Хотя внутреннее положение в Советском Союзе и без того ухудшалось. Снабжение в городах давало перебои, народу приходилось все туже "затягивать пояса". Нарастало общее озлобление. Сохранилось множество донесений ОГПУ об антисталинских надписях на стенах. Среди студентов ходили и переписывались копии ленинского "завещания". В Высшей партийной школе были обнаружены листовки троцкистов, пользовавшиеся большой популярностью. В комсомольских организациях создавались нелегальные кружки, выступавшие за Бухарина - упорно распространялись слухи, будто он "за народ". Сбывались именно те слова, которые сам Николай Иванович говорил Суханову: "В будущем предстоит перевес отрицательных сторон проводимого курса над положительными, только тогда можно говорить о победе его принципов".
Да, диверсия была колоссальной. А в том, что это была именно диверсия, лишний раз убеждает, например, переписка Шолохова и Сталина, опубликованная в 1997 г. Еще молодой в те годы писатель лично знал Иосифа Виссарионовича. Сталину понравились его произведения. Только непосредственным вмешательством генсека удалось опубликовать третью книгу "Тихого Дона", где речь идет о казачьем геноциде и Вешенском восстании, - столпы тогдашней советской "культуры" объявляли роман контрреволюционным. Сталин распорядился о первой экранизации "Тихого Дона", высоко оценил вышедшую в 1932 г. первую книгу "Поднятой целины". Когда начался голод, Шолохов, проживавший в Вешенской, стал бить тревогу. Обращался в районные, краевые инстанции, но его жалобы клались "под сукно". 22 марта он отправил телеграмму в "Правду" о творящихся безобразиях. Ее опубликовали, но преподнесли как частный "перегиб", снабдив заголовком "Результат непродуманной работы". А расследование передали тем же лицам, чьи действия обжаловал Шолохов, и бюро райкома обрушилось на него самого.
Но 4 апреля писатель отправил письмо Сталину. Страшное письмо, рассказав, как обирали и пытали людей, как население умирает от голода, просил экстренной помощи. Иосиф Виссарионович откликнулся сразу же. 16 апреля от него пришла "молния": "Ваше письмо получил пятнадцатого. Спасибо за сообщение. Сделаем все, что требуется. Сообщите о размерах требуемой помощи. Назовите цифру. Сталин". Михаил Александрович во втором письме от 16 апреля указал, сколько нужно хлеба. Сталин опять прислал "молнию", где попенял: "Надо было прислать ответ не письмом, а телеграммой, получилась потеря времени". Хлеб был направлен немедленно, и даже много больше, чем просил писатель.
А 6 мая Сталин послал Шолохову свое письмо. Выговаривал, что и колхозники, по его мнению, были не без вины: "Уважаемые хлеборобы вашего района (и не только вашего района) проводили "итальянку" (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих, Красную Армию - без хлеба… по сути дела, вели "тихую" войну с Советской властью". Но оговорился: "…Конечно, это обстоятельство ни в коей мере не может оправдывать тех безобразий, которые были допущены, как уверяете Вы, нашими работниками. И виновные в этих безобразиях должны понести должное наказание". Для расследования на Дон была направлена комиссия во главе с членом Центральной контрольной комиссии Шкирятовым.
Некоторые авторы скептически утверждают, будто Сталин просто заигрывал с Шолоховым, силился "расположить к себе писателя". Это чушь. Михаил Александрович был еще не "звездой" с мировым именем, а лишь талантливым "начинающим" автором, одним из многих. С чего, спрашивается, генеральный секретарь должен был с ним считаться и заигрывать? Мигни он - и "начинающий" исчез бы без следа. Выходит, дело было в другом. Сталина действительно убедили в саботаже, в том, что нужно применить "чрезвычайные меры", как уже делалось в 1928 г. Но на практике усугубили эти меры, организовали операцию на полное истребление. Но ведь это, в свою очередь, должно было уничтожить главную советскую "житницу", срывало любые планы индустриализаций! А в перспективе вело к голодным бунтам, полному хаосу в стране - и на волне восстаний к власти приходила оппозиция. Неужели в этом был заинтересован Сталин? Он ни в коей мере не являлся гуманистом, но было бы абсурдом обвинять его в попытках разрушить собственное государство.
