина на устах, но быстро заменят его на что-нибудь сечинско-рагозинско-гундяевское.
Неизбежное отстранение отработанного диктатора властной верхушкой - это рутина умирающих авторитарных режимов. Чем интенсивней и последовательней протестное движение, тем быстрее эта отставка происходит. Но она не финальная кульминация протеста, а, напротив, старт самой острой фазы политического кризиса.
В нашем случае обе властные группировки имеют свои конкурирующие, но содержательно идентичные проекты постпутинской России. Каждая из них надеется единолично остаться при властесобственности, зачистив партнеров по тандему под флагом всенародной борьбы с коррупцией. Миллиардеры тимченки, чемезовы, ротенберги разоблачат Шуваловых, дворковичей, абызовых. Или наоборот, как получится. Среди и тех и других нет фордов, Зворыкиных, сикорских, гейтсов, джобсов. Источник чудесного обогащения всех властесобственников до единого, начиная с самого главного, один и тот же - властный ресурс, полученный ими в кормление, непрерывная четвертьвековая номенклатурная приватизация.
Чума на оба ваших дома - единственно возможная позиция протестного движения. Нельзя позволить ни одной из кремлевских группировок конвертировать нарастающую энергетику мирной антикриминальной революции в проект сохранения власти той или иной ветви клептократии.
Но для этого протест должен обрести свою собственную субъектность. Субъектность протеста это не только и не столько персональный состав его координаторов, а прежде всего предъявленный обществу проект дорожной карты Переходного периода от путинского паханата к демократической республике.
Отставка президента-нелегала - начальная отправная точка Переходного процесса. Без нее мы остаемся в путинской у-вечности, в этой схлопнувшейся черной дыре русской истории, в свидригайловской закоптелой нефтегазовой баньке с ползающими по всем углам разбухшими пауками - ветеранами дрезденской резидентуры и кооператива "Озеро ".
Контур дорожной карты был представлен 12 июня в Манифесте Свободной России и сейчас активно обсуждается. Принципиальными задачами Переходного периода (4-6 месяцев) являются принятие нового избирательного законодательства, обеспечивающего избрание парламента и президента на прозрачных конкурентных выборах; изменения в Конституции РФ, существенно ограничивающие полномочия и срок пребывания во власти президента; разработка закона о реформе органов суда, прокуратуры, следствия и полиции, предполагающего очищение их от лиц, запятнавших себя преступлениями.