Принимая это решение, Рузвельт оказал хорошую услугу пропаганде Геббельса. "Великие демократы" не потребовали от Германии ликвидировать Гитлера и национал-социализм (что было бы логично), а лишь утверждали, что ведут политическую и идеологическую войну. Рузвельт требовал, чтобы мы сложили оружие, что делало Сталина единственным великим победителем. Это означало бы большевизацию не только Германии, но также и остальных государств Европы.
В действительности это ошибочное решение Рузвельта скрывало панический страх, вызванный установлением в ноябре 1942 года в Стокгольме контактов между высокопоставленным немецким чиновником из министерства иностранных дел Петером Клейстом и шведским промышленником Эдгаром Клауссом, фактически представителем Сталина, который имел тесные связи с советским посольством, руководимым очень активной госпожой Александрой Коллонтай. Мирный договор между Берлином и Москвой с границами от августа 1939 года мог быть тогда подписан в течение восьми дней.
Превосходно информированный об этих контактах Рузвельт опасался прежде всего нового соглашения между Берлином и Москвой. Условие безоговорочной капитуляции было блефом - необходимо было убедить Сталина, что, независимо от обстоятельств, Соединенные Штаты будут продолжать войну.
В Нюрнберге я узнал от господина Сэйлера, советника нашего посольства в Анкаре, что переговоры с целью нахождения компромисса на Востоке, которые, впрочем, непрерывно велись в Стокгольме, начал также в апреле 1943 года немецкий посол в Анкаре Франц фон Папен. После выхода на свободу в 1949 году он сам сообщил мне любопытную информацию. В 1952 году бывший канцлер Третьего рейха получил из министерства иностранных дел Испании приглашение промигать лекцию в "Атенео" - культурном центре, известном своими либеральными традициями. Организатором встречи был превосходный дипломат страны моих друзей маркиз Прат де Нантоуильет. У меня был случай отобедать и отужинать в обществе лектора, а также иметь продолжительную беседу с ним на тему все еще малоизвестной "аферы в Анкаре".
Советское посольство - через турецкое министерство иностранных дел - сделало первый шаг. Папен сразу же сообщил турецкому министру иностранных дел, что не исключает возможности заключения мирного договора, "если будут получены благоразумные предложения".
"Случилось то, что я предвидел и чего хотел", - сказал мне Франц фон Папен. Турки доставили мой ответ одновременно и русским, и американцам. Посол Соединенных Штатов сразу же улетел в Вашингтон. После возвращения он немедленно связался с турецким МИДом, который передал мне точку зрения государственного секретаря Белого дома: "Немцы должны знать, что Соединенные Штаты готовы подписать отдельный мирный договор с ними раньше, чем с СССР, на 24 часа".
Жаль, что Папен хотел один проводить эти переговоры, не получив согласия Гитлера или Риббентропа. Впрочем, когда он сообщил им об этом, Риббентроп отреагировал быстро, а Гитлер увидел в этих переговорах (как и в стокгольмских) доказательство крайнего истощения СССР.
Если бы Франц фон Папен не предупреждал американцев, а сразу сообщил Гитлеру о шагах русских, не исключено (и даже возможно), что они привели бы самое меньшее к перемирию. Германия и Россия не были заинтересованы в полном истощении во время войны. В апреле 1943 года Сталин опасался, что вторжение союзников произойдет не на Сицилии, а, согласно намерениям Черчилля, на Балканах. Во время нашей беседы "в узком кругу" я прямо сказал Папену, что прекращение войны на Востоке сделало бы невозможным высадку на Сицилии и позже - во Франции. Тогда, очевидно, был бы подписан мирный договор на Западе.
Старый канцлер ответил мне: "Возможно, вы и правы, но, пожалуйста, поверьте мне, что Риббентроп все равно все испортил бы!"
Безусловно, Франц фон Папен был лучшим дипломатом, чем Риббентроп. Однако все оказалось испорчено с самого начала, когда Папен действовал в одиночку, затеял двойную игру и вел переговоры с Западом. Он предпринимал шаги в соответствии со своими убеждениями, но также и потому, что именно Риббентроп подписал в августе 1939 года пакт с Молотовым. Папен метил высоко. Без сомнения, он занял бы место Риббентропа в министерстве иностранных дел, если бы известные Гитлеру предложения русских оказались успешными. Однако я думаю, что бывший канцлер имел далеко идущие планы.