Так кто же проводил политику голодомора? В письмах Шолохова упоминаются руководители Северо-Кавказского крайкома. Но можно обнаружить и другое: во всех кампаниях по заготовкам зерна, даже по севу и другим полевым работам на первом месте фигурируют имена полномочных представителей ОГПУ. А местное начальство с ними, конечно же, не спорило. Приказано - действуй, пока самого не объявили "пособником". Шолохов писал Сталину только о том, что видел сам, о своем и соседнем районах. Но тому же Северо-Кавказскому крайкому подчинялись Кубань, Ставрополье. Очевидно, Иосиф Виссарионович получил и другие сигналы, обратив на них внимание. И голодомор… прекратился.
Не постепенно, а "сразу". Так же неожиданно, как исчезли продукты с прилавков и закрылись магазины, так же они открылись и продовольственные товары появились. Вчера не было - сегодня есть. Без объявлений, без объяснений. Следовательно, были они, продукты-то! Было зерно, которое по распоряжению Сталина стало присылаться в пострадавшие места. Но и на местах, где-то на складах, лежало то продовольствие, которое потом "вдруг" вернулось на прилавки. Лежало, когда рядом люди умирали, глодали кору и падаль…
Однако расследование, проведенное Шкирятовым и другими посланниками Москвы, ничего не дало. Фактически преступление замяли. А Сталина оставляли в убеждении, что опять имели место всего лишь "перегибы", чрезмерное рвение дураков. Он писал Шолохову о "болячке нашей партийно-советской работы", "как иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и докатываются до садизма". Чтобы такого не повторялось впредь, был создан централизованный Комитет по заготовкам, подчиняющийся напрямую правительству. А за случившуюся трагедию ответили только мелкие сошки.
Лишь несколько лет спустя Иосиф Виссарионович поймет другое. И тот же Шолохов в статье для "Правды" назовет руководителей, учинивших беду, "врагами народа" - за то, "что под предлогом борьбы с саботажем… лишили колхозников хлеба". Под предлогом борьбы! Сказано предельно ясно. Опубликовать подобный вывод вопреки мнению Сталина "Правда" никак не могла. Но это будет значительно позже. А голодомор, по разным оценкам, унес от 4 до 7 миллионов человеческих жизней.
Язва десятая. ТАЙНЫ РАСКРЫВАЮТСЯ
Сталин был и оставался и твердым "государственником", державшим курс на укрепление Советской державы. Представлять дело так, будто он принимал катастрофические решения, а потом, спохватившись, давал обратный ход, было бы неверно. Хотя бы по той причине, что сами по себе эти решения еще не были катастрофическими. Допустим, планы коллективизации, обсуждавшиеся и утверждавшиеся на партийных пленумах, имели мало общего с тем, что произошло на самом деле. Или взять "чрезвычайные меры" по хлебозаготовкам. Они применялись и раньше, были очень неприятными для крестьян, но не гибельными, а в 1932-33 гг. их методику изменили и усугубили - именно так, чтобы сделать гибельными. "Поправки", приводившие к катастрофам, вносились на других уровнях. Но не на уровнях непосредственных исполнителей, поскольку повторяющиеся бедствия сразу охватывали обширные регионы, а то и всю страну. Следовательно, они внедрялись где-то во вторых эшелонах руководства, где определялось, как выполнять директивы верховного руководства.
Впрочем, и взгляды самого Сталина со временем менялись. Он по-прежнему верил в гений Ленина. Был уверен, что модели построения социализма, заданные Владимиром Ильичом, в основном правильны. А этим пользовалось окружение генерального секретаря. Настраивало его соответствующим образом, направляло политику - ссылаясь на "непогрешимого" Ленина. Так, Иосиф Виссарионович поддержал антирелигиозную кампанию, ведь она полностью соответствовала ленинской линии. Редактором "Правды" вместо Бухарина он поставил Ярославского (Губельмана) - председателя "Союза воинствующих безбожников". Наверняка читал его статьи, направленные против Церкви. А в 1931 г. на съезде партии Сталин под гром аплодисментов указывал: "Подавили ли мы реакционное духовенство? Да, подавили. Беда только в том, что оно не вполне ликвидировано". Но и в этой кампании он позже вмешался, останавливая "перегибы", - в 1933 г. запретил взрывы 500 старинных храмов и монастырей, уже намеченных к уничтожению.
А вот в разгроме российской культуры Сталин участия не принимал. Мало того, его вмешательство спасло от расправ Михаила Булгакова, Алексея Толстого, Андрея Платонова, выдающегося философа Алексея Лосева. Причем гонителей отечественной культуры Иосиф Виссарионович очень не любил, но… долгое время не мог с ними справиться! Наглядным примером служит история с РАП-Пом, где распоясавшиеся Леопольд Авербах и жена Ягоды Ида Авербах насаждали русофобию, отправляли "на свалку" классическую литературу. Сталин взялся за них в 1930 г. "Правда" начала атаки на РАПП. Подобная критика со стороны партийного официоза означала строгий приказ! Но Леопольд Авербах нагло поставил вопрос "ребром": "Или уймите "Правду" и дайте нам работать, или меняйте руководство РАППА". И… не сменили, терпели еще два года.
Только в 1932 г. постановлением ЦК от 29 апреля "О перестройке литературно-художественных организаций" РАПП был распущен. Но его руководство чувствовало себя настолько уверенно, что даже постановление ЦК проигнорировало! Пыталось опротестовать его, подавало заявления в Политбюро, устраивало дискуссии. Самому Сталину приходилось участвовать в них, спорить с активистами "пролетарской культуры". При этом Авербахи и их присные добивались простой смены вывесок. Чтобы Союз писателей СССР, создаваемый вместо РАППа, возглавили они же, проводя прежнюю политику. Сопротивлялись они так упорно, что формирование новых писательских органов затянулось аж до 1934 г.
В 1933 г., после голодомора, Сталин вмешался и для выправления положения в экономике - прекратил героический, но надрывный и болезненный штурм первой пятилетки. Просто объявил, что она уже выполнена досрочно, за четыре года и три месяца. Конечно, генеральный секретарь слукавил. Планы пятилетки подзуживались шапкозакидательскими лозунгами, несколько раз повышались: председатель Госплана Куйбышев страдал тяжелым пьянством и подогреть его энтузиазм было не трудно. А Сталин для выводов о перевыполнении допустил подтасовку. Взял лишь первые, минимальные цифры планов, и не по объему производства, а по стоимости продукции, которая регулировалась государством.
На самом деле план выполнен не был. Но даже столь ярый антисоветист и русофоб, как Я. Грей, был вынужден признать, что "первый пятилетний план по масштабам и достижениям являлся величайшим планируемым экономическим предприятием за всю историю человечества". Сверхусилиями, энтузиазмом, огромным расходом средств и ресурсов Советский Союз совершил гигантский прорыв по созданию собственной промышленной базы. Россия после революционного крушения снова начала производить собственную технику, оборудование, могла совершенствовать вооружение. Главная цель и впрямь оказалась достигнута. Экономика могла теперь развиваться уже на собственной основе, эволюционно, а не революционно. Так что Сталин нашел очень умный ход, чтобы свернуть штурмовую кампанию.