Сталина и Молотова моментально проинформировали о двойной игре Папена, и они ни минуты не сомневались, что американцы также уведомлены о происходящем - с формального согласия Гитлера. Советы почувствовали себя обманутыми и тогда предоставили американцам все гарантии. Сталин в речи, произнесенной 1 мая 1943 года, поддержал "безоговорочную капитуляцию". Он заявил, что "ни о каком сепаратном мирном договоре с фашистскими мошенниками не может быть и речи".
Генерал Франко и его министр иностранных дел Франциско Хордана также предложили свои услуги в качестве посредников при переговорах с Западом. 11 мая 1943 года шеф британского МИДа Энтони Иден официально отверг любой компромисс. Тем самым судьба, по крайней мере, десяти европейских народов была окончательно решена.
Мне кажется, что, несмотря на утверждения некоторых, новый немецко-советский пакт не усилил бы европейские секции Коминтерна. Наоборот. Их вожди и "товарищи" слишком втянулись в антинемецкую деятельность и пропаганду, поэтому новый поворот в политике навряд ли повлек бы за собой массы. Рабочие пошли бы за движениями, имеющими европейскую перспективу, которые соединяли социализм с национализмом, как это случилось в 1936–1939 годы в Третьем рейхе, Италии, Португалии, Венгрии, Испании и даже во Франции и Бельгии. Развились бы европейские формы социализма с антимарксистским профилем.
Контакты и переговоры в Анкаре и Стокгольме были налажены без уведомления Риббентропа. В отличие от переговоров Клейста, эпизод из Анкары малоизвестен.
Начиная с 1939 года, деятельность Риббентропа можно охарактеризовать как негативную. Несчастьем Германии и Европы было отсутствие при Гитлере дипломата высокого класса, подобающим образом знающего английскую ментальность. Я убежден, и не одинок в своем мнении, что Англия объявила войну вопреки своим жизненным интересам. Но не в том дело. Это Риббентроп убедил Гитлера, что англичане не будут сражаться, чтобы помешать немцам, живущим в Гданьске, присоединиться к родине. Могу с полным правом сказать, что в 1943 году был упущен превосходный случай заключения мирного договора.
Советники Рузвельта, подобно ранее пособникам Черчилля, решили, что объединение требования "безоговорочной капитуляции" с бомбардировками с целью "смести все немецкие города с населением более 100 000 человек" ускорит окончание войны. Это свидетельствовало об их незнании немецкого народа: приговоренный к смерти, он хотел умереть стоя. Однако, без сомнения, можно утверждать, что резолюции Рузвельта и Черчилля продлили войну самое малое на год.
В 1943 году я, конечно, не знал о происходящих тайных переговорах. Подобно мне, большинство солдат запомнило лишь формулировку той "безоговорочной капитуляции". Гордый народ и немец под ружьем могли ее только презирать.
В это же самое время пришло известие о капитуляции в Сталинграде 6-й армии под командованием фельдмаршала Фридриха Паульса. Он сдался вместе со своим штабом 31 января 1943 года. Последние солдаты XI корпуса генерала Карла Штрекера сражались до последнего патрона; не желая сдаваться в плен, многие офицеры покончили жизнь самоубийством. 2 февраля незадолго до 9.00 Генеральный штаб сухопутных войск получил радиограмму следующего содержания: "XI корпус и его десять дивизий выполнили свой долг. Хайль Гитлер! Генерал Штрекер".
Как оказалось, не все офицеры попавшей в западню 6-й армии выполнили свой долг.
Существует легенда Сталинграда, так же, как после 1812 года существовала легенда Березины, в которой потери французов были значительно преувеличены. Первоначально утверждалось, что в плен под Сталинградом попало 400 000 немецких солдат и их союзников, затем Еременко уменьшил эту цифру до 330 000, потом ее снизили до 300 000. Действительность, хоть и не менее трагичная, была иной.
Согласно рапорту, полученному 22 декабря Генеральным штабом сухопутных войск, 18 декабря Советы окружили 230 000 немцев и их союзников, в том числе 13 000 румын. С 19 по 24 января было эвакуировано авиатранспортом 42 000 раненых, больных, а также специалистов различных отраслей. С 10 до 29 января в руки русских попало 16 800 солдат, а во время капитуляции (31 января - 3 февраля) еще 91 000. В общем было пленено 107 000 человек, из которых 6000 вернулись домой в 1964 году (согласно книге П. Кэрелла). Остальные 80 200 человек погибли в Сталинграде до, во время и после капитуляции. В котле находились также 19 300 советских пленных, освобожденных своими. Их количество в три раза превышало число немцев, вернувшихся на родину более чем через десять лет.