Планы второй пятилетки составлялись куда более взвешенные и реалистичные. Страшный урок голодомора заставил Сталина обратить более пристальное внимание и на безобразия в деревне. Был разработан новый устав сельскохозяйственной артели с увеличением приусадебных участков и прочими послаблениями. Часть раскулаченных вернули из ссылок. Пересматривали дела, освобождали и снимали судимости многим из тех, кто был осужден в ходе коллективизации, по обвинениям во "вредительстве". Зато в партии прошли очень большие чистки - за двурушничество, карьеризм, шкурничество, моральное разложение, злоупотребления, из нее повыгоняли 18 % коммунистов.
XVII съезд партии в январе-феврале 1934 г. назвали "съездом победителей". Объявлялось, что материально-техническая база социализма построена, оппозиций больше нет, восторжествовала единая линия. Да и жизнь в стране стала ощутимо улучшаться. Вступали в строй новые предприятия. На прилавках появлялись прежде дефицитные промтовары. О роскоши никакой речи не было и быть не могло, но после нищеты 20-х люди хотя бы смогли одеться и обуться (впрочем, зависимость от иностранцев еще сохранялась, от нее СССР смог избавиться лишь к 1937 г.). Заработали механизмы колхозов, в сельское хозяйство поступали трактора и другая техника. Это тоже каждый почувствовал на себе: были отменены продуктовые карточки, уходили в прошлое хвосты за хлебом и угроза голода.
Однако обозначилось и явление другого рода - культ личности Сталина. Кто его внедрял? Нет, не Иосиф Виссарионович. К славословиям он относился брезгливо. Внедряли те же оппозиционеры! На XVII съезде не кто иной, как Бухарин, величал Сталина "фельдмаршалом войск пролетариата", а Каменев заявлял: "Эра, в которой мы живем, войдет в историю как эра Сталина". Из желания подольститься? Наверное, имелась и более важная подоплека. Насаждение культа личности позволяло связать персонально с фигурой Сталина все беды, жертвы, потрясения. Все прошлые катастрофы - и будущие тоже…
Но уже вскоре, 1 декабря 1934 г., произошел трагический случай, разрушивший иллюзию "победителей". Случай, от которого стали раскручиваться совершенно неожиданные последствия. В Ленинграде, прямо в коридоре Смольного, где располагался обком партии, некто Николаев застрелил Сергея Мироновича Кирова. Он принадлежал к той же когорте советского руководства, что и Сталин.
Убежденный коммунист, но патриот. Проявил прекрасные организаторские способности, всегда выступал верным генеральному секретарю, и тот продвигал его в качестве "своего" человека.
В Ленинграде Киров сменил Зиновьева. Причем по контрасту с Зиновьевым приобрел здесь огромную популярность. Рабочие полюбили его. Чувствовали "своего". Видели, что Киров искренне заботится о них, не жалеет сил для улучшения их благосостояния, налаживания производства заводов, благоустройства города. Его и Сталин полюбил, они были личными друзьями. Во время приездов в Москву Киров останавливался дома у Иосифа Виссарионовича. Он был единственным из партийных лидеров, кого Сталин приглашал с собой попариться в бане. Сергею Мироновичу он безоговорочно доверял, привлекал его для выполнения тех или иных ответственных поручений: организовать единый Комитет по заготовкам после голодомора, расследовать бедствия, которые подручный Свердлова и Троцкого Голощекин учинил в Казахстане. По инициативе Сталина Киров был введен во все руководящие органы партии - Политбюро, Оргбюро и Секретариат, стал фигурой высшего ранга. Предполагалось и дальнейшее его повышение, перевод в Москву.
Его убийство потрясло Иосифа Виссарионовича. В тот же день, 1 декабря, вышло постановление правительства, вводившее ускоренное следствие и судопроизводство по делам о терроризме, немедленное исполнение смертных приговоров по таким делам. Хотя в действительности подоплека преступления была не только политической. Или кто-то постарался, чтобы убийство выглядело "не политическим". У Кирова имелись некоторые "слабости". Он увлекался женщинами, крутил романы с балеринами, секретаршами. Правда, такое поведение в определенной мере было объяснимо. В свое время Сергея Мироновича, как и многих других видных большевиков, каким-то образом окрутили с еврейкой - Марией Маркус. Она была значительно старше мужа, а с годами стала проявлять признаки психической ненормальности.
Очередной пассией Кирова стала латышка Мильда Драуле, жена Николаева, неуравновешенного коммуниста-неудачника. Он был одним из клевретов Зиновьева, делал карьеру под его крылом, а в ходе борьбы с оппозицией был уволен с работы. А тут еще и жена изменила с главным обидчиком, собиралась подать на развод. Николаева (возможно, не без участия жены) ждало назначение в провинциальную Лугу… В общем, напрашивался чисто "бытовой" мотив. Но когда Сталин, приехавший в Питер, лично взял под контроль расследование, обнаружились подозрительные вещи. Николаева уже дважды задерживали сотрудники НКВД, один раз рядом с квартирой Кирова. Задерживали с револьвером - и отпускали. О том, что на Кирова готовится покушение, доносила осведомительница Волкова - ее сигнал оставили без внимания. А в день убийства телохранитель Борисов далеко отстал от Кирова, заговорил на проходной с охранником. Когда его везли на допрос, случилась авария. Борисов погиб, разбив голову, а кроме него, никто не пострадал.
Эти обстоятельства не получили однозначного объяснения до сих пор. Но Сталин получил все основания не верить в версию личной мести. И не поверил. Приказал применить к Николаеву методы "кнута и пряника", писал: "Кормите его, чтобы он окреп, а потом расскажет, кто им руководил, а не будет говорить, засыпем ему - все расскажет и покажет". Причем чекисты еще и пытались противодействовать участию в следствии сталинских представителей! Не давали им материалы дела, не допускали к допросам. Иосифу Виссарионовичу пришлось звонить Ягоде и пригрозить: "Смотрите, морду набьем!" Кстати, это опровергает клевету Троцкого и Хрущева о причастности к убийству Сталина. Все факты показывают, что он был заинтересован в выяснении истины, а не в ее сокрытии.
Но "засыпать" Николаеву не потребовалось. Этот неврастеник вел дневник, накануне покушения писал "политическое завещание". В дневнике были найдены фамилии видного зиновьевца Котолынова, троцкиста Шатско-го. И открылось, что подпольные кружки зиновьевцев и троцкистов по-прежнему существуют, что в Ленинград приезжали эмиссары Зиновьева из Москвы - Гертик, Куклин, Гессен. В этих кружках обсуждалось, как будет развиваться политическая ситуация. Например, утверждалось: "В случае возникновения войны современному руководству ВКП(б) не справиться с теми задачами, которые встанут, и неизбежен приход к руководству страной Каменева и Зиновьева". Охаивались грехи правительства, перемывались кости Сталину и его соратникам, дескать, "все зло от них". И в этих же кружках вращался Николаев, подкрепляя личное озлобление "высокими идеями". Он писал в "политическом завещании": "…Я веду подготовление подобно А. Желябову… Привет царю индустрии и войны Сталину…".
Так возникли дела "ленинградского центра" и "московского центра". Выбивали ли признания из арестованных, как иногда утверждают? Вряд ли. Потому что не выбили. В соучастии в теракте не сознался никто. Но обвиняемые вовсе не отрицали и не думали отрицать, что несут "моральную ответственность" за убийство. Что разговоры в их среде могли любого подтолкнуть взяться за оружие. 29 декабря все 14 обвиняемых по делу "ленинградского центра" были осуждены к высшей мере и расстреляны. По делу "московского центра" было привлечено 19 человек, в том числе Зиновьев и Каменев. Их судили не за теракт, а за подпольную пропаганду с тяжелыми последствиями, и они также признали "идеологическую ответственность" за случившееся. Московские обвиняемые получили разные сроки заключения. Зиновьев - 10 лет тюрьмы, Каменев - 5 лет…