Несомненно, Гитлер во время этой войны совершил серьезные просчеты. Большинство историков ошибается, приписывая ему ответственность за трагедию Сталинграда. Его обвиняют в том, что он приказал Паульсу не оставлять позиций… Гитлера убедили, что войска Паульса будут обеспечены всем необходимым по воздуху, но это оказалось невозможным и стоило жизни многим солдатам, в том числе и начальнику Генерального штаба Люфтваффе генералу Гансу Ехоннеку, покончившему с собой.
В начале 1943 года ни немецкий народ, ни его солдаты не могли знали, каковы были истинные причины поражения. Мы думали, что солдатское счастье отвернулось от Паульса. Впрочем, мы воспринимали данное поражение как проигранную битву после множества побед, но ошиблись - это был поворотный момент войны.
Только в 1944 году после беседы с генералом Вальтером Венком, о котором вскоре пойдет речь, я понял, что от нас скрывали самое важное, и на Нюрнбергском процессе было сделано несколько сенсационных открытий. Во время следствия я беседовал о тайне Сталинграда с генералом Йоханнесом Бласковицем, который затем покончил жизнь самоубийством в нюрнбергской тюрьме. Немного позже, с ноября 1947 года до февраля 1948 года, я находился вместе с хауптштурмфюрером Карлом Радлом в "Вилла Аляска" - резиденции американской комиссии по изучению истории под руководством полковника Поттера (он потребовал от меня написать отчет об освобождении дуче). Во время пребывания в "Вилла Аляска" я многому научился. Там также находился генерал-полковник Готхард Гейнрици, который в 1943 году командовал 4-й армией. Под его командованием осталось всего 10 дивизий, но он смог удержать 150-километровый фронт от Орши до Рогачева и задержал наступление 37 советских дивизий.
Гейнрици, комментируя операцию под Сталинградом, сообщил, что развитие событий на фронте между Волгой и Доном с 1942 года изобиловало многочисленными аномалиями, происхождение которых можно было объяснить лишь тем, что враг был точно и с большим опережением информирован обо всех намерениях нашего Генерального штаба сухопутных войск. Кроме того, колебание Паульса, который в конце августа 1942 года, несмотря на приказ, не соединился с 4-й бронетанковой армией под командованием генерала Германа Гота, выглядело, по крайней мере, странным. Два его самых близких сотрудника, генералы Вальтер фон Зейдлиц и Александр фон Даниельс, были участниками заговора, возникшего с целью уничтожения Гитлера. Сегодня нам известно, что именно Паульс и фон Клюге должны были дать сигнал к началу военного путча. Но ни один из них не имел для этого мужества; на фронте они тоже командовали вяло и нерешительно - так не подобает генералам, стремящимся победить неприятеля. В то же время "Красная капелла" продолжала действовать.
С конца ноября 1941 года Советская ставка была информирована "Красной капеллой" о запланированном Гитлером весной 1942 года наступлении в направлении Кавказа с целью захвата нефтяных месторождений - от Батуми, находящегося на побережье Черного моря, до Баку, располагающегося на побережье Каспийского моря. Только 21 ноября в ставку Красной Армии дошли рапорты от "Гилберта" (Леопольда Треппера из Парижа): "Немцы собирают корабли в болгарских портах с целью использовать их в операции на Кавказе"; от "Антона" (из Голландии): "Части Люфтваффе покинули Грецию и направились в Крым"; от "Хоро" (Шульце-Бойзена из Берлина): "План III с целью захвата Кавказа, планируемый на ноябрь, будет реализован лишь весной (…) Перспективное развитие наступления в направлении Лозовая - Балаклея - Чугуев - Белгород - Ахтырка - Красноград. Расположение штаба в Харькове. Дальнейшие подробности будут позже".
Наш боевой порядок был известен противнику со всеми деталями. План III, переименованный в "Блау" ("Синий"), был передан русским со всеми картами майором Рейхелем, штабным офицером 23-й танковой дивизии, который 19 июня 1942 года удрал к противнику на самолете "Физелер-Шторх". Не подлежит сомнению, что все наши планы оказались на столе Тимошенко. Это признают в равной степени как Поль Кэрелл и Эрих Керн, так и бывший офицер радиослужбы Абнера В. Ф. Флике.
Поэтому 12 мая 1942 года Тимошенко решил начать наступление в направлении Харькова с целью окружения 6-й армии под командованием генерала Паульса. Это наступление закончилось жалким поражением: русские потеряли 60 000 человек убитыми и ранеными, а также 239 000 человек попало в плен. Благодаря серии контрнаступлений генералов фон Клейста и фон Макензена мы уничтожили и захватили у русских 2026 орудий и 1250 танков. Тимошенко лишился поста командующего Юго-Западным фронтом. Когда группа армий "Б" фельдмаршала фон Бока и группа армий "А" фельдмаршала Листа начали наступление, русские не смогли нас остановить.
Со стратегической точки зрения Советская ставка была права, приказывая своим частям быстро отступить. Сталин, имея перед собой наш план, принял простое решение: завлечь группу армий "А" (Листа) как можно глубже в направлении Кавказа, одновременно связывая под Сталинградом группу армий "Б" (фон Бока). Одновременно он поручил сконцентрировать стратегические резервы на левом берегу Дона и Волги. После продвижения группы армий Листа вглубь Кавказа, сконцентрированный ударный "кулак" должен был двинуться в направлении Ростова и отбросить 6-ю армию. Этим маневром была бы перерезана дорога к отступлению войскам Листа, которые без снабжения продовольствием и топливом не имели бы возможности отступить на такое значительное расстояние.
Данный план чуть было не осуществился. Это произошло бы, если бы советское командование лучше руководило действиями своих войск.
Что случилось в действительности? 1-я танковая армия Клейста заняла Ростов, до которого доходил трубопровод, идущий с Кавказа. Затем группа армий Листа повернула на юг и заняла Краснодар, Новороссийск, нефтяное месторождение Майкоп (ежегодная добыча 2 600 000 тонн) и Пятигорск, достигнув находящегося на дороге в Тбилиси города Орджоникидзе и даже неизвестной нам ранее железной дороги, связывающей Баку с Астраханью.
По плану "Блау" 6-я армия Паульса (группа армий "Б") должна была прикрывать левый фланг группы армий "А" Листа. Начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Гальдер, который в 1940 году предложил назначить Паульса начальником тыла сухопутных войск, передал ему приказ начать наступление на Сталинград, "нейтрализовать" город и "уничтожить несколько группировок врага, расположенных севернее излучины Дона".
Первоначально отход советских войск на участке нашей 6-й армии превратился в беспорядочное отступление. Мы упустили тогда удобный случай. Если бы, например, генерала Гота с 4-й танковой армией вывели из состава группы армий Листа и приказали двинуться на север в направлении Сталинграда, это закончилось бы катастрофой для Красной Армии. Однако Гот двинулся в путь из Котельникова слишком поздно.
В июне 1942 года 6-я армия продолжала преследование русских в направлении Сталинграда и на протяжении 300 километров марша не имела ни одного более-менее серьезного сражения.
Генерал Василий Гордов в июле по приказу ставки на короткое время заменил Тимошенко. В начале июля он выдвинул в район Калача (вблизи которого Паульс должен был форсировать Дон) 62-ю армию под командованием в то время генерала Колпакчи, потом генерала Лопатина, а также 63-ю армию генерала Кузнецова и 64-ю армию генерала Шумилова. Согласно ранее разработанному плану, на "Сталинградское свидание" поспешно подтянулись другие советские армии, готовясь окружить Паульса: 4-я и 1-я танковые армии Крюшенкина и Москаленко, 5-я Попова, 21-я Чистякова, 24-я Галардина, 65-я Батова, 66-я Мадова, 51-я, 57-я, 64-я и 1-я гвардейская (Малиновского), 5-я танковая, 28-я Герасименко, 4-й механизированный корпус и так далее.
Тогда произошло событие, непредвиденное ставкой: 6-я армия Паульса не появилась в месте, где ее ждали! В Москве заволновались, а затем и запаниковали - появились опасения, что Гитлер еще раз изменил план, прежде чем это стало известно "Вертеру". Где же был Паульс? Характерно то, что, пытаясь определить его местонахождение, Генеральный штаб Красной Армии не доверял авиации и специальным разведгруппам. Он обратился через "Директора" к "Радо". Благодаря ему и "Вертеру" русским стало известно, что 6-я армия остановилась по причине… отсутствия топлива. Перерыв в поставке длился восемнадцать дней, во время которых оборону Сталинграда усилили и поручили возглавить генералу Еременко. Отсюда следует, что ставка действительно могла не опасаться наших "спецов" логистики.
Настоящая история Сталинградской битвы, длившейся с 20 июля 1942 до 2 февраля 1943 года, должна быть написана по-новому. Я верю, что это когда-нибудь произойдет. Мемуары маршалов Чуйкова и Еременко, а также опубликованная в 1953 году работа Б. Т. Талпухова "Великая победа Советской Армии в Сталинграде" бесполезны, так как события в этих книгах упрощены и искажены. Конечно же, там нет ни слова о "Красной капелле